You're gay?

Я открыл дверь, как делал это каждый день в пять. - Привет, - я едва дышал, все ещё иногда впадая в шок от красоты мальчика, который стоял передо мной. Его застенчивая улыбка постоянно заставляла мои колени подгибаться, но я смог отступить назад, пропуская его в дом. – Я скучал по тебе, - до моих ушей донёсся его потрясающий голос, дрожь побежала по моей спине. Мы зашли в мою комнату, как и всегда, и он упал на кровать рядом со мной, как и всегда. «Всегда» началось с тех пор, как я нашёл этого красивого парня на тротуаре перед своим домом в дождь, который даже не смог скрыть его слёзы. Я впустил его в свой дом, утешая и предлагая тёплую одежду и душ. После этого мы разговаривали несколько часов; мы стали настолько привязаны друг к другу, что он начал приходить каждый день. Я знал, что он нравился мне больше, чем должен был, но любовь была последней вещью, которую он хотел обсуждать со мной. Мы просто разговаривали о мелочах и шутили, играли в игры и загорали на моём балконе. У нас в разговорах не было места для такой вещи, как любовь. - Черт, Лу, сегодня такой отвратительный день, - прохныкал Зейн, закопавшись лицом в одну из моих подушек и громко простонав в неё. Я посмотрел на мальчика с жалостью, сидя рядом с ним и закапываясь пальцами в его великолепные волосы: - Мне так жаль. Хочешь поговорить об этом? Зейн поднял голову и улыбнулся мне: - Нет, но всё равно спасибо, Лу, - он вздохнул. – Просто отвлеки меня как-нибудь на сегодня и не упоминай цифру 45. 45. 45 дней осталось. 45 дней до того, как это прекрасное существо, всего девятнадцатилетний мальчик, женится. Женится на девушке, которую он даже не знал. Женится на девушке, на которой не хотел жениться. Женится, хотя он хотел жить своей собственной жизнью, безрассудной и полной приключений. А вместо этого он вынужден будет сидеть дома, получить постоянную и скучную работу и создать семью как можно скорее с девушкой, которая летит к нему из Пакистана. Это и было причиной того, что он плакал, когда я нашёл его: тогда он только услышал новость о том, что должен будет жениться через три с половиной месяца. Ему было восемнадцать тогда, он только начал изучать английский язык и едва стал получать какие-то представления о своём будущем. Все это было украдено у него, как он только получил работу в офисе, вкалывая на одного из друзей своего отца и получая мизерную зарплату. Это было скучным и предсказуемым, и я видел, что Зейн медленно исчезал из-за его новой жизни. Я делал всё возможное, чтобы как-то развлечь молодого парня, пытаясь отвлечь его от будущего. Я всегда делал так, как он просил, выслушивая, когда он хотел поговорить, или, как сегодня, не говорить об этом и пытаться заставить его смеяться. Хотя сегодня у меня ничего не выходило. Зейн был отстранённым, улыбка не задерживалась на его губах дольше секунды или, если повезет, двух, а глаза с прежней скукой оглядывали мою комнату. Я не мог заставить его по-настоящему смеяться, он не пытался поддерживать разговор со мной, не отвечая на мой монолог. Я не сдавался, продолжая болтать и отвлекать его. Я обходил свою комнату снова и снова, находя новые объекты для историй и какие-то вещи для того, чтобы показать ему. Придумывать что-то было всё труднее и труднее, потому что он знал почти все обо мне. Мы не могли выйти на улицу, прогуляться, потому что семья Зейна не знала обо мне, и так и должно было быть. Его родственники были повсюду, чтобы следить за его сестрами, но они могли с такой же лёгкостью рассказать его отцу, чтобы видели его со мной в то время как отец думал, что Зейн был ещё на работе. Поэтому мы были в каком-то смысле заперты в моём доме, умудряясь находить занятия здесь. Было много вещей, о которых Зейну было некомфортно говорить. Школа, его работа, что угодно, что когда-то было частью его жизни, а теперь вызывали только кислый привкус во рту. - А этот снимок я сделал тогда, когда ушёл из дома, чтобы жить здесь, моя мама не могла перестать плакать, - сказал я с небольшой усмешкой, бросая фотографию на кровать, чтобы Зейн смог увидеть ее. Он опять ответил мне молчанием. Я вздохнул и склонился над столом: - Мы не можем просто посмотреть телевизор или что-то в этом роде? – предложил я, уставший от бесполезных усилий. Когда Зейн по-прежнему не отвечал, я обернулся на него, выпуская длинный вздох. Тихие слёзы текли по лицу Зейна, он смотрел в пространство перед собой, то и дело всхлипывая. Я сразу же бросился к нему, обвивая руки вокруг него и чувствуя, как его нос утыкается мне в шею, а рваные всхлипывая становятся только громче: - Боже, Зейн, прости меня, я не заметил. Тшшш… Все будет в порядке, - шептал я, закапываясь лицом в его волосы, и прижал его к себе настолько сильно, насколько это было возможно. Руки Зейна обвились вокруг моей талии, сильно сжимая, его слёзы капали на мою футболку. Мы сидели так очень долго, не говоря ничего. - Я знаю, это отвратительно, малыш, - пробормотал я, чувствуя себя до боли бесполезным, потому что я не мог сделать ничего для того, чтобы как-то изменить ситуацию. - Я-я н-не…, - Зейн икнул, его тонкий голос надорвался, заставляя меня поморщиться. - Я знаю, ты не хочешь этого, - пробормотал я в его волосы, притягивая его ещё ближе к себе. Я почувствовал, как его голова задвигалась напротив моей груди: - Н-нет, я-я…, - Зейн не смог произнести ничего больше этого, все эмоции наконец-то выходили из него. Я заставил его замолчать, медленно покачивая нас вперёд и назад: - Ты можешь сказать мне, как только немного успокоишься, - сказал я ему, терпеливо ожидая, когда Зейн сделает это. Ему потребовалось семнадцать минут. Семнадцать минут на то, чтобы его слёзы прекратились - он только изредка всхлипывал, когда отстранился от меня, чтобы принять из моих рук предложенную салфетку. - Извини за это, - пробормотал он, указывая на свои слёзы, которые окрасили мою белую футболку. Я просто пожал плечами, пытаясь стряхнуть мокрое пятно и поймать взгляд его грустных глаз: - Это не важно, я могу надеть новую, - сказал я, планируя быстро переодеться. Рука Зейна остановила меня, когда я стал снимать футболку, сильно дёргая за запястье. Я перестал свои движения, обращаясь к нему с извинениями. Зейн сделал несколько глубоких вдохов, сильно потирая опухшие глаза. - Я не люблю её, Лу, - сказал он хриплым голосом и…ну ладно, возможно, это было секусуально. - Я знаю, Зейн, ты ведь даже не знаешь её, - согласился я, не совсем уверенный в том, собирался ли он сказать этим что-то или это были просто громкие слова о том, что происходит. Зейн яростно покачал головой из стороны в сторону, проводя рукой по волосам пару раз: - Нет, я имею в виду… Чёрт! Я-я не… Его глаза лихорадочно заметались по комнате, сталкиваясь с моими пару раз. Я пытался понять его, правда пытался, но для меня это не имело никакого смысла. Что бы он ни пытался сказать, это, очевидно, очень заботило его, но я не имел и малейшего понятия, о чём он. Его безумие превратилось в печаль, его большие карие глаза снова встретились с моими: - Я не знаю, как сказать тебе, - прошептал он. Моё сердце мучительно сжалось, когда я посмотрел на разбитого парня перед собой, я не хотел ничего кроме того, чтобы помочь ему, утешить его, дать понять, что всё хорошо: - Просто сбрось на меня бомбу, я обещаю, что смогу справиться с этим. Я не оставлю тебя или что-то типа того, - сказал я, поглаживая его по спине. Глаза Зейна снова устремились в мои, ища искренности. Я выдержал его взгляд, слегка улыбаясь. Парень опустил глаза вниз и глубоко вздохнул, сосредотачиваясь на перебирании своих пальцев. - Я не люблю её, - снова сказал он. – Я не люблю…девушек, - объяснил он тихо, прикусывая губу после этого. Мой желудок сделал сальто, сердце забилось быстрее, в комнате стало слишком жарко, пот стекал, кажется, по всему телу. - Т-ты гей? – спросил я, затаив дыхание. Зейн кивнул, все его тело было напряжено, глаза смотрели в пол. – Чёрт, - прошептал я, потирая лицо руками. - Что? – спросил Зейн, глядя на меня своими большими глазами. - Я… Чёрт, это делает всё намного сложнее, Зейн. У меня не было шанса с тобой, потому что ты женишься на девушке, я не мог получить тебя. Но сейчас всё ещё сложнее, потому что теперь у меня появилась возможность того, что… Только возможность… Вот дерьмо, - застонал я, не в полной мере понимая, что сказал все мои мысли вслух. Я позволил себе опуститься на кровать, прикрывая глаза, потому что не мог понять, как я должен действовать сейчас? Я что должен делать? - Лу, ты… Ты гей? – спросил Зейн, придвигаясь ближе по кровати. Я кивнул, всё ещё не открывая глаз, потому что я просто не знал, как взять себя в руки снова. Мой мозг работал слишком быстро, как поезд, который не имел никаких тормозов. Но я ударил по ним, когда почувствовал губы Зейна на своих. Я замер, пытаясь привыкнуть к этому. Мои инстинкты догнали меня, и я ответил, запуская пальцы в волосы Зейна, запутываясь там. Я почувствовал худое тело парня, услышал его глубокие вздохи через нос. Наши губы нежно соприкоснулись, мягко углубляясь, создавая тихие причмокивания. Губы Зейна были мягкими, они были всем тем, чего я так долго хотел. Моё сердце трепетало в груди, я чувствовал себя словно парящим в невесомости вместе с красивым парнем рядом со мной. Я чувствовал тепло и покалывание во всем теле, вдыхая сладкий запах Зейна. Поцелуй был медленным и приятным, я чувствовал сердцебиение Зейна, которое совпадало с моим. Спустя три вечности, которые оказались всего парой секунд, Зейн слегка отстранился, утыкаясь своим лбом в мой: - Я всё испортил, - прошептал он, его лицо все ещё было слегка ошеломлённым. - Да, мы все испортили, - выдохнул я, ещё не чувствуя всю серьёзность ситуации. - Я провалился, - пробормотал Зейн. - Да, мы провалились, - снова согласился я. - Мне очень жаль, Лу. Я не должен был делать этого. Я провёл пальцем по его пухлой губе, словно загипнотизированный: - Я так рад, что ты сделал это. Это было прекрасно, - возразил я. - Я… Мы не можем делать так, - вздохнул Зейн, скатываясь с меня и создавая холод отсутствия тела на моей груди. - Разве мы не можем попробовать? – спросил я. – Как в тех глупых фильмах, где мы выживем только потому, что есть друг у друга. Зейн снова вздохнул: - Я не могу «просто попробовать». Если бы я выбрал тебя, меня бы выгнали из семьи. У меня нет места, куда бы я мог пойти, - мягко объяснил он. Мы замолчали, обдумывая. Вдруг моё лицо просияло. Я повернул к себе лицо Зейна, глядя на него с большой улыбкой: - У нас есть ещё 45 дней, малыш. Пойдёшь со мной на свидание? – предложил я, застенчивым взглядом смотря на парня. Он нахмурился. - Что? - Пойдём со мной на свидание, - повторил я. – Когда ты убедишься, что хотел бы выбрать меня, ты мог бы сказать своим родителям об этом и жить со мной, - объяснил я, ярко улыбаясь. Взгляд Зейна до сих пор вопрошал. – Я позволю тебе жить со мной в любом случае, но если ты не хочешь брать на себя слишком большой риск, не разобравшись в нас, мы могли бы… Я не знаю, сделать риск меньше?.. - Ты позволишь мне жить с тобой? – ахнул Зейн. Я сразу же кивнул: - Я знаю, что ты не хочешь жить той жизнью, которая уже избрана для тебя. Конечно же я сделаю всё для того, чтобы сделать тебя счастливым снова и верну обратно свет в твоих глазах, - объяснил я, поглаживая большим пальцем по его скуле. - Я… Лу, ты…, - оборвал сам себя Зейн, обнимая меня невероятно сильно. – Ты пойдёшь со мной? Когда я решу рассказать отцу? – спросил он, заставляя меня тонуть в его глазах. Я кивнул и чмокнул его в нос: - Все что угодно для тебя, малыш. Так мы и сделали. Я водил Зейна на свидания в течение следующих тридцати дней, мы все больше и больше влюблялись друг в друга. Сразу после того, как мы сказали «Я люблю тебя» в первый раз, Зейн потащил меня к своему отцу. Мы разругались со всей его семьёй, и Зейна выгнали из дома, но он практически смеялся над этим. Мы шли домой с переплетенными пальцами, неся в руках чемоданы с вещами Зейна. Мы начали новую жизнь. Зейн уволился со своей должности и вернулся в школу, чтобы продолжить изучать английский язык, я закончил обучение и стал учителем драмы, зарабатывая достаточно для того, чтобы содержать нас обоих. Мы стали счастливыми версиями нас самих, потому что мы были друг у друга, у нас была целая вечность вместе. Нам не нужно было ничего больше. Мне не нужно было ничего, кроме возможности обнять Зейна, моего Зейна, и обещания, что мы никогда не расстанемся.