Пой же вместе со мной!

- Не ожидал Вас здесь увидеть,- Ваня начал разговор первым. Мы поддержали недовольными лицами и крайне вызывающим сопением. Владимир Валерьевич покосился на нас так, будто только заметил. - Гражданские?- он оказался мужчиной с крайне суровым выражением лица, которое я могла бы описать как крайняя увлеченность работой и недовольство кем-то в радиусе километра. Может быть, всеми сразу. Недовольный тем, что кто-то им недоволен, староста особо грозно поправил очки. - Пусть останутся,- примирительно улыбнулся Россия. Мы, которые вообще-то никуда и не собирались уходить, согласно закивали. Владимир Валерьевич никак не отреагировал на эту дерзость, лишь вздохнув и в который раз попытавшись привести в порядок непослушно улетающий галстук. Кот передислоцировался ко мне под ноги, на всякий случай поймав меня хвостом. В присутствии незнакомых мужчин он всегда нервничал, не без подозрений считая, что они намерены вторгнуться в наше личное пространство и сожрать там самое вкусное. - Иван,- намеренно серьезное обращение, сказанное даже не в шутку или по привычке, как это делал староста, например, резануло слух. Но Ваня только кивнул, подтверждая, что из всех нас так зовут только его. - Пора прекращать этот цирк. Ты слышал новости?- Владимир Валерьевич посмотрел на Россию так, словно положительный ответ был само собой разумеющимся. Брагинский задумался, устремляя взор куда-то в небеса и явно желая в них раствориться. - А что произошло?- вмешалась в разговор я, не готовая просто стоять и играть роль декора. Валерьевич посмотрел на меня максимально негодующе. В его мире декор на пляже не разговаривал и не пилил его взглядом так выжидающе. - В столице беспорядки. Вашему другу,- Владимир выделил это слово так ехидно, что мне захотелось плюнуть ему в лицо. А потом поднять на руки кота, чтобы и он плюнул в эту физиономию,- необходимо вернуться на свое рабочее место и наконец со всем разобраться. - Уверен, вы справляетесь со всем сами,- добродушно заявил Ваня, легко похлопав по плечу худосочного и напряженного Валерьевича.- К тому же, у вас столько превосходных кадров! Староста тихо хмыкнул, глядя на уязвленного этим легким замечанием мужчину в костюме. Казалось, его заносчивость и напряжение были смыты в одночасье волной моря и унесены куда-то прочь. И так он казался чуть более приятным человеком. Хотя бы немного живым. - Они переборщили,- буркнул Владимир, в который раз поправляя галстук.- Со всеми бывает. - Да я не сержусь,- Россия снова улыбнулся. Он выглядел и правда спокойным, в противовес явно нервничающему собеседнику, и оттого казался куда более уверенным. Мы, как часть этой команды, постарались выглядеть примерно так же. Хоть нам явно не хватало двухметрового роста и богатырских плеч для нужного эффекта. - Насколько я знаю, Иван довольно долго отсутствовал. Неужели Вы не можете справляться дальше самостоятельно?- староста умел говорить гораздо умнее, чем я способна была думать, поэтому он и делегировал от нашей команды поддержки. - Мяу!- поддержал его кот, взмахнув хвостом. Я просто нахмурилась посерьезнее, как наиболее уверенная сторона вопроса. Потому что, знаете ли, внешняя политика осуществлялась прямо на моем диване, а еще на столе, на кухне и немного даже под окном. И как-то все проходило хорошо и возвращать Ивана на работу никто не спешил. - Это не ваше дело, дети,- ответил нам Владимир тоном уязвленного взрослого. Я хмыкнула. - Да и методы у Вас, знаете ли!..- махнула я рукой, намекая на то, что пьяные (или притворяющиеся ну очень кинематографично), агрессивные и с ножами сотрудники ни разу не подталкивают к добровольному отбытию на работу. Что это вообще за план-то такой был?! На лице Владимира было написано "Я тут сотрудник ФБРКГБ, мне лучше знать", но он подбирал слова, чтобы сообщить это не так открыто. - Паша, ты заставляешь Владимира Валерьевича краснеть,- Россия явно издевался над кем-бы-там-ни-был-этот-Валерьевич, и беззастенчиво использовал нас и наш наивный интерес в своих коварных целях. Мы не то чтобы были против. Кот вообще всеми лапами был за. - Иван, если гражданские будут мешать!..- попытался Валерьевич осадить Россию, но тот легко помахал рукой. - Мне они совсем не мешают! Да, Паша?- посмотрел на меня Ваня хитрым взглядом. Я согласно закачала головой. Мне гражданские, то бишь мы, совсем не мешали. И старосте. И коту. А если Владимиру что-то мешает, то это определенно его проблемы. - Так,- мужчина сурово посмотрел на нас, а затем перевел взгляд на Россию.- Прекращай. Я прекрасно знаю твои уловки, и сейчас они не сработают. Брагинский грустно вздохнул. В нем явно теплилась надежда перевести все в шутку, а потом той же шуткой послать Валерьевича обратно в Москву. Раньше у него наверняка это срабатывало. Но сегодня человек в костюме был настроен слишком решительно. - А можно он вернется попозже?..- опять встряла я в разговор, скромно шаркая сандалией по камням.- Ну там, через недельку... У нас как раз кончится отпуск! Это казалось мне хорошим компромиссом. Так сказать, и вам, и нам, и немного приятных дней перед прощанием. Но Владимир отрицательно покачал головой. - Работа есть работа, дети. Как вы заметили, его и так долго не было. Президент не очень этим доволен,- Валерьевич посмотрел на меня даже с каким-то человечным сожалением. Видимо, проблема отпуска и для него стояла остро. Есть ли вообще отпуск у фбркгбшников?.. Он ведь даже на юг приехал только затем, чтобы забрать отсюда Брагинского. - Президент вечно недоволен,- пробурчал Ваня себе под нос знающим тоном. И я готова была ему поверить, потому что наш ректор и даже декан были постоянно недовольны всем, чем только можно. В частности, нами и нашими делами, а также тем, что мы совершенно ничего не делаем. Мы старались просто дышать по-правильнее и не пересекаться с ними. Так что желание Вани не возвращаться к начальству я понимала. - Ты исчез без предупреждения,- напомнил Владимир укоризненным тоном.- Без записок, звонков и вне уговоренного времени отпуска. А досталось мне. Брагинский виновато выдохнул, приглаживая распушившиеся волосы на затылке. Давление на чувство вины было нечестным ходом. Иногда пользующаяся им я негодующе засопела, но возразить было нечего. Ваня сам рассказывал, что ушел без предупреждения и, по-крайней мере, при мне ни разу никуда не звонил и никого так и не уведомлял в том, где находится и что вообще делает. А это все же немного безответственно. Или даже много, в масштабах страны-то. - Вы все равно знали, где я!..- попытался Россия отмазаться, но даже староста посмотрел на него укоризненно, и отмазки не вышло. Если не проняло нашего прожженного управителя группы, то не проймет и ФБРКГБ. Воцарилось неловкое молчание. Владимир Валерьевич озвучил свои требования и не собирался повторять дважды, а мы вчетвером надеялись, что если его игнорировать, то он как-то сам исчезнет. Он и его нерадостные новости. Море лениво лизало камни, затягивая в свой омут последние голубые отголоски неба и пожирая там всеми своими Ктулхами и осетрами. - Ну?- Валерьевич посмотрел на часы на руке. Его время было на вес золота, а мы готовы были пару часов постоять и посмотреть на темнеющее небо и отражающую его воду. Нам торопиться было некуда. А Владимиру еще вытаскивать своих драчливых коллег из лап полиции, если их еще не увезли в участок, а потом доставлять Ваню в Москву. Интересно, как?.. Может тут где-то есть личный самолет или вертолет? - Это правда обязательно?- в последний раз понадеялся Ваня, переводя взгляд на Владимира и глядя на него очень-очень долго. Валерьевич молча кивнул, тоже поворачивая голову в сторону моря. Но буквально на пару секунд, а затем снова ловя рукой беспокойный галстук. Россия посмотрел на нас. Его лицо было очень виноватым, как будто он уже обещал нам пойти в парк, а теперь его не отпускают родители. И ничего не сделаешь, не обманешь и не отпросишься еще немного погулять, потому что злой дядя Володя стоит и буквально дышит нам на ухо. А оглушить и спрятать его среди камней пляжа ну вообще негде. А значит правда придется проститься. Я громко хлюпнула носом, и море пропало в мутных и больших слезинках на ресницах. Лицо некрасиво покраснело, и я сурово нахмурилась - по привычке, больше, на самом деле - и закрыла глаза ладонью, как будто все хорошо. Староста и Ваня выглядели так, будто уже были готовы закопать Владимира где-нибудь здесь, а тайну сохранить между собой до самой смерти. Кот-то уж точно точит когти и намеревается прыгнуть поудобнее. Когда плачешь, очень тяжело нормально говорить и убеждать всех в том, что ты на самом деле и не плачешь. А слезы они сами, ах эти противные непослушные слезы, текут по лицу и превращают его в покрасневшее альтер эго заката. Поэтому я могла только помахать рукой, предотвращая смертоубийство, и снова шмыгнуть носом. - Надо так надо...- бормоча, попыталась я вытереть лицо от слез и продолжать упорно смотреть куда угодно, но не на лица стоящих рядом людей. Соленая вода только размазывалась по щекам, не желая уходить. Хорошо, что я не красилась сегодня, вот был бы ужас. - Попрощаться хоть можно?- все же посмотрела я на Владимира, растрепанная, заплаканная и хмурая. Валерьевич на мгновение задумался, а затем кивнул. И сам отошел в сторону городского пляжа, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов от нас. Умный он все-таки мужик. - Ну-у, не плачь...- Россия неуверенно погладил меня по лохматой макушке, а затем обнял. Ткань новой рубашки поло рисковала сохранить на себе абстрактный узор слез, который потом придется как-то кому-то объяснять. Или же нет. В конце концов, на нас никто не смотрит. Длинный летний сарафан игрался у коленей непослушным и неутихающим ветром. Я громко всхлипнула, пытаясь потише вздохнуть, но вместо этого только сильнее заливаясь слезами. Ногу погладили пушистым хвостом, прижимаясь к ней серым, утепленным боком. Нечленораздельные звуки на самом деле были моей попыткой сказать, что все хорошо и я стойко перенесу разлуку, но получалось почему-то только "скажи ему чтоб ты не уходил" и "а че он ваще ааа??". Совсем не то, что я хотела. Наверное. Староста неловко сжал своей тощей ладонью моё плечо, а затем тоже обнял. Его тихое, но очень гордое шмыганье носом в тот час - тайна, которую я никому не расскажу. Ведь староста умеет плакать так, что никто об этом не узнает. Россия бормотал что-то успокаивающее. Про то, что он туда и обратно, и вообще все это быстро пройдет, мы оглянуться не успеем, а он снова бороздит с нами просторы Черного моря на банане и ворует яблоки. Или на крайний случай опять приедет зимой, когда все успокоится. Или через год. Или через два... Его неуверенный голос стих, и он только неловко гладил нас по спинам и макушкам, молча и незаметно хлюпая носом. Ему плакать было ну совсем никак нельзя. Я грустно и долго вздохнула, все еще всхлипывая, а затем попыталась вытереть щеки от слез. Естественно, не удалось. Но это было знаком, что все прекратилось. Потому что в этом мире заканчивается, рано или поздно, абсолютно все. - Тебе пора,- сконфуженно ткнула я Ваню рукой в плечо.- Валерич желает нам смерти, я чувствую затылком. - Пусть подавится,- улыбнулся Россия, словно лучик солнца сквозь дождевые тучи.- Он и так испортил весь вечер. - Ужасный человек,- согласно кивнула я, дергая локтем и намекая старосте присоединиться к разговору. Он ответственно кивнул, я чувствовала это спиной, пока опять пыталась вытереть руками слезы. Платка у меня с собой, конечно же, не было. Мы снова замолчали. Я прощаться не умела. Помню, когда уезжали из родного города, и настало время прощаться со старостой, тогда еще бывшим обычным очкастым мальчиком из соседнего двора, я просто кинула в него книжкой. Книга была про путешествие Робинзона Крузо, я одалживала ее парой дней раньше. Наверное, с тех пор староста научился понимать намеки, а я так и не поняла, как нормально прощаться с людьми на долгое время. Или навсегда. - Ладно... Пора,- за нас все решил Ваня, напоследок сжимая ладони на наших плечах, а затем отпуская и отстраняясь. Я мотнула головой, соглашаясь. Мы просто остались стоять, чтобы избежать соблазна догнать и опять не отпускать. Ваня долго посмотрел на нас, улыбнулся и поспешил к Владимиру. Тот снова смотрел на часы, но все же не встревал. - Кстати!.. Вещи можешь оставить себе!- обернулся Россия, когда они отошли уже на сотню метров, махая рукой. Я неловко и скованно помахала рукой в ответ. - Х... Хорошо! Потом заберешь!..- и мои слова растворились в тишине моря и скал. Скрип камней под ногами быстро удалился, и только волны все продолжали и продолжали накатывать на мелкую гальку на берегу. Я опять громко шмыгнула носом. Староста вежливо протянул мне платок. - За нас могут волноваться... Нужно вернуться,- он сказал это так спокойно и отстранено, что не оставалось ничего, кроме как кивнуть. И правда. Нам ведь надо еще вернуться к родственникам старосты и что-то им сказать. Мне, правда, совсем не хочется придумывать. - Пойдем,- худосочная рука нашего светоча приобняла меня за плечи, пытаясь то ли согреть, то ли поддержать. Я тоже неловко махнула ладонью и, кажется, похлопала его по уху, чуть не смахнув очки. - Ага... Пойдем. У нас же еще неделя, а мы так и не покатались на банане... Надо наверстать!