Крылья

Каждое движение Соби причиняет Рицке боль. Каждый безразличный ко всему взгляд наполняет душу мукой. Рицке больно, мучительно, невыносимо, но он молчит. Потому что Соби еще хуже. О, как же мальчик ненавидел брата теперь! Он мог простить ему многое: утрату памяти, сумасшествие матери, ложную смерть… Многое, что Сеймей сотворил с Рицкой. Но Соби, Соби он брату не простит никогда. Врачи вынесли свой вердикт: восстановление невозможно. Соби инвалид. Нет, у него на месте руки и ноги, он может ими пользоваться. Но больше никогда не сможет рисовать. Потому что несколько месяцев назад Сеймей напал на блондина, когда Рицка уезжал с классом на экскурсию. Он так не хотел ехать, но Соби его уговорил. А связь между ними все еще неполноценна, ущербна. Сеймей переломал Бойцу кисти, и Рицка ничего не почувствовал. Он ненавидит и винит себя за это так сильно, что хочется умереть. Но он не может. Он – единственное, что держит в Соби жизнь. Сейчас парень как птица с подрезанными крыльями, успевшая познать полет. Он раз за разом мучает холст и краски, но не может даже провести ровную линию. Он сам себя убивает. - Соби, будешь чай? – осторожно спрашивает Рицка. Парень отрывает пустой взгляд от испорченной работы и мальчик передергивается. - Да, Рицка, - глухо отвечает Соби и идет к столу. Жертва наливает ему чай, подвигает вазочку с печеньем, но Соби не реагирует, даже не прикоснувшись к чашке. Он вновь ушел в себя. Рицку душат слезы, он пьет обжигающий напиток и еле сдерживается. Соби не должен видеть, как ему плохо. Потому что это эгоистично. Потому что Рицки не только не было рядом, когда Стражу требовалась помощь, когда его калечили, но и вылечить его потом он не смог. Через их канал связи просто невозможно передать нужное количество силы. Как ни крути, младший Аояги бесполезен и беспомощен. Рицка следит, чтобы Соби съел хоть что-нибудь на ужин, вновь наблюдает, как он мучает душу и холст, и ночью укладывает парня спать. Мальчик спит отдельно, он не хочет лишний раз напоминать, из-за кого страдает блондин. И уже в своей комнате дает волю чувствам. Наволочка пропитывается соленой влагой, но легче не становится. Его не отпускает, как бывает обычно, когда проплачешься. Тянущая пустота на месте сердца, вкус крови на губах - вот что пришло вместо облегчения. Хочется плакать снова, очень хочется. Но уже нечем. - Рицка? – удивленно. - Соби! – мальчик судорожно трет глаза, пытаясь скрыть слезы. - Ты… плачешь? – и Агнцу кажется, что его голос оживает, теряет безразличие. - Нет, - упрямо. – Все… Все в порядке, Соби. Правда. - Врешь, - убежденно. – Не надо врать, котенок. Что случилось? Рицка отчаянно кусает губы, разрываясь между желанием поделиться болью и оградить от нее же. - Ты разочарован во мне? – тихо спрашивает взрослый, пряча глаза за волосами. - Что? – сдавленно. - Тебе нравилось, как я рисую. И теперь, когда я не могу больше этого делать, ты избегаешь меня. Я перестал быть тебе интересен. - Что?! Нет, Соби, нет! - Тогда почему? - Я боюсь. Я виноват. Меня не было рядом… не смог вылечить… бездарен. От меня нет никакой пользы. Ты, наверное, ненавидишь меня за то, что я не могу помочь тебе. Что это вообще с тобой случилось. И я… Соби, ты ведь не бросишь меня? - Рицка, - парень опускается на кровать рядом с всхлипывающим ребенком. - Я невозможен, эгоистичен… со своими проблемами, когда тебе плохо… Это убивает. - Малыш, - Боец осторожно обнимает котенка, прижимая к себе. – Я все еще люблю тебя. - И я тебя люблю, Соби. Правда, люблю. - Ты это сейчас не из жалости сказал? – строго, оживая буквально на глазах. - Нет! – возмущенно. - Спасибо, Рицка, - мягко улыбаясь и накрывая чужие губы легким поцелуем. Аояги всхлипывает, притирается ближе, почти забираясь на колени Соби. Преступно близко и так же желанно. Поцелуи становятся чувственней и глубже, безумие сильнее пьянит голову. - Рицка, тебе нельзя, - пытается вразумить Жертву Агатсума, слабо сопротивляясь. - Ушки останутся, - заверяют его. И блондин впервые погружается в пучину удовольствия. Мальчик все делает сам, не позволяя перехватить инициативу. Сам облегчает себе доступ к телу, раздевая, сам целует, гладит, вылизывает. Делает все, что подсказывает ему его фантазия. И парень под ним мечется, не в силах говорить, только стонет низко, гортанно, сводя с ума. И когда Рицка погружает член Соби в рот, блондин не в силах даже вскрикнуть. Он выгибается на простынях до щелчка в позвоночнике. Пик наслаждения совпадает с неприятным множественным хрустом. И вот тогда-то Боец кричит от боли и эйфории, подчинивших тело. - Соби, что с тобой? – испуганно. – Я не хотел. Тебе больно? Соби?! Парень поднимает руку в успокаивающем жесте и останавливает движение на половине. Кисть не дрожит. Совсем. - Рицка, ты меня вылечил. - … - Ты усилил нашу связь, - поясняет. Что же человек за существо такое? Плохо – плачет, хорошо – плачет. - Тихо, тише, все ведь в порядке, - стирая хрустальные капли с щечек. - И что будет теперь? – устало. - Теперь? Я хочу отблагодарить тебя, - заваливая фыркнувшего мальчишку на спину. – И укрепить связь сильнее. Чтобы одного очень мнительного котенка не мучила вина. - Соби! – но возмущение Жертвы наигранно, он рад: если Соби шутит, значит, все действительно наладится. К Соби вернулись крылья. Хотя, они были у него всегда.