***
Началось всё, собственно, в библиотеке, где нежданно-негаданно столкнулись лбами возле стеллажа с художественной литературой двое учеников. Поскольку они оба, несмотря на отсутствие в зоне видимости преподавателей, всё ещё носили маски, можно было смело утверждать, что эти ученики принадлежали к дивной породе подростков, во-первых, находящих нечто невероятно милое в том, чтобы напялить на себя маску косорылого зайчика или совы-дегенератки, нарисованных и раскрашенных младшими мажатами, видевшими означенных животных хорошо если пару раз на картинке, и во-вторых, достаточно уверенных в себе, чтобы носить эту маску по доброй воле там, где тебя могут увидеть, узнать и заклеймить позором на веки вечные коллеги-ученики. Лобовое столкновение получилось достаточно сильным, чтобы сова-дегенератка сказала непечатное голосом личности, которая всегда безукоризненно вежлива, а косорылый зайчик отшатнулся и выронил книгу, которую до этого трепетно прижимал к груди. То, с какой быстротой оба сомнительных зверя позабыли о своих ранениях и кинулись поднимать несчастную рукопись, выдало в них ещё и заядлых книголюбов из числа тех, что готовы убить за посаженное на страницу незначительное пятнышко. Внимательному обитателю Башни хватило бы этих примет, чтобы безошибочно опознать в сове-дегенератке любимца Ирвинга Сурану, а в косорылом зайчике разносторонне одарённую Амелл. Снова столкнувшись лбами — на этот раз над раскрывшейся книгой — они одновременно взялись за неё. Тут, пожалуй, и началась взаправду эта история, потому что Амелл поспешила потянуть её к себе, Сурана машинально не отпустил и успел пробежать глазами абзац из середины. После чего вцепился в книгу уже гораздо крепче и спросил тоном храмовника-дознавателя: — Где взяла? — Где взяла, там уже нету, — огрызнулась Амелл и снова потянула книгу на себя. — Если там есть магия крови, я обязан... — Поори погромче, а то ведь ещё не все слышали, — убедившись, что просто так Сурана не отстанет, Амелл оставила попытки отобрать книгу. — Нету там никакой магии крови. Я первым делом на это проверила. Не глупее тебя. — Только стандартные процедуры, значит? — уточнил Сурана с подозрением во взгляде. — Нестандартные. Я таких вообще нигде не видела. Ну, отдай уже! — не встретив в его глазах сострадания, она быстро предложила: — Ну хочешь, я тебе потом расскажу, какой вышел результат? — Хитрая какая! Ты, значит, проведёшь ритуал, получишь все плюшки, книжку припрячешь, результаты обнародуешь и станешь гениальной первопроходчицей? Я что, по-твоему, совсем дурак? — А что тогда, храмовникам меня заложишь? Ну и что это даст? Для тебя? А для науки? Сурана задумался, услышав заветное слово. — Давай так, — наконец сказал он, оглядываясь, не шпионит ли кто, — мы вместе проводим ритуал. Если всё сработает, и мы действительно получим качественный прирост маны, то это можно выносить в народ. А если нет, то забудем, и всё. Настал черёд Амелл размышлять. — Или я иду к Грегору, — подстегнул её мыслительный процесс Сурана. — Ладно! Договорились! Змеюка, — скривилась та. — Спасибо. Всё же, где нашла? Неужели такую многообещающую вещь вот так запросто проглядели? Кто-то же должен был этот ритуал проводить... — Зная наших-то умников? Да легко, представь, что она Суинни попалась на глаза, — фыркнула Амелл. — А нашла... Ну, залезла на кой-какую полку. Всё равно все сейчас с Сатинальей бегают, никому дела нет. И я, кстати, не удивляюсь, что её спрятали. Ни один дурак ведь не откажется!.. — Ой, да, — ответил Сурана тоном, подразумевающим полное осознание того, что к означенным дуракам можно отнести их обоих. Он даже не подозревал, насколько был близок к истине.***
Первый же пункт ритуала по увеличению магической мощи вызвал у заговорщиков разногласия. Амелл, розовея ушками, ругалась как сапожник и говорила, что пробраться в комнату Истязаний в полнолуние — ещё куда ни шло, но вот раздеваться там догола и исполнять шаманские пляски — это уже перебор! Сурана, не менее смущённый, уговаривал её пожертвовать гордостью ради науки, и обращал её внимание на то, что этот пункт легче всего будет замаскировать в глазах случайных свидетелей. Потому что, воистину, есть много запрещённых вещей, которым ученики могут предаваться в неположенных местах голышом, но всякие утраченные во тьме веков магические ритуалы точно занимают не первое место в списке. Позже, когда крайне возмущённый храмовник тащил его через пол-Башни за ухо, чтобы предъявить Ирвингу как совратителя невинных магичек, Сурана всерьёз задался вопросом, не зря ли он так горячо отстаивал идею учёного, готового пожертвовать чем угодно ради науки.***
— Не буду! — категорично заявил он пару дней спустя, когда все уже устали упражняться в остроумии на тему их с Амелл неуместного выбора любовного гнёздышка, и та наконец смогла поймать его с новым пунктом из списка. — Ну Сураночка, — заюлила Амелл, — ну ты же сам говорил... — Дело не в науке! Дело в здравом смысле! Это не может иметь никакого отношения к магии! Я отказываюсь жрать солёную овсянку! — Ну так, может, там не надо всю кастрюлю, — потупила глазки Амелл, — может, там надо так, чисто символически... А всё, что тут сказано, я сама над ней прочту, не волнуйся. Мне бы только повариху убедить... Сурана, ну пожалуйста, не бросай меня теперь. Все знают, как ты убедительно сиротинишься, а тут всего-то надо выпросить кастрюлю каши. Ну Сурана! Она меня не любит, ты же знаешь! Ну... Какой же ты после этого учёный! Сурана посмотрел на неё глазами раненого оленя, вздохнул и пошёл очаровывать повариху.***
— Любопытное дело, Ирвинг, — заметил старший чародей Торрин за вечерней чашечкой чая, — двое лучших наших студентов третий день подряд общаются исключительно белым стихом, вид при этом имеют страдальческий и от вопросов уклоняются. Можешь как-то прокомментировать? — Ах, эти юношеские творческие забавы! — отвечал Ирвинг и улыбался так, что у всех присутствующих на чаепитии неизменно возникало ощущение, что ему известно всё достойное внимания в Башне, и ещё немного из того, что вообще никакого внимания не стоит.***
— Занятно. И что же вы можете сказать в своё оправдание? Амелл и Сурана, которым сказать в своё оправдание было решительно нечего, скромно потупились. — Вы, часом, календарные дни не перепутали? — ласково спросил Грегор. — Сатиналья уж месяц как закончилась, дорогие мои. И если краску на лице я ещё могу понять — каждый прихорашивается как умеет, в конце концов — то вот узоры на полу я одобрить не могу. Тем более такие. — Какие «такие»? — рискнул возмутиться Сурана. — Не хуже прочих. Амелл ткнула его локтем в бок. Она уже успела перевернуть картинку в голове и понять, в чём подлость. — Встань, пожалуйста, на моё место, — Грегор был сама любезность. С точки зрения любого индивидуума в Башне, обладающего хотя бы зачатками инстинкта самосохранения, сейчас стоило либо бежать без оглядки, либо заткнуться и не перечить. — А ты, милая, давай-ка доставай эту замечательную книжку из-за шкафа, да пойдём к Ирвингу. — Ой, мама, — сказал Сурана, который с нового ракурса разобрал наконец, во что складывается «магический шифр», которым они старательно украсили пол в пустующем по случаю выходного дня классе. — Именно, — кивнул Грегор. — А теперь пошли.***
— Помню я этого юношу, как же, — кивал Ирвинг, — очень талантливый был паренёк, с подходом таким... изящным. И хорошую шутку ценил. Помнится, последний раз его книжица всплывала... не подскажешь ли, Грегор? — Лет семь назад, — ответил тот. — Я уже, честно говоря, забыть про неё успел. А может, надеялся, что не найдётся более идиотов, которые примут это за чистую монету... — с этими словами он выразительно покосился на Амелл и Сурану. — Там же теоретическая часть вся правильная была! — шмыгнула носом Амелл. Она очень переживала за несостоявшийся магический эксперимент. Сурана же был мрачен без меры и пытался рукавом мантии стереть с лица узоры. Он не любил оказываться в дураках. — Я же говорю: изящный подход! — назидательно поднял палец Ирвинг. — Ты бы лучше сказал, что нам теперь с ними делать, — заметил Грегор. — Шутки шутками, но скрытные занятия незнакомыми ритуалами... — Мы бы никогда!.. — вскочил Сурана, чуя, что дело принимает серьёзный оборот. — Ну, то есть, если бы там что-то такое, мы бы не стали... — Цыц, — прервал его Ирвинг. Минуту помолчал, прикрыв глаза. — Значит, так. Класс — отмыть. Месяц будете учить малышей вместо Петры, она давно просила отпуск для восстановления нервов. А когда закончите, придумаем вам факультатив. Раз в вас энергии столько, что через край хлещет, будем направлять её в мирное русло. — Ирвинг, — тихо, с нажимом протянул Грегор. — Ах да, — посуровел тот, — и никакого компота! Потом посмотрел на враз понурившихся учеников и смилостивился: — Неделю. И книжку куда-нибудь на дальнюю полку засуньте потихоньку. Не мы, так преемники наши посмеются...