Пой же вместе со мной!

- Смотри, Ваня, как выгодно получается! Одна чурчхела стоит сто пятьдесят рублей за штуку. Нас трое! Это сколько? - Четыреста пятьдесят. - Староста, не подсказывай! Но спасибо. Так вот, ты понимаешь, как это много? А если мы будем готовить сами, то это намного дешевле и больше чурчхелы!- работала я агитатором за экономию. Потому что денег у нас осталось крайне мало, отдых маячил впереди неделями, а средства стоило сэкономить на что-то, что мы никак не сможем воспроизвести в домашних условиях. Например, на светящиеся в темноте браслетики. Или на поездку на банане. Но уж точно не на чурчхелу, вид которой отпугивал кота, а запах - манил желудки. На Ваню же напали лень и апатия. Так как вчера дядя старосты привлек его к переборке машины на пример того, что там что-то стучит, сегодня Россия желал лежать, наслаждаться отдыхом и чтобы еда ложилась ему в рот. Первые два пункта он успешно выполнил на утреннем походе на море, пока мы строили вокруг него каменный замок, а староста писал ручкой на гальке какие-то таинственные послания. А вот с третьим возникли проблемы, так как на обед был пока что не готовый суп. А хотелось сладенького. - К тому-у-у же, там можно будет окунать веревку в жижу, а потом сушить это брутально на солнце!- рецепт чурчхелы оказался слишком простым, чтобы я за него переплачивала. Выглядело само лакомство так, будто в процессе использовались кишки животных, раскаленная печь Одина и еще пара-тройка кулинарных фокусов. А потом мы нашли кулинарную книгу и оказалось, что все просто. В теории. - Заодно мы можем наконец-то начать делать суп,- напомнил мне староста о том, о чем нас попросили хозяева дома. Сами они отважно ушли на пляж, так сказать, во вторую смену, а вместе с ними ушла мама старосты. И мы опять остались одни, предоставленные сами себе. Но так как погода сегодня была чудная, солнечная, жаркая и раскаленная, ни в какие горы идти я не хотела. Максимум - готовка чурчхелы. - Точно! А еще я видела тут электроплитку, так что мы можем вынести все это на улицу и готовить прямо там! Давай, Ваня, я знаю, что ты от такого не откажешься!- прямо на месте придумала я добивающий аргумент. Лежащий на диване Брагинский горестно вздохнул. В нем боролись лень и желание готовить чурчхелу под открытым геленджикским небом. А также логика, которая подсказывала, что диван есть дома, а вот второй вариант дома мы никак не соберем. Поэтому, для вида еще немного пострадав, он встал с дивана и побежал за кастрюлями и электроплиткой. Довольно мотнув головой, как заправский переговорщик, я пошла искать орехи для нашей чурчхелы и морковку для супа. Устроить все нужное для готовки на уличном столе оказалось не так сложно. Мы чинно разложили электроплитку, две кастрюли, побольше и поменьше, картошку, морковку, мясо, лук, орехи, муку, сахар, виноградный сок, нитки, спички, нож, разделочную доску и канистру с питьевой водой. По-боевому стянув футболку и оставшись в одном верхе от купальника да шортах, я взглянула на все наше рецептурное хозяйство. Солнце грело нещадно, поэтому тормозить было нельзя. - Староста, режь лук!- взмахнула я рукой налево, в сторону разделочной доски, ножа и двух больших луковиц. Староста вздохнул, протер глаза и с видом арестанта отправился воевать со слезовыжимательными овощами. - Ваня, разматывай нитку!- махнула я рукой направо, где лежали грецкие орехи и клубок шерстяных синих ниток. Россия довольно кинул клубком в кота, заставив того встрепенуться от дневного сна и помчаться за круглым предметом, а сам стал пилить нитку о зубы, чтобы оторвать. Кот накинулся на клубок и уснул с ним посреди пыльного двора. - Итак, нам нужно решить, сколько нам нужно чурчхел! По одному на нас, еще плюс три, а еще может запасные... Может десять? Лука побольше, да, его все равно не чувствуется, а он наваристый,- мне, как координатору, штурману, да и просто человеку, отобравшему поварскую книгу, приходилось все контролировать. Ведь без меня не решится толщина нарезки картошки, ведь без меня никто не поймет, как нанизывать орехи на нитки. Без меня никто ничего не сможет и умрет, только кот выживет и съест весь Геленджик. Или превратит их в своих рабов. Командовать различными процессами было затруднительно. Вроде, пока Ваня нанизывал орехи на нитки, все шло спокойно, я только подавала старосте морковки и мясо да по фен-шую все это кидала в кипящую воду с примесью кубиков аромагии и лука. И вроде все шло хорошо, пока я не вспомнила, что тем временем должны была начинать варить виноградный сок. Для устранения проблемы рукоятка электроплитки была выкручена на полную, а сок плеснут особо яростно. Тот весело изобразил из себя шторм, немного вышел из берегов, попав на соседнюю кастрюлю, но потом успокоился и затих. Я почесала в затылке. - В рецепте написано, что нужно два или три часа. У нас нет столько времени. Ваши варианты как ускорить процесс?- задала я вопрос в пространство, которое с одной стороны боролось с картошкой, а с другой - с котом за клубок. - Повысить температуру,- сопя, предложил староста старый добрый способ решений всех проблем на химии. Ведь если не кипит, то нужно поглубже засунуть в огонь, и тогда точно закипит. Огня у нас не было, но идею я приняла на вооружение. - Перемешивать!- подсказал Ваня, вытягивающий нить из клубка, который основательно перемешался с котом. Я решила применять оба способа, чтобы ускорить процесс насовсем. Солнце милостиво помогало мне, вспотевшей и бешенно стучащей ложкой о дно и стенки эмалированной кастрюльки. Сахар подсыпал староста, пенка не успевала даже появляться, так быстро я смахивала ее и отправляла то ли в миску, то ли в Ваню. Суп рядом изображал обморок от наших хаотичных действий, а время стремилось к вечерней отметке. - Сыпь муку!- грозным капитанским басом рявкнула я, а небеса разверзлись и опрокинули в наш густой виноградный сок первую ложку муки. Бешенное перемешивание сока обрело цель и ложка взвилась как пропеллер катера, не оставляя комочкам ни шанса на образование. Освобожденный от подсыпания сахара староста отошел в сторону и, прикрывшись крышкой от второй кастрюли, стал помешивать и пробовать суп. Горячая липкая киселеобразная смесь виноградного сока стала необходимой кондиции как раз к приходу родственников старосты. Удивленно покосившись на варево, они взяли суп и решили, что присядут посмотреть на наше творчество. Кот отпустил клубок и пошел к людям выпрашивать ласку и кусочки мяса. - Решением прямоугольного стола Вы, орешки на нитке, приговорены к казни в кипящем... Нечто! Ваня, опускай их!- скомандовала я, жмуря один глаз из-за солнца, что опустилось ниже и стало сквозь решетку летней беседки бить мне прямо в лицо. - Ааа, нет, брр, блльмрнплммм, буль буль,- изобразил Ваня крики казненных орехов, погружая сразу три связки в горячую жидкость. Ждать было некогда, ибо я поняла, что мы начали слишком поздно, а солнце скоро сядет и не сможет высушить наши чурчхелы. И пусть все выглядело немного аляповато, главным был вкус и количество, а не внешний вид. Местом для просушки у нас была бельевая веревка со штанами, Ваниной футболкой, плавками старосты и полотенцем. И теперь тут висели чурчхелы, пытаясь замаскироваться под окружение. - Если что, феном высушите,- добродушно усмехнулся в усы дядя старосты, глядя на нашу суетливую беготню от кастрюли в одном углу двора до веревки в другом. - Только солнце даст необходимый вкус!- на бегу крикнула я, пытаясь не окунуть в виноградную жижу и свои волосы, заодно с орехами. Староста сардонически вздыхал в нашу сторону, но лезть не решался, так как боялся получить по лицу предметом кулинарии. Но вот подвешенные орехи кончились, даже те, что мы сделали кое-как вскорости, чтобы не терять продукт, и наступил момент ожидания. Ожидания, пока чурчхела высохнет. А так как помочь мы ей не могли, возник конфликт интересов. - Наверное, надо помыть посуду,- предложила я, ногтем соскабливая с пальцев высохшую смесь, которая попала туда в то время, пока я вылавливала упавшую чурчхелу. - А может не надо?- оспорил это решение Ваня, который знал, что когда смесь застынет, мы ее не отскребем, но который также знал, что выкидывать все мало-мальски похожее на еду грешно. А есть наше варево темно-фиолетового цвета никто не хочет. - Погулять бы сходили,- покачала головой мама старосты, которая подкармливала кота кусочками картошки, за что он был ей благодарен, но не так чтобы сильно. - На набережной вон танцы сегодня, воскресенье же,- добавила тетя, глядя на нашу чурчхелу добрым взглядом питона. Я задумчиво почесала подбородок. Танцы это здорово, это я люблю. Мне же если включить что-нибудь зажигательное восточное, то можно разбегаться, так задорно я машу ногами и волосами в разные стороны. Это ведь попсу еще можно пересидеть в уголочке, а стоит Верке Сердючке запеть про то, как все хорошо, то в пляс пустится даже глухой. - Но посуду помыть надо,- добавил дядя. Я вздохнула. Взрослые, как всегда, были правы. Хитрые взрослые! В процессе отмывания двух кастрюль, доски, стола и нас от всей ненужной нам грязи, солнце еще ближе склонилось к горизонту, окрасив мир в приятно-оранжевый. Распустив волосы и надев поверх майки и шорт парео, чтобы хоть как-то сымитировать подобие платья, я переживала за чурчхелу. Но дядя честно пообещал мне, что принесет прожектор со старой лампой накаливания, который подпалит нашу сладость быстрее какого-то там солнца, когда оно сядет. Я серьезно кивнула, хватая старосту за рукав его летней гавайской рубашки, чтобы он был свидетелем чужих слов. К набережной мы шли неспешным и размеренным шагом чурчхеловых олигархов. Парео, обмотанное вокруг пояса на манер юбки, лениво колыхалось под тихим ветерком, вбирая в себя рыжие оттенки солнца. Лето теплой шубой укутывало нас со всех сторон, позволяя никуда не спешить и тратить время на ерунду. Деревья одобрительно шелестели, а доносящийся отовсюду гомон создавал приятный звуковой фон, наполняясь стрекотом далеких горных цикад. Танцы пока только подготавливали, стуча по звукорежиссеру и раскатывая какой-то линолеумный кружок на асфальте. Видимо, для каких-то очень деликатных танцев. Я приподнялась на цыпочках и постаралась увидеть приближающийся праздник. - Скучновато пока,- дала я оценку происходящему действу. Староста предложил пройтись туда-обратно по набережной и понадеяться на изменение ситуации. Ваня сказал, что пойдемте к морю и уплывем в Турцию. Кот не сказал ничего, только всей своей толстой душой дернулся к палаткам с шашлыком. Я выбрала усредненный путь. Мы цивилизованно прошлись до спуска на пляж и галантно похрустели остывающей галькой в сторону линии прибоя. Староста снял очки и поймал их толстыми линзами блик садящегося в воду светила, красного и толстого. - Однако, хорошо,- заметил он, что дневная кухонная суета приятно оттеняет вечерний неспешный отдых, ласкающие берег волны, крики чаек и отстраненный шум города сзади. - Почему лето не может быть вечным?..- философски вздохнул Ваня, подходя к воде и касаясь ее пальцами ноги. Волна послушно захлестнула его сандалии и края штанин, завлекая с собой. Я почесала котовское пузико, но оно не сообщило мне ответа на этот важный вопрос. Более умный человек просто промолчал и решил, что отвечать на такие вопросы ниже его достоинства. Ветер растрепал наши волосы и помчался дальше, играться с чужими юбками и сарафанами. Мы сидели и смотрели на закатное солнце так, как никогда на него не смотрел Айвазовский. Без трепета и внутреннего конфликта, но зато с умиротворением и осознанием того, что нам не нужно никуда бежать, никого там не надо рисовать и никому потом ничего не доказывать про красоту отображения волны в правом нижнем углу. Я удобно уселась на гальке, положив на колени кота, и стала думать ни о чем. Это у меня еще со времен школы отлично получалось. А староста наверняка думал о чем-то умном или просто загадочном. Например, о медузах, морских коньках и видах съедобных водорослей. А Ваня просто о съедобном, потому что суп мы так и не поели, и теперь желудок этому был крайне возмущен. А море думало о том, какие мы странные дураки, что не идем купаться, пока вода еще теплая и такая красиво-рыжая. Но ответить морю мы не могли. Оно, впрочем, вслух и не спрашивало. Стеснялось, наверное. На набережной кто-то включил неумирающий хит про черные глаза, вспоминаю-умираю черные глаза. Я ритмично задергала головой, отвлекаясь от философских мыслей ни о чем и переключаясь на житейские проблемы того, что ноги хотят прыгать и задорно изображать дагестанцев. - Ну, наверное, пора,- было принято мной решение, встав и отряхнув шорты с парео от невидимого песка Геленджика. Староста моргнул, водрузил очки обратно на нос и кивнул. Он не испытывал такого танцевального фурора, но не против был мигать прыщами в такт музыке. Однако, Ваня вскакивать не спешил. Наоборот, он душераздирающе вздохнул и продолжил смотреть на море. Я поняла, что мы не пойдем обратно на набережную, потому что лирика. - Мря!- сказал кот и, грациозно перебирая лапами, пошел по пляжу куда-то вбок, в сторону дикого пляжа, который мы посещали в самом начале нашего недолговременного пока что пребывания в этом солнечном краю. Я почесала в затылке. - Впрочем,- первым сообразил, как всегда, самый умный член команды,- мы можем отправиться понаслаждаться природой вдали от суеты мира. Закат сегодня великолепен, да, Павла? - Ты споешь мне про черные глаза,- поставила я жесткое условие, дергая Брагинского за шарф.- А ты, Ваня, про птицу счастья. И тогда мы, конечно, насладимся этим прекрасным закатом!