Правило трёх

- Отчет. - Спасибо, Ханджи. Эрвин не глядя принял стопку бумаг из ее рук и замер, так и не донеся отчет до стола. Мужчина вскинул голову, уставившись на Зое с недоумением. - Но ведь я просил отчет от Ривая. - Ну… - протянула она, прикусив губу, - капрал, кажется, не в духе. «Не в духе». Эрвин знал эту заминку, которую поймал в голосе Ханджи. Весь штаб погружался в состояние настороженного оцепенения, когда капрал был не в духе. Может, в отряде улавливали убийственную ауру от самого Ривая, даже если тот своего настроения никак не показывал. Или интуитивно чувствовали, что назови мину нерабочей, будешь много топтаться – взорвется. И делать так, чтобы этого не произошло, было обязанностью Эрвина. Ривай же, словно чувствуя это, в таком состоянии старался не попадаться командиру на глаза. Будучи стратегом не только в службе, но и в жизни, Эрвин не кидался с душевными разговорами на подчиненных и тем более не собирался поступать так с Риваем. Для капрала у него был особенный подход – «правило трех». Первый сигнал отзвенел в столовой. - Мы могли этого избежать! – надрывался Эрен, нависая над столом напротив капрала. - И что ты предлагаешь? – Ривай меланхолично уставился в стену, игнорируя гневный взгляд в свою сторону. Эрвин не успел понять, когда разговор этих двоих дошел до конфликта. Поймал нить, заметив трясущиеся плечи Эрена и его потемневшее от гнева лицо, безразличные глаза Ривая, который бросался словами с пониманием, как больно они вгрызались в растревоженное сознание Эрена – ядовитые на свежую рану. Каждый в разведотряде тогда был вывернутым наизнанку комком нервов, прятали глаза в тарелке, чтобы не зацепить больную тему, пока Эрен не прервал затишье. В предыдущем походе за стену, два дня назад, они потеряли семерых. - Я мог бы превратиться в титана и дать им время сбежать! - Ты правда считаешь, что от твоего трупа было бы больше пользы? – Ривай подпер подбородок ладонью. – Хотя да, ты прав, - глаза Эрена удивленно распахнулись, - пока они бы тебя жрали, мы могли убежать, хорошая идея. Эрен опасно склонил голову и крепко сцепил кулаки, прожигая Ривая взглядом. - Знаете что, капрал… - произнес он срывающимся голосом. - Эрен… - тихо отозвался Армин и дернул друга за рукав, пытаясь усадить обратно на скамью. С другого бока шипела Микаса, но ее недовольное «все, хватит» до воспаленного сознания Йегера уже не доходило. - В следующий раз, - спокойно начал Ривай, наконец посмотрев подчиненному в глаза, - отвлекать титанов пойдут твои друзья. С удовольствием послушаю твои гениальные идеи, когда эти уроды начнут их жрать. Эрен с остервенением впечатал кулаки в стол - деревянная поверхность тихо хрустнула. Члены разведотряда недоверчиво уставились на парня, кто-то даже слегка привстал со скамьи, словно опасаясь, что тот может превратиться в титана. - Ты его не остановишь? – шепнула сидящая рядом Ханджи. Эрвин не ответил, пряча улыбку за кулаком. Остановить кого? Эрена, которой заводился с полуслова и так же быстро затухал как потухшая спичка, распыляясь едким дымом, который чувствовали все, кто находился рядом. Или Ривая? Но кто бы мог разглядеть под маской пренебрежения, которая стянула лицо словно застывшая глина - лопающиеся пузыри кипящей лавы, что, выжигая изнутри самого Ривая, топили границы и погребали под собой остальных. Только в глазах Ривая все еще немая пустота, а в голосе – леденящий скрежет взрезаемой лезвием бумаги. Эрвину не нужно было на него смотреть, чтобы заметить то, что прятал от чужих глаз накрепко выстроенный фасад масок. Поэтому он поднял глаза, лишь когда Ривай проходил мимо. И произнес, тихо, едва слышно, знал же – услышит: - Раз. Ривай поджал губы и, даже не обернувшись, вышел из столовой. Утром разведотряд в полном составе собрался на тренировочной площадке за корпусом. Старательно лепились на лица выражения недовольства – какие спарринги в такую рань, солнце жарит хуже ламп в подвале у Ханджи, да и какой вообще черт дернул командира устроить тренировку сразу после вылазки. Но на то Эрвин и был командиром, чтобы видеть, как члены отряда на самом деле рады возможности встряхнуться. Сам он устроился в тени крыльца, присев на ступенях. Так можно было не только наблюдать за членами отряда, но и следить за каждым движением Ривая. Многие уже разбрелись по площадке, разбившись на пары, лишь несколько человек так и остались стоять, раздумывая. Среди них были Ривай и Эрен, который, судя по хмурому взгляду в сторону капрала, всерьез подумывал вызвать того на спарринг. - Райнер, - негромко позвал Эрвин и кивнул в сторону Ривая. Браун кинул на командира удивленный взгляд, но спорить не стал, хотя оба знали, что с его неповоротливостью против скорости сильнейшего война человечества не выстоять. Ждать Райнер не стал и, сократив расстояние парой широких шагов, ударил правой. Ривай среагировал мгновенно, сбил его руку предплечьем и ответил другим ударом, но соперник тут же перехватил его кулак, уставившись на капрала с недоумением. Не менее удивленным был и Эрвин, ведь обычно Ривай, не имея при себе УПМ, дрался так, что его ни задеть, ни перехватить – выворачивался из захватов, лениво отклонялся от ударов, вертелся вокруг назойливой мухой. Не успеешь моргнуть, он уже за твоей спиной. Другой Ривай, который по непонятной – только для Райнера - причине заменил себя прежнего, лишь блокировал удары, неуверенно миновал захваты Брауна, однажды чуть не попавшись. Он пытался отвечать, попадая лишь изредка, больно и хлестко, и после нескольких таких ударов растерянный Райнер перехватил чужие руки и, развернувшись, перекинул Ривая через плечо. Капрал быстро поднялся, брезгливо отряхиваясь от налипшей пыли, не замечая взгляда командира с задумчивым прищуром. - В порядке? – неуверенно спросил Райнер, кажется, все еще не понимая, что произошло. Соперник только кивнул. - Ривай, - отозвался Эрвин, поднимаясь со ступеней, - Сейчас я буду твоим партнером. Он медленно подошел к ним, на ходу расстегивая рубашку, и едва удержался от усмешки – Ривай на секунду потерял контроль над собой и скользнул взглядом по обнаженной коже. И загоревшийся раздражением взгляд, когда капрал посмотрел в смеющиеся глаза Смита, еще раз доказал Эрвину, что стратегия оказалась верной. В этом и была вся проблема, Ривай, хоть и прослыв непробиваемым человеком, в любой ситуации и думал, и чувствовал. Но по возвращению в город, разум отказал – иначе забыл бы он, что против Райнера не действует сила? - оставляя Ривая сгустком сбившихся в стаю эмоций. Эрвин передал рубашку Райнеру, и парень ушел, оставляя их друг напротив друга. - У тебя одна попытка, - Смит слегка улыбнулся. Ривай торопиться не стал. Они двинулись вкруговую, присматриваясь – им нечасто удавалось вступить в совместный спарринг. Ривай бросался отрывистыми взглядами, высматривая слабое место, нехотя задерживаясь на каплях пота в глубоких ямочках ключиц. Эрвин же снисходительно смотрел в ответ, предвкушая, когда разбуженный зверь кинется рвать ему глотку. - Мы же оба знаем, чем все кончится. Ривай ответил серией тяжелых ударов вместо вспыхнувшего в глазах «черта с два», Эрвин выставил предплечья, блокируя – кистью об твердые кости будет, мягко говоря, болезненно. Отскочив назад, Ривай размял саднящие костяшки и нахмурился. Передышка была недолгой, Ривай бросился на него с новой силой, но удары приходились вскользь, размазывая пот по горячей коже. Эрвин уворачивался, наблюдая за его напряженным лицом. Конечно, никто не любил проигрывать, особенно дважды. Воздух между ними горел, и то было не взбесившимся летним солнцем, а упорством одного и упрямством второго, замешанных на общем кипящем внутри желании. Оно вскидывалось изнутри, едва не выплескиваясь за край, затихало с мерным шипением, чтобы в следующую секунду ударить прямо в голову. Тренировочное поле размазало до невразумительных красок, оставив только Ривая с его взмокшей от пота рубашкой, руками, которые оттягивали нашейный платок, только бы вдохнуть горячий воздух, языком, судорожно скользящим по пересохшим губам. Меньше, чем у Ривая, терпения осталось у самого Смита. Капрал резко сократил расстояние и замахнулся, но Эрвин тут же перехватил его руку и завел ему за спину, плотно прижавшись грудью. Ривай тщетно дернулся, буквально чувствуя сквозь промокшую ткань рубашки обнаженную грудь командира. Тогда Эрвин склонился над ним, произнеся в самое ухо: - Два. Ты не можешь за себя постоять. Почувствовав, что хватка ослабла, Ривай обернулся и резко отскочил назад. - Не вынуждай меня доказывать обратное, - холодно отозвался он. - Не вынуждай меня доказывать, что ты не справишься с собой без меня. Эрвин обрушил на него удары, слабые, но быстрые, Ривай пытался блокировать и уворачиваться, но только сильнее выматывался. Смит замахнулся, но удар оказался фальшивкой. Капрал понял это слишком поздно, уже начал уклоняться – Эрвин встал вплотную и, воспользовавшись короткой потерей равновесия, перекинул его спиной на собственные руки. Ривай изогнулся дугой, едва не коснувшись земли темной макушкой, и сбивчиво выдохнул, когда ладонь командира исчезла со спины и прошлась по животу, груди, сильно и горячо, тесно оглаживая затвердевшими подушечками пальцев через рубашку, и сомкнулась пальцами на подбородке. Эрвин склонился непростительно близко к его лицу, свободно удерживая худое тело подчиненного на одной руке. - Зайди ко мне сегодня, - произнес он. Удивленно распахнутые глаза тут же потемнели. Ривай закинул руки, уперся ими в землю и, оттолкнувшись ногами, перекинул их назад и встал. Медленно отряхнул руки от песка, на долгое время уставившись в глаза командиру. - Нет, - просто ответил он. – Могу идти? И даже если все чаще хотелось запретить, Эрвин всегда говорил «да». Коридоры затопило гулкой тишиной. Большая часть отряда последовала за Ханджи, чтобы помочь в проведении очередного безумного опыта над титанами, кто-то остался в комнате встречать ночь очередным кошмаром. Эрвин Смит же бродил по коридорам бесшумным призраком. Он дал времени до вечера, но Ривай такой щедростью не воспользовался, вынудив командира искать его по сумрачным холлам корпуса с желанием если не изнасиловать своенравного капрала, то как минимум проучить. Эрвин зашел в библиотеку и двинулся вдоль книжных полок, вдыхая пыльный запах потрепанных книг. Привалился к одному из стеллажей, уставившись на Ривая в другом конце коридора. Тот сразу его почувствовал – напряглись плечи, чуть наклонилась голова, словно прислушивался – и, захлопнув книгу, повернулся в сторону командира. Эрвин подошел ближе, остановившись в полушаге. Почему воздух рядом с ним становился таким душным, тяжелым, будто глотаешь плавленый металл? И пах он так же – сдержанной горечью и злобой. Ривай смотрел снизу вверх, едва заметно подгрызая внутреннюю сторону губ. Эрвин протянул руку, зацепил мягкую плоть пальцами и оттянул. - Не смей, - коротко приказал он. Ривай дернулся, вырвавшись, и небрежно мазнул по губам свободной рукой. - Я же просил тебя зайти. - И я сказал «нет». - А это уже три. Неподчинение командиру. - Тебе все еще нужно это правило, чтобы оправдать желание трахнуть меня? – фыркнул Ривай. Все заканчивалось одинаково, Эрвин прятал разлитый керосин жухлой травой, а Риваю достаточно было одного слова, чтобы кинуть спичку. Тогда все вспыхивало, взрывалось искрами и Эрвин кидался вперед, заменяя голос разума чужим, низким, лившимся словно холодный бархат на горячую кожу. Он сгреб худое тело в охапку и вжал в стеллаж, Ривай обвился всем телом, набрасываясь с поцелуями. Ривай позволял себе то, чего не мог раньше - кусался, цеплял пальцами светлые пряди, оттягивая с такой силой, что Эрвину приходилось отклонять голову. Но тогда Ривай тянулся к нему сам, захватывал губы, обшаривая рот языком, по нёбу, вокруг языка, зубами прикусывал припухшую нежную кожицу губ. От таких поцелуев перехватывало легкие, Эрвин склонял его голову, принимая глубокие поцелуи, слыша тяжелые, шумные выдохи Ривая. Все-таки дорвался. Секс был единственным выходом, это понимали оба, но капрал оставался своенравным, даже если был в том состоянии, что Ханджи называла «не в духе». Каждый раз верил, что справится сам, и каждый раз, оказываясь в руках Эрвина, терял голову. Секс для них был точкой невозврата, потому что дальше – еще ближе. Страшно, если ближе некуда. Эрвин прижал Ривая обратно к стеллажу, шепнув: - Отпусти меня. Ривай лишь плотнее сомкнул ноги на его заднице и с тихим вздохом вжался бедрами. - Это приказ. Капрал слез с него и откинулся на полку, вцепившись в дерево пальцами. Эрвин опустился на колени, расстегивая ремни в несколько движений, сдернул брюки, тугую резинку белья, наконец урвав возможность вжаться носом в нежную кожу бедра. Терпеть больше не мог, терпеть, когда его затылок настойчиво ерошили худые пальцы капрала – тем более. Вобрал заалевшую головку, принимая горячую тяжесть на язык, соскальзывая губами до основания, вернулся, поддевая сеточку взбухших вен самым краем зубов. Ривай это ненавидел, потому сейчас на Эрвина сверху смотрели сбитые в стаю грозовые тучи. Смит только улыбался и обводил головку горячим языком, вжимался кончиком в сочащуюся дырочку. Потому что Ривай не любил пограничных состояний. Он не любил балансировать по краю, когда непонятно – вверх или вниз. Все или ничего. Холод и отчужденность или все-таки попасться командиру, чтобы прогореть под его руками. А Эрвин не любил мучить, поэтому когда Ривай, уперевшись сапогом в полку, толкнулся в горячий рот, срываясь на сдавленный стон - расслабился, позволяя его члену скользить меж губ. Ривай забывался, зажатый горячим, влажным ртом, и заходился в стонах, растопленных тяжелым дыханием. Так рушились его стены, опадая иссохшим кирпичом, обнажая плотный сгусток спрятанных чувств, и Эрвин вгрызался в него – губами, языком по всей длине члена, пальцами по ложбинке меж ягодиц – чтобы выпустить. Только секс мог что-то изменить и менял, выворачивая Ривая наизнанку той стороной, которую мог видеть только Эрвин. И потому только Эрвину было дозволено целовать капрала, цеплять зубами нежную кожу бедер, толкаться пальцами в его заднице, размазывая собранные капли смазки, тесно и горячо. - А ведь можно было просто попросить, - Эрвин приподнялся с колен, услышав тихое шипение. Ривай жмурился, но продолжал насаживаться на пальцы, игнорируя жжение. - И как ты себе это представляешь? – усмехнулся капрал. – Я должен придти и сказать «трахни меня»? - Можно и так. - Хорошо, - спокойно ответил Ривай и невозмутимо выдохнул: - трахни меня. Эрвин усмехнулся. В несколько секунд приспустил брюки, развернул Ривая спиной, дернув к себе за бедра – капрал выдохнул от неожиданности и прогнулся, вцепившись руками в полку. Эрвин с наслаждением провел по чужой спине, соблазнительным ямкам на пояснице и толкнулся в зад, плавно, медленно, до конца, не давая времени на осознание. Ривай охнул, повисая на руках, и сжался, зажимая Эрвина в себе. Сверху легли широкие плечи командира – подкосило самого от того, какой тесной и обжигающей оказалась задница Ривая. Легкие забило ватой и стянуло обручем, Ривай пытался вдохнуть, чувствуя как чертова вата разбухает, скатываясь вниз живота, и давит, не позволяя вдохнуть. Он обернулся, хмуро уставившись на Эрвина. Тот только улыбнулся, уловив намек. И как бы ни выглядел капрал, будь он с отставленным задом и отголосками сладких стонов на губах – он никогда не просил. Он требовал, а не получая брал, как брал в себя Эрвина, раскачиваясь на его члене. И тогда Смит задумывался, кто из них хотел этого больше, и, забывая про ответ, сжимал тонкую талию широкими ладонями, вбивался в его зад, натягивая до конца, пока Ривай не вскидывал голову, ошеломленно распахивая глаза. Эрвин оттягивал темные волосы и вбирал светлую кожу на шее губами, кусал, слизывал расплывшийся под кожей кармин. Секс нужен был не только Риваю. Эрвин доказывал им себе, что Ривай все еще здесь, и даже больше. Живой, отзывчивый, доведенный истомой до полубреда, а значит, мог чувствовать, значит, все еще открыт. Живой – с крепкими мышцами на спине, острыми лопатками, ради которых пришлось задрать рубашку, чтобы пройтись языком, обвести позвонки, пальцами по ребрам и бокам. Ривай вздрагивал от прикосновений и вздыхал, не зная, что так Эрвин убеждался – живой, все еще худой, но непробиваемо крепкий, о чем не знали те, кто не видел его без одежды, никто не знал. Что ни один титан не допил его до дна, оставив Эрвину еще один шанс. Шанс исступленно целовать спину, благодарно вдыхая горький, солоноватый запах кожи, толкаться в его зад, доводя до полубезумной горячки во всем теле. Руки Ривая со скрежетом впившихся в дерево ногтей срывались с полок, цепляли корешки книг, те выскальзывали со стеллажа, размыкая объятия, с грохотом падали вниз, или то грохотало сердце Ривая под ладонью Эрвина. Бейся, еще много дней и лет бейся заведенное, охваченное взрывной смесью их извращенной любви и похоти, бейся живое. Только тогда бы Эрвин мог пойти по чужим следам и проверить вновь – сцепились бы снова, отравленные безумными поцелуями и прикосновениями словно в последний раз. Ривай вскинулся в его руках, теряясь и не замечая как чужие горячие ладони приподнимают, удерживая на весу, и он соскальзывает по члену, наполненный, растянутый до невозможности. И внутри все горит, поднимаясь столбом огня до самого горла, жжет глотку надрывным стоном, и потому так хотелось прижаться к губам Эрвина, выпивая его поцелуи словно прохладную воду. Уже успокоившись, вырвался из рук, расслабленный, насытившийся, брезгливо осмотрел размазанные по книжным обложкам светлые капли и обернулся к командиру. - В следующий раз окажи мне… - Ривай замолк, при этом не перестав застегивать амуницию, - помощь в кровати. - И как же я узнаю, когда будет следующий раз? – поинтересовался Смит, не без удовольствия провожая задницу капрала до двери. Ривай обернулся, слегка усмехнувшись. - Ну, тебе ведь нужно всего лишь досчитать до трех, верно?