***
Ворота замка отворились с глухим звуком, и карета въехала внутрь. Затем, с таким же скрипом, закрылись. Будто кто-то по твоей могиле прошел. Мажордом графа, рассыпавшийся в любезностях перед гостями, был старик с на диво быстрыми для человека его возраста движениями и мертвенно бледным, будто присыпанным мукой пухлым лицом, на которым проступали многочисленные неглубокие морщины. Сам граф, по его словам, не вышел их встречать по причине нездоровья. Сложенные из серого камня массивные башни замка упирались в серое же небо. Алые губы синьоры Басси казались единственным ярким пятном в окружавшей их, похожей на сделанный карандашом рисунок, реальности. Внутри замок совсем не походил на жилище почтенного пожилого человека, скорее на мастерскую кукольника. Тут и там им валялись куклы, некоторые – в разобранном виде, так что наружу торчали их внутренности. Большие и маленькие, дорогие и совсем дешевые, какие можно купить на ярмарке, с аккуратно расписанными фарфоровыми лицами и с тряпичными головами, с которых слепо смотрели глаза-пуговицы. Лежащие отдельно от туловищ и голов конечности напоминали следы кукольного побоища. Незрячие нарисованные глаза, смотрящие на гостей будто бы даже с интересом, отчего-то вызывали в памяти головы мертвецов. - Какое… любопытное место, - не удержался от замечания Ипполито. Синьора Басси крепче сжала его руку. - Мне говорили - этот человек безумен, - шепнула она. Ипполито заметил, что её собственная рука дрожит. - Скорее эксцентричен, - ответил Ипполито, однако все это игрушечное царство произвело впечатление и на него. Скудно освещенными темными коридорами слуга провел их в предназначенные им комнаты. Пройдоха, как только они остались одни, незамедлительно принялся жаловаться, что ему, как слуге, вечно не достается отдельной комнаты, но осекся, заметив мрачное выражение лица Ипполито. - Выше нос, дружище, - похлопал Пройдоха приятеля по плечу. Но это не вызвало ответной улыбки. - Что за дурное место, - пробормотал Ипполито, - Будто населенное призраками. - Эй, дружище, ты чего? – недоуменно наморщил лоб Пройдоха. Вот уж кто из них никогда не предавался суевериям – так это Ипполито. И тут вдруг толкует про каких-то призраков. - Да так, подумалось не к месту. Надо улучшить время и обыскать замок. Мне не улыбается блуждать тут ночью, так что не худо бы взяться за дело еще днем. - Надеюсь, здесь есть что-то интересное, кроме кукол.***
Вечерело, и гости только успели расположиться в своих комнатах, как их позвали к столу. Граф Р. по-прежнему пребывал у себя. - Граф так настаивал на этой встрече и даже не пригласил вас к себе, - вслух удивился Ипполито. - Возможно, его одолела та же болезнь, что и мою подругу, - ответила синьора Басси. - Он уже немолод. Не могу есть в этом ужасном месте, - прошептала она, отодвигая тарелку. Ипполито подумалось, что синьора страдает хроническим отсутствием аппетита – он еще не видел, чтобы она что-то ела в его присутствии. Ипполито и сам не испытывал желания есть что-либо, но приличия ради ковырялся в тарелке. Пройдоха и Пузырь сейчас набивали желудки на кухне, вместе с другими слугам. В их присутствии ему было бы спокойнее. Пришлось напомнить себе, что для Пройдохи это удобный случай расспросить прислугу и осмотреть хозяйственные помещения замка. Но тревожные предчувствия продолжали терзать его. Стены столовой были увешаны вырезанными из дерева и ярко раскрашенными масками, и под многочисленными взглядами невидящих глаз Ипполито ощущал себя не слишком уютно. «Полно, ты никогда не был суеверен, глупо пугаться каких-то настенных украшений». Дверь столовой со скрипом отворилась. Звук был таким жутким и резким, что мороз продрал по коже, и Ипполито, резко повернувшись, чуть не выронил нож. На пороге стояла женщина в плаще с капюшоном. Лицо её было закрыто маской, из-под капюшона выбивались светлые локоны. Ничего угрожающего в облике незнакомки не было, но ему пришлось напомнить себе, что призраков не бывает. - А, вот и ты, - синьора Басси поднялась со стула, - Моя дорогая подруга приехала, наконец, - она широко улыбнулось, и Ипполито прямо-таки резануло, какая у неё искусственная улыбка. Инстинктивно он поудобнее пристроил в руке нож. Когда в родном городе за твою голову назначена награда – приучаешься видеть врага в каждом встречном. - Это совершенно, совершенно бесполезно, - заметив это, пропела синьора Басси, - Правда ведь, моя дорогая, ты ведь можешь это подтвердить? Женщина в маске ничего не ответила. - У нас был уговор, ты помнишь? - продолжала искусственно улыбаться синьора Басси. - Да, - наконец глухо произнесла женщина в маске. Её голос показался Ипполито знакомым. Исповедальня в занесенной снегом ломбардской церкви, низкий девичий голос рассказывает о том, как трудно выбрать между двоих мужчин. Этого не могло быть. Или могло?***
В следующий раз Ливия пришла в себя на том самом столе. Она поняла это по виднеющимся за спиной Эуджении узорным ширмам. На одной из них висела её одежда, та, которую она в спешке одела. Спину холодило от прикосновения к дереву. Здесь, в подвале, похоже, не было другого источника огня, кроме свечей и факелов, дрожь била Ливию не только страха. - До чего же ты упрямая, - Эуджения провела рукой по шее Ливии. От её прикосновения Ливию затрясло. Она непроизвольно отбросила руку Эуджении, та рассмеялась. В правой руке у неё был нож, большой, с многочисленными царапинами на лезвии – им, видимо, часто пользовались. Скосив глаза – подняться не получалось, Ливию словно что-то тянуло вниз, приковывало к столу, хотя руки и ноги у неё не были связаны - девушка заметила стоящую рядом Эмилию. Служанка смотрела прямо перед собой, выражение лица её было непривычным – кажется, впервые на памяти Ливии казалось, что Эмилия испытывает какие-то эмоции. А она ведь служит этой женщине не по доброй воле, вспомнила Ливия. Эуджения сама сказала. Эуджения, облокотившись о стол, принялась водить ножом по коже Ливии. Лезвие в паре мест разрезало кожу, но боли не было. «Это от холода» - сообразила Ливия, - я ничего не чувствую от холода». Она надеялась, что дело в этом. - Это такой интересный момент, перед самым превращением, - продолжала улыбаться Эуджения, - Одни плачут, другие кричат от страха, третьи умоляют, четвертые… Был даже один умник, который пытался подкупить меня. От него даже какое-то время был толк потом, но надолго его не хватило. Жаль, он был неглупый, только слишком слабый. Висит теперь где-то у меня на стенке, только голова и осталась. Эуджения провела пальцем по обезображенной шрамом щеке Ливии. - Ты такая забавная, - покачала она головой, - Сопротивляешься зачем-то. Тебе же будет лучше, если ты сдашься, а ты упрямишься. Глупая девчонка, - Эуджени наморщила лицо в капризной гримаске, которая в её исполнении выглядела карикатурно, - Не понимаю я этого. У других – понимаю. Но ты? Ты же все равно, что труп. Ты сама мне так сказала. Как можно самой себе противоречить, - она намотала на палец прядь волос Ливии, - Красивые волосы. Мои мне тоже нравятся, но в детстве я мечтала быть блондинкой. С белой кожей и голубыми глазами, вот как у тебя. Моя кожа тоже очень белая, посмотри, - с обольстительной улыбкой, которая пугала больше злобной гримасы, она взяла руку Ливии и приложила к своей щеке. То ли рука начала понемногу отходить, то ли Эуджении хотелось, чтобы Ливия что-то ощущала. Но это было как к чему-то неживому прикасаться. Будто под пальцами дерево, а не человеческая плоть. Совсем рядом стоит стол с инструментами, сообразила Ливия. Только вот рука у неё сейчас занята. Если Эуджения её отпустит. Если отвлечется. Если Ливии удастся заставить непослушную конечность двигаться. Эуджения тем временем снова склонилась над ней и принялась водить пальцем по лицу. Кажется, это доставляло ей удовольствие, особенно касаться пальцами шрамов. Что может быть в этом приятного? Ливии ужасно хотелось отстраниться, сбросить руку Эуджении, но тело совсем не слушалось. Эуджения тем временем нагнулась и приблизила свое лицо вплотную к лицу Ливии. Ярко-алые губы шевелились как червяки. Ливия дернулась, но не смогла увернуться, когда Эуджения, мерзко хихикнув, поцеловала её. Наверное, ей все-таки хотелось, чтобы Ливия что-то чувствовала – онемение резко схлынуло. Это было странно – ощущать жесткие, словно неживые губы Эуджении на своих. Ливия заставила себя поднять левую руку и обняла Эуджению за шею, отвечая на поцелуй. Правой, все еще плохо сгибавшейся, она попыталась нашарить стол с инструментами. Вместо этого её рука наткнулась на другую руку. Такую же твердую и неживую, как кожа Эуджении. Эта рука сначала перехватила её запястье, а затем вложила в пальцы лезвие ножа. И отпустила с легким толчком. Скосив глаза Ливия увидела Эмилию. Если б рот служанки не был зашит, девушка могла бы поклясться, что та ободряюще улыбалась.***
Женщина в маске медленно приблизилась к столу. Откинула капюшон. Затем, отодвинув стул, присела. Лица её Ипполито по-прежнему не видел, но её фигура, даже закутанная в плащ, казалась ему знакомой. И этого тоже не могло быть, но на свою память он привык полагаться. Он покосился было на дверь. Женщина заметила этот взгляд, рассмеялась. - Эуджения права, это бесполезно. В замке наши люди, повсюду. В том числе у этой двери. - Кто вы и что вам от меня надо? – вопрос получился несколько искусственным, этакая формальность. - Кто я? А сами-то вы не узнаете меня, синьор Альбрицци? – знакомый голос, знакомые интонации. - Этого не может быть, - произнес Ипполито вслух. Тоже формальность. - Почему? Мы, Корнеро, вообще очень живучие. К сожалению, - после паузы добавила Ливия. Это была она, рассудком Ипполито понимал это, но осознать все никак не получалось. Он понял, что не знает, радоваться ему или огорчаться этому факту, что по этому поводу чувствовать. Есть вещи, к которым привыкаешь. Холодная погода зимой, дешевое вино в придорожных тавернах. Мысль, что ты убийца. С этим, как выяснилось, можно вполне неплохо жить. - Мы заключили договор, - напомнила синьора Басси. - Да, помню я. Получишь свое, когда я с ним разберусь, - Ливия кивнула на Ипполито. - О, моя дорогая, - синьора Басси закатила глаза. От «дорогой» Ливия аж передернулась. Ипполито переводил взгляд с одной женщины на другую. Он бы не удивился, если б по его душу явился граф Корнеро лично, или его головорезы, которым он всегда щедро платил, но эта женщина? Здесь происходило что-то, чего он не понимал. Краем мелькнула мысль про Пройдоху и Пузыря, но они Корнеро не нужны. - И так, что же мне с вами делать, синьор Альбрицци? – Ливия развязала тесемки маски и положила её на стол. Пришла очередь вздрагивать Ипполито. Вся правая щека Ливии была изуродована грубыми шрамами. - Не нравлюсь? - со змеиной улыбкой поинтересовалась она. - Я думал, вы умерли, - ничего более оригинального Ипполито не придумал. - Как видите, нет. К вашему несчастью. Если б я умерла, вам грозила бы всего только смерть, найди вас мой отец. Он любит меня, но вот с воображением у него не очень. То ли дело я, - откинув голову, Ливия рассмеялась. - Чего вы хотите? - Поверите? Еще не решила. Вашей смерти, ваших мучений, чтобы вы стали моим рабом – знаете, это можно устроить, Эуджения подтвердит вам. Как видите, мне по-прежнему сложно выбрать. - Мне жаль, что так вышло, - все эти месяцы он планировал сказать это Ферранте. «Мне жаль, что я увел у тебя девушку. Мне жаль, что я её убил.» Теперь, похоже, сказать уже не получится. - Вам жаль?! – Ливия залилась хохотом. Только когда она тыльной стороной ладони вытерла щеку, он понял, что это смех пополам со слезами. Приглядевшись, Ипполито понял, что Ливию чуть ли не трясет. - Сколько переживаний из-за какого-то мужчины, - синьора Басси не скрывала яда в голосе. Ливия метнула на неё гневный взгляд, но ничего не сказала. - Что ж, раз уж по вашим словам, бежать мне некуда, может, удовлетворите мое любопытство. Как вы нашли меня? – с удивлением Ипполито понял, что ему действительно интересно. Что бы его сейчас ни ждало – но, черт возьми, узнать ответ ужасно хотелось. - Не ваше дело, - отрезала Ливия. Она почему-то отвела глаза, хотя до этого не стеснялась сверлить его взглядом. Синьора Басси хихикнула. - Идиот, - молвила она, - Никто вас не искал, вы сами пришли к нам. Прямо в руки.***
Нож вошел прямо в живот Эуджении, удачно пройдя между пластинами корсета. Ливия надавила на рукоятку, чтобы повернуть его в ране. Эуджения, как и в прошлый раз, отреагировала не сразу. Сначала она просто замерла, будто в удивлении. Несколько долгих мгновений, когда её губы все еще были на губах Ливии, нож торчал в ране, а рука Ливии лежала у неё на затылке. - Дорогая, - укоризненно прошептала она, наконец. Попыталась распрямиться, но это получилось не слишком удачно. Она потеряла равновесие и ткнулась спиной в Эмилию, которая злобно пялилась на происходящее. Руки Эмилии скользнули по талии Эуджении, не причинив той вреда, что-то звякнуло. Ливия приподнялась на локтях и рывком скатилась на пол, так чтобы между нею и Эудженией оказался стол. Приземлилась, ушибив локти и колени – чувства начали возвращаться в полной мере. Надо бежать отсюда, как можно быстрее – единственная ясная мысль, бившаяся в её голове. Бежать. Бежать. Бежать. Поднявшись на ноги, Ливия поняла, что ей придется пройти мимо Эуджении – она все еще стояла на ногах, задумчиво трогая бескровную рану на своем животе, откуда торчал нож. Вот живучая ведьма! Ярость ожгла огнем, Ливия с рыком кинулась на неё, схватив какую-то железку со стола. Что-то большое и острое. Всадила в грудь, выше корсета, под таким углом, чтобы лезвие вошло в сердце или легкие. Эуджения уставилась на неё широко раскрытыми удивленными глазами, но осталась стоять. И снова ни кровинки. Да сдохнешь ты или нет, наконец?! Эмилия тем временем, развернувшись, пошла куда-то прочь, сквозь завалы мебели и лабиринт ширм, высоко держа перед собой тускло светившую лампу. Сообразив, что еще немного, и она останется с ведьмой один на один, Ливия прихватила со стола большой нож и последовала за ней. Эмилия шла быстро, и как вскоре поняла Ливия, совсем не в том направлении, откуда Ливия прибежала в свое время. Не к выходу. Но возвращаться было поздно – сзади слышались нетвердые Эуджении. Ливия не могла заставить себя обернуться, чтобы посмотреть. «Если я посмотрю ей в глаза – я пропала.» Оставалось только бежать за Эмилией и молить Бога, чтобы служанка привела её к выходу, а не в еще одну ловушку. Эмилия вывернула из лабиринта старой рухляди к низкой дверке. В руках она держала связку ключей. Она медленно вертела её в руках, пытаясь выбрать из связки ключей нужный, тупо щурясь. Ливия вырвала у неё связку, и, быстро оценив размеры и форму скважины, выбрала большой ключ причудливой резьбы. Замок щелкнул, сзади раздался дикий рык. Ливия подскочила в испуге, и в панике только что не влетела в комнату. Следом за ней проскочила Эмилия. Пока Ливия пыталась закрыть дверь изнутри – ни засова, ни замочной скважины на внутренней стороне двери не оказалось, Эмилия протопала к столу, и выдернула ящик, откуда с грохотом выпала шкатулка. Знаками она показала Ливии, что та должна взять её. Наспех подперев дверь стулом, Ливия бросилась к шкатулке. Та была закрыта на совсем крошечный замок. Вспомнив, что видела ключ подходящих размеров в связке, Ливия нашла его и вставила в миниатюрную скважину. Металлическая крышка со щелчком открылась. Внутри лежала сложенная в несколько раз бумага, исписанная вдоль и поперек какими-то знаками. Эмилия протянула ей лампу.***
- Хозяин этого замка, граф Р., о котором я говорила вам – он действительно чудовище по человеческим меркам. И моя подруга действительно связана с ним своеобразным обязательством, - Ливия вскинулась, удивленно уставилась на синьору Басси, та же продолжала: - Не вся история, что я вам поведала, была ложью, - у синьоры Басси вырвался злорадный смешок, - Вы решили, глупая женщина несет чушь, используем её в своих целях, а-хаааа-ха, как это «благородно» и по-мужски! Я вас немного утешу, вы не первый мужчина, который попался на мою удочку! - И каким же образом, позвольте спросить, синьорина Корнеро связана с графом Р.?– уцепился Ипполито за эту внезапную новость, - Очередные интриги «благородного», - он выделил голосом это слово, - граф Корнеро? Ливия сделала резкое движение в его сторону, но синьора Басси вытянула руку упреждающим жестом. - Пусть синьор Альбрицци выскажет, все, что он думает. Имеет право. Напоследок, - алые губы раздвинулись в хищной улыбке. У Ипполито прямо руки зачесались придушить её. - Кто вы такая, чтобы вмешиваться в личные дела двух семей? Я вас не знаю, синьора. - Ливия, объясни ей, - капризно надула губы синьора Басси, - Я имею к этому самое непосредственное отношение, в силу личных обязательств. - Ты сама все прекрасно можешь объяснить, как я погляжу, - холод в голосе Ливии был неподдельным. Головоломка становилась все интереснее и запутанее. - Я хочу услышать, как это скажешь ты, - синьора Басси встала, обошла вокруг стола и встала за стулом Ливии, - Мне это будет приятно, моя дорогая, - она сказала это Ливии на ухо, но так громко, что Ипполито слышал. Ливия неприязненно повела плечом. - Ты, кажется, сама говорила, что у нас договор. И этим наши отношения исчерпываются, - плохо скрываемая ненависть зазвенела в её голосе. - Опять за старое! Синьор Альбрицци, скажите, наша дорогая Ливия всегда была столь упряма? Это «наша дорогая Ливия» неприятно резануло. Давно уже не «его», что уж там. - Не припомню такого, - ответил он. На самом деле помнил. «Приходите вечером к амбарам на Виа-Дукале» - «Не дождетесь!». Пришла, конечно, но он до последнего не был уверен, что явится. И даже тогда не удержалась от шпильки . «Вы хоть целоваться-то умеете?». Сама она была в этом не слишком опытна, но отсутствие опыта с лихвой компенсировала пылом. Непрошенные воспоминания были определенно не кстати. Синьора Басси топнула ногой. - Мужчины! Поэтому я предпочитаю женщин, да, дорогая? - она снова наклонилась к самому уху Ливии, говоря это, и одновременно искоса поглядывала на Ипполито, словно хотела проверить, какое впечатление это на него произведет. Рука её легла на плечо Ливии в почти интимном жесте. Любовница? Вот так номер. Ливия, впрочем, восприняла её жест без восторга, и Ипполито тут же усомнился в своем выводе. - Я вам не мешаю, дамы? Быть может, мне стоит отойти сторону, пока вы утрясаете свои дела? - Вы так хотите, чтобы я о вас вспомнила? – процедила Ливия. - Меня утомила эта комедия, только и всего, - на самом деле Ипполито и сам не мог бы объяснить, зачем вмешался в разговор двух женщин.***
Ливия сорвала с лампы колпак и уже поднесла к ней бумагу, повинуясь жестам Эмилии. - Подожди, не делай этого, - послышался голос Эуджении, хриплый, будто ей трудно было дышать, - Я помогу тебе отомстить, - ровно одна фраза, но этого оказалось достаточно, чтобы Ливия замерла с бумагой в руке. Пламя лампы танцевало в какой-то паре дюймов от края бумаги, но Ливия не двигалась. Слово «месть» огненными буквами вспыхнуло в мыслях. Эмилия энергично замотала головой. - Я помогу тебе найти его. Того, кто оставил тебе этот шрам. А потом сделать с ним то, что ты захочешь. Есть много способов заставить человека страдать, ты даже не представляешь, - сладострастие в голосе Эуджении было неподдельным, - Я сделаю их твоими игрушками, твоими куклами. Ливия как завороженная, смотрела на дверь. - В самом деле? Почему я должна тебе верить? Ведьме? Ты пыталась убить меня, - её ужас перед Эудженией пропал. Осталось ощущение, что она имеет дело с очень опасным, но все-таки уязвимым существом. Теперь она это точно знала. Эту сучку можно остановить. Достаточно поднести бумажку к пламени. Ливия не знала, что с проклятой ведьмой после этого произойдет. Может она рассыпется в пыль, а может лишиться своих способностей. Это можно выяснить. - Подумай о том, что он сделал с тобой. Разве это не заслуживает достойного ответа? – из-за двери донесся тихий смех, - Твой отец бессилен помочь тебе в этом. Мужчины – вообще на редкость бесполезные существа, от них один вред да морока. - Может быть, - Ливия поудобнее перехватила бумагу, - Но как я могу быть уверенной, что ты не обманываешь меня? Что ты действительно поможешь мне? - Я не пыталась убить тебя,, - донеслось из-за двери, - Не в обычном смысле. - Что? - Это так, к слову. Потом объясню, - в голосе Эуджении мелькнуло что-то похожее на усталость, как у светской дамы, жеманным тоном сообщающей, мол, её замучила мигрень, - Я просто пыталась сделать тебя одной из нас. Это было бы весело, знаешь ли. Но что теперь о том? - снова этот её полубезумный смешок, - Разверни бумагу. Просто разверни. Не бойся, не укусит. Пожелтевший измятый лист был весь испещрен непонятными надписями. Сколько тут всего. Знаки какие-то, символы. Зачем она вообще разговаривает с этой ведьмой? Ливия тряхнула головой, резким движением поднесла бумагу к пламени лампы, и все же в последний момент удержала её. Одна часть её твердила, что нельзя поддаваться уговорам, это все колдовские чары, другая вовсю нашептывала сладкое слово «месть». «Тебе нечего терять, ведь так?» - И что дальше? Вот она бумага, вот она лампа. Что дальше? - Просто скажи, что согласна. - На что? - Я помогу тебе. Ты взамен не причиняешь мне вреда. - Ты тоже не причиняешь мне вреда. Иначе это ловушка. Довольный смех. - А ты умная. Я говорила. Монахини это Ливии тоже говорили. Кажется, они были не в восторге от этого факта. - Идет, - как-то уж очень легко согласилась Эуджения, - Я не причиню вреда тебе, ты мне, и я помогу тебе отомстить. А потом ты отдашь мне эту бумагу. Я хочу снова принадлежать себе, знаешь ли. - После того, как я отдам тебе бумагу, ты все равно не причинишь мне вреда, - не преминула уточнить Ливия. Она знала, что не должна соглашаться, что расплатой станет адское пламя – так говорили монашки, но когда день за днем проводишь в стенах своей комнаты и думаешь, не повеситься ли с тоски, разговоры о бессмертной душе выглядят слишком абстрактно. На этот раз смех был почти злым. - О да. Хорошо. Я согласна. - Я тоже. Согласна. Я согласна, - повторила Ливия. В середине листа бумаги вспыхнула надпись и тут же потухла, оставшись на листе в виде коричневой вязи символов. Ливия в испуге выронила бумагу. «Что я наделала?»