pale blue

Ночь красит улицы в чёрный, снег — в серый, лицо Сокджина в бледно-голубой. Они топчутся под козырьком подъезда, докуривая последние на сегодня сигареты. На улице темно совсем, только выделяются на снегу прямоугольники желтоватого света, льющегося из окон. Сокджин тушит сигарету о стену, оставляя на краске чёрное обуглившееся пятно, возится потом шумно с мехом на капюшоне, пока Намджун затягивается, жадно и глубоко, чтобы, если уж мрачные мысли из головы не вымести, то хоть дымовой завесой от них оградиться. Они как будто бы собирались прогуляться, чтобы развеять намджуново дурное настроение — пошататься по городу, выпить где-нибудь, расслабиться хоть самую малость. Впечатление такое, что Намджуна лапища какая-то схватила поперёк груди и мало-помалу сильнее сжимает когти. Расслабиться как-то не вышло: Намджун чувствует себя совсем пресно, а тут ещё и на Сокджина что-то похожее нашло — молчит, таращится вдаль задумчивым грустным взглядом. Плохо. Намджун ищет взглядом в темноте мусорку, но ни хрена не может разглядеть, поэтому окурок щелчком пальцев отправляется в полёт к ближайшему сугробу. Намджун делает глубокий вдох, передёргивает плечами и поворачивается к Сокджину, которого и не видно толком, только глаза блестят в десятке сантиметров от намджунового лица. Когда только так близко подобрался, и бесшумно ведь, словно кот какой-нибудь. Намджун улыбается, думая, как бы Сокджин отреагировал на кота: сделал бы вид, что обиделся, или пожал плечами и заулыбался смущённо, как только он и умеет? Он уже и сказать хочет, только чувствует крепкую хватку на локте и, словно в замедленной съёмке, наблюдает за тем, как тают сантиметры между их лицами. Оттолкнуть — вот что кажется по-настоящему правильной и трезвой идеей, но Намджун тормозит чего-то, засматривается Сокджину в глаза и вздрагивает, лишь когда зрительный контакт обрывается — Сокджин прикрывает глаза и прижимается губами к намджуновой шее. Удержать удивлённый вздох всё-таки не получается. Намджун стоит столбом, руки поднял, словно в протестующем жесте, на который никто внимания не обратил, и не знает, что с этими самыми руками делать. Попытаться отстраниться, потянуть за рукав куртки или наоборот обнять, если уж Сокджину так приспичило. Губы Сокджина, тёплые и мягкие, касаются кожи чуть дольше и нежнее, чем Намджуну бы того хотелось. Он чувствует себя неловко до ужаса, но всё-таки приобнимает Сокджина за талию, и тот выдыхает тепло ему в шею, трётся носом о щеку и вообще ведёт себя совсем по-кошачьи. Ведёт себя совсем, совершенно неправильно. Сокджин любит прикосновения, любит подойти со спины и положить подбородок Намджуну на плечо, любит всякие нежности, только сейчас всё как-то по-другому, и это Намджуну ни хрена не нравится. Он почти чувствует на языке сладковатый вкус влюблённости, словно Сокджин обжимается с любимой девочкой, но Намджун-то не девочка, а лучший друг, товарищ, брат почти. Откуда в нём столько сил — у Намджуна из лёгких воздух вышибает, когда Сокджин обнимает его крепче, проводит губами по поросшей короткой щетиной намджуновой щеке, шепчет что-то на грани слышимости. Кажется, «блин» и «спасибо», и Намджун вообще перестаёт что-либо понимать. Он скашивает на Сокджина растерянный взгляд: тот, прикрыв глаза, касается губами его виска и щеки, скользит по линии челюсти и едва не мурлычет. Это приятно. Намджуну на самом деле нравится, но очень хочется сбежать. Упереться ладонью в грудь, мол, хватит уже, и залететь в тёмный тихий подъезд. Упасть на диван, включить недосмотренные «Голодные игры» и делать вид, что всё в порядке, что ничего не было. А что-то точно было, потому что Сокджин так ни одну из своих девушек не обнимал — Намджун знает. Это становится проблематичным. Сокджин гладит его по щеке и целует мягко в уголок губ — хотя это больше похоже на случайное прикосновение — от него слабо пахнет сигаретами и ягодной жвачкой, волосы легко щекочут лицо. Намджун делает шаг назад, Сокджин отстраняется тоже, опускает голову и ругается вполголоса, пока ищет ключи по карманам куртки. Ловит намджунов потерянный взгляд и пожимает только плечами — понимай, как хочешь. Гаснет свет в одном из окон, и прямоугольник света на снегу исчезает, пожираемый темнотой. Сокджин пропускает Намджуна в тепло и мягкий полумрак подъезда, подымается следом по лестнице и топчется на месте, ожидая лифт. Намджун поглядывает на него искоса, в попытках понять, что это вообще было, а потом двери лифта разъезжаются, и они оказываются в душной тесноте. Сокджин разглядывает без интереса выжженные кнопки с неразборчивыми номерами этажей, руки по карманам, плечи напряжённые. У Намджуна горят щёки. Молчание прерывается только тихим сокджиновым «будешь кофе?» и невнятным мычанием в ответ. Тусклый свет от экрана ноутбука красит неуверенность в чёрный, а лицо Сокджина в бледно-голубой.