А по утру, они проснулись

Окраина Рима. Ранние лучи солнца освещали густой лес, что стеной обступал шикарный особняк Вонголы. В нем было тихо. Широкие коридоры мягкими коврами скрадывали шаги редких прохожих. Главный зал был в разгроме и бардаке, который успешно разгребали слуги. То здесь, то там можно было увидеть снующих горничных, они в это раннее утро уже вовсю хлопотали, приводя в порядок огромный дом, пострадавший во время вчерашнего банкета после свадьбы. Их можно было увидеть на первом этаже, работающими и носящимися с тарелками, полотенцами и мешками с мусором. Практически все комнаты особняка были забиты гостями, оставшимися отмечать до рассвета, но уже без молодоженов. Сейчас все они спали там, докуда смогли доползти. Поэтому пробуждение найдет Рехея около двери своей комнаты в лице злой Ханы, а Гокудеру в обнимку с Хару в его кабинете. Хотя, были и счастливые исключения, умеющие остановиться вовремя и занять нужную комнату. Правда, не все додумались закрывать дверь на замок, поэтому, например, Леви проснется в объятиях счастливого Луссурии. Комната же новоявленных супругов находилась в самом дальнем крыле. Вокруг неё не было ни души, образовалась «мертвая зона». По-другому и не скажешь. Хорошо! Утро, солнце светит своими лучами в широкие окна, птички поют… разбиваются китайские вазы династии Цин и летают шелковые подушки по всей комнате новобрачных. Бывшая Савада стояла посреди погромленного помещения, держа в одной руке простынь, которая недавно покрывала огромную кровать, и тряслась от праведного гнева. На постели с одной-единственной подушкой под головой и скомканным одеялом на ногах восседал Занзас с лицом-кирпичом, как будто он не понимал, что тут происходит, и почему так бесится его жена. Но вообще, его утро не заладилось с самого начала, так, по крайней мере, считал он сам, когда его разбудили не нежным поцелуем жены, хотя бы в щеку, а хорошим ударом подушки в лицо и резким выдергиванием простыни из-под его многострадальной тушки, но все той же женой. Следующие полчаса ему пришлось уворачиваться от всех возможных статуэток, вазочек, подушечек и прочей дребедени, которой в комнате оказалось достаточно, и ждать окончания истерики. Конец терпения Занзаса уж близится, а Тсунин психоз - нет. Как вдруг, наконец, все прекратилось, но за это надо было благодарить закончившиеся тяжелые аргументы, то есть подручные предметы. Вариец уже было обрадовался, но уставшая физически девушка начала словесную атаку на совесть мужа. Найти оную, кстати говоря, оказалось не так просто, сложнее, чем Тсуна думала. - Сволочь, скотина, животное, - орала на всю Ивановскую молодая супруга, уже почти хрипя, - как ты только мог? - Извини, но вообще-то до этой ночи я, благодаря тебе, ничего и не мог сделать, - фыркнул тот, поудобнее устраиваясь на кровати, - надо же было засыпать в самый важный момент. Красная, от смущения и злости, Тсунаеши схватила ближайшую статуэтку, которая все ещё оставалась незамеченной, что значит в полной сохранности… до момента встречи со стеной. Занзас же только нахмурился, но даже не пошевелился, когда фарфоровая ценность разбилась рядом с его головой. - Знаешь, судя по твоим активным действиям, ты явно хочешь стать вдовой, истеричка, - презрительно смотря на остатки статуэтки, начал тот, - тогда надо было выходить замуж за Бьякурана, я бы его сразу же после церемонии бракосочетания пристрелил. - Причем здесь этот бред? – уже, откровенно говоря, устав от своих действий, пробормотала девушка, усаживаясь на пол. После чего заинтересованно поинтересовалась, - и почему именно Бьякуран? А не тот же Мукуро, например. - Этот белый мусор-зефироман мне никогда не нравился. И он меня раздражает намного сильнее куфуфукующего ананаса, - пожал плечами мужчина, после чего снова посмотрел на жену, - успокоилась? - Нет, - буркнула та и кинула в него ещё одну непонятно откуда взявшуюся подушку, - нет, как ты мог так сделать? Почему ты мне солгал? - Я? Тебе солгал? Я бы попросил не клеветать, - вдруг усмехнулся тот и сел рядом с ней, - я просто согласился с твоей бурной фантазией и заблуждением, а вот в том, до чего ты, извращенка, додумалась, я точно не виноват. - Я тебя убью, - пообещала девушка, уже потянувшись руками к горлу мужа и сжимая его тонкими пальчиками. Занзаса разбил нервный смех, когда он увидел её старания лишить его жизни, а Тсуна, кусая губы, не могла даже полностью обхватить его шею своими ладонями. - Может, лучше перчатки наденешь, все эффективнее, - продолжал издеваться мужчина, - процентов на десять. Психанув, Тсунаеши ударила его кулачком в грудь, чем ещё больше развеселила варийца, и резко встала на ноги. - Животное! – топнув ножкой, крикнула она. - Повторяешься, дорогая, - хохотнул он, также поднимаясь и вставая рядом с ней, - да и вообще, что ты так кипятишься? Замуж ты бы за меня в любом случае вышла. - А самомнение не убавить? – приподнимая брови, прошипела оскорбленная девушка. - Да нет, я думаю, у меня его даже маловато, - пожал плечами тот и направился в ванную, - кстати, я прощаю тебе твою беспочвенную истерику. - Беспочвенную… истерику? – у Тсуны аж глаз начал дергаться, - прощаешь мне? - Да, за один только твой вид, в котором ты истерила... - одновременно похотливо и ехидно улыбаясь, протянул вариец перед тем, как скрыться в ванной. В следующую секунду комнату разбил дикий визг, обещания убить мужчину и лишить его супружеского долга. А Занзас стоял в ванной, вспоминая обнаженную жену и смеясь над её пустыми угрозами. Похоже, их совместная жизнь будет веселой.