After I Die

Итак, мы сидели, составляя из себя неполную группу, - словно паззл, от которого потерялась часть, - в маленьком кругу посередине гостиной. Прошёл год, триста шестьдесят пять длинных дней без него. Это было тяжело для каждого из нас, но для кудрявого это было, конечно же, в миллионы раз тяжелее. Свадьба была такой радостной и счастливой, но можно было увидеть грусть на лице каждого, кто присутствовал там. Слова «До тех пор, пока смерть не разлучит вас» никогда не были такими тяжелыми, Луи и Гарри изо всех сил старались принять их. Это было похоже на пытку, мне хотелось вскочить с места и попросить священника пропустить эти слова. Гарри не мог «поцеловать своего жениха», вместо этого оставив на его лбу лёгкое прикосновение губ. Бесконечный кашель эхом отдавался всю церемонию, разрывая уши и сердца гостей. Так сложно оставаться позитивным, когда вокруг всё было совершенно неправильным. Они боролись с этим; тем не менее, этот день стал самым лучшим в их жизни. Их медовый месяц был коротким, потому что никто не хотел, чтобы больной мальчик был далеко от них слишком долго. Это было очень печальным дополнением ко всему уже свалившемуся; тихие слёзы скользили по щекам из обеих пар глаз, когда они обнимались, а иногда и обменивались короткими поцелуями-клювками на тех частях тела, до которых могли дотянуться, прокручивая в голове картинки того, как выглядел бы этот особенный день, если бы всё было хорошо. Я нашёл их через два месяца после свадьбы, запутавшимися в простынях. Кудрявый беспорядок, который должен был быть Гарри, молчал, но слёзы, которые текли по его лицу, говорили гораздо больше. Он прижимал умиротворённое лицо Луи, лежащего у него на коленях, запустив пальцы в коричневые пряди волос. Его обычный загар побледнел, и это, вместе с тем фактом, что его грудь не поднималась от дыхания, были единственными признаками того, что старший парень не спал. Их руки были плотно сцеплены вместе, серебряные обручальные кольца прижались друг к другу, когда Гарри поднёс их к губам. Тишина была привычной, никто не нарушил молчание в тот день. Нам не нужны были слова; всё, что мы могли сделать, это смотреть на все ещё прекрасного парня, который лежал на большой кровати, и, в конечном итоге, наблюдать, как его бережно выносят из квартиры. Все было так, как и должно было быть: Гарри много плакал, прижимаемый к себе Зейном и Найлом. Я позвонил всем, кому необходимо было знать, не говоря ничего, кроме «Это случилось». Все были изношены и элементарно грустили. Мы не сделали ничего существенного в тот день. Потребовался день или два для того, чтобы мы смогли вернуться в нормальное состояние. Гарри не переставал плакать, но зато начал злиться. Это было несправедливо, он потерял свою вторую часть, кольца было недостаточно. Луи должен был быть с ним. Зейн продолжал быть его стеной, убирая на безопасное расстояние ножи и пузырьки с таблетками. Он следил за тем, чтобы Гарри пил и ел и медленно помог ему вернуться в прежнее состояние. Это не удивило меня, я ожидал этого. Нет, они действительно не удивили меня. Я был удивлён собой. У меня случился нервный срыв, вопросы о смысле жизни и смерти преследовали меня постоянно. Это было действительно чем-то стоящим? Тогда чего это стоило, его смерть? Я вдруг понял, что теперь я стал старшим из этих пяти…четырёх парней, и я испугался. Испугался смерти и того, чтобы оставить этих невинных парней в одиночку. Я был раздавлен, может быть даже разбит под грузом событий прошлого года. Потому что в прошлом году я стал стеной для всех. Я был убежищем для Луи, когда у того были незначительные проблемы, я был плечом для Гарри, на которое можно было опереться, я ловил слёзы, которые то и дело скатывались по лицу Найла, когда ситуация стала слишком серьёзной. Я утешал мать-одиночку с её четырьмя дочерьми, пытаясь облегчить картину их будущего, которое пройдёт без любимого сына и заботящегося брата. Я поддерживал Зейна, когда он чувствовал, что был слишком близок к смерти просто видя, что произошло, и хотел перестать рисковать своей жизнью. Я был там, чтобы сжимать его дрожащие пальцы и проходить с ним через те периоды жизни, когда его сражала очередная зависимость. Я был там. А потом я не мог быть там больше, потому что не имеет значения, сколько я забочусь о них и пытаюсь отгородить. Это не имело значения, потому что в конце каждого дня люди умирали, и я не мог защитить их от этого. Я отдал всего себя в прошлом году, но Луи до сих пор мёртв, я не мог изменить этого. Я перестал делать что-либо, пытаясь исправить и отремонтировать свои швы, которые очень сильно растянулись за весь прошлый год. Я пытался заставить себя выглядеть достойно, старался быть в порядке, но у меня не получилось, и я не понимаю, почему. Хотя получилось у Найла. Он стал моей стеной, мои плечом, на которое можно было опереться, тем, кто бы мог обнять меня и успокоить. Из-за него я выжил, из-за него я излечился. Я снова стал собой, даже лучше. Я научился отпускать, позволять другим людям помогать друг другу и мне. Постепенно все стали возвращаться к старым себе, немного поврежденными, но также слегка улучшенными. Мы определённо стали ещё лучшими друзьями, у меня никогда не было друзей, которые понимали бы меня так хорошо, как эти ребята, и я никогда не понимал никого так хорошо, как их. Через некоторое время мы снова смогли произносить его имя, чтобы говорить о нём, и никогда не судили друг друга, когда разговаривали с Луи. Гарри снова смог улыбаться, вспоминая приятные вещи, связанные с его мужем, но он поклялся никогда не любить другого человека. Он знал, что Луи сказал бы ему сделать именно это, - влюбиться, - но Гарри был не в состоянии. И это не угнетало его - устраивало. Их любовь была короткой, но её было вполне достаточно для того, чтобы удовлетворить младшего парня на всю жизнь. У каждого из нас была собственная теория о том, почему наш дорогой друг должен был умереть. Я лично застрял на мысли о том, что бог нуждался в нём, Зейн сказал, что Луи узнал всё, что можно было узнать в этой жизни, и отправился на дальнейшие поиски. Теперь только Найл отказывался верить в то, что есть причина; он думал, что Луи не заслуживает того, что произошло, и был всё ещё зол на то, что парень должен был умереть. Каждый раз, когда мы говорили об этом, его нужно было ткнуть в небольшие ямочки на щеках, чтобы тот поделился своими мыслями. - Луи – наш ангел, и он заработал свои крылья тем, что был идеальным другом и парнем. Тогда улыбки заиграли на наших губах, потому что мы все, как один, поверили в это. Это было странно – не слышать смех Луи, или даже его кашель. Он всегда был большой личностью и занял много места в сердцах людей, так что пустота, которая осталась после того, как он ушёл, была неизбежна. Было трудно, когда кто-то из нас проходил этот этап: мы всегда брали минутку, чтобы понять, что нашего старшего друга нет рядом, и мы не можем его увидеть. Это было, безусловно, тяжело, но нам удалось преодолеть это, потому что мы были не одни. Мы всё ещё были друг у друга, и мы были полны решимости сделать оставленное нам время лучше. Итак, мы сидели в гостиной в кругу, который был достаточно широк для того, чтобы кто-то мог присоединиться к нам. Не то, чтобы мы ожидали кого-то, я даже не думаю, что мы делали это осознанно. Мы просто приняли это, словно новую привычку, всегда оставляя достаточно места для него, чтобы сидеть с нами, если бы он однажды захотел. Все смотрели на белый конверт в руках Гарри. Мы получили его от матери Луи, с которой до сих пор поддерживали тёплые отношения, и она сказала, что это от него. От её сына, нашего друга и парня. Она сказала, что он просил её отдать конверт нам через год после того, как его не стало бы, что она и сделала. Сегодня был именно тот день, и она отдала нам конверт с именами, написанными на нём. Эти неаккуратные чернильные буквы произвели на нас впечатление. Он написал нам, он написал эти письма, когда был ещё жив. После того, как мы несколько часов просидели в тишине, мысленно приготавливая себя к тому, что должно было произойти, я взял письмо из трясущихся рук Гарри и открыл его для него. Мы сели близко друг к другу, читая письмо про себя.       «После того, как я умру       Итак, парни, год прошёл, да? Я надеюсь, что у вас всё хорошо. Я надеюсь, что вы смогли справиться со всем. Если нет, то я хочу, чтобы вы сделали это. Я хочу, чтобы вы сосредоточились на своих жизнях, а не на моей. Вы сами видели, как быстро всё может просто остановиться, поэтому, я прошу вас, - живите. Делайте всё, что хотите сделать. Ли, я бесконечно благодарен за то, что ты тогда заставил меня написать тот список. Я так рад, что мы сделали те вещи, каждый из нас. Я хочу, чтобы вы составили такой же список и я хочу, чтобы вы завершили его. Уловили? Я не знаю, где буду во время того, пока вы читаете эти строки, но я уверен, что даже в Аду у меня будет время, чтобы проверить вас. Поэтому вам лучше иметь долбанные списки. Я могу преследовать вас. Просто предупреждаю…» Короткие смешки разлились по комнате. Типично, как типично. Мы посмотрели друг на друга, совершенно не стесняясь своих слёз. Мы прижались ещё ближе друг к другу и в беспорядочно сплели наши руки в один комок.       «…Я надеюсь, что ничего не изменилось между вами, ребята. Наша дружба настолько ценна, так что вы просто не можете её отпустить, ясно? И да, не бойтесь. В жизни нет места страху, он только сдерживает вас. Поверьте, я уверен в том, что вы совсем скоро постареете, но вам нужно сделать это единственно правильным путём: вместе…» Я поднял глаза на потолок, каким-то образом ожидая увидеть его там. Он будет следить за нами. Сдержанные улыбки наполнили наши лица.       «…Гарри, Хаз, я надеюсь, что у тебя всё хорошо. Пожалуйста, перестань плакать. Я все ещё рядом с тобой, и ты это знаешь. Вспомни наши поздние ночные разговоры и, пожалуйста, сдержи своё обещание, а я сдержу своё. Я присматриваю за тобой, Гарри. Но ты должен научиться отодвигать меня на задворки своего сознания, может быть, даже забывать обо мне временами, когда это необходимо. Я не прошу тебя забыть обо мне совсем, у тебя есть кольцо, которое напоминает тебе обо мне. Ты всё ещё носишь его? Я надеюсь, что носишь. Я надеюсь, что ты не перестал улыбаться, потому что у тебя потрясающе красивая улыбка. Ребята, убедитесь, что мой Хаз улыбается, хорошо? Я уверен, что в Лондоне идёт дождь, когда он этого не делает. Ты слышал меня, любовь моя? Ты нашёл себе кого-нибудь? Это не имеет значения - всё, что я хочу, чтобы ты не переставал жить. Чтобы дышал, ставил свою ногу перед другой, продолжал двигаться…» Кудри щекочут мою шею, когда Гарри прячет своё лицо там. Мы все оборачиваем руки вокруг него, когда он судорожно выпускает сдавленные вздохи. Жалостливые поскуливания витают в воздухе и впитываются в письмо.       «…Я думаю, что это всё. Вы можете читать это, когда будете скучать по мне или когда почувствуете себя плохо. Я искренне надеюсь, что вы прислушаетесь к моим просьбам, которые я написал вам, я уверен, что прислушаетесь. Я просто хочу сказать вам спасибо за те роли, которые вы играли в моей жизни. Вы все очень важны для меня, и я рад, что смог провести время с вами. Теперь! Сделайте парочку глубоких вдохов, вытрете эти глупые слёзы и сделайте себе по чашке чая, хорошо? Идите, пообнимайтесь на диване и ничего кроме этого. Не плачьте, не хандрите и не устраивайте истерик, понятно? Если хотите вспомнить обо мне время от времени, то вспоминайте только те вещи, которые заставляют вас улыбаться. Живите, любите, смейтесь, ребята. Это то, что я всегда вам говорил. Бу.» А что мы ещё могли сделать, кроме как не послушать его? Письмо было сложно обратно в конверт, мы развалились на уютном большом диване с чашками, наполненными горячим чаем. Мы говорили весь день, обещая друг другу принять близко к сердцу его слова и жить по ним. Мы пообещали улыбаться сами и заставлять улыбаться друг друга, пообещали продолжать двигаться вперёд. Обещания, данные на мизинчиках, много значили для нас. Мы знали, что никто и никогда не нарушит их. Найл пошутил о том, стал бы преследовать нас Луи, если бы кто-то когда-нибудь поспел нарушить эти клятвы. Это действительно разрушило напряженность, шутки ворвались в нашу беседу, тишина заменилась смехом. Я знал, что мы будем в порядке, письмо стало тем, в чем мы действительно нуждались. Луи знал, что мы бы послушались его, он знал, что может сделать нас сильнее. Он всегда знал, что нам нужно и когда, и он не позволил нам упасть и на этот раз. Мы будем в порядке. Жить, любить, смеяться. И наслаждаться отсутствием смерти на сегодняшний день.