autistic

Enter Shikari - Constellations Земля просыпалась. Первые машины лениво выезжали из небольших, покрытых зеленой краской, гаражей. Первый человек выходил, немного пошатываясь и сильно зевая, на небольшой дворик перед своим домом, оглядывая фруктовые деревья, грядки, маленькую беседку в глубине сада. Половина мира вставала, медленно осознавая сам факт наступившего понедельника; другие же ложились спать, провожая утомительный день. Безумно уставший парень сидел на краю балконной перегородки и немного раскачивался, смотря на высокое небо, усыпанное нежно-розовыми облаками, на восходящее солнце, которое лучами путалось в волосах и занавесках. Утро 1 июня начиналось размеренно и неторопливо, как будто кто-то включил медленную перемотку. Горький запах кофе, с примесью корицы и коньяка, наполнял улицу небольшого города, в котором никогда ничего не происходило. Продолжая свои последовательные движения, паренек ничего не мог придумать; голова была налита смесью свинца и ртути, мысли в ней смешивались, путались и исчезали. В такие моменты не боишься высоты. Легкое чувство где-то на уровне солнечного сплетения держит тебя на тонкой перекладине, ты словно вязнешь в желе, тонешь в аромате города, который приветливо смотрит на тебя из своих окон. Ты видел это сотни раз: отражение каждого отдельного дома как будто сохранилось на сетчатке. Но все равно, ты на мгновение задерживаешь дыхание, с каким-то смутным чувством буквально на секунду замираешь в предвкушении нового дня. Ты ждешь условного знака от города, становишься шпионом, невольным свидетелем, любопытным соседом. Чувство вины чуть отдает жаром по непонятной причине, ты пытаешься быть спокойным, но ощущение подглядывания не исчезает, а лишь усиливается с каждой прожитой минутой. И, наконец, город шепчет легким гудком автомобиля, что день начался. В окнах возникают огоньки, на улицу выходят первые люди со своими любимыми псами, а лето берет свое: воздух становится чуть теплый с самого начала дня, солнце всходит как бы торопясь, человеческое дыхание становится невесомым, неощутимым, как это и должно быть в первый день лета. И лишь все тот же парень раскачивается на балконных перилах, сосредоточенно рассматривая облака. Его синие носки в зеленую полоску, джинсы, и футболка на три размера больше, с огромным пятном от еды на ней, дополняли тот факт, что он единственный, кого город не смог загипнотизировать с утра. Магия не сработала, город проиграл. Мальчик-маятник неожиданно застыл. Все это время он непрерывно что-то напевал, а на том же балконе лежали книга, сигареты и небольшой плеер, которые были единственными свидетелями странного явления. В этом городе не было ни одной высотки. Маленькие уютные коттеджи, блочные дома в два этажа, кирпичные гиганты с огромными садами и заброшенные избушки. Население было небольшое, дружное, словно одна большая семья. Мальчик в полосатых носках не влился в ограниченный мирок общества, он оставался призраком городка. Каждый день он сидел на перилах балкона на втором этаже, как будто стараясь перехитрить этот мир и ввести его в транс. После этого ритуала он обычно растворялся в толпе, его никто не видел на протяжении дня. Соседи говорили между собой, что он нечто дьявольское, извращенное, ненужное. А он по вечерам возвращался в свою квартиру с небольшими комнатами и варил кофе. Очень много кофе. Каждый день с новым ароматом, который въедался во все предметы, растения и постройки. Его лицо было идеально: совершенная симметрия глаз и губ, аккуратные брови и миниатюрный нос с колечком в левом крыле. Кожа была цвета слоновой кости, волосы были всегда немного взъерошены и отливали синевой на солнце. Но отчего-то все находили что-то неправильное в нем: кому-то не нравился его цвет глаз, кого-то раздражал его голос. Он был лишним. Но, не смотря на такое неприятие в обществе, мальчик-маятник дружил очень со многими: его друзья были везде – в парке, в баре, в магазинах, в незаметных заброшенных домах на окраине города, в больших кирпичных особняках. Быть лишним, но всегда к месту – это как проклятие. Шепот за его спиной, непонятный смех – он закрывал глаза на это, он этого не слышал. День набирал обороты, а он все еще скрывался в недрах своей квартиры. Негромко включив музыку, он лег на пол и надолго задумался. Мысли немного обрели нормальную форму и размеренно фильтровались мозгом. Он ничего не мог поделать с этим, музыка не помогала заглушить их. Закрыв глаза, он с силой нажал на белки, а потом аккуратно зажал уши. Стало невыносимо от того, что внутренние голоса зазвучали еще громче. В детстве он мог их контролировать, а с возрастом становилось все хуже и хуже. Обратно открыв глаза, он пробормотал стенам, что устал. Что замучался. Каждый день одно и то же: одни и те же проблемы, одни и те же предложения. Раздался звонок в дверь, который смог расшевелить чуть перегретый мозг парня. За дверью стоял его лучший друг с пакетом, полным ананасов в банках. Друг знал, что сейчас наиболее тяжелый период, что сейчас только сироп и долгая беседа сможет хоть как-то заглушить боль в извилинах. -Привет. Слышишь меня? – он взял за руку и посмотрел прямо в глаза. Он был уверен, мальчик-маятник не понимает слов, сказанных не в лицо, сказанных без тактильного подтверждения. -Да, привет, - парень немного пошатнулся и сполз на пол. – Ананасы, да? Я ждал тебя. -Сколько тебе угодно, - он пристально смотрел на его лицо, заметив синяки на руках и небольшие гематомы около висков. – Сегодня хуже, да? -Представить не можешь. Они не замолкают. Они что-то от меня хотят, что я не могу им дать, понимаешь? Я не могу просто отключить их, они всегда здесь, даже сейчас. – Он внезапно закрыл уши руками и начал говорить бессвязные слова. Друг начал трясти его за плечи, но так, чтобы не повредить и без того хрупкое тело. Пакет с консервами валялся на полу рядом с его ногами. Ему было тяжело видеть, как друг мучается. -Слышишь меня? Пожалуйста, скажи, что слышишь! Умоляю, скажи хоть что-нибудь мне в ответ! – он добивался ответной реакции, которая в девяносто процентах случаев была не на него, а на какой-то бред в голове лучшего друга. -Море. -Отзовись же, блять! -Знаешь, я не могу больше так. Дай мне что-нибудь. – Друг рванул в соседнюю комнату за пачкой таблеток, которые выглядели, как маленькие солнышки. Он выдавил 3 штуки и закинул в рот своего товарища. Тот мгновенно застыл, убрал руки от ушей и закрыл глаза. Друг потрогал взъерошенные волосы парня и подхватил его, переместив его вес на свои плечи. -Спасибо. -За что? -За все. Да даже за сегодня. Сегодня очень тяжело. -Не надо благодарностей. В квартире наступила полная тишина, нарушаемая лишь звуком газонокосилки с улицы. Друг мальчика-маятника взял пару банок с ананасами и расставил в шахматном порядке. Потом еще раз переставил. И еще. Он ставил их друг на друга, вплотную и, наоборот, с большим расстоянием. Но все ему казалось не так. Ведь его друг сидел и залипал в стену напротив, не говоря ни слова и тяжело дышал, как будто пробежал километр. -Ты знаешь, сегодня в магазине ребенок назвал меня дураком. За то, что я беру так много банок этих ананасов. Я не смог возразить мальчику в кепке с милыми облачками. -И что я должен уяснить из этой истории, мм? -То, что даже дети сейчас испорченные. Он взял в охапку банки с ананасами и загрузил в холодильник, попутно вынув оттуда сыр и масло. На плите уже минут 15 как кипел кофе. Кухня наполнялась запахом гари и корицы. Парень сидел с отсутствующим выражением лица, постепенно наклоняясь к поверхности стола. Энергия полностью оставила его, кухня постепенно расплывалась, голоса в голове заполнили все его пространство… …снилось, что он идет по пустому городу, который окутан туманом, людей нет. В витринах слишком много света, манекены готовы сорваться с места и растерзать тебя. Вой сирен стал осязаемым, ощущение, что он липнет на кожу, обволакивая с ног до головы. Вокруг все стало оранжевым, зашкаливая по яркости до предела. Голова чугунная, горячая, задымленная. «Беги, беги, беги». Чувство преследования усиливается, и он пытается оторвать ноги от оранжево-раскаленной земли. Но они вросли, вплавились; глупо уже надеяться, что он убежит. Нечто настигало сзади, по спине побежали мурашки. Пот лился градом. «Некуда бежать. Некуда спрятаться». Мысли затопили его, а на плечах он почувствовал тяжелые ладони… …сон прекратился. -Хэй, как ты? – мальчик-маятник ничего не понимал, потянувшись руками к ушам. Друг смотрел на него и жевал бутерброд, запивая белым чаем с жасмином. – Ты в норме? – его рука потянулась к руге друга. -Кажется, что я сгорел. -Нет, сгорел лишь кофе, а ты здесь, смотри. – Он подал ему зеркало, откуда на него посмотрел взъерошенный паренек девятнадцати лет. Вдруг, на кончике носа выступила капелька крови и сорвалась на кухонный стол. Потом вторая, третья, четвертая… Он начал немного паниковать, зажимая нос руками, в то же время, пытаясь зажать уши: голоса сегодня необычайно четкие и их было чрезвычайно много. Два шага – он уже в ванной, стоит над раковиной, завороженно следя за алыми каплями, которые размываются водой, превращая бесцветную воду в светло-розовый раствор. В ванной теперь пахнет ржавчиной и ужасом. -Западня -Что? -Западня. Чертова западня. – Он смог понять обращенные к нему слова. Мальчик-маятник шептал это слово еще минут 20 подряд, не понимая, отчего стало настолько тошнотно страшно. -Пойми, я ни чем не могу помочь, если ты мне не объяснишь. Каждое твое новое слово – это загадка. Тайна. Твои мысли настолько для меня в тумане, что я боюсь, тебе недалеко до сумасшествия, если ты будешь держать это все в себе. – Его глаза выражали все беспокойство за друга. -Дай мне еще таблеток -Нет, я не могу, тебе больше нельзя -Я не смогу без них. Дай. Солнце было в зените. Полдень был медлительный и томный. Таблетки лежали в кармане у друга, который собирался уходить. Его подташнивало от этого места. Он спокойно зашнуровывал кеды, пока его друг спокойно сидел за столом, на котором засыхала кровь, а таблеток больше у него не было. Он знал, что будет: он внепланово пойдет на балкон. Очередной сеанс гипноза окружающей среды. Хлопнув дверью, он вышел на лестничную площадку, где было неестественно чисто и пахло хлоркой, смешанной с больничным запахом. В этом городе не было подъездов, где бы кто-то справлял нужду или занимался вандализмом. Все было идеально: общество хотело совершенства во всем. Парень дернулся от неожиданного звука: из соседней по площадке двери вышла девушка лет двадцати с волосами цвета темного шоколада. Она с шумом закрыла большую железную дверь, которая казалась чрезмерно огромной рядом с ней, и, не удостоив его и взгляда, девушка ушла на улицу босиком. Из дверей мальчика-маятника выглянуло уставшее лицо, которое выражало крайнюю робость. Он надел темные очки и мягко приподнял уголки губ, запустив пальцы в волосы. Друг улыбнулся и сказал всего одно слово: -Ананасы. Болезненное ощущение в висках прошло, а день почти закончился. Аромат ликера и бразильского кофе мешал сосредоточиться, что было только на руку. Тихонько помешивая темную субстанцию, друзья разговаривали на счет того, что хорошо бы уехать из маленького городка на пару дней, что неплохо было бы сходить к психотерапевту и выбрать хороший фильм. -Чем больше будет крови, тем меньше кошмаров мне приснится. И тем меньше меня будут надоедать назойливые мысли. -Как скажешь, хоть я и категорически против насилия… -А что, ты предложишь смотреть надуманную драму? Или очередную американскую комедию, где все равно все слишком хорошо для реальной жизни? Там нет насилия, но такие фильмы морально тебя убивают. А в триллерах есть хотя бы маленькая толика того, что происходит на сегодняшний день. -Давно ли ты встречал в пригородах каннибалов? -А давно ли ты видел человека, который неудачник, но ему все равно везет? Уж скорее каннибалов на даче увижу. -Ты просто отрицаешь все положительное Парень помолчал. Он знал, что не сможет выиграть спор с человеком, которому не нравились идеи Джеймса Вана и Ли Уоннелла. Да и ему самому не хотелось в десятый раз пересматривать те же фильмы. -Так что же? Что мы будем смотреть? Пилу, Резню или Нерожденного? -Выбирать лучшее среди классики? Ты ставишь меня перед слишком тяжелым выбором. Тебя точно сегодня не стошнит? А то я помню первый просмотр «Зеркал» с тобой. Я не хочу быть твоим личным сортом Конструктора -Да заткнись ты, - друг нервно засмеялся. – Я не собираюсь играть с тобой в одну игру. Голоса отступали. Перед глазами встал небольшой список фильмов, после которых он необычайно хорошо спал: «У холмов есть глаза», «Мертвая тишина», «Заклятие». После них он понимал, что он еще не самый странный человек. Что он – не такой уж уродец. …чувство собственного достоинства у него отсутствовало напрочь: с детства ему внушали, что он не такой, как остальные, а он зажимал уши; ему потыкали, постоянно давали самое лучшее, ограждали от плохого, не давая почувствовать какие-то эмоции. Время шло, а он был все тем же мальчиком, оторванным от реальности. Чувство неполноценности захлестнуло его с головой, когда ему исполнилось пятнадцать – мозг стал его злейшим врагом, он перестал ходить в школу и запирался в комнате на целые недели. Родители, которые всегда пытались ему внушить, что он ни чем не отличается от сверстников, опустили руки – их мальчик постоянно сидел с закрытыми ушами, шепча бессвязные словосочетания. Депрессия, психбольница, выписка, очередная депрессия – его затянуло в замкнутый круг, где он был одинок. Флешбэк закончился. Он охнул и поплелся в комнату с телевизором. Друг уже развалился в кресле с огромными цветами и потягивал чай из кружки со свинкой. На экране открылось меню полное крови. Безумно тяжелый понедельник заканчивался, воздух становился тяжелым и слегка ощутимым на лице. Солнце превратилось в раскаленный красный диск, который прикрывали ветки сосен и елей, растущих напротив небольшого дома. Машинные моторы гудели как разъяренный рой пчел, газонокосилки утихли, на площадки с огромными песочницами выбежали сотни детей. Издали они казались разноцветным ураганом, который несет что-то неуловимо сладкое и незримое для взрослых, чуть ощутимое на руках и сильно ударяющее по сердцу. Сонный лай собак, чуть слышимое мяуканье кошек встраивались в ритм вечернего города. Тротуар пах пылью и далекими дождями, душа людей на велосипедах и роликах. Казалось, что на свете не бывает зимы, осени или весны: лето взяло свое, и ленивое настроение растеклось по венам. Друг еще на середине фильма уснул, свернувшись калачиком в кресле. Детские крики доносились через открытый балкон до самого позднего вечера, когда мальчик-маятник взялся за турку и сварил крепкий кофе, добавив немного молока и гвоздики. Пряный аромат затопил его черепную коробку и окончательно успокоил его мысли. Леность и приятие действительности овладели его телом и понесли на балконную перекладину. Он вспомнил песню. -Lost so lost but you’re the constellations that guide me Текст ярко-красными буквами вставал перед глазами. Сигарета медленно исчезала, пепел срывался в пропасть со второго этажа. Движения прекратились, воздух замер. Он опустил глаза вниз, смотря на падающий окурок. Снизу на него смотрела босая девушка с большим пакетом, доверху наполненным пакетиками с мармеладом. На минуту он замер, смотря ей прямо в глаза, ощущая то, что еще никогда не чувствовал. Глаза были темно-синими, как два сапфира. Он отвел взгляд и потянулся за пачкой сигарет. Перед тем, как услышать хлопок входной двери, он услышал затихающий голос «and we can explore space together forever».