Механизм

За Шведом в последнее время стала водиться странная привычка, хотя это и привычкой-то было сложно назвать. Он любил поправлять Давыдову очки. Стоило им чуть-чуть съехать с носа Олега или потерять идеальное, по мнению Шведова, положение, как он тут же пытался их поправить. Пытался, потому что Давыдов редко когда это позволял, он ощущал это как нечто личное, почти интимное, хотя это и звучало смешно. У Томата буквально мурашки по коже бежали, когда Шведов осторожно поправлял очки за их душки, ненароком касаясь виска. Это и правда было каким-то жестом… близости, что ли, признаком романтики или чего-то такого. На самом деле, Томат уже давно стал замечать какой-то странный, даже нездоровый, интерес Шведова к своим очкам, да и к себе самому в целом: Шведов постоянно крутился рядом. Не то, чтобы раньше было не так, просто… сейчас Шведова стало СЛИШКОМ много. Разве что, они не спали вместе. “Спали” не в смысле секса, а просто рядышком, на соседних кроватях, еще ближе, чем один этаж. И Давыдов стал немного уставать от вечной Шведовской активности, да и от самого Шведова, только сказать об этом как-то не получалось. То ли подходящего момента не было, то ли не хотелось, то ли жалко было, скорее всего все и сразу. Хотя, Томат уже почти готов был признать, что эти все причины, по которым он не отталкивает от себя Илью, на самом деле ничто иное как попытка самообмана. Томат прекрасно понимал, что без Шведова он медленно, но верно, будет загибаться, что без Шведова не будет ровным счетом ничего. Иными словами, Томат просто не мог без Ильи рядом. Не мог уже на каком-то физическом уровне, если такое вообще возможно. А еще, Томат не был уверен, но, кажется, он начинал влюбляться в Шведова. Только это он уж точно не готов был признать. А Шведов… Шведов продолжал крутиться возле Томата. И дело было даже не в том, что больше не к кому пойти, просто ему хотелось именно к Олегу, как будто ему возле Олега было медом намазано или возле него вырос столь любимый Шведом МакДак. Илья предпочитал не задумываться, почему его так тянет к Олегу. Просто хочется и все тут, и раз уж можно себе это позволить, то почему бы и нет. С ног на голову все начало переворачиваться, когда они вместе спускались по эскалатору. Швед смотрел на Олега из-под занавесившей глаза чёлки. И приспичило же Томату осторожно, почти с нежностью, убрать прядь, закрывающую глаза. Шведов даже едва заметно вздрогнул. Было в этом жесте что-то… что-то, что выходило за рамки дружбы. И это пугало. А потом, зимой, они снимали мифы с закапыванием в снег, и Швед повалил Томата прямо на себя. На секунду он ощутил щекочущее дыхание друга на своих губах, а затем едва заметное прикосновение губами к его губам. Это и поцелуем-то можно было назвать с натяжкой. Так, мимолетное прикосновение. Его можно было бы даже назвать случайным, но оно таковым не являлось и они оба прекрасно это понимали. И тогда Шведова вдруг стало слишком мало, именно тогда, когда наличие Ильи рядом было попросту необходимо. И еще оставалось загадкой, как же вернуть друга. Атмосфера накалялась. Со временем находиться вместе стало сложно. Шведов постоянно прятал глаза и был каким-то на редкость молчаливым, а Давыдов напротив, все чаще нес несвязный бред, чтобы банально заполнить неловкие паузы. А ещё он стал более… раздражительным. - Швед! – как-то раз, когда они вместе сидели дома у Томата, просматривая почти смонтированный ролик, Олег не выдержал. – Тебе не кажется, что нам надо поговорить? - На самом деле нет, – Илья уже привычно опустил глаза в пол. - Да? А я, пожалуй, скажу. И наплевать, если это будет самой большой ошибкой в моей жизни, – сказал Давыдов и тяжело вздохнул. – Я не знаю, что там у тебя происходит, но мне надоело видеть тебя таким… удрученным, что ли. Ты постоянно прячешь глаза и молчишь. Знаешь, это выводит из себя. А еще выводит из себя то, что мы редко видимся. И знаешь что, я по тебе скучаю вообще-то. И если ты вдруг думал, что таким вот образом ты сможешь сделать так, чтобы все было как раньше, то нифига: поздно. Механизм, я, честно скажу, понятия не имею, что это за механизм, запущен. - То есть ты считаешь нормальным, что я чуть ли не с ума схожу, когда ты ко мне прикасаешься? Ты считаешь нормальным, что у меня до сих пор, понимаешь, ДО СИХ ПОР, постоянно прокручивается в голове та самая сцена в снегу? И, разумеется, совершенно нормально, что ты ведешь себя так, как будто ничего не произошло. - Как будто ничего не произошло? Ты хоть сам понимаешь, что несешь? Шведов, я все это время пытаюсь вытянуть из тебя хоть такую-то эмоцию, кроме вот этого грустно-озадаченного лица, которое я лицезрею во время каждой нашей встречи. И я не считаю это нормальным, но, как я уже сказал, механизм уже запущен. - Я не знаю, что делать, правда. Я не знаю, куда двигаться… и вообще я ни черта не понимаю, – впервые за долгое время Илья поднял взгляд на друга. Было немного непривычно видеть Шведа таким испуганным, таким… хрупким. Но это Олегу нравилось уже гораздо больше. -Не истери. Иди сюда. Не думай, просто не думай. Этот дурацкий механизм все сделает за нас, – с этими словами Олег осторожно обнял Шведова. Тот еле заметно вздрогнул, а потом чуть крепче прижался к другу. -Мы же не педики, правда? – с какой-то излишне детской надеждой в голосе спросил Илья. -Думай, как хочешь, – Олег медленно вдохнул запах Шведова. Черт возьми, он скучал. И сейчас совершенно неважно, кто они, что они, зачем они. Важно то, что они вместе, рядом. Илье все нравилось. Нравилось, что они теперь чаще вместе собираются, просто так, вдвоем, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм, например. Нравилось, что Олега можно обнимать чаще, больше, дольше. Нравилось, что когда теперь можно лежать вдвоем на диване, просто так, глядя друг на друга и держась за руки. И пусть это все было совершенно по-гейски, Илья так не считал. Это было чем-то большим, чем-то более близким, теплым, чем-то, что так похоже на любовь, но отнюдь ей не является. А еще Шведов как-то раз так умотался с учебой, что заснул прямо дома у Томата. На том самом диване, на котором им так полюбилось просто лежать вдвоем, о чем-то переговариваясь. Олег ласково улыбнулся, глядя на спящего друга, и накинул на него плед. Время было около полуночи. Утром Илья был изрядно удивлен, обнаружив себя не в своей кровати, а на диване, да еще и не у себя в квартире. А еще он был удивлен, увидев Олега, дремавшего в кресле. - Вот тебе и доброе утро! – пробубнил Швед, вставая. - Ты проснулся? – Олег зевнул, сонно потягиваясь на кресле – Доброе утро! - Ага, доброе, – Илья подошел к другу и поправил съехавшие очки, после чего потопал в коридор. - Давай я тебя хоть завтраком накормлю, что ли, – Олег нехотя поднялся с кресла. Илья не стал отказываться, хотя было несколько неловко оставаться. - Почему ты меня не разбудил? – как-то обиженно спросил Швед - А надо было? Какая разница, где ты спишь – тут или этажом выше? - Да, собственно никакой, – Илья подумал, что эта ночь - первая, которую он проводит дома у Давыдова. – Просто непривычно как-то. - Илья, пожалуйста, только давай не как в прошлый раз, а? Меня на второй такой разговор не хватит. Я сам, на самом деле, напуган и не знаю, что делать не меньше твоего, – Томат с мольбой посмотрел на друга. - Просто поддаться твоему странному, выдуманному механизму? – спросил Шведов, приближаясь к другу. - Ага, – Олег кивнул и получил поцелуй куда-то в район скулы от Шведа. – Черт возьми, почему мне так нравится тебя обнимать? – с этим вопросом парень сомкнул руки на талии Ильи. Тот же решил воздержаться от ответа, который, на деле, и не был нужен, а всего лишь закинул руки на плечи друга и заглянул в его глаза. Следующей ночью, часа в два, Томата разбудил звонок в дверь. Каково же было его удивление, когда увидел в дверном проеме Шведова. - Дружище, какого фига ты тут делаешь? – сонно спросил Олег, потирая глаза. - Я уснуть не могу. Можно к тебе? – Шведов забавно смущался и сейчас эти опущенные в пол глаза выглядели весьма мило, а не раздражали, как обычно. - Ну, заходи, раз пришел – усмехнулся Давыдов, пропуская Илью. - Ты лучший, дружище! – Шведов порывисто обнял Томата и пошел в комнату. - Только… спать придется вместе, – заметил Олег. Сейчас он был совершенно уверен, что Илья на это ни за что не пойдет, но секундой позже выяснилось, что он ошибался. - Какая разница? Только я чур сплю с правой стороны. Олег лишь пожал плечами и занял свою половину дивана, а Шведов поспешил занять свою. Внешне казалось, что Илья воспринимает эту ситуацию как нечто естественное, как будто он каждую ночь приходит к другу вот так, растрепанный и с подушкой в руках. Как будто он каждый день засыпает рядом с Томатом. На самом же деле это было вовсе не так. Илья был безумно смущен, но если уж тут, рядом с Олегом, на пресловутом диване ему так хорошо и спокойно, то почему бы не попытаться? Томату, к слову, было тоже безумно непривычно. Он сильно переживал, непонятно почему, переживал настолько, что даже повернуться лицом к другу боялся. И сейчас он чувствовал, совершенно четко чувствовал, что Илья слишком близко, только вот это вовсе не отталкивало. Просто Давыдову нужно было время, чтобы привыкнуть. Так они и заснули. На одном диване, почти соприкасаясь спинами и дико смущаясь. Но будь они оба прокляты, если бы они никогда не спали так сладко, как этой ночью и им не снились такие прекрасные сны. Следующей ночью Швед снова появился в квартире у Олега. На этот раз они заснули без былой неловкости и на этот раз лицом друг к другу. И ладонь Шведова так естественно лежала в руке Давыдова. А еще ночью позже Олег предложил оставить Шведовскую подушку у себя. А на следующую ночь Олег крепко прижался к другу и уютно расположил руку на его талии, а Швед, перед тем как заснуть, осторожно провел по ней пальцами, оставляя после себя легкий холодок. А дальше к Томату переехала зубная щетка Шведа, что, как могло показаться, вовсе выходило за рамки. Но они оба уже поняли, что эти самые рамки не для них, потому что они уже их перешагнули. Перешагнули гораздо раньше, чем оба могли бы подумать. Через месяц Швед вынужден был уехать. Благо, ненадолго, всего три дня, на какой-то там фестиваль или еще куда, – Олег так и не смог запомнить. Они вдвоем стояли друг напротив друга, где-то сбоку стоял собранный чемодан. Олег понимал, что до ужаса, просто до безумия, не хочет отпускать Шведова от себя хотя бы на один день, не говоря уже о трех, а Шведов осознавал, что ему вовсе не хочется никуда уезжать. Не хочется лишь по той причине, что Томата не будет рядом, но об этом думать сейчас было слишком неправильно. Так Швед и уехал, не услышав от Олега, что тот будет скучать. А Олег так и не узнал, что на самом деле Илья был готов променять эту поездку на него рядом. Но им двоим и не нужны были слова. Где-то внутри они оба это знали. Именно поэтому, когда Илья вернулся, Давыдов стоял и ждал его, прямо напротив выхода из вагона. Отставив чемодан в сторону, Илья крепко обнял друга. За эти три дня они оба чуть с ума не сошли и оба пообещали друг другу, что теперь если куда поедут, то только вместе. Но сейчас, когда все было хорошо, они просто стояли вот так вот, обнявшись, и наслаждались моментом, не говоря ни слова. Достаточно было взглядов, прикосновений – и все становилось понятно. Вот и сейчас – Швед медленно опускает руку все ниже и ниже талии и едва заметно прижимается к Олегу чуточку крепче. Оба понимают, что сейчас произойдет. Давыдов напуган, потому что ему еще никогда не приходилось целовать парня, тем более своего лучшего друга, напуган, потому что сейчас может все разрушиться. Швед же уверен, как никогда уверен – потому что понял, что к черту все, Давыдов должен быть рядом с ним. И не важно, кто что скажет, и не важно, что теперь всё будет сложно. Если Олег сейчас не решится, то Илья это сделает сам. Но Томат решился. Никто даже не подозревал, насколько для него это было тяжело, но когда их губы соприкоснулись, всё остальное отошло на второй план. - Ты же понимаешь, что… - когда Швед отстранился начал было Олег. - Понимаю. Но ты же сам говорил про механизм, так? – улыбнулся Шведов. - Да к черту этот механизм! – пробормотал Олег и второй раз поцеловал своего теперь уже далеко не друга.