Шанс

Когда знаешь, что скоро умрешь, начинаешь смотреть на вещи совсем по-другому. Понимаешь, что всю свою жизнь ты не жил, а существовал. Всегда торопился все и везде успеть. Быть лучшим, быть первым. Оправдать возложенные на тебя надежды. И вот когда ты стоишь у самого края, ты понимаешь что, все было зря, все было не так и если бы тебе дали хотя бы шанс, ты бы обязательно его использовал. Если бы дали…но так не бывает. В просторной комнате нежно-голубого цвета было открыто окно. Ветер тихонько раздувал прозрачные шторы и теребил стоящие на подоконнике красные тюльпаны, а солнце нежно играло с их лепестками. Картина была как никогда наполнена жизнью. Морис лежал на своей кровати и щурясь от солнца смотрел на цветы, жадно вдыхая свежий воздух. Подумать только, сегодня его последний день и день этот был как никогда прекрасен. Раньше он не замечал таких простых и прелестных прелестей жизни, как свежий воздух смешанный с едва уловимым ароматом выпечки из столовой на первом этаже. Любой другой бы уже захотел есть от такого запаха, но Морису теперь это было не нужно, хотя на последок он с удовольствием откусит кусочек сдобной булочки. Морис был сыном мелких предпринимателей, его мать и отец занимались продажей свадебных украшений, имели небольшую лавочку, но всегда мечтали о расширении бизнеса. Именно поэтому с самого детства он был обязан тренироваться во всем. Отец мечтал вырастить из сына настоящего мужчину и профессионала, по этому для маленького Мориса табу являлось все что отвлекает от хорошей учебы, мешает продвижению в спорте и портит хорошую репутацию семьи. К пятнадцати годам Морис попал в истинный Ад, его личный Ад, построенный руками заботливых родителей. Как раз к тому времени семья смогла расширить границы своего бизнеса и уже владела сетью не только лавочек с украшениями для банкета, но и свадебными салонами. Фамилия Бонэсс стала брендом качественного обслуживания и клеймом Мориса. Как раз в это время парнишка влюбился, как и все мальчишки его возраста. Она была его одноклассницей, ни отличницей и не самой популярной девочкой, славящийся своими спортивными достижениями и даже не бунтаркой. Она не носила провокационных коротких юбок и декольтированных потов. Она была почти неприметной. Но только не для него. Все случилось в мгновение ока, таким же весенним днем как и сегодня, только 30 лет назад. Морис влюбился без памяти в ее волнистые волосы и пухленькие ручки, в большие карие глаза и не длинные ресницы. Для него, кто был из тех ребят, что всегда впереди всех в учебе и спорте, но не отвлекаются на такие глупости как шашни с девчонками, она была как фея. После ее скромного появления что то изменилось, всколыхнулось и сподвигло Мориса отвлечься от постоянных тренировок мозга и тела. По вечерам он сбегал из дома и смотрел издалека, как она возвращается пешком домой после занятий в музыкальной школе. Он смотрел с замиранием сердца и мечтал однажды открыть свои чувства. Именно в тот день, когда он наконец решил выйти из тени и сказать обо всем, отец ворвался в его комнату с вичкой в руках и криками о том, что сын позорит семью и губит свою жизнь, сбегая вечерами из дома и непонятно чем занимаясь. На тихую фразу о том, что ему нравится девочка и бегает Морис увидеть ее лишний раз, папаша «ласково» ударил сына по лицу вичкой и рассек скулу, сказав, что рано ему думать о шалавах пока он на ноги не встал. На лице остался шрам, а саднящая боль что была первое время, напоминала о том где его «место» и заставляла забыть обо всем, кроме того что он Бонэсс и по этому у юного носителя этой фамилии есть свое «предназначение». Шло время, и за плечами Мориса было уже два высших образования и магистратура, а так же еще больше расширившийся бизнес. Он смирился со всем и стал таким, каким его хотели видеть родители и окружающие. Но смирения было мало чтобы вынести все, что уготовила ему судьба. Заботливая мать решила, что сыну в тридцать четыре пора заводить семью и выбрала «достойную» кандидатку. Его даже не спросили, а просто поставили перед фактом. Конечно, будущая жена была не дурна лицом и фигурой и даже не глупа, но она и не была добра и мила душой. Достойная жена из достойной семьи, дочь владельца крупной фирмы по организации банкетов. Весь этот праздничный бизнес, казалось бы, должен превратить и жизнь молодых супругов в бесконечное пиршество. Только пир этот был для родителей жениха и невесты, в то время когда виновники торжества болели страшнейшей душевной чумой. Они оба пытались, честно старались, перешагивая через себя, быть семьей, но не получилось. Решив, что так будет лучше, они пытались изобразить семью на людях, получалось, сначала с трудом, но получалось. Спустя семь лет «семейной» жизни эти попытки вошли настолько в привычку, что стали идеально отрепетированным спектаклем для окружающих. Идеальным и заезженным до такого, что в эти моменты жить не хотелось обоим. После занавеса актеры разъезжались в разные стороны. Жена опустошала кредитки и меняла молоденьких ухажеров чаще, чем брился любой из ее фаворитов. Собирать мужской гарем стало для нее смыслом жизни. А Морис топился в алкоголе и рабочих вопросах, пару раз в неделю трахая соседку, что живет на два этажа выше. Трахая не по любви, а просто для разрядки, тридцатилетняя разведенка любила мужчин со шрамами, а Морису, как и любому здоровому самцу нравились накаченная приседаниями попка и плоский живот. Регулярный секс без обязательств, по обоюдному согласию – лучшая сделка за все годы жизни. Сделка не для статуса семьи, укрепления бизнеса или знатности фамилии. Сделка для себя, пусть и такая обыденная, но для себя. В сорок три года Морис в постели был не хуже чем в сорок один, как говорила его подруга, что живет выше. За это время он смог назвать ее подругой, секс сближает, так или иначе, но когда регулярно спишь с человеком, допускаешь его к своему телу, мало по малу начинаешь ему доверять. Не смотря на позитивные высказывания в свой адрес, Морис чувствовал что то не то, будто в шарике надутым гелием есть крохотный осколок стекла, который ударяется и скребет изнутри тонкую поверхность надутой резины. В сорок четыре шарик лопнул и случился первый приступ, после обследования выяснилось , что крохотным осколком оказалась не крохотная опухоль мозга. Врачи успокаивали, советуя пройти химиотерапию и утверждая, что шансы на выздоровление есть. Только терапия не помогла, ни в первый ни во второй раз, от третьего Морис отказался. Болезнь прогрессировала с большой скоростью, за полтора года рак из второй степени перешел в четвертую. Судьба снова все решила за него, в очередной раз заставляя склонить голову и смириться. Бизнес был передан в руки жены, если улучшить его она не сможет, то по миру дело всей жизни уж точно не пустит, в этом сомнений не было. Родители ничего не знали, им не за чем было сообщать об этом. На все вопросы о том, почему Морис начал стричься на лысо он отвечал, что это его не портит, так почему бы и нет. А на встречах с родными, сузившихся до двух в год отмахивался делами по работе на любые вопросы, что могли вывести правду наружу. Жена ставшая уже давно чужой, верней, не становившаяся родной тоже о болезни не знала. За всю свою жизнь, он должен сделать хотя бы один сюрприз. Не важно хороший или плохой, главное неожиданный, сделанный не потому что этого требует статус, а потому что он сам так захотел. В самом конце своей жизни, он сумел выудить хоть один плюс из всего, что уготовила ему судьба. На сорок шестом году жизни Морис Бонэсс принял решение умереть, нет, самоубийство для этого явно не подходило, этого не принимал он сам. Для него это был лучший вариант, чем жить в опасении, что каждая минута может стать последней, лучший вариант – эвтаназия. Лечащий врач все понимал и не стал отговаривать, рак был уже не обратим, так что желанием было логичным и обоснованным. Сегодня был явно хороший день, наполненный жизнью, солнцем и запахом свежей выпечки. - Хороший день чтобы умереть, сегодня, – улыбнулся Морис вошедшему доктору. - Мистер Бонэсс, я рад, что в такой момент, вы улыбаетесь, – выдавил ответную улыбку врач. - Хенер, не давите улыбку, я понимаю, что все это лишь издержки вашей работы. - Раз так, вот то, что вы просили, – доктор протянул ему ароматно пахнущий бумажный пакет. Короткий кивок был ответом. Пока врач проверял аппарат давления и сердцебиения, поправлял датчики прикреплённые на руке пациента, Морис открыл пакет и достал свежую сырную булочку. Вдохнув исходящий от нее аромат и отломив кусочек, все так же щурясь на окно с цветами, с какой-то безмятежностью отправил кусочек в рот, булочка была еще теплой. Впервые в жизни он чувствовал себя свободным, свободным как никогда, от всех и от всего. Он чувствовал себя живым, в тот момент, когда собирался умереть. Настолько глупо прожить всю жизнь, прожить не свою, а чужую, прожить мертвым, чтобы сейчас, приняв решение по собственной воле, умереть живым. - Мистер Бонэсс, приготовления окончены. Вы готовы? - Как никогда, вводите укол. Морис вдохнул воздух в последний раз и медленно закрыл глаза, теперь уже навсегда. Если бы ему дали хотя бы шанс, он бы обязательно его использовал. Если бы дали…но так не бывает.