Пой же вместе со мной!

- По-моему, мироздание против того, чтобы мы доехали до моря. Да, Ваня? - Есть немного. - Мяу...- вздохнул кот, как бы подводя итог нашего краткого диалога. Я тоже вздохнула, выражая согласие со вздохом кота. Ваня вздохнул просто так. А ведь сначала все было просто восхитительно. Меня и кота подобрали Ваня и фура, добрые и пришедшие крайне вовремя. Как оказалось, компас и интуиция помогли Брагинскому выйти из леса на дорогу в процессе поиска кота и меня, а там он нашел фуру, которая остановилась отдохнуть. Водитель был добр и перевозил металлические балки, поэтому лишние килограммы Ивана ему не мешали. А меня они встретили случайно, по пути. Но, когда все так классно получилось, ведь водителю надо было практически в Новороссийск, случилось нечто ужасное. Мы ехали по трассе, никого не трогали, а вдалеке показалась заправка. Водитель решил, что надо остановиться, а мы не спорили, потому что мы лица подневольные. И заодно решили прогуляться, пока машина стояли на дозаправке. Мы пошли гулять вправо, потом пошли влево, потом завернули за заправку, чтобы найти там крапиву, которая, по словам Вани, крайне полезна для кожи и роста волос. А потом Ваня решил обойти заправку по кругу. И тут раздался визг тормозов, потом скрип и гулкий удар металлом по металлу. И крики людей. Как потом оказалось, в нашу добрую фуру врезалась какая-то злая машина, которая очень спешила и очень хотела заправиться. Все паниковали и боялись, что бензин взорвется, а водитель со вздохом сказал, что нам снова придется идти пешком. И поэтому мы стояли грустные и смотрели на разбитую сзади фуру. - Давай его убьем?- предложил Ваня, кивая на торопящегося хозяина иномарки.- А машину заберем. Я задумалась. Идея была неплоха, а, по правилам итальянской мафии, мы могли кровно отомстить за убитого родственника. Фура не была нам родственником, но это было не принципиально важно. Остановил меня от согласия только один факт. - Тогда приедут и заберут нас,- покачала я головой, а потом поправила лямку рюкзака. Вокруг заправки ехидно качался лес. Кажется, скоро я начну ненавидеть свежий воздух и прекрасные широкие просторы моей родины. Жили бы мы в каком-нибудь Лихтенштейне - уже давно бы обошли страну по кругу. День продолжался и подходил к своему завершению, а высшие силы нашептывали мне на ухо о том, что ночевать придется снова в лесу. Но я была против, ибо одного раза мне хватило. Но так как конфликтовать с высшими силами в одиночку было сложно, я решила привлечь Ваню. - Ты любишь лес?- решила начать я издалека. Брагинский, который, как смелый рыцарь, по обочине шел ближе к дороге, задумался, но не надолго. - Люблю,- он кивнул, пиная небольшую веточку, что лежала на его пыльном пути. - А я не очень, давай не будем в нем ночевать?- сразу попросила я. Лицо Ивана стало выражать некое согласие с этой идеей, но так же понимание того, что от нас это не зависит. И все будет так, как решат высшие силы. - А что ты любишь?- решил задать он мне встречный вопрос. Я посмотрела под ноги, затем огляделась и, увидев лишь пыльную обочину и лес, решила полюбить кардинально другие биосферы. - Поле,- наугад сказала я, хотя в данный момент по душе был бы пятизвездочный отель с бассейном и системой "все включено". И бокал сока с замысловатой трубочкой и кусочком ананаса на стеклянной стенке. А Ваня машет опахалом с павлиньими перьями. - Значит, мы будем ночевать в поле!- весело решил Иван, который был открыт к просьбам человечества. Человечество в моем лице осталось не совсем довольно, но поле все же лучше, чем лес. Ведь там из врагов только кузнечики, а что-то больше куста видно за три километра. Поэтому никакие лоси к нам не подойдут. Но до поля надо было дойти. А лес все тянулся и тянулся темно-зеленой стеной справа и слева, и вид менялся только благодаря изредка проезжающим туда и сюда машинам. Делать было нечего, поэтому мы решили поспорить, каких машин больше - черных или белых. - Еще одна в мою пользу,- радостно улыбнулся Иван, когда по шоссе куда-то вперед проехала серебристая и маленькая машинка, исчезая за поворотом, до которого мы шли уже пять минут. - Она не белая!- возмутилась я, ибо было нечестно считать какие-то левые серебристые машины. Кот, который был в клетке у Ивана, считал красные машины. Но ни одной за два часа не проехало, поэтому он уже спал, участвуя только морально. - Но светлая,- поспорил Брагинский, который любил выигрывать во всех играх, начиная от мировых войн и кончая счетом машин на автостраде. - Но не белая,- особенно подчеркнула я этот аспект, краем глаза ловя машину, что проехала мимо, однако та была ненужного вишневого цвета. Кот в переноске что-то мяукнул, наверное, считая даже во сне. - Но светлая!- повысил голос Иван, который был против того, что человечество возмущается против той истины, что серебристый это тоже белый. - Но не белая!- вслед повысила голос и я, сурово и грозно хмуря брови, нагло копируя уроки по соблазнению женщин, которые старосте давали Грузия и Армения. Правда, там было немного по другому, но это было вольное добавление от меня. - Но серебряная!- изменил свой аргумент Иван, пропуская проехавшую белую машину с тюками на крыше. Я поняла, что игра закончена, и теперь началась новая игра - "Переспорь друга". - Но серебряный не белый!- крайне логично ответила я, пытаясь топнуть ногой, однако сделать это, когда широко шагаешь за Иваном, оказалось сложно. - Ой все!- всплеснул руками Россия и обиженно надул губы, отворачиваясь от меня в сторону шоссе. Я закатила глаза и вздохнула. Ссориться дальше было чревато, иначе сосед может начать доказывать свою правоту кулаками. И у него в заложниках мой кот. - Поле,- нестандартно продолжил вдруг спор Ваня. Я притормозила, оглядываясь. Вокруг все так же был лес и шоссе, поэтому я стала беспокоиться за зрение соседа. - Во-он там,- он показал рукой куда-то в сторону правого леса. Там деревья были в основном лиственные, сильно разбавленные кустарником, и я предположила, что поле за этой полосой деревьев. Но сначала надо было перебежать дорогу в неположенном месте. Поле и правда было. С боем и потерями преодолев шиповник и березы, я первая вырвалась на открытое пространство. Некогда использовавшееся для распашки, сейчас оно заросло травой, сорняками, дикой пшеницей и васильками. Большое красное солнце, прекрасное, как томат, уже почти спряталось за горизонтом, однако небо было чисто-голубого, яркого цвета. Ваня, выбравшийся вторым, глубоко вдохнул свежий воздух. - Вот, как ты и хотела,- улыбнулся он. Кот в переноске проснулся и стал потягиваться, царапая когтями пластиковое дно и издавая сдавленные мяучие звуки. Я вздохнула и улыбнулась в ответ. Первым делом было решено сделать огонь. Вызвать его, как предлагал Иван, я отказалась, мотивируя то тем, что если Перун даст соседу по голове, спасать я его отказываюсь. Ибо против воли богов одна не попру. Поэтому огонь решено было вызывать с помощью бумаги, дров и спичек. Этим занялся Россия, ведь он мужчина и должен быть добытчиком огня, чтобы мне, хранительнице очага, было что хранить. Я же, выпустив кота на вольный выпас и постелив ему одеялко на сухую и жесткую траву, стала искать еду на ужин. Сначала найден был лаваш, однако сегодня мне не хотелось лаваша. Хотелось чего-то изысканного, вроде молодой картошки под сметанной и мяса по-французски. Но были только ржаные хлебцы и сок. В принципе, тоже еда заграничная, поэтому я остановилась на этом. К тому же, после шести есть много нельзя. Иван-добытчик смотрел на меня укоризненно. Его мужская натура требовала много мяса, желательно, как в мультиках про Астерикса и Обеликса. Но, делая скидку на то, что я женщина, хотя бы один кабан. А тут хлебцы и сок. - Тебе надо худеть,- отрезала я, тыкая пальцем в бок соседа.- Один жир! - Это мы-ышцы,- обиженно протянул Брагинский, который за свою фигуру особо не радел.- И вообще, я ширококостный. - Мне не принципиально, худей костями,- пожала я плечами и стала хрустеть хлебцем, умиленно глядя на то, как кот ест сухой корм и чавкает им. Колбаса и рыба ему нравились больше, но если я сейчас решу покормить его мясом, Иван устроит бунт. И тогда вызывать Перуна с молнией придется мне, а я не умею. В итоге, все ели сухую еду, иногда хлюпая соком из маленьких детских упаковок с трубочками. Ваня объявил молчаливый бойкот в защиту ужина с мясом, а я смотрела в костер, который плевался дымом в разные стороны. Стало как-то грустно, а небо, все еще светлое на западе, над нашими головами уже насыщалось темно-синим. - Ва-а-аня,- решила я подлизаться к России, дабы он не дулся и не обижался, ибо это плохо влияет на микроклимат нашей компании. - Ну Ва-а-а-а-а-а-аня,- не оставляла я попыток, придвигаясь ближе к Брагинскому. Тот задрал нос и отвернулся, принимаясь глядеть на правую половину поля. Я уперла руки в бока. - Иван Брагинский!- решила сменить я тактику. Россия повернулся ко мне спиной, демонстративно и нагло, как несанкционированный парад. Я задохнулась возмущением, а потом решила действовать так же демонстративно. И нагло. Поэтому я схватила его за шарф. И, стянув белую длинную ткань с его шеи, веселым козликом отпрыгнула в сторону. - "Зачем я его вообще взяла?"- умная мысль пришла немного позже. Примерно в то же время, когда Россия, закрывающий шею рукой, повернулся на меня. Глаза его выражали некое удивление в том, адекватна ли я. И сожаление о том, что придется нарушить ландшафт ради могилы. Пять минут мы бегали вокруг костра и сумки с котом. Я, как гордый пионер, который украл у врагов знамя, то есть шарф, бежала вперед и оглядываться не собиралась. Белая и мягкая ткань, прижатая комком к груди, хорошо грела руки, ведь температура вокруг начала серьезно падать из-за ночи и Брагинского. Мозг все еще искал причину, зачем мы с ним украли шарф, ведь он нам не нужен. Россия почти догонял, и если бы не мои заячьи уловки и резкие повороты, то моя могила уже украшала бы поле. Но именно эти хитрости и подвели меня. Ибо я умудрилась споткнуться об сумку и, красиво всплеснув руками, заодно отпуская шарф, грохнуться лицом на землю. Ощущения непередаваемые. - Ибо нефиг,- тоном китайского мудреца сообщил Иван, ловя свой шарф и заматывая обратно к себе на шею. Я со стоном перевернулась на спину, глядя снизу вверх на спутника в трудном путешествии к морю. А потом состроила обиженную мордашку. - Я умираю, Ваня. Стели мне постель и отдавай свою подушку.