A Facade Faded

Он собрался повернуться, услышав, что кто-то вошел в пустой бассейн. С трудом добытая USB-флэшка зажата в высоко поднятой руке; он здесь, нервы вопили о близкой опасности и витавшем в воздухе напряжении. Сейчас он увидит, кто такой Мориарти. После того как столько времени прошло с начала их противостояния, после этих игр, как чудесно, как, мать его, чудесно… Он обернулся. И его сердце остановилось. На другом конце бассейна стоял Джон Уотсон, в той же одежде, в которой он ушел – его темный жакет, его шарф, даже его волосы – все то же самое, в чем его видел Шерлок в последний раз, но… Он держался по-другому, не как обычно, твердо стоя на земле, словно военный на посту, он выглядел более свободно, более развязно, более хищно, а на лице играла улыбка. Шерлок никогда не думал, что Джон способен улыбаться так высокомерно, холодно и расчетливо. - Добрый вечер, - произнес Джон абсолютно обыденно. Он не может пошевелиться. Он не может дышать. Такое ощущение, словно конечности одеревенели, кровь сгустилась, а вены вздулись, наверное, он выглядит как самая странная статуя: с высоко поднятой над головой флэшкой, словно она – запретный огонь с самого Олимпа. Этого не может быть. Он не мог быть настолько слепым. Это не может быть… Не Джон. Не. Джон. Кто угодно. Только не Джон. Невозможно. Конечно это невозможно. - Неожиданное открытие, правда, Шерлок? – Ухмыльнулся Джон. Должно быть, это ловушка. Кто-то невидимый управляет им, заставляя его говорить такое… но нет, видно, что Джон получает удовольствие от ситуации, он улыбается так легко, так торжествующе, как доктор никогда бы не смог – никогда не… - Джон? – Имя само срывается с губ, его тело постепенно отмирает, рука, держащая флэшку, бессильно падает вниз, но он все еще чувствует непричастность. Он мысленно вернулся в прошлое, задаваясь вопросом: как такое могло произойти? - но не смог ответить себе. – Какого черта? – Потерянный вопрос все-таки задан. Джон довольно рассмеялся, и это такой неправильный звук, настолько неправильный… - Держу пари, ты даже не догадывался о таком развитии событий! Это была игра, всё, что было – ничто, он лишь шут. Шерлок всё смотрел, не в силах отвести взгляд; Джон выглядел расслабленно, загадочно, ничего из того, что ассоциировалось бы с тем Джоном, которого он знал, словно кто-то поменял лица, оставив тело – все то же самое, но иной характер, словно чужое вмешательство захватило его мозг. Он пытался подавить желание найти причину, почему такого просто не может быть, но его разум словно поместили в вакуум: впервые в жизни он не мог сконцентрироваться. А затем какая-то часть в его мозгу шепотом проговорила: Джон убивал раньше и делал это без малейшего раскаяния, Шерлок был там, он видел. Джон – спец. Джон – отличный убийца. И все же, это открытие, это подозрение, что Джон мог не быть добрым, моральным, заслуживающим доверия, было похоже на худший вид богохульства: словно начать браниться в церкви. Он шагнул вперед, пытаясь выйти из темноты в реальный мир, где Мориарти – кто-то иной, безумный мужчина в шикарном костюме или в чем-то еще, но не стоящий перед ним человек, не Джон. Но мир остался на месте, такой же ненормальный и сюрреалистичный, и Джон все еще здесь, руки небрежно в карманах, холодная улыбка все еще на лице, и Шерлок не может выдержать все, что навалилось, не может принять это. Что угодно, только не это. Джон потянулся, словно только что очнулся после длинного сна, гибкий, пластичный. - Боже, так гораздо лучше, - он вздохнул. – Ты даже не представляешь, как надоело так уныло играть все это время. Мне казалось, в меня что-то вселилось! Он чуть не упал в бассейн: такое безумие сквозило в его облике, пока он шел к Шерлоку – сумасшествие – а в глазах горела злоба. - Знаешь, я бы назвал это освобождением, ну, то чувство, что я испытал, когда ты наконец пришел. Как я устал вечно крутиться вокруг тебя! И тут его улыбка дрогнула, а лицо словно окаменело. Шерлок никогда бы не подумал, что увидит столько ненависти в глазах Джона, тем более направленной на себя. Что-то внутри него хочет убраться отсюда далеко; инстинктивно, мучительно... - Ты никогда не считался со мной. – Холодно продолжил Джон. Каждое слово точно острый нож впивалось в замершего детектива. – Ты считал меня слугой, домашним животным, кем-то таким же тупым, как и все остальные вокруг, когда я знал, знал, Шерлок, что я намного лучше них, и даже лучше, чем ты, - его лицо на мгновение расслабилось. – Заботиться о тебе иногда было даже весело. У тебя большое эго, настолько большое, что может конкурировать даже с моим. И посмотри, где ты теперь. – Он ухмыльнулся. – Никто никогда не подумает плохого о друге, верно? Такие мысли никогда не придут в голову, тем более подозрения. Конечно не Джон Уотсон, милый, надежный Джон Уотсон, Джон Уотсон без царя в голове. Нет-нет, никто никогда не узнает его, если встретит еще раз. Не тогда, когда великолепный Шерлок Холмс находится в этой же комнате, - Его глаза стали жестче. – И всё же… мы здесь. - Кто ты, черт возьми?! – Сплевывает Шерлок. Это все, что он может сказать - предательство слишком глубоко пустило корни ему в душу, но ему хочется, хочется задать другие вопросы, миллионы вопросов, вертящихся в голове. - Джеймс Мориарти. – Чересчур официозно произнес Джон, словно он собирался протянуть руку для рукопожатия или дать Шерлоку свою визитку. – Привет. На поясе Шерлока висит оружие, но он не может прийти в себя и попытаться схватить его, он никогда не сможет выстрелить в Джона, никогда, даже если бы тот напал на него. И кто бы знал, как это больно. - Я наблюдал за тобой с самого начала, - все так же безэмоционально продолжил Джон, - с тех самых пор, как дорогой маленький Карл Пауэрс встретил свой конец. Я знал тогда, о, как это было давно, знал, что наконец нашел себе достойного конкурента, и я не ошибся, не так ли, Шерлок? – С любопытством спросил он. – Скажи, Шерлок, ты когда-нибудь подозревал? Хоть один раз? Или ты соблазнился этим бедным, жалким, маленьким армейским хирургом с палкой – тебе же нравилась психосоматическая теория? Я знал, что нужно дать тебе своего рода проблему, крюк, загадку, что угодно, чтобы заставить тебя хотеть интересоваться мной. И, о да, мне нравились расследования. Это действительно капля правды в море лжи. Наблюдать, как ты работаешь, Шерлок. Это было захватывающе. – Он слегка наклонил голову. – Ты даже не подозревал, верно? Ни единого раза. Шерлок не отвечает, потому что Джон прав, он прав, он позволил себе поверить, что этот человек - тот единственный… кому не все равно. Он должен был знать. - Черт возьми, а я преуспел, правда? – Победно воскликнул он, а его улыбка по холодности могла соперничать с айсбергом. – Как будто каждый хотел бы вертеться вокруг тебя. Как будто любой хотел бы заботиться о тебе. Как будто ты умел когда-либо заводить друзей. Он хочет схватить его за плечи и встряхнуть, он хочет кричать – почему, почему ты делаешь это, почему ты это сделал, ты должен сказать мне, почему ты не мог и дальше носить маску, почему ты не можешь дать мне ложь, я хочу ее, мне необходима ложь, Джон, Джон, Джон… За всю свою жизнь он никогда не чувствовал себя настолько одиноким. - Этот позор должен был когда-то закончиться, - словно прочитав его мысли пожал плечами Джон. – Но боже, как это сводило с ума! Притворяться тупым все время. Я не знаю, как людям удается быть такими идиотами. Но, полагаю, ты доверял мне достаточно на сегодняшний день, нуждаясь во мне настолько, чтобы, по сути, я мог незаметно воздействовать на тебя и ломать. Потому что я же сломал тебя, не так ли, Шерлок? Я ломаю тебя каждым своим словом, каждой улыбкой. Я убиваю тебя. Перед глазами помутнело, и он знает причину, но он абсолютно не хочет моргать, не дать этому… этому незнакомому мужчине счастье наблюдать за его эмоциями. Но он не может не думать обо всем этом, о том, что, возможно, было бы, если бы Джон не сделал того, что сделал, если бы он не был им, он хотел вернуть даже самые странные вещи, какие-то пустяки, как их постоянные препирательства, например, или как они вместе смотрели какую-то дурацкую передачу, как вместе занимались расследованиями. Он хотел вернуть его, он хотел вернуть ту теплоту и щемяще-нежную привязанность, но этого никогда не произойдет, это прошло… это прошло с того самого момента, когда он обернулся, и он понятия не имеет, что делать дальше, он не знает, ни одной мысли. - Итак, - Шаги Джона звучат ближе, и Шерлок не должен мечтать отойти подальше, только не от Джона, но он отступает, он хочет убраться как можно дальше отсюда, он хочет побежать и в итоге сбежать, он хочет перестать думать, он хочет прекратить чувствовать. – Итак, - повторил Джон, - какие дальнейшие планы? – Он кивнул Шерлоку. – У тебя на поясе висит пистолет. Ты мог выстрелить в меня. Это было просто, здесь никого нет, кроме нас. А потом ты мог бы уехать, мог забыть, что я когда-то существовал, что Джеймс Мориарти и Джон Уотсон вообще жили в этом мире. Ты мог убедить себя, что все это была лишь ужасная фантазия, и продолжить жить, как всегда. Ты мог все это провернуть. – И он снова улыбнулся. Шерлок начинал ненавидеть эту улыбку, но еще больше вызывало ненависть то, что он начинал привыкать к ней, она казалась уже чем-то обычным на лице Джона. – Но, само собой, ты не станешь так делать, - продолжил Джон и вздохнул, - о, ты проиграл. Он делает еще пару шагов, и Шерлок мечтает, чтобы время замерло. Ситуация становится опасной, он чувствует себя пойманным, пойманным, пойманным… - Ты – идиот, - Джон продолжает, с удивительной энергией сплевывая ядовитые слова. – Ты позволил себе чувствовать. Ты позволил Джону Уотсону войти в твое сердце. Ты позволил Джону Уотсону превратить машину в человека. Ты - идиот. Ты - гребанный идиот! Неожиданно он отшатывается и пораженно выдыхает: - Ох. О-о-о! Конечно! Ты хотел этого, так? Ты хотел, чтобы Джон Уотсон появился в твоей жизни. Ох, неосознанно, конечно, тайно, в глубине души, ты хотел кому-то верить. И чтобы кто-то верил тебе, не сильно глупый, но и не настолько умный, как ты сам. Тебе нужен был Джон Уотсон, и поэтому, когда он появился в твоей жизни, ты не смел сомневаться в нем, ты отказывался сомневаться в нем, у тебя было то, что ты даже не мог оценить, и тем не менее, ты не хотел упустить такую удачу. И тебе в голову никогда не приходили мысли о предательстве. Восхитительно! Наконец Шерлок сдался. Господи. Даже тело предало его – глаза, и так наполненные слезами, не выдерживают, и он смаргивает, от чего на щеках чувствуется влага. Он ничего не говорит; ему нечего сказать. Но лицо Джона неожиданно смягчается, и на мгновение, на одно короткое ужасное мгновение он словно стал старым прежним Джоном, другим Джоном, лучшим Джоном, который заставляет замирать сердце, заставляет забыть происходящее и вернуться туда, где этого кошмара еще не было. - Джона Уотсона не существует, Шерлок, - неожиданно тихо и серьезно произнес он. Мы придумываем их, воображаем, но их не существует в этом мире, они не принадлежат этому миру, они не принадлежат нам. Они не реальны. Мы не заслуживаем, чтобы они были рядом. Шерлок оцепенел. Просто оцепенел. Он не может чувствовать, а все, что он может, это смотреть на стоящего перед ним мужчину. В гробовой тишине наблюдать сквозь затуманенные слезами глаза за ускользающими ложью и правдой. А потом Джон отстранился, и это словно конец света, конец эры, и Шерлок близок к тому, чтобы упасть на колени и умолять его остаться. И эта слабость, которую он никогда прежде не чувствовал, пугает его больше, чем всё, что здесь произошло. Джон зарывается пальцами в волосы, широко зевая, и внезапно он больше не Джон, перед ним – Джеймс Мориарти, и этот факт – словно свидетельство о смерти Джона. Джон Уотсон - его огромная ошибка. И самый большой успех. - Хорошо, - Джон – нет – Джеймс произносит бодро. - У меня есть дела. Думаю, что скоро увидимся, до встречи, Шерлок Холмс. – И он уходит не оборачиваясь, бросая в пустоту, – игра началась. И он ушёл, он ушёл, а Шерлок остался один, почти так же один, каким и был, прежде чем Джон Уотсон появился в его жизни, но гораздо больше теперь, когда он оставил его.