The Doors

Я не всегда знал к кому я ухожу, но точно знал, куда вернусь. Для меня существовала только она, другой я и не желал. Мне трудно было смотреть на ее мокрые глаза, влажные горячие щеки, и винить себя. Всеми усилиями она пыталась отпереть дверь, ключ которой, я хранил у себя под сердцем. Я знал, она никогда бы не ушла от меня, я не мог без нее, я любил, и должен был дать ей свободу, но я пленил ее своими чувствами, запрещая двигаться в руках смертного танго. Каждое утро, меня в жизнь возвращала потребность. Не в еде, питье, или другом, чего требовал человек. Она возвращалась меня к жажде творить, к жажде неописуемого удовольствие, которому я не мог сказать нет. Собираясь с силами, мне приходилось выходить к дневному свету, который сочился сквозь стекло, и вдыхать пары газов в свои отказывающие легкие. Мало, кто видел меня насквозь, на мне слишком мало одежды, но слишком много дверей, которые люди не в силах открыть. Самая главная моя дверь, уже заперта изнутри. Забежавшая туда случайно маленькая девочка, уже должна задыхаться там от огромного количества сигарет, алкоголя, и наркотических средств. Странно, я так много раз уходил в ночь, притаскивая свое тело только под утро, а она все так же сидела укутанная в голубую простынь. Мне приходится очень часто ходить в те месте, которые неприемлемы моему взору, приходится вглядываться в лица, черты которых мне омерзительны. Мне приходится слушать надоедливые, грязные слова нечестивым тоном в свой адрес. Никто не знает меня, не знал, и надеюсь, не узнают. Никто из всего того обширного круга людей, который работает со мной плече к плечу, не знали, как трудно мне убирать лицо незнакомки с моей оголенной груди. Как снова и снова ступать на порог забытого Богом места, вручать в руки деньги, заработанные своим трудом, и прятать по карманам свое мгновенное счастье. Может для кого-то счастье – долгожданный ребенок, для других – миллионы денег, богатство, еще для кого- то это, быть может, цель, которую так долго пытались достичь. В моей жизни не было счастья. Это понятие не знакомо мне с самого детства. Развиваясь под крылом морпеха, я мало, что мог позволить себе, не перечить матери, лишний раз не обратиться к отцу за помощью. Как только я очутился свободной птицей в этом диком порыве ветра, я пытался забыться. Забыться мне помогало ЛСД, которое засело в моем разуме как бутон нераспустившейся розы. Оно помогало мне, раскрывать себя, свои способности, усовершенствовать навыки. Я ощущал себя всемогущим, знал, что могу прикрыться ими в любой момент, но никогда не делал этого. Я всегда смотрел правде в глаза, всегда знал, за что буду отвечать, я мог предстать перед любым обвинением. Я хотел бы спросить, только у меня дрожали ноги, когда я выходил на сцену перед тысячами незнакомых мне людей. Я пел, как мне нравилось, и что мне нравилось, а они повторяли мои слова, не попадая в такт музыке. Странные, необузданные смелым ездоком, девушки, прозывали меня Богом, падая к моим мозолистым ступням. Я смеялся над их жалким видом. Я нуждался лишь в одной женщине, хоть и ходил к сотням других. Никогда не забуду, как встретил тот тонкий взор с поволокой, который подкосил меня, и одурманил мой разум запахом весенних трав. Цветущий парк на грани потери своего свежего вида. Густые травы развевали по ветру аромат ее пленяющего тела. Тонкие волосы запуталась в угрюмых ветках старейших деревьев, наблюдающих на все с гордостью и унынием. Закрытый доступ к этой девушке подманивал меня найти ключ, от двери, в которой я еще не был. Болтающиеся качели казались мне новым поводом для написания песни. Я видел уходящие в разные стороны корабли, со слезливыми названиями потонувших историй. Мое склонное бытие подбивало меня менять не реальность, а людей, которые находятся здесь. Все мои жалкие попытки сбежать от реальности оборачивались провалом, и должен был вечно гнить в могиле с восходящим солнцем.