Там, где нет места сомнениям.

Три месяца спустя...(после последних событий) - Джастин, подойди сюда. Брайан посмотрел в сторону рабочего места своего альфы и недовольно сдвинул брови. Джастин грыз кончик карандаша, сосредоточенно рассматривая изображение на экране своего ноутбука, и был потерян для этого мира полностью. Просто так дозваться до него было нереально, и Брайан понял, что придется прибегать к решительным мерам. Не то, чтобы он был против или испытывал жалость к альфе, и уж точно Брайан не собирался церемониться и ждать, когда тот соизволит выплыть из своего внутреннего кокона, в который с регулярной периодичностью погружался каждый раз, когда садился за очередной проект, но и особой радости от подобных действий не испытывал. Брайан однозначно предполагал, что если он зовет своего будь он неладен альфу, то тот просто обязан отреагировать - в конце концов, не так уж и часто это происходило. Но Джастин сидел неподвижно, лениво постукивая карандашом по белоснежным зубам, периодически прикусывая самый кончик, и неотрывно смотрел на монитор, будто там был изображен не набросок очередного рекламного макета, а подробная история сотворения мира с последующей эволюцией простейших организмов до совершенных форм жизни, какими были альфы и омеги. Ну, и беты, черт их побери. Брайан поднялся с насиженного места, кожа итальянского дивана тихо скрипнула, выпуская его из своего плена, и крадучись, едва уловимыми на слух шагами направился в дальний конец огромной гостиной, где и облюбовал себе уголок для работы его альфа. Он мог бы и не усердствовать - Джастин все равно бы не услышал, но уж больно не хотелось, чтобы пизденыш в последний момент обломал ему все планы - тем более, Брайан все равно уже поднялся сам. Подойдя сзади, осторожно отодвинув в сторону ногой валяющийся на полу пластмассовый паровозик, чтобы не разбить нечаянно любимую игрушку Гаса, второй ногой Брайан аккуратно поддел ножку стула и резким рывком потянул на себя, одновременно отскакивая на безопасное расстояние. Грохот, как и ожидалось, стоял впечатляющий, а еще приятнее было слышать восхищающие воображение ругательства Джастина, потирающего ушибленное бедро. Локоть тоже немного ободрался и стул, неоднократно подвергавшийся подобным летательным процедурам, наконец-то сломался, но это мелочи по сравнению с доставленным омеге удовольствием. Брайан улыбнулся, довольным котом смерил взглядом валяющегося, охающего и матерящегося на полу супруга, упер в своей излюбленной привычке язык в щеку и вернулся на облюбованное место на диване. Джастин еще немного постонал, но поняв, что никто не собирается его ни жалеть, ни помочь встать, кряхтя, придерживая себя за больной бок, кое-как поднялся и хромаючи поковылял к дивану. - Брайан, ну что на этот раз? Тебе снова захотелось гуавового сока? Виски с попперсами? Или опять соленых чипсов, политых джемом? Учти, у нас остался только персиковый, а за клубничным я сейчас в магазин не пойду, мне еще надо дорисовать этот чертов макет! - У меня замерзли ноги. - Так надень носки! - Охуел? Я никогда не ношу дома носки! - Ладно, - Джастин набрал полные легкие воздуха и осторожно, чтобы не травмировать еще больше ушибленную ногу, присел на край дивана, - давай я принесу плед и укрою тебя. - Нет. - Хорошо, никакого пледа и носков. Может, сходим в душ и ты согреешься? - Блядь, пизденыш, ну почему ты такой тормознутый? - Брайан, можешь скидывать меня со стула по пять раз в день, требовать ананасов с анчоусами в три часа ночи, ныть и истерить - сколько угодно, меня этим не проймешь. Надо будет, я и луну с неба тебе достану, но ты не поедешь на эту чертову конференцию в Монтану. - А я и не спрашиваю твоего разрешения, я просто ставлю тебя перед фактом. Я еду и точка. А ты можешь делать свой гребаный макет сколько угодно, и пусть мои ноги замерзнут окончательно, раз меня угораздило связаться с законченным эгоистом. - Брайан, ты такая истеричка! - И кто в этом виноват? Джастин скрепя зубами, чтобы не застонать от резкой боли, с трудом поднялся и пересел в конец дивана. Брайан сразу водрузил свои ступни ему на колени и лег поудобней, взбив под головой подушку. Альфа нежно погладил ноги своего супруга, слегка массируя, согревая, опустив голову и снова замкнувшись в себе. Брайан хмыкнул, но сдаваться так просто не собирался. Взяв с большого блюда на журнальном столике сочное зеленое яблоко, омега приступил к исполнению следующей части своего плана, который составлял все утро и первую половину дня. Времени оставалось не так много, скоро надо было идти в детский сад за Гасом. На этот раз все должно было сработать, потому что три чертовых дня на этом диване - это уже предел даже его ангельского терпения. А что оно именно таким и являлось, Брайан уже и не сомневался. Иначе как еще можно было оправдать, что невыносимому пизденышу удавалось так долго выстоять в этой битве умов, ни разу не сорвавшись и не уступив ни на дюйм, хотя Брайан уже каких только изощренных пыток не применял и каких только показательных истерик не устраивал! Джастин молча все терпел, все приносил, уносил, поднимал, чесал и гладил в самых труднодоступных местах, но мужественно держался. Но Брайану было не в первой сидеть под домашним арестом, как он сам ласково обзывал постельный режим, выписанный лечащим врачом-гинекологом, да и опыт по выбешиванию своими мнимыми заскоками у него тоже имелся немалый. И не важно, что в итоге приходилось давиться чипсами с джемом, зато видеть осунувшегося, невыспавшегося и тяжело вздыхающего, практически из последних сил сдерживающего себя альфу, было непередаваемым удовольствием. Через два дня должна была состояться общенациональная конференция PR-менеджеров и копирайтеров, и Брайан просто не мог пропустить такое событие. Тем более, у него уже месяц назад были согласованны встречи с тремя руководителями довольно крупных предприятий с Западного побережья, и полностью готовы несколько вариантов концепций для рекламы продукции этих компаний. Если удастся заключить хотя бы краткосрочные договора на продвижение их продукта, это бы позволило Киннетику выйти на совершенно новый уровень. Брайан не собирался упускать такую возможность, а раз он принял решение, то никто ему в этом не помешает. Но это досадное мелкое недоразумение, родившееся по огромной ошибке природы альфой, специально выбрал самого дотошного специалиста для ведения беременности своему омеге, и эти вечные придирки и перестраховки, постельные режимы и мнимые угрозы выкидыша Брайана уже порядком достали, а ведь он был только на пятом месяце! Пора было уже заканчивать с произволом распоясавшегося в конец Джастина, и валить собирать чемоданы в Монтану. Брайан откусил большой кусок сочного яблока, с явным аппетитом медленно разжевывая и при этом неотрывно наблюдая за альфой, который продолжал гладить и массировать его ноги. Джастин изо всех сил пытался оставаться равнодушным, но от зоркого глаза омеги не скрылось ни нервное подрагивание плеч, ни участившееся дыхание альфы. Осталось только немного подыграть, совсем чуть-чуть, и Джастин попадется в ловушку - то, что он на пределе Брайан ощущал всеми своими омежими инстинктами. Яблочный сок как бы совершенно нечаянно, смешиваясь со слюной, стал вытекать из уголка рта, и ненавязчивое касание пяткой по уже колом стоящему члену альфы были совершенно случайны и без какого-либо умысла, по крайней мере, Джастину никогда не удастся доказать обратное. Реакции молодого и давно не испытывавшего полноценную сексуальную разрядку тела не заставили себя долго ждать - Джастин медленно, но уверенно падал в пропасть. Нечеловеческая сила воли и твердость убеждений альфы разбились миллионами разноцветных осколков о самого невыносимого омегу в мире. Джастин медленно, чтобы не задеть уже довольно большой живот Брайана потянулся вверх по его телу, укладываясь сбоку, стараясь не навредить ни ребенку, ни лишний раз не потревожить все еще ноющее после удара бедро. Первый поцелуй - невесомый, легкий, словно выпрашивающий разрешения на большее. Робкое касание языка, слизывающего застывшую на подбородке каплю... Снова вверх, уже более настойчиво и требовательно, лаская и возбуждая. Вкус губ Брайана кислый от яблочного сока, и это заставляет Джастина вздрогнуть всем телом, пропуская первые разряды тока, запускающие химические процессы в организме. Запах омеги меняется с наступлением беременности, не вызывая в альфе уже тех бешеных срывов и несдержанных эмоций, поэтому процесс возбуждения протекает медленно, по нарастающей, растягивая удовольствие и делая ощущения от близости невыносимо яркими и сильными. Джастин проникает языком в жаркий плен рта, лаская, собирая кисло-сладкий вкус яблока, вдыхая тонкие нотки возбуждения своего омеги. И этот едва уловимый аромат проникает в самую глубину, скручивая внутренности в напряженный твердый комок. Как это потрясающе снова ощущать этот восхитительный, пусть и совсем слабый запах, не обжигающе-резкий, как при течке, а невесомо-притягательный, настраивающий на ласку и бесконечную нежность. Джастин дышит глубоко, собирая в себя все едва уловимые нотки такого родного и знакомого аромата, лаская легкими поцелуями по запрокинутой шее, исследуя губами столь любимую и уже давно ставшую личным фетишем ямочку у основания ключицы. Лица коснулась ладонь, пробегаясь пальцами вдоль щеки, отрывая от столь увлеченно исследования любимого местечка, и Брайан уже сам, по собственной инициативе впивается совсем не нежно в губы своего альфы. Джастин видит, как кожа омеги покрылась испариной, становясь невыносимо чувствительной, ему хотелось уже поскорее ощутить её гладкость под руками, целовать, прижиматься вплотную, без так раздражающе неуместной в этот момент одежды. Джастин хотел быть нежным и медленным, но жажда обладания все накатывала волнами, побуждая инстинкты и срывая тщательно возводимый контроль. Он сдерживался из последних сил, пытаясь раздевать Брайана медленно, руки не слушались, неумолимо ломался самоконтроль, от одного лишь выражения почти черных от расширенных зрачков глаз омеги. Брайан тоже был на грани, но держался не в пример лучше своего альфы. Джастин провел кончиками пальцев по влажной коже шеи, груди, обводя твердеющие от прикосновения соски, рисуя одному ему понятные узоры по гладкой бархатной коже уже довольно большого живота, прильнул головой к груди, невесомо лаская нежными поцелуями. Самой сладкой музыкой гулко билось сердце под его щекой, вызывая волну мурашек по позвоночнику. Джастин не хотел спешить, не хотел разрушать наваждение, которое окутало их обоих, заставляя его мелко трястись, а Брайана покрываться испариной. Он целовал грудь своего омеги нежными и долгими поцелуями, ласкал губами столь любимую и самую прекрасную выпуклость живота, смакуя на вкус влажную гладкость кожи. Скользнув вниз, легонько подул на такой красивый и совершенный член своего омеги, услышал едва уловимый стон. Брайан тоже был на пределе, но на удивление пассивен - он явно выжидал, предоставив своему альфе полную свободу действий. Джастин улыбнулся и спустился еще ниже. Неважно, что побудило вечно желающего руководить процессом омегу на это - будь то желание сломать альфу, убедить в необходимости поездки на эту чертову конференцию, или просто слабость, связанная с его положением, но Джастин однозначно не собирался упускать этот момент и уступать так редко достающуюся ему инициативу во время секса. Он с нескрываемым удовольствием сделал то, о чем уже давно мечтал, но не имел возможности осуществить, а теперь эта идея оказалась как никогда уместной и поза как раз была подходящей. Джастин аккуратно поднял ногу Брайана и одним тягучим широким мазком языка лизнул его под коленкой. Потом еще раз, и еще, пока не услышал сдавленный хрип. И он стал целовать – засасывая и чуть прикусывая нежную и такую чувствительную кожу, зализывая при особенно громких стонах Брайана, лаская и наслаждаясь своей властью над плавящимся от наслаждения омеги. На второе колено его уже не хватило - казалось, он сейчас изольется, распираемый от нестерпимого желания и все нарастающего возбуждения. Поджимались пальцы на ногах, в глазах был сплошной туман, и надо было приложить нечеловеческие усилия, чтобы совладать с подобным возбуждением и взять себя в руки. Временная передышка далась ему нелегко - как же сложно было отстраниться от столь желанного тела своего омеги, да и Брайану было не намного легче, и он не выдержал первым и толкнулся бедрами навстречу, побуждая продолжать. Ладони гладили внутреннюю сторону бедер, разгоняя по всему телу горячие волны, лаская языком складочку у основания ноги, в том месте, где жесткие волоски паха приятно щекотали разгоряченное лицо альфы, вдыхая всей грудью самый притягательный на свете аромат своего омеги - там всегда пахло особенно сильно. А Брайан уже не контролировал себя больше, его тело само выгибалось навстречу, сдаваясь, проваливался в лавину сумасшедших ощущений. Рука требовательно зарылась в мягкие белокурые волосы, направляя, и Джастин довольно улыбнулся, вбирая в рот возбужденную до предела плоть - Брайан снова взял так неосмотрительно отданный контроль в свои руки. Но Джастин не стал усердствовать, боясь снова сорваться и потерять контроль над своим возбуждением, резко поднялся и прижался губами к губам Брайана, ловя судорожный выдох, бесцеремонно выхватил подушку у него из-под головы, чтобы тут же водрузить её омеге под бедра. В отместку за такое непочтительное отношение Брайан ощутимо укусил строптивую альфу за нижнюю губу. Джастин вскрикнул и едва не кончил от разряда тока, встряхнувшего все его тело - столь сильные были ощущения сладостной боли в этот момент. Игра перестала быть томной и тягучей, эмоции становились все острее и агрессивнее, боль словно острым мазком оттенила потрясающее наслаждение. Джастину спазмом перехватило дыхание, когда он нетерпеливо-резким толчком вошел в раскрытое тело. Он остановился на несколько мгновений, и, увидев в широко раскрытых глазах Брайана клубящуюся бурю чистейшего наслаждения, задвигался, стискивая пальцы на его бедрах. Джастину безумно хотелось целоваться, но поза и разница в росте не упрощали исполнение этого желания, да и страх навредить ребенку, навалившись сверху, остановил от столь радикальных действий. Зато было вполне удобно воздать должное второй, так и не обласканной ранее коленке. Джастин с наслаждением вылизывал, щекоча и целуя подколенную ямку, двигаясь сначала медленно, аккуратно, но чем дальше, тем сильнее стискивал бедра Брайана пальцами, дышал чаще и все убыстрял и убыстрял темп, наращивая амплитуду. Джастин словно хотел утопить в бесконечной нежности, лаская бережно и неторопливо своего омегу - зацеловывая, зализывая такую чувствительную кожу под коленкой, двигаясь размеренно и неторопливо, то убыстряясь, то почти останавливаясь. Брайан видел отголоски страха в расширенных зрачках альфы, чрезмерная осторожность и боязнь навредить чувствовалась в каждом его движении - эта забота, конечно, была весьма приятна, хоть и безмерно раздражала. Он резко подался навстречу, вырывая из груди Джастина надрывный стон, желая вобрать в себя твердый член как можно глубже. И альфа сорвался, потеряв напрочь самообладание, кусая губы и утрачивая всю свою выдержку. Время то замедлялось, то неслось галопом, движения становились все резче, все беспорядочней и глубже. Сбивался ритм, дыхание, из горла рвалось хриплое рычание, и все на свете перестало существовать, кроме такого желанного омеги, самого красивого, безумно сексуального даже сейчас, особенно сейчас, отдающегося без остатка, неистово, на грани помешательства... Невнятный, обрывистый шепот, бессвязные вскрики, слабые стоны, искусанные губы, мутный, нетрезвый, до предела возбужденный взгляд глаза в глаза, ни на секунду не разрывая связи, единым тяжелым дыханием на двоих, с одинаковым зашкаливающим пульсом, до горько-сладких слез, до дрожи в пальцах, словно умирая, и заново оживая, и так до самого конца... Это был не просто секс, а невероятный яростный пожар вожделения, когда границы отступали, размываясь, всё чувства и эмоции смешивались спонтанно и неосознанно, химия связи истинных альфы и омеги рождала одно на двоих крышесносное желание слиться ещё полнее, стать еще ближе. Брайан издал гортанный глухой рык, выгнулся, отчего его бедра поднялись еще выше, и член Джастина проник, кажется, еще глубже, выпуская иступленный жар обжигающей волной по обнаженным нервам. Ощущения были настолько невероятными, желания невозможно противоречивыми, что одновременно хотелось вбиваться в самое желанное тело грубо, со всей силы, до боли, до желания рвать, раздирать, едва ли не насилуя, и в то же время тело жаждало запредельной ласки и щемящей, сводящей с ума нежности. Тягучий протяжный оргазм накрыл с головой десятибалльным шквалом, судорогой по телу, жаркой, испепеляющей волной чистого первозданного наслаждения, оставляя только полное всепоглощающее блаженство. В самый последний момент Джастин каким-то чудом вспомнил о контроле и не дал сцепке связать их, за границей расплывшегося в послеоргазменной неге сознания понимая, что Брайану это бы принесло только боль, аккуратно и осторожно вышел из тела омеги. *** - Утром собери мой чемодан, и не забудь ту черную шелковую рубашку, что я привез из Парижа. - Зачем? Разве это не официальное мероприятие? - А вдруг там будет какой-нибудь сладкий омежка и я захочу с ним пойти вечером... в музей? - Эээ... ладно, только смотри, картины животом не посбивай. - Умник нашелся, мелкая никудышняя альфочка. - Старый пузатый омежка. - И чтоб не звонил мне каждые полчаса - я все равно телефон отключу. Джастин уткнулся в теплую и такую удобную подмышку своего супруга, вдыхая его аромат и расслабляясь, лениво водя указательным пальцем по все еще напряженному животу, успокаивая и снова рисуя одному ему известные узоры. Страхи и сомнения уходили из его уплывающего сознания, сон укутывал мягким покрывалом, и уже на самой границе сна и яви он подумал, что все это правильно. Последнее время он был слишком повернут на своих проблемах, накручен врачами и их чрезмерными опасениями, не замечая главного - Брайан сделал свой выбор и теперь ни за чтобы не стал добровольно в угоду собственным амбициям вредить их ребенку. Нужно просто больше доверять своему омеге, не давить своей альфовостью, как он и обещал когда-то. И как это Брайан столько времени терпел его упрямство и вечные потуги все держать под контролем? Неужели, потому что на самом деле... любит? Это так сладко знать то, что никогда не будет сказано вслух - потому что он и так это знает. Пусть Брайан едет, заключает свои контракты и сражает всех своей невыносимой харизмой, добивается невиданных высот - этот омега как ни кто другой заслуживает, чтобы весь мир лежал у его ног. А Джастин непременно проведет с пользой освободившееся время, и сводит наконец-то Гаса в центр репродукции и генетики - пора уже официально установить его статус, как бы не противился этому Брайан. Альфа понимал, что его супруг просто боялся, что их сын окажется омегой, или бетой, пусть он и был довольно высоким и сильным мальчиком. Но у самого Джастина на этот счет не было сомнений - он давно знал и ни секунды не сомневался, рассматривая рисунки Гаса, что он истинный альфа, единственный в их семье правильный и целостный в своей сущности. Пока - единственный, в нормальности своего еще не рожденного малыша Джастин тоже совершенно не сомневался. Ну не может же быть столько исключений из общеустановленных природой правил в одной семье! Альфа зевнул и прикрыл глаза - когда все в голове успокоилось, и все проблемы последних дней разрешились, а тело было приятно расслаблено после недавнего оргазма, хотелось только лежать рядом с самым любимым человеком на свете и дышать им - во всех смыслах этого слова. - Эй, ты что, спать собрался? Пизденыш, в садик вали уже! - Ммм... - Хотя ладно, пусть там на ночь этот маленький упырь остается, хоть высплюсь сегодня. - Эй, ты о моем сыне между прочим говоришь! - Вот и пиздуй за ним тогда! - Брайан с нескрываемым удовольствием спихнул ногой своего альфу с дивана, с ехидной ухмылкой посмотрел, как тот хромая поковылял к двери, натягивая на ходу одежду и при этом увлеченно зевая, улегся поудобнее, погладил живот и с блаженством прикрыл слипающиеся веки.