Иллюзии душного кабинета

Серое-серое небо над головой. Такой же мертвенно серый дым из моей сигареты. Может, это он виноват? Может, это дым красит небо в этот болезненный цвет, отравляя прозрачный воздух? Но, какая в сущности разница, если именно сейчас мне как раз и хочется отравить весь этот мир к чертям... Социальное взаимодействие с идиотами всегда выводило меня из себя. И вот надо же было кому-то придумать такую вещь, как школа! Нет, в теории все нормально, “ученье — свет, а неученье — тьма”, но вашу бабушку, теперь посетителям этого места нужно не знания получить, а себя показать! Терпеть таких не могу. Тупые качки и шлюхи с обесцвеченным краской мозгом — вот и все ученики в моей школе. Да и я переплюнула их разве что характером: пофигистическим, злобным. Это так же не замедлило проявится в моем стиле одежды: рубашки, преимущественно темные, галстуки, преимущественно яркие, миллионы браслетов на руках и размазанная подводка. Естественно, мне хотелось выделиться среди этих размалеванных дур, и у меня получилось. По крайней мере, меня не трогали. Учеба давно перестала быть для меня испытанием: с гуманитарными предметами не было проблем, учителя-технари от меня отстали. Но если все более менее стабильно, то почему я сейчас так злюсь, вбивая проклятый окурок в кирпичную стену? Что мне сделал окурок? Да ничего. Только вот решающую роль играло то, что я представляла на месте окурка учителя физики, буквально размазывая этот нечастный бычок по стене. Будто это и не остатки табака, а его мозг сыпался на грязный асфальт. В какой-то момент мне даже стало жалко учителя, ведь я же не его ненавижу, а просто физику терпеть не могу. Сам мистер Армстронг скорее был даже хорошим учителем, чем плохим. Обаятельный зеленоглазый брюнет с отменным чувством юмора. Никто не знал, сколько ему лет на самом деле, но выглядел он примерно на двадцать пять, да и одевался больше как панк-рокер, чем как уважаемый учитель-физик. Более того, его стиль одежды был очень похож на мой. Помню случай, когда мы вдвоем пришли в одинаковых черных рубашках и красных галстуках. Было неловко. Армстронг, как обычно, перевел все в шутку, заявив, что я его маленькое глупое протеже. Причем так в среднем роде и сказал. А я засмущалась и больше эту рубашку с таким галстуком не носила. Вообще-то, ученики его просто обожали. Он умел дать информацию так, что ее понял бы любой, у кого хоть немого развито левое полушарие мозга. Только вот я не входила в число этих счастливчиков, а Армстронг упорно этого не понимал, поэтому и дергал меня на уроках, как мог. Я же терпеть не могла, когда меня дергают, а потому и отвечала обидчику всеми доступными способами. В итоге же уроки физики превращались в один сплошной цирк. Меня и выгоняли, и в угол ставили, и за учительский стол садили. Однажды он даже попытался заставить собрать меня простейшую электрическую цепь, но, видимо, не такой уж простейшей она была, раз загорелась сразу же, стоило мне включить ток. Полыхнуло так, что у меня даже остался шрам на внутренней стороне ладони в память об этом. Правда, оно того стоило: больше меня Армстронг на лабораторных вызывать не рисковал. Одноклассники уже давно обозвали все происходящее на уроке “Шоу Билли и Энджи” и с нетерпением ждали новых эпизодов. А мне физика не приносила ничего, кроме моральной усталости и глухого раздражения на весь мир. Вот и сейчас я судорожно скуриваю за школой уже вторую сигарету только потому, что нам заменой вместо географии поставили именно физику, из-за чего получалось два урока подряд. Я один с трудом выношу, а тут целых два... Вот, чувствую, Армстронг отыграется. Не очень забочусь о запахе табака, заходя в школу. Мне всегда было плевать на всякие там правила, а в свете последних событий это вообще последнее, что бы интересовало меня сейчас. Раздражение сменилось обреченностью. Жить не хотелось. По звонку одноклассники начали заходить в этот роковой кабинет, а мне оставалось только уныло плестись за ними. Прохожу к первой парте среднего ряда. Именно той, которая находится ближе всех к столу учителя. Да, и тут Армстронг постарался. Он посадил меня здесь, по его словам, чтобы мне лучше было видно-слышно лекции. Но я-то знаю, что ему просто так удобнее тыкать в меня указкой, если я сделаю что-то непозволительное. Учителя ещё не было на месте. По устоявшейся традиции Армстронг всегда немного опаздывал на урок, даже если по расписанию он было далеко не первый. Это была наша маленькая тайна, ведь персонал за нарушение режима строго наказывали. Что примечательно, его никто не собирался сдавать. Это, пожалуй, был единственный учитель в школе (или даже в мире), которого дети могли прикрыть, если что-то не так. Ложусь щекой на холодную парту и стараюсь успокоиться под мирный гул голосов. Сознание затуманивает легкая дымка. Скорее бы все это кончилось... - Доброе утро, солнышко! - кто-то трясет меня за плечо, заставляя вынырнуть из сладкой дремы. Пытаюсь открыть глаза и, сделав это, вижу перед собой... гаденько улыбавшегося Армстронга. А это не предвещает ничего хорошего. - Ну, что, Энджи, выспалась? - спросонья не замечаю недобрый тон учителя. - Да, пожалуй выспалась, - приподнимаюсь с парты, потягиваясь и разминая шею, которая затекла от долгого лежания в одном положении. - О, ну это хорошо, а то я боялся остаться ночевать здесь с тобой! Эмм... Ночевать со мной? Поворачиваюсь к окну и только сейчас понимаю, что в кабинете уже горят лампочки, а на улице совсем стемнело. Твою мать. - Ой, - поворачиваюсь к Армстронгу и наконец замечаю то, что человек с присутствующим инстинктом самосохранения заметил бы сразу: учитель был в бешенстве. Сразу и не догадаешься, но подрагивающие руки, ледяной взгляд и слегка учащенное дыхание выдавали его. И тут, пожалуй, впервые в жизни мне стало страшно. На уроках он всегда сохранял железное спокойствие. Видимо, даже бесконечное терпение иногда кончается... - Ой? И это все, что ты можешь сказать? Ой?! - Армстронг отошел от стола, об который опирался, и начал расхаживать из стороны в сторону, будто пытаясь удержать остатки контроля. У него не получилось: - Да сколько же можно, Энджи?! Как ты себя ведешь? Ты же не ребенок! Я устал нянчиться с тобой! Почему я должен пытаться вбить тебе что-то в твою пустую голову, если ты даже слушать не хочешь?! Ты... - а мой мозг планомерно отключался. На деле Армстронг оказался таким, как и все, просто с немного большим запасом терпения. Когда оно кончилось, он просто начал меня вычитывать. Я понимала, что сама виновата, но результатов это не приносило. Все раздражение, злость, обида скапливались где-то внутри меня, постепенно скручиваясь в огромную пружину. С каждым обвиняющим словом, укоряющим взглядом пружина натягивалась, натягивалась и натягивалась, пока в один прекрасный момент, подчиняясь всё тем же законам физики, просто не разорвалась. Слова Армстронга уже воспринимались словно через толстый слой ваты. - Хватит! - я настолько резко крикнула это, что от неожиданности он даже заткнулся. - Может перестанете на меня орать? Я понимаю, почему вы злитесь, но меня это вообще никак не волнует! За что вы сейчас кричите на меня?! За то, что я не понимаю физику?! - в запале я и не заметила, как вышла из-за парты и уже стояла напротив него. - Ты просто не хочешь даже попытаться что-то понять! Не хочешь! - и вот здесь мое терпение окончательно лопнуло. То, что я держала в себе уже не один год, водопадом вырвалось на ружу. - Откуда вы знаете, пыталась я понять или нет?! Да я ночами над учебником просиживала, пытаясь хоть что-то из него вытянуть! К репетитору ходила, чтобы мне хоть что-то объяснили! Да вы хоть представляете, как меня из-за этой физики отец дома травит, который физик-теоретик по профессии?! Что вы можете знать?! - на глаза от обиды уже наворачивались злые слезы. Армстронг не ожидал такой тирады от меня. Он попытался подойти ко мне и вроде бы даже взять за плечи, чтобы успокоить, но я уже не могла остановиться: - Меня уже тошнит от вашей физики! Я художник, мне она только гробу виделась! Ну сколько можно?! Надоели, надоели, надоели! Я же... - мой словесный поток прервали... мягкие теплые губы на моих губах. От шока я даже забыла, как дышать. Мой первый поцелуй с учителем физики... Это было бы даже смешно, если бы не было так удивительно приятно. Нежные, почти невесомые прикосновения были настолько волнительными, что невольно я даже начала отвечать, но он... сразу отстранился. Дыхание обоих было рванным, тяжелым. Я старалась не смотреть в его глаза, впрочем, кажется, как и он в мои. - Кхм... - начал он, - Самый лучший способ заставить девушку замолчать. Я, наверное, немного перестарался с нотациями, так что, думаю, было бы не плохо... - слушать его извинения или оправдания не было никакого желания, так что я решила воспользоваться его же способом, бесцеремонно накрывая его говорящий рот своим. Сначала Билли пробовал меня оттолкнуть, но видимо, ему не очень этого хотелось, раз через секунду он сам уже прижимал меня к себе. Я старалась повторять за ним, и у меня даже не плохо получалось до того момента, пока он не проник в мой рот своим языком и не коснулся им моего. По телу словно пробежал разряд тока. От неожиданности сквозь поцелуй вырвался удивленный вздох, и я даже не сразу поняла, что он мой. Руки автоматически прижимали его ближе, зарываясь рукой в мягкие волосы, и казалось, что лучше уже и не может быть: так жарко, так хорошо, так приятно... Чувствую, как кто-то трясет меня за плечо. - Доброе утро, солнышко! - второй раз за день поднимаю глаза и снова вижу улыбающегося Армстронга. - У нас физика идет, вообще-то, если ты не заметила. - Извините... - смотрю на него и чувствую, как к щекам приливает краска. То есть... это все был сон? Ох, черт, да что ж такое... - С тобой все в порядке, ты чего такая красная? - он обеспокоено склоняется надо мной в попытке попробовать лоб на наличие температуры, но я отстраняюсь, словно ошпарившись. - Нет, ничего, все в порядке. Просто... душно, - смотрю ему в глаза и сама не замечаю, как облизываю губы. В кабинете действительно было душно, но я-то покраснела далеко не из-за этого. Тогда из-за чего же? А это уже совсем другая история.