Пой же вместе со мной!

Последние два часа вечеринки прошли ярко, но как-то немного шумно. Или даже очень шумно. Но староста на казенном (конкретно моем) плече спокойно дрых, и пусть тут бомба рванет - он не проснется явно. Я сидела на вытяжку, внимательно изучая собственные колени. За два часа я нашла там весь мой целлюлит, смогла предсказать себе судьбу по царапинам и складкам жира, но так и не придумала, что мне делать. Но потом вечеринка кончилась. Точнее, её за нас вежливо закончили. Пришли два таких очень вежливых полицейских и с грустными лицами, на которых явно читалось желание повеселится с нами, предложили нам расходится, ибо мы очень громко орем. А это не мы. Это на Францию упали. Сначала Швеция, но случайно, а потом мой сосед, но уже специально. Вот, собственно, перед тем, как упал мой сосед, француз и орал. Мы все вежливо высыпали на улицу. Время перевалило за полночь, таинственно светил месяц с неба, иногда появляясь в не заштопанных прорехах среди облаков. Снег мягкими хлопьями ложился на землю, машины и нас. Я задрала голову, крепко держа кота, чтобы не смылся. На лицо тут же стал падать снег, пришлось его отпустить. А тем временем шла перекличка в целях выяснить не забыли ли мы кого в клубе. Зевающий и встрепанный староста вечно куда-то прятался от меня - не хотел платить аренду плеча на два часа. - Ну, вроде все,- кивнули мы. И хотя тут возникали антиобщественные настроения насчет того, что лучше кое-кого бы забыли, но в целом все было хорошо. Я старалась не смотреть на Японию, потому что при взгляде на его лицо хотелось пожизненно поставить ему памятник и вручить медаль за героизм, на Францию, который уже всем глазки построил, а мне нет, ну как так можно, на девчонок, которые вообще-то смотрели на очень мило уснувшего кота у меня на руках, но они напоминали мне людоедов, а так же Корею, которому я пару раз нарочно, а с десяток специально, наступила на ногу, чтобы отстал. - До встречи на учебе,- очень по-старостовски попрощались все наши. Мужчины пожали друг другу руки, будто выжили где-то в пожаре, девчонки церемонно почмокались в щечки, про меня все забыли. Только кот зевнул. Я-таки поймала старосту. - Будет очень приятно увидеть Вас целой и невредимой после праздников,- сказал он своим как всегда очень вежливым голосом поручика восемнадцатого века, протянув мне руку для рукопожатия. Я легковерно протянула свою. А этот поручик без усов (все настоящие поручики, несомненно, должны быть с усами, как и гусары) очень церемонно поцеловал тыльную сторону моей ладони. Щекам и вообще лицу как-то резко стало страшно. Кот проснулся и недовольно заворчал на старосту. А недопоручик улыбнулся и, поправив очки на переносице, как-то так ловко смылся. Ко мне подошел мой сосед. - Ты замерзла?- поинтересовался он. Я внимательно прислушалась к своим ощущениям - было жарко. К тому же, я в куртке, чего мне мерзнуть. - Нет, а что?.. - У тебя все щеки красные, от мороза,- легковерно и крайне наивно сказало Отечество. Я неопределенно пожала плечами, а потом поинтересовалась как честно выигравший (конкуренция была очень и очень сильна) в конкурсе "Кто первый выпьет" такой подозрительно не пьяный. Нет, трезвым он тоже не был, но и не такой уж прямо пьяный. Родина честно показал на некогда ровный, а сейчас явно кем-то разрушенный сугроб. Я вздохнула. Оригинальный способ трезветь. Ну хоть снова не застрял, уже ладно. Дома было тихо. Знаете, это клевое ощущение, когда ты заходишь весь такой с мороза в темную, но теплую квартиру... Сразу мысли о том, что кто-то там в этой темноте спрятался и сейчас непременно вылезет и укусит за нос. Или за кота. Но кот грациозно сполз с моих рук на пол и небрежно побрел в эту темноту. Храброе животное. Мы наскоро переоделись и, не поужинав, завалились спать. Глаза сами закрывались, голова казалась чугунной. Но несмотря на это, улегшись поудобнее, я вдруг поняла, что спать мне расхотелось. А ведь завтра, а точнее уже сегодня суббота спи себе на здоровье хоть до обеда! Но вот не спится. Вот такая гадкая бессонница. Я полежала немного, а потом поняла, что все бесполезно. Залезла на собственный стол, отодвинув ноутбук, который (вот чудо!) почти не открывала за все зимние каникулы. Уселась и стала смотреть в окно, где красиво падал снег, образуя большую кучу снегопада в светлом пятне фонаря. На стол запрыгнул кот и в одном мяу поинтересовался какого хрена я не сплю и не даю ему устроится на мне и тоже уснуть. - Да вот...- пожала я плечами, как бы кивая на кучу снега за окном. Кот вздохнул и залез на меня, решив поспать прямо тут. Он везде спит, ему какая разница. - Котик, а ну-ка пошли...- я взяла его подмышки, несмотря на возмущенный вяк, и потащила в зал. Там было темно, очень страшно. Тени, которые были видны из-за горящих фонарей на улице, и которые у меня теперь вызывали нервное дрожание левой коленки, плясали по стенам. То и дело мне казалось, что по шкафу и стенам бегает одна и та же (к счастью, нормальная и плоская) чья-то тень с улицы. Ощущение того, что кто-то там решил устроить у меня кросс под окнами вообще не грело. Скорее охлаждало. Да и вообще тут как-то холодно. Цель нашего похода с котом в страшный зал вскоре была достигнута. Нет, это была не кухня и холодильник, да здравствует разнообразие. Это была комната Родины. Мне хотелось посмотреть на Ваню во сне. Он спал, что само по себе было оскорбление чувств страдающих от бессонницы. Я завистливо засопела. Родина не проснулся. Тогда я поставила на него кота. Эти решительные действия с моей стороны были проигнорированы. Поэтому я решилась на пакость. Сходив за маленьким, стареньким фотоаппаратом, который на своем веку видал полет с первого этажа в кусты, а так же легкую починку корпуса скотчем, я нацелила его на спящего и ничего не подозревающего Ваню. Я поежилась - в комнате было явно холоднее, чем в других. Странно оно, конечно, но меня сейчас волновало другое. Как бы так сфоткать его со вспышкой, чтобы он не проснулся. Но в итоге я сфоторафировала. Два раза успела нажать на кнопку, а затем встрепанная белая макушка поднялась над кроватью. Я как партизан упала на пол и замаскировалась под коврик. Россия немного поворочался, согнал кота и уснул снова. Но у меня теперь были крайне милые фотографии спящего и улыбающегося Вани. Повешу в рамочку. Чтоб все знали, какая у меня страна милая. Наутро, то есть ближе к обеду, но для нас это было раннее утро, я поняла, что в наш дом забрался кризис. На столе лежал наш скромный завтрак - один бутерброд с колбасой на троих. Очень грустно. Ведь даже если взять по составляющим (как раньше делали мы с котом в голодные времена), то все равно кто-то остается без еды. Поэтому мы все внимательно следили друг за другом, чтобы никто не стащил еду. Но тут зазвонил телефон. Он явно был в сговоре с котом, поэтому хотел отвлечь меня от еды, чтобы кот стащил колбасу. Я решила не отвечать - вдруг они поймут, что я занята или сплю?.. Но нет, телефон продолжал настойчиво звонить, а я тихо ненавидела итальянскую фирму, делающая такие настырные телефоны. - Алло?- угрюмо поинтересовалась я, наблюдая, как кот лапой подтягивает к себе кусок колбасы, пока Ваня зевает. - Чао!- раздался до невозможности прогретый солнцем даже в январе жизнерадостный голос из рая. Звонили родители. И что им надо сейчас от меня?.. До дня рождения долго, а на Новый год мне уже звонили. Я утвердительно угукнула. - Знаешь, любимая, мы тут решили...- вклинился второй голос, голос отца, у которого под определение "любимая" подходит только зарплата, премия и машина. Я там месте на десятом, где-то после еды, наверняка. - Что ты можешь переехать к нам!- окончила мама. Я выпала в осадок. Длинный, долгий и белый. Как в химии. Меня приглашают в Италию? Навсегда? Подальше от этой холодной квартиры с простреленной стеной, вечно выключающимся отоплением и водой, подальше от института с дебилами, подальше от страны с вечной зимой?! Глаза у меня загорелись, на лице появилась широкая улыбка. Наконец-то совесть, вышедшая отсюда пешком, дошла до Италии и моей родни! Я тоже смогу жить в рае, ругаться на итальянские телефоны, есть итальянскую колбасу и спать с котом в итальянской кровати! Мой радостный взгляд, бредущий по квартире и явно ищущий с кем поделится этой радостью, наткнулся на глаза Вани. Грустные глаза, грустную улыбку, которой он, видно, пытался подбодрить сам себя. В глазах у него была не просто грусть, а такая вселенская тоска местного разлива. Я подавилась радостью, а та убежала к коту, который таки съел колбасу. А ведь в Италии не будет этого веселья. Не будет этого двухметрового увальня с его готовкой, не будет его вечной улыбки и такого иногда раздражающего тихого и мягкого голоса. Не будет вечных приключений на наши с котом задницы, не будет умного старосты. Не будет нашей колбасы, этой линялой елки в углу, украшенной бумажными, картонными и фанерными игрушками. Не будет походов в лес по сугробам или по грязи. А летом может и посуху, но обязательно с комарами. Не будет веселой пальбы по стенам из пистолета, дурацких снов и телефонных звонков от всего мира лично мне и моему соседу. И соседа там тоже не будет... - Э-э... Я... Того... У меня тут сессия скоро... Да и вообще, еще три года осталось доучится... В общем, я того... Тут останусь,- как-то совсем уже буркнула я в конце, отключив телефон и выдернув провод из розетки. Все, рай, я остаюсь тут, а вы там нажирайтесь своей итальянской пасты, лежите под своим итальянским солнцем в итальянских домах, не видавших лихой пальбы по стенам, играйте со своими итальянскими котами, которые и четверти не умеют из того, что может мой кот, и спите в своих итальянских теплых кроватях! А у меня тут завтрак, а колбасу уже почти съели! - Кот, а ну отдай!!