Я не сумасшедшая!

Каждый шаг – оглушительная боль, которая проносится по телу и затихает в висках... В ногах слабость, и уже через несколько секунд я падаю на колени. Перед глазами рябит… Где я? Медленно поднимаюсь на ноги, пытаясь сохранить равновесие. Из груди вырывается сдавленный стон. Обессиленно прислоняясь к стене, я делаю ещё несколько шагов. Пытаюсь идти дальше, но ноги натыкаются на препятствие. Только рассмотрев, что это, в глазах темнеет. К горлу подступает тошнота, и я еле сдерживаю себя. «Кто, кто это сделал?». Только сейчас замечаю у себя в руках окровавленный нож. Мне дурно, начинает шатать. «Нет, я не могла, нет, это не я», – где-то далеко эти мысли проносятся у меня в голове. Я медленно переступаю через труп брата, стараясь не смотреть в стеклянные глаза, в которых навечно застыл ужас. В голове мелькают секундные воспоминания, это испуганное лицо брата. С истерическим криком хватаюсь за голову, теряю опору и падаю. Ноги подкашиваются, дальше я ползу. Голова раскалывается, я практически ничего не вижу из-за боли. Кое-как добираюсь до зала. Там лежат тела моих мёртвых родителей, но меня это уже не удивляет. Я не могу понять, зачем я это сделала, но причина была, я это знаю. Звонок в дверь. Открываю. Сквозь рябь в глазах вижу полицейских. Запоздало понимаю, что в руках у меня до сих пор нож. В глазах внезапно потемнело. Дальше ничего не помню. Просыпаюсь. Вначале не понимаю, почему всё белое. Я в раю? Медленно до меня доходит, что это комната. Только стены белые... И мягкие. Я пытаюсь понять, где я. Голову пронзает невыносимая боль, я с воплем сгибаюсь пополам. Хватаюсь за голову... Что-то не так... Волос нет. Хочется орать и кричать. Я в психушке. Через час эта мысль окончательно утвердилась у меня в голове. Затравленно, с трудом поворачивая шею, я осматриваюсь по сторонам. Камера. Висит под потолком. Пытаюсь подпрыгнуть, но не чувствую ног. Почему они думают, что я сумасшедшая? «Я не сумасшедшая!» – кричу я перед камерой, но голосовые связки не развиты, и из груди вырывается сдавленный хрип. Я кашляю, сплёвывая кровавую мокроту. «Я НЕ СУМАСШЕДШАЯ», – ору. В голове помутнело. Зло бросаюсь на стену, желая сломать себе что-нибудь. Проклятье! Почему они мягкие?! « Я не сумасшедшая, не сумасшедшая, не сумасшедшая…», – под эти мысли засыпаю. Когда просыпаюсь, чувствую, что ноги уже не болят. С трудом достаю до камеры. Кидаю в стену, запоздало вспоминая, что они мягкие. Разбиваю камеру о коленную чашечку. Злорадно усмехаюсь: «Никто не может на меня смотреть, НИКТО!». От камеры отваливается острый обломок. Поднимаю его, улыбаюсь. Голова болит, но я знаю, сейчас кто-то придёт проверить, что с камерой. Занимаю позицию, стараясь не обращать внимание на ломящую боль в висках. Я не сумасшедшая! В комнату входят. Не успеваю рассмотреть кто, просто кидаюсь вперёд с острым обломком впереди. Они пожалеют, что закинули меня сюда. Удар. Боль. Падаю. Ничего не помню. Прихожу в себя. Одним глазом не вижу, чувствую, что там расползается синяк. Пытаюсь потрогать, но обнаруживаю, что не могу двигать руками. Поднимаю голову. Проклятье! Цепи. На руках и ногах. Почему меня заковали? «Я НЕ СУМАСШЕДШАЯ!» – но меня никто не слышит. Пытаюсь вырваться, но конечности налиты свинцом. В комнату входят. Изображение в глазах затормаживает. Через несколько секунд вижу белый халат. Всё белое! Не знаю почему, но меня это бесит. Белый халат приближается. Испуганно кричу, дёргаюсь. Халат внушает ужас. В халате была девушка. Понимаю это, когда она наклонилась. Пытаюсь плюнуть в неё, но не могу. Слюна повисает на подбородке. Девушка насильно вливает мне в рот что-то. Что это? «Нет, не хочу, не буду это пить!» – я вырываюсь. «Тебе станет лучше» – сквозь какой-то заслон слышу я. «Лучше, лучше, чше, е» – эхом отзывается у меня в голове. Что это всё значит?! Я не сумасшедшая...