Если бы ты дала мне шанс...

      День. Это был день, наполненный тенью – темноватой и прохладной. Она сгустилась над островом, как какой-нибудь сокол, рыщущий в поисках добычи. Казалось, что даже палящее солнце будто бы гаснет на какой-то момент, боязливо отступая перед невесть откуда взявшейся мглой. Некоторое время единственным звуком был пронзительно-холодный брызг океанского прибоя, поселявшего в душах людей странное чувство тревоги... Изредка откуда-нибудь доносились чьи-то весёлые крики, да и те быстро затихали вдали. Воздух над островом замерцал и сгустился: приближалось что-то ужасное. - Шеннон... Шеннон… - воздух прорезал слабый, едва слышимый голос. Сердце каждого, кто находился в этот момент на острове, невольно ёкнуло: что ещё могло случиться?       Вслед за этим звуком последовал глухой треск – и из-за деревьев вышел не кто иной, как Джон Локк. Но он был не один. На руках его безвольно повисло окровавленное тело какого-то парня. Все крики вмиг смолкли – и буквально на несколько секунд повисла напряжённая, зловещая тишина. Если бы до ушей всех присутствующих, столпившихся в кучу и немой массой продвинувшихся вперед к Локку, не доносились слабые и неровные звуки голоса раненого мужчины, можно было бы подумать, что он мёртв. - Кто это там? Что случилось? – в толпе то и дело проходили шёпотки, все переглядывались друг с другом и выглядывали из-за плеч соседей, пытаясь понять, что произошло.       Но только когда Локк подошёл ближе, глазам собравшихся предстала ужасающая картина: в груди мужчины виднелся достаточно большой металлический осколок, а правая нога неестественно изогнулась. Охотник, нёсший его, остановился, и людям удалось, наконец, разглядеть лицо раненого. Это был Бун Карлайл. В толпе вдруг послышались сдавленные крики, кто-то отшатнулся, многие с ужасом отвели глаза. Джек же впился глазами в Локка, молча стоявшего перед ним, и не шевелился; его кулаки были сжаты.       Все голоса звенели эхом в ушах Буна, сливаясь в сущую неразбериху. Адская, нечеловеческая боль, которая заполняла разум до отказа, топила его в жарком, кровавом дурмане, и Бун не мог сосредоточиться на чём-то конкретном. Его тело вдруг вздрогнуло от сильной боли в порванной груди, из-за которой из раны хлынула тёплая кровь, и Бун осознал, что его положили на что-то мягкое. Глаза застилала кровавая плёнка, и мужчина едва мог разобрать, что около него стояло несколько человек. - Шеннон… - прошептал он, отчаянно надеясь, что кто-то из них откликнется на это имя и кинется к нему, но безрезультатно. Тяжёлое и хриплое дыхание стягивало ему внутренности, а болезненный приступ кашля, казалось, разрывал ему лёгкие, и Бун замолчал. Каждый произносимый звук давался ему с большим усилием. Стоявшие рядом с ним люди приняли это за лихорадочный бред, но в сердце каждого из них загорелась искра надежды, тусклая и совсем слабая. - Что случилось, Джон? Джон! Локк! – отчётливо услышал Бун голос Джека, который надрывал голосовые связки, пытаясь позвать Локка. Буну хватило сил осознать, что Джон Локк никак не собирался говорить Джеку, что с ним случилось. - Больно… - хрипло шепнул Бун, опустив взгляд на правую ногу, которая, как он думал, весила тонну. – Шеннон…       Звук его голоса был едва различим, и, казалось, не выходил из его разорванной груди, а пронёсся откуда-то издали, словно залетел сюда случайно. Стоило ему вздохнуть, и кровь с новой силой хлестала из раны, - но он ещё жил. Единственным, что держало его здесь, была его сестра. Он представил себе её лицо, её карие глаза и светлые, как день, волосы, и, представив себе её образ, который на удивление так полно и чётко сохранился в его памяти, он немного позабыл о своей боли, забыл, что из его тела хлещет кровь. Глаза Буна закрылись; он не заметил, как провалился в забытье.       В эту же секунду перед глазами Буна появилась маленькая хрупкая девчонка лет четырнадцати, не больше. Заморыш, как звали её некоторые парни из его класса, стараясь любыми методами привлечь её внимание. Сам не понимая своей ревности, Бун нередко вступал с ними в драки, возможно, только для того, чтобы она снова так заразительно рассмеялась при виде его синяков…       Я решительно вошёл в комнату Шеннон, предварительно для приличия стукнув костяшками пальцев в дверь. - Шеннон? – робко и тихо позвал её я, не поднимая головы. Сегодня я снова подрался, но на этот раз не с одноклассником. Увидев, как в коридоре её лёгкое, стройное тело грубо лапает какой-то жлоб, я не мог здраво соображать. А дальше – я помню только тупую боль в виске и привкус железа во рту. - Шеннон, я не хотел обидеть тебя, - это было всё, что я мог выжать из себя, но ответом мне была полная тишина. Наверное, она жутко разозлилась на меня, но я никогда не понимал её: чем я хуже этих здоровяков? Видимо, тем, что я её брат.       Внутри меня снова всё заклокотало, и в эту секунду я готов был порвать каждого, кто посмеет её коснуться. Серьёзно. Это могу делать только я. И тут мой мозг вдруг взорвался хреновой тучей разных мыслей, которые я уже хотел ей высказать. Сжав кулаки, я поднял голову, но к моему удивлению Шеннон здесь не было.       Где она могла быть? Я едва не сошёл с ума, когда в моём многострадальном мозге всплыло множество ответов на этот вопрос. Круто развернувшись, я решил найти сестру, во что бы то ни стало, но зеркало резко поменяло мои планы. Волосы всклокочены, разбитая губа, здоровенная шишка возле виска, разорванная и окровавленная рубашка. Раздражённо сдёрнув её с себя, я направился в ванную, погружённый в мрачные мысли о ненавистных мне романах юной девицы.       В реальность меня вернул только чей-то пронзительный визг… Шеннон! Недоумённо оглядевшись по сторонам, я вдруг понял, что застал сестру в ванной. Голую. Полностью. Впервые. Она стояла прямо передо мной, такая соблазнительная и беззащитная… И даже не думала закрываться. От удивления увидеть меня здесь? От затаённого желания открыться мне полностью, как я того желал. Как мы оба желали. Я уверен.       Сам не ожидая такого поворота событий, я только булькал нечто невразумительное, и я был бы не удивлён, если бы мне сказали, что возле моего рта бурлила пена, похлеще душевой. - Бун, уходи отсюда! Сейчас же! – властно сказала Шеннон, глядя мне прямо в глаза. Наглая. Возомнила, что может повелевать мной. Я не двинулся с места, медленно переводя взгляд на её грудь.       Её ещё не совсем взрослый, но и не детский образ навсегда сохранился в моей памяти, - настолько глубокий след она оставила в моём сердце… - Больно! – неожиданно распахнув глаза, Бун слабо дёрнулся, пытаясь вырваться из мёртвой хватки девушки, сжимавшей его запястья, – и новая порция боли импульсом отдалась во всём его теле. Ощущения могли бы быть сравнимы только с тем, как если бы кто-то повесил парня вниз головой на карусели. Буну казалось, что внутри него не было ничего, кроме кровавого месива из органов. – Прекратите это! Хватит… - Эта штука прорвала лёгкое. Надо накрыть рану и не впускать воздух извне, чтобы он не внёс инфекцию внутрь лёгкого… - слышал Бун напряжённый голос Джека, который внимательно разглядывал его раны. - Шеннон. Где она?.. – яркие глаза молодого мужчины впились в дока. Он говорил тихо и хрипло, и из горла то и дело доносилось бульканье. - Найдите его сестру, - сказал кто-то. - Я не знаю, Бун, - Джек вздохнул, склонившись над ним. – Держись. Я вытащу тебя.       Голос Джека становился недосягаем до ушей парня. Тяжёлые веки закрылись – и он второй раз за десять минут потерял сознание.       Это был осенний вечер. Мы стояли под крышей какого-то модного магазина. Она снова вынудила меня купить ей платье по последнему писку моды. Маленькая манипуляторша. Она умело пользовалась моей страстью, моей полной зависимостью от неё.       Шёл ливень, и, поэтому, на улицах не было ни единой души, кроме нас. А мы и не торопились уходить, ведь этот вечер закончится, и всё снова станет по-старому… Но я не желал думать об этом, по крайней мере сейчас.       Она улыбнулась. Я не мог не признать: она была настолько прекрасна, что одного её взгляда хватало, чтобы я делал то, что она захочет. Всегда. Это происходило само, вне зависимо от моей воли.       Она так заразительно смеялась, запрокинув голову назад, и висла на моей шее. Она была пьяна, как и я, но мне было всё равно. Я любил её смех. Такой звонкий, похожий на перезвон колокольчиков. Я хохотал вместе с ней до слёз, до колик в животе. - Бун, я не хочу ждать такси, - по-детски надув губы, капризно заявила Шеннон, держась за мои плечи. Я наклонился к ней, и мои губы находились всего в паре сантиметров от её губ. - Тогда чего ты хочешь? – тихо спросил я, прожигая её взглядом насквозь.       Шеннон задумалась. Глядя на неё, я едва удержал в себе желание украсть у неё горячий поцелуй. - Понеси меня, - вдруг шепнула она в ответ, расслабляя мне галстук. Я усмехнулся и всё же коснулся губами её мягкой, как шёлк, ладони. Шеннон понимала, что ей легко удавалось добиться от меня, чего угодно, и она соблазнительно улыбалась, доводя меня этим окончательно. - Шеннон… - я закрыл глаза, когда почувствовал на себе лёгкие прикосновения её рук. Наверное, мои нервные окончания были настроены на её ласку: я чувствовал её даже через пальто. Но то, что она сделала в следующий момент, напрочь выбило меня из колеи.       Её всегда желанные для меня губы прижались к моим, и я жадно, даже неожиданно для неё, ответил на этот поцелуй, который, возможно, мог стать последним. Я оттолкнул от себя эту мысль, полностью отдавшись ей всем своим существом. Моё сердце жутко колотилось, выписывая внутри тройные сальто. Мне казалось, что я нахожусь где-то в космосе, вокруг было множество звезд, и в крови закипал адреналин. - Идём, Бун… - она дерзко прервала поцелуй и, с кокетливой улыбкой сжав мою руку в ладонях, потянула за собой. – Я ведь не могу идти по грязи в новых туфлях!       Окрылённый её поцелуем, я лёгким движением руки подтянул Шеннон к себе и подхватил на руки. Она поцеловала меня в шею, крепко прижавшись к моему телу, будто я был её единственным. Во всех смыслах. Мне было этого достаточно. Достаточно того, что она замечала меня.       В тот момент я не думал ни о чём: ни о новом пальто и брюках, ни о брызгах луж, ни о такси, которое я успел заказать. Мне было не до этого. Я держал на руках самое ценное, что было у меня в жизни.       Я и не заметил, как мы оказались в моей постели. Мы не прекращали целоваться с такой поглощающей жадностью, будто мы оба ждали этого долгое время. Я проявлял настойчивость, которую так неистово требовало моё изголодавшееся по ней тело. Я одновременно сгорал в аду и изнемогал в раю, любознательными пальцами уверенно бродя по её обнажённому соблазнительному телу.       Я был на грани жизни и смерти. Мы были слишком пьяны. Пьяны одурманившим разум вином или всё же глупым чувством любви и жадности? Без разницы. Я не мог думать об этом. Только не сейчас, когда ёе глаза были закрыты, она часто дышала, всякий раз едва заметно вздрагивая там, где я оставлял обжигающий след поцелуев. - Прости, Бун… - срывающимся шёпотом сказала мне она, прижимаясь губами к моему уху.       Я инстинктивно прижал её к крепче к моему телу, чувствуя, как обвивают меня её руки и ноги, как вновь обжигает мой обнаженный торс её горячая, манящая глубина. - За что ты извиняешься? – шепнул я, удивлённо взглянув на неё. Я был ошеломлён, ведь Шеннон впервые за всю свою жизнь попросила прощения. Я всю свою жизнь только и делал, что прощал её, хотел я этого или нет, но сейчас… Сейчас я готов отдать всё на свете, только бы эта ночь никогда не заканчивалась.       Она обхватила тонкими пальцами мое лицо, притягивая меня к себе для поцелуя. - За то, что я думаю только о себе… - Хватит! Остановитесь… - Бун глухо закричал, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в её кожу. Он услышал, как хрустнул сустав в ноге, словно по всему телу прошелся электрический ток. Боль мучила его с такой силой, что каждый вздох и каждое движение становились настоящей каторгой, - но он ещё жил. - Бун, посмотри на меня, - он услышал настойчивый голос Джека и невольно перевёл взгляд на него. – Попытайся вспомнить, что с тобой произошло. Ты упал с обрыва… - Нет… - он едва шевелил губами, пытаясь подавить жуткое желание отхаркнуть сердце вместе со скопившейся в горле кровью, - на меня упал самолёт. Люк… Мы нашли люк. Локк не велел говорить… - Какой люк, Бун? О чём ты? – недоумённо спрашивал Джек, одновременно внимательно следя за его раной. - Спросите Локка… - едва слышно пробормотал Бун, глядя куда-то мимо Джека. Чёткое чувство времени покидало его: оно просто перестало проходить. Ровный, всеобщий поток минут, часов, он точно не знал, распался на множество водоворотов, и всё скакало вокруг, прыгало, менялось. Время вело себя, как сборище странных угловатых предметов. – Где Шеннон? Позовите её… - Вы нашли её? – Бун слышал голос Джека, к которому потом примешался голос Хёрли. - Её нигде нет.       Почему всё получилось именно так? Я никогда не понимал тебя, Шеннон. Ты всегда была для меня самой настоящей загадкой. Наверное, поэтому я и влюбился в тебя, когда ещё был мальчишкой.       По сути, я ещё только начинаю жить, но уже сейчас я чувствую себя истасканным стариком, из которого ты выпила всю любовь к жизни. Я смотрю на свои прожитые годы так, словно это всего лишь пространство, залитое пробившимися сквозь тучи лучами солнца, и замечаю, что все мои более-менее приличные поступки, самые ясные мысли и самые страстные намерения были чем-то вроде врожденного опьянения, безумия. Я даже не был исполнителем. Я был ролью: не актером, но его движениями.       Все, что я делал, думал и чем жил, это – ты. Этой странной связи я находил одно объяснение: через тебя я пытался выразить себя, показать тебе, что я всё же чего-то стою. Но ты каждый раз доказываешь мне обратное своими поступками, отчего я чувствую себя совершенно одиноким, жалким, будто меня отправили в ссылку в этот мир. Даже в своих мыслях я не был собой. Ты преследовала меня даже там.       Меня всегда терзал один вопрос: что тебе нужно от всех других, когда рядом есть я? Я был источником твоего благосостояния. Я был твоим защитником. Почему ты долбишься лбом в стену, когда рядом открытая дверь, Шеннон?       Я ненавижу тебя за то, что ты издеваешься надо мной, сначала давая надежду на что-то, а потом разбивая всё в пух и прах. Я ненавижу тебя за то, что ты всегда могла добиться от меня всего, что только желала. И за то, что ты нуждалась в моём внимании, но тебе не хватало смелости признаться в этом, и ты всегда держала меня у ноги, как верного пса, души не чаявшего в своём хозяине. Я ненавижу тебя за то, что ты встречалась со всеми подряд, но не со мной. Ненавижу за то, что все они целовали твои сладкие, как мёд, губы, когда это мог делать только я. Я ненавижу ненавидеть, так как мне это, в принципе, не свойственно. Но больше всего я ненавижу себя за то, что я люблю тебя, Шеннон.       Но ты предпочитаешь делать вид, будто ничего нет, заставляя меня жить одними мечтами. И они, порой, единственное, что помогает мне не захлебнуться одиночеством, пить и есть, когда зашит рот, и жить дальше, когда похоронен заживо.       Что может дать тебе Саид? Почему ты выбрала именно его? Кажется, Сойер более подходящий вариант, но ты всё равно закрутила с Саидом. Я не верю, что ты любишь его. Я слишком хорошо знаю тебя. Ты не способна так просто влюбиться… Ты делаешь это, чтобы позлить меня. Чтобы я вновь потерял контроль, который я так упорно «выстраиваю» каждый раз после твоих предательств, и прижал тебя к какому-нибудь дереву, овладев твоим телом в наказание.       Я часто спрашиваю себя: что было бы, если бы ты дала мне шанс? Всего один, больше не нужно. Я уверен, всё могло бы быть иначе. Вся жизнь могла бы пойти совершенно иначе.       Мы бы долго тайно встречались, стараясь держать свою любовь под замком на глазах у моей матери. А в один день я бы сводил тебя в лучший ресторан города. Мы бы много говорили. Но на этом всё не закончилось. Я бы достал из кармана дорогущее кольцо и предложил тебе руку и сердце, самого себя без остатка…       Твоё свадебное платье было бы расшито любыми драгоценными камнями, какими бы ты пожелала. Я бы подарил тебе колье из сапфиров, которое украсило бы твою шею. Хотя, нет. Ты бы его украсила.       Я бы заказал нам билеты на Кипр, и мы бы провели медовый месяц на берегу океана, там, где мы бы нежились на бархатном песке под тенью пальм и наслаждались близостью друг друга.       А потом – мы бы отправились путешествовать по всему миру. Туда, куда только пожелаешь. Только вдвоём.       Но тебе это не нужно. Я всегда был ничтожеством для тебя. Каждым своим словом, взглядом, движением ты давала мне понять, что я пустое место. Я столько раз хотел бросить оберегать тебя, послать всё к чёрту, но каждый раз я сомневался в себе, прощал тебя. Надо было действительно послать всё к чёрту, вырвать из сердца, забыть тебя, как ужасную ошибку, и влюбиться. Тогда я бы посмотрел, как ты живёшь без меня, без моего внимания. Ты бы и недели не протянула. Но я не мог найти в себе силы сделать это, ведь где-то глубоко во мне продолжает жить крохотный огонёк надежды, что ты, наконец, всё поймёшь.       Если бы ты дала мне шанс, Шеннон, то я бы носил тебя на руках, как принцессу. Тогда мы бы дали друг другу гораздо больше, чем можем дать сейчас. Но тебе всё равно. Ты всегда резала меня без ножа. Одни только воспоминания о той ночи заставляют меня почувствовать себя порочным, грязным, недостойным. Конечно, во всем виновата ты. И только ты.       Джек сказал мне бороться. Но разве есть смысл? Меня охватывает какой-то саркастический ужас от жизни, уныние, которое значительно больше моей личности, как таковой. Я всё чаще осознаю, что я был ошибкой, что я никогда не жил, что я существовал только для того, чтобы наполнять время сознанием и мыслью, только для того, чтобы тебе было хорошо.       На меня давит, по-настоящему давит, словно еще не вынесенный приговор, это угнетающее одиночество. Мне незачем жить. Такое ощущение, что тот стержень, каждый раз поднимавший мою голову, разломился. Одиночество добило меня, Шеннон. Я больше не могу терпеть. Я устал. Я не нужен тебе. Это слишком больно. Это рвёт меня изнутри на много маленьких Бунов… Так что морально я уже умер.       Я даже не могу сказать, чем я был. И сейчас мне хочется умереть. Потому что, не знаю, почему, мне кажется, что смысл всего этого – смерть. Нам обоим станет легче, Шеннон. Единственное, что мне нужно, - это твоё присутствие. Хотя бы на несколько минут… Я должен видеть твоё лицо, чувствовать тебя рядом, когда меня не станет.       Я всегда буду рядом. Что бы ни случилось. Это мой удел.       Каждой клеткой своего раздавленного под тяжестью самолёта тела Бун ощущал нестерпимую боль. Она нахлынула на него снова с таким напором, будто какая-то дьявольская сила вселилась в организм и разрывала, раздирала его изнутри миллионами раскаленных щипцов, превращая Буна в кровавый мешок с вперемешку скинутыми туда органами. Очнулся он совершенно обессиленным, в холодном поту. - Я должен ему помочь, - говорил кому-то Джек, стоя неподалёку в позе «руки-в-боки». Буну казалось довольно-таки смешным то, что они так носились вокруг него. Видимо, надо каждый раз умирать, когда хочешь почувствовать себя нужным хотя бы кому-то.       Мужчина медленно перевёл взгляд на бескрайнее звёздное небо. Его губы дрогнули в подобии улыбки. Возможно, скоро он станет одним из этих небесных светил...       Она пришла в мою комнату в небрежно наброшенном на голое тело шелковом халате. И взгляд у нее был такой добрый-добрый. Это на неё не похоже. Слишком неестественно. Видимо, ей опять что-то нужно.       Она всегда добивалась от меня того, чего хочет, но только не сегодня. Я не позволю ей манипулировать мной. Я спокойно лежал на кровати и читал журнал для начинающих предпринимателей и даже не шелохнулся, стараясь никак реагировать на её провокации. Это было крайне сложно, но выполнимо. - Бун?.. – так тихо и заискивающе позвала меня она, пытаясь привлечь моё внимание. – Буни?       Опять двадцать пять. Она рассчитывала, что это ласковое название доведёт меня до мгновенного оргазма. Но только ей я позволял так называть себя. Я закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на журнале, но предложения сливались в глазах. Я услышал, как Шеннон медленно опустилась на край кровати, а потом легонько тронула меня за голень. - Ну, посмотри же на меня, Буни! – капризно сказала Шеннон, поглаживая мою ногу. Её прикосновения всегда сводили меня с ума, и я непроизвольно смягчился. - Что тебе от меня нужно? – я опустил журнал и встретился с ней взглядом. Она смотрела на меня соблазняющее, заискивающе, отлично зная, что я чувствую. Она нарочито медленно заправила за ухо светлую прядь волос, чтобы я обратил внимание. Я смотрел на неё, и все мысли вмиг улетучивались из моей головы. Шеннон слишком глубоко запустила свои когти в моё сердце. Разве я мог теперь противиться её колдовству? - Бун, мне правда нужны эти деньги, - после недолгой паузы тихо сказала она. – Очень нужны. Я уеду – и вы больше не увидите меня. Достань мне их! - Шеннон, ну где я возьму деньги? – я тяжело вздохнул, повернув голову в сторону. После смерти её отца мы уже сотню раз обсуждали эту тему, но она каждый день начинала всё сначала. - Твоя мать забрала всё. Попроси у неё хотя бы немного, - она незаметно подвинулась ближе ко мне, переместив руку уже на моё бедро. И я плавился, как пломбир на июньском солнце. Почему я не мог просто оттолкнуть её? - Она не даст, - буркнул я, снова взглянув на неё. - Пожалуйста, Буни! Придумай что-нибудь… Для меня, – Шеннон уже не просила, а требовала, как всегда. Её глаза горели; она резко подалась вперед, и полы лёгкого халата разошлись, выставив на моё обозрение её грудь.       Сумасшедшая. Решила купить меня? Не получит. Не получит ничего. Я с трудом собрался в кучу и отвернулся, сдвинув густые брови. - Прикройся, Шеннон, - ледяным тоном бросил я. - А есть смысл? – она ухмыльнулась, развязывая пояс халата. Я вспотел, шумно выдохнув.       Низкая. Подлая. Любимая.       Она знала. Она всё знала.       Что я никогда не смогу отказать ей, когда она так настойчиво просит. Когда она так сводит с ума.       Что я в любом случае пойду к матери и насочиняю всякой ерунды, только чтобы достать денег и отдать Шеннон. Чтобы больше никогда ее не видеть. Чтобы она перестала терзать сердце влюблённого идиота. Может, я забыл бы её?       Но сейчас творилось нечто невообразимое. Она снова зашла слишком далеко, как в тот раз, который я не смог вырезать из памяти. А ран, которые она нанесла мне позже, не упомнить. - Хорошо, Шеннон, я достану тебе денег, - поспешно пообещал ей я, надеясь, что она отстанет. Я тут же попытался отстраниться, но тщетно. - Ну же, Буни, не будь так холоден! Я же знаю, что тебе это нравится, - Шеннон закусила губу, вперив взгляд в мой пах, который с момента её появления в комнате не давал мне никакого покоя. – Дай-ка руку!       Прежде, чем я успел сообразить, она схватила мою руку и прижала к своей груди. Как какая-то дешёвая проститутка, ей-богу. Но ощутив полную грудь Шеннон, я не смог убрать руку. Я мысленно злился на себя за то, что до смерти любил эту проститутку, которой, в принципе, было всё равно. Я нервно облизал пересохшие губы. - Прекрати, Шеннон… – я едва говорил: дыхание сбилось в один момент, и я почувствовал, как гулко выбивало барабанную дробь сердце. Я больше не мог держать себя. Я снова проиграл.       Глаза Шеннон широко раскрылись, когда я вдруг подался вперёд и притянул её к себе, крепко обхватив за талию. Она явно не ждала этого. - Шеннон, что ты делаешь? – зашептал я ей в ухо, ласково покусывая мочку. – Зачем ты все это устроила? Помучить меня? Поиздеваться?       Я сам знал ответ на этот вопрос. Она играла. Всегда играла. До конца. До последнего. Хуже всего то, что я знал это и ничего не мог с собой поделать.       Она мягко улыбнулась и прижалась губами к моим губам. - Нет, Буни… Я не издеваюсь. Даже не думала. Ты нравишься мне. Очень.       Такой её ответ на несколько мгновений выбил меня из колеи. Конечно, я знал, что она не так равнодушна ко мне, как хочет показать, но я и не думал услышать это из её уст. В ту же секунду я грубо накрыл её губы своими и повалил на кровать.       Её аромат на моём языке.       Незабываемо. Мучительно.       Огонь. Страсть.       Еще секунду… Ещё раз… - Иди ко мне, Буни… - она смотрела на меня, водя ладонью по моему торсу. И я поддался. Мой взгляд скользил по её телу. Через секунду я уже с тайным восторгом ощущал пальцами линию бедер, не в состоянии отвернуться, запретить себе наслаждаться увиденным. А её запах продолжал тянуть меня за собой все дальше, все глубже – туда, где теряли смысл любая скромность и благоразумие. Которых у нас не было.       Её тело вело себя по отношению к моему рассудку ужасно. Всегда. Но сегодня особенно. Оно буквально источало соблазн. Оно бесстыдно манило меня каждым своим изгибом, каждым движением.       Она ждала меня. Она звала меня. Одного меня.       Я преодолел расстояние, разделяющее нас, за какое-то мгновение. Ничто и никто не мог мне сейчас помешать. Даже если весь мир вдруг оказался против этого. Я крепче обхватил её тело своими жадными, нетерпеливыми руками. Кожа ее обнаженного тела, словно бархат, притягивала мои губы; краем тонущего в этом сладостном сумасшествии сознания я чувствовал, ощущал, видел, как она бесстыдно выгибается мне навстречу.       Я снова и снова сходил с ума, сгорал, наслаждаясь каждым ее движением.       Я больше не в силах был думать о том, что правильно, а что – нет. Никогда. Это была моя женщина. Я следовал за движениями её тела, ощутившего мое вторжение, позволяя своим ладоням скользить по ее теплому животу…. Разве возможно было соображать, когда так просто в мои ладони скользнула её обнаженная грудь?…       Я услышал ее оглушительный стон и свой судорожный вздох.       Я продолжил ласкать… Настаивая. Сжимая. Водя пальцами по выступающим нежным соскам. Я чувствовал, как она прогибается подо мной в безмолвном приглашении. Такая теплая, такая упругая.       Кажется, я сошёл с ума. Я чувствовал, ощущал, как двигаются в пьянящем, откровенном танце наши обнаженные тела. Я видел ее лицо, плененное наслаждением. Наши пальцы переплелись – я провёл свободной ладонью по её груди. - Посмотри, – мои губы почти касались ее ушка, щекоча его дыханием, – как ты прекрасна…       Я солгал ей. Она была божественна.       Мы занимались любовью несколько часов подряд, и я мечтал, чтобы все это не кончалось. Я не хотел думать о том, что будет после этой ночи. День не должен наступать. Я не хотел, чтобы меня снова начало одолевать чувство вины…       Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Шеннон сидела на моём животе, рисуя узоры на моей груди. - Бун… Мне надо уехать. Поехали вместе, а? Будем жить в одном городе, это же здорово, - снова улыбнулась она, наклоняясь ко мне. - И какие у нас будут отношения? – я вздохнул, положив ладонь на её светлые волосы. - Как у брата и сестры, конечно же, - хмыкнула Шеннон, легко поцеловав меня в губы. - Даже теперь? – я с тревогой посмотрел на сестру, готовясь снова и снова испытывать эту боль. За что? - Разве что-то изменилось, Буни? - Шеннон легонько стукнула меня по носу и проворно выскользнула из постели. – Ты ведь закажешь нам билеты на самолет? – напоследок подмигнула она и закрыла за собой дверь.       По пути в аэропорт Шеннон вела себя так, как будто была моей девушкой: висла на шее, шептала что-то на ухо, иногда целовала. Это стало последней каплей. По приезде в Лос-Анджелес я решил раз и навсегда попрощаться с Шеннон. В аэропорту. Разъехаться в разные части города и больше никогда не встречаться. Так было бы лучше для нас обоих.       Но судьба распорядилась иначе. Здесь, на острове, Шеннон ничего не нужно от меня, ей плевать на то, что мне может быть больно. Я снова стал для неё пустым местом.       Но ничего не остаётся постоянным…Возможно, всё изменится. Но не сейчас. Слишком поздно. Когда-нибудь потом, в другой жизни. Там, где нет предела времени. Там, где ты всё поймёшь.       Я буду ждать тебя, Шеннон. Я обязательно буду ждать. - Ему нужно ампутировать ногу, - открыв глаза, Бун заметил, как Джек и ещё несколько мужчин тащат что-то здоровенное, но что это было, он не мог рассмотреть.       Все внутри выворачивало наружу от боли, от тошнотворного запаха крови. От бессилия. Бун понимал, что пришло его время, и они только зря пытаются что-то сделать. С его ранами долго не живут. - Нет, Джек, - пробормотал Бун, пытаясь покачать головой, отчего в глазах всё клонировалось. - Что? – непонимающе спросил доктор. - Дай мне умереть. Я не могу больше, - светлые пронзительные глаза Буна взглянули прямо в глаза Джека. - Ты уверен? – Джек взял его окровавленную ладонь в свою, сев рядом. Бун кивнул.       Сун подошла к нему. Убрав с его лица несколько склеившихся прядей волос, девушка поднесла к его рту чашку с водой. Сделав пару глотков, он закашлял. Кровь... Опять.       Бун спокойно лёг, сморщившись от боли в груди. По щеке его вдруг пробежалась слеза, оставляя за собой мокрую полоску. Эта одинокая гостья появилась здесь не потому, что его лёгкие купались в крови. Не потому, что жутко ломило ногу. А потому, что последний рубец на его сердце так и не смог зажить.       Он так и не дождался её. А так хотел в последний раз почувствовать её прикосновение, которое возносило его на небеса… Ему нужно было всего лишь сказать, как рьяно он любит её, несмотря ни на что. Сказать, что прощает её за всё. Сказать, чтобы она не забывала его.       Мужчина чувствовал, как с каждым глотком этой горькой крови, напоминающей вкус самой смерти, жизнь покидает его, оставляя здесь лишь тело. Бун вдруг хрипло вздохнул и судорожно сжал руку Джека. - Пожалуйста, скажи ей... Скажи Шеннон... Скажи, что я…       Он конвульсивно дёрнулся в последний раз, замер – и всё вдруг закончилось. Бун ушёл, оставив вверху над собой бесконечно звездное небо, свет которого он уже не мог увидеть. Кто знает, может, эти мигающие небесные светила приняли его в свои ряды?       Под этими светилами где-то неподалеку обнимались Шеннон и Саид.       А по его щеке текла слеза. Чистая-чистая. Как его сердце.