В самом разгаре зимы в моей душе расцвело незримое лето. — Альберт Камю, Возвращение в Типаса
Кёнсу продрог до костей. Буря всё не утихала, и он натянул свой отороченный мехом капюшон ещё ниже, в надежде спрятаться от мокрого снега, нещадно колющего лицо. Кёнсу вновь посетовал на свою забывчивость и с нежностью вспомнил резиновые сапоги, оставшиеся с утра сиротливо стоять в коридоре. Ступни сводило от холода, а пальцы на ногах, казалось, совсем онемели, и отказывались двигаться. С каждым шагом ноги всё глубже и глубже проваливались в быстро растущие вокруг сугробы. Посреди гула ветра Кёнсу вдруг послышался тихий детский плач, но он отмахнулся и двинулся дальше, попутно списав всё на ветер и разгулявшуюся фантазию, – или всё же на нечто иное?.. Доброта душевная таки заставила его обернуться, и взгляд невольно зацепился за что-то красное неподалёку. То, сквозь порывы крупного снега с дождём, виднелась курточка маленькой девочки. Кёнсу окликнул ребёнка и неуклюже двинулся вперёд, пробираясь сквозь сугробы. Капюшон тут же слетел с головы от порыва ветра, а лицо сразу облепило мокрым снегом. Юноша опустился перед плачущей малышкой на колени, разглядывая её алые от мороза щёки и красный кончик носа. - Ну что ты, тише-тише, – сказал Кёнсу, поднимая её на руки. – Ничего не бойся. Давай-ка для начала укроемся где-нибудь от ветра, хорошо? Видно было, что девчушка не сильно хотела идти куда-то с незнакомцем, но шибко вырываться тоже не пыталась – она совсем замёрзла и ослабла. Кёнсу не раз замечал, что было в нём нечто такое, от чего дети легко шли с ним на контакт. Он уже столько раз обращал внимание на то, что дети, в отличие от взрослых, всегда более восприимчивы к мелочам, которые зрелые люди обычно пропускают мимо себя. Кёнсу вздохнул, покрепче перехватывая свою драгоценную ношу, и направился обратно в сторону кофейни, из которой только что вышел. Колокольчик на двери радостно заключил их в тёплые объятия запахов ванили и крепкого кофе, пропитавших воздух небольшого помещения. - Поглядите-ка, что зимний ветер нам занёс, – раздался мягкий голос, и Кёнсу закатил глаза, даже не взглянув на Чонина, который стоял у стойки, опустив подбородок на сложенные руки. Он подошёл к ним, когда Кёнсу осторожно опустил девочку на пол, убирая с её лба спутанную чёлку. – Что случилось, малышка? - Ты её пугаешь, – буркнул Кёнсу, помогая девочке снять насквозь промокшую курточку и влажные варежки. - Разве? А, по-моему, наоборот, она даже плакать перестала, – отозвался Чонин с тихим смешком. - Где твоя мама? – ласково спросил Кёнсу у девочки. – Ты потерялась? Та коротко кивнула. - Значит, подождём здесь, пока буря не утихнет, а потом пойдём и поищем твою мамочку, идёт? Ответом послужил ещё один кивок. - Хочешь кейкпопс? Оппа их очень хорошо готовит, просто пальчики оближешь! – предложил Чонин. Девочка кивнула, чуть улыбаясь ему обветренными губами, и Чонин, ухмыляясь, двинулся на кухню за нужными ингредиентами – холодильные камеры всё равно были забиты продуктами под завязку. Кёнсу усадил её у стойки, взобрался на стул рядом и стянул с себя промокшее пальто, разглядывая разгулявшийся за окном снегопад. - Слушай, а ведь в метели нет ничего страшного, её совсем не стоит бояться, – улыбнулся он, переводя взгляд на девочку. – А знаешь почему? - Почему? – чуть испуганно спросила она, всё же не в силах скрыть сверкнувшей в больших глазах заинтересованности. - Я расскажу тебе одну историю, – начал Кёнсу и почувствовал на себе пристальный взгляд. Но когда он повернулся к Чонину, тот увлечённо смешивал ингредиенты в небольшом сотейнике, и Кёнсу решил, что ему показалось.***
Когда-то давным-давно в мире не существовало ни весны, ни осени. Лишь ледяная зима, сменяющаяся искрящимся летом в вечном цикле противостояния. Ровно шесть лун землю тяжёлым одеялом укутывал снежный покров, а от морозных вьюг синели пальцы и трескались губы. Ровно шесть лун на земле торжествовало знойное солнце, орошающее почву зеленью и яркими цветами, словно ласковым дождём, и райские птицы, снующие меж густой листвы. Но зима всегда возвращалась с мокрым снегом и морозами, вступала в свои права вместе с инеем и ледяными ветрами, губящими всё на своём пути. Трава и деревья увядали на глазах, а звери спасались бегством, бросая насиженные места. Жизнь покидала округу, рассыпаясь вальсирующими хлопьями снега по белоснежным лесам. Так и началась наша легенда. Я просто волнуюсь, что Кёнсу поведает её неверно.***
В замке царил полнейший беспорядок. Шум и гам, что были прямой противоположностью обычно сонных утренних часов, так резко вырвали Лу Ханя из мягких объятий Морфея, что он от неожиданности навернулся с кровати. Он поморщился, поднимаясь с пола, – это определённо был не самый лучший способ начать день. Лу Хань поправил сползший шёлковый кушак и слегка приоткрыл двери своих покоев, осторожно выглядывая в переднюю. Казалось, все уже покинули свои спальни и казармы и разом вышли в коридор – народу вокруг было слишком много; поймай они огромного жирного кабана в лесу, он бы проснулся в первых рядах, учуяв сладкий запах жареного мяса. Сейчас же выходить в душный вестибюль не хотелось совершенно, но любопытство взяло своё, и Лу Хань покинул комнату, прикрывая за собой двери. Главная дворцовая зала была переполнена: люди спешно носились вокруг, едва не задевая друг друга по пути. Их крылья сияли настолько ярко, что Лу Хань невольно зажмурился, пряча ещё сонное лицо в ладонях. Он огляделся по сторонам в поисках Чанёля, но, завидев снующего неподалёку Бэкхёна, тут же двинулся к нему. - В чём дело? Почему все встали ни свет ни заря? - Точно не знаю, – раздосадовано откликнулся Бэкхён, прикусив нижнюю губу. Его крылья выдавали его волнение с потрохами и чуть подрагивали, сияя нервозным жёлтым цветом. – Но я недавно говорил с Чанёлем, и, вроде как, на наших границах выстроились военные отряды. Зимние Феи. Они были на огромных арктических волках. - Твою ж мать, – выругался Лу Хань. – Я знал, что это была плохая идея, я знал это! Чэню лучше держаться от меня подальше, иначе я придушу его собственными руками. Все вмиг затихли, и Лу Хань обернулся к Чанёлю, который быстро направлялся в их сторону. Тот на добрую голову возвышался над всеми вокруг и казался непривычно рассерженным. Обычно весёлый и беззаботный, он был настоящим олицетворением Лета, его душой. Чанёля так редко можно было увидеть серьёзным, что всем порой казалось, что в мире вряд ли сыщется хотя бы одна причина, способная вывести его из себя. Лу Хань, однако, решил, что «Зимние Феи на наших границах» можно было посчитать должным поводом разозлиться. - Лу Хань, как хорошо, что ты здесь, – низко рыкнул Чанёль, хватая его за руку, и потянул за собой к деревянному столу, стоящему на возвышении в самом центре залы. Лу Хань поморщился, чувствуя как жар ладони Чанёля нещадно обжигал его собственную руку, и ему невольно подумалось, что он никогда прежде не видел друга таким рассерженным. Лу Ханя подтолкнули к столу, и он присел на один из пустых стульев прямо напротив Чэня, который упрямо разглядывал стол, не поднимая глаз. Чанёль тяжело опустился на обитое бархатом кресло во главе стола, распуская свои огромные крылья данаиды монарх. Лу Хань кожей чувствовал их жар, душными волнами расходящийся по огромному помещению. - Чэнь, я говорил тебе! Сотни раз предупреждал, что это очень плохая идея! Чэнь открыл было рот, чтобы что-то сказать, но с губ не слетело ни звука. - Нам не следовало занимать седьмую луну, – прошипел Чанёль, разворачивая схему лунных циклов на огромном столе. – Как мы раньше не додумались до этого? Это же было понятно, как дважды два. Лу Хань мотнул головой, не понимая, к чему он клонит. - Что было понятно? - Зимние Феи избирают нового короля, – отозвался Чанёль, поднимая на него взгляд. – Их войска сообщили мне об этом, когда я встретился с ними на наших границах. - Ты летал туда в одиночку? Без сопровождения стражников? – возмутился Бэкхён. – Тебя же запросто могли убить! Чанёлю было достаточно лишь мельком бросить на него горящий взгляд. - Прошу прощения, Ваше Величество, – прошептал Бэкхён, потупив глаза. - Как я уже сказал, – продолжил Чанёль, – они избирают нового Зимнего Короля. Сам процесс отбора длится годами, но даже после избрания следующего короля, церемонии посвящения и инаугурации могут продолжаться ещё чёрт знает сколько лун. Я знал, что они разозлятся, если мы продлим наш цикл на седьмую луну. Я знал это. - Но ведь… – задумчиво пробормотал Лу Хань, – не существует единого протокола по длительности обеих частей Цикла. Мы никогда не получали от Королевства Зимы знака завершить наше правление именно на шестой луне. - Да, но мы никогда прежде не преступали через ранее отведённую границу между Летней и Зимней половинами цикла, – ответил Чанёль, хмурясь. – И сейчас они очень рассержены. Они никогда прежде не отправляли отряды к нам без предупреждения. - Но ведь они и не напали на тебя, не так ли? – подал голос Чэнь, и все взгляды тут же обратились к нему. С того сразу слетела вся спесь, и он словно сжался под внезапным пристальным вниманием. – Я это к тому, что… слушай, Чанёль… Ваше Величество… короче, как и сказал Лу Хань, нет никакого соглашения, где были бы прописаны наши действия, когда Зимнее Королевство не заявляет о своей готовности вступить в правление. Поэтому, грубо говоря, заканчивать своё мы не обязаны. - К тому же, не думаю, что они были в состоянии править во время избрания нового Короля, - задумчиво добавил Лу Хань. – Если бы мы остановились вовремя, что бы тогда с нами стало? Вопрос дамокловым мечом завис в воздухе над всем Советом. Чанёль так резко выдохнул, что клубы раскалённого белёсого пара сорвались с его губ. - Лу Хань, мне будет нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал. - И что же это? Чанёль прикусил губу, устало прикрывая глаза. - Я не имею права просить от тебя такого, – неуверенно проговорил он, – но ты должен будешь отправиться на переговоры в Королевство Зимы. - Что? – недоверчиво воскликнул Лу Хань. – Да ты… ты посылаешь меня на верную смерть! - Я знаю, – тяжело выдохнул Чанёль. – Но если мы будем сидеть, сложа руки, нас разобьют в пух и прах. Нам дали недельную отсрочку, но после Королевство Зимы объявит нам войну. Они решили, что сместив их Цикл седьмой луной, Лето нанесло им оскорбление, так сказать, бросило вызов. Словно мы забрали то, что по праву принадлежало им. Лу Хань скрестил руки на груди, разглядывая усталое лицо Чанёля, который, словно извиняясь, чуть склонил перед ним голову. В его глазах горело неистовое пламя, и именно этого у Чанёля было не отнять – сколько бы ни были убедительны Лу Хань, Чэнь и Бэкхён, он всегда будет упрямо стоять на своём. А тот факт, что Чэню удалось уговорить Чанёля продолжить царствовать на седьмую луну, сам по себе был чудом. - Я понял, – пробормотал он. – Когда я выдвигаюсь? Лу Хань очень удивился, когда ему торжественно выдали ворох тёплой одежды, ведь ему всегда казалось, что в их королевстве в жизни не сыскать ткани, плотнее шёлка. Зимнее Королевство в целом никогда не было особо щедро и великодушно, а когда дело касалось Королевства Лета, их жадность начинала попросту зашкаливать, так что меха и кожу они каждый раз будто от сердца отрывали. Закончив сборы, Лу Хань натянул на плечи лёгкий рюкзак и вышел в тяжёлые кованые ворота Летнего Дворца, завидев Чанёля, который ждал его на ступенях. Тот притянул его к себе, приобнимая за плечи, и пытливо заглянул в глаза. Чувствовалось, что Чанёль уже успел успокоиться, – его кожа остыла, а крылья боле не пылали ни жаром, ни тем более злобой. - Я рассчитываю на тебя, Лу Хань, – тихо выдохнул Чанёль, виновато разглядывая его лицо. – Не знаю даже, сколько тебе потребуется времени. Но мне надо как можно скорее начать готовить войска к войне, потому что вряд ли ты сможешь закончить всё за отведённую нам неделю, – его голос сорвался, но он упрямо продолжил. – Если ты вернёшься и увидишь Бэкхёна на троне… - Тсс, – Лу Хань мотнул головой и приложил палец к губам Чанёля. – Этого не случится. Я справлюсь. Мы справимся. Чанёль притянул его в объятия, и Лу Хань позволил себе хотя бы на мгновение забыться и утонуть в тёплом аромате дома. Он отстранился, мягко улыбаясь королю, и отошёл на пару шагов. Лу Хань со вздохом обернулся, хлопнул крыльями один раз, два, три, – и вот уже Чанёль превратился в маленькую оранжево-красную вспышку на ступенях замка. Лу Хань направился к самой южной границе Летнего Королевства, порешив, что с той стороны вражеские отряды точно удастся миновать. Но чем сильнее он отдалялся на юг, тем прохладнее становилось; казалось, с каждым взмахом крыла, температура воздуха вокруг падала всё ниже. Пролетев ещё немного, Лу Хань осторожно приземлился на небольшом поле, чтобы утеплиться. Одежда оказалась на удивление лёгкой, и Лу Хань юрко двинулся дальше, но на этот раз пешком. Совсем рядом с границей его начало нещадно колотить – однако для того, кто всю жизнь купался в лучистом тепле, что дарил своему королевству Чанёль, Лу Хань даже неплохо держался. Пересекая очередную песчаную равнину, он скорее почувствовал, нежели увидел, что прямо за её холмом снежно-белым полотном расстилалось Королевство Зимы. Мгновением спустя Лу Ханя чуть не сбило с ног ледяным потоком воздуха, взметнувшим вокруг него плотную стену из песка. Ветер играюче взъерошил его чёлку, и Лу Хань наморщил нос и поднял руку, чтобы убрать волосы с глаз. Кончики пальцев коснулись чего-то влажного и холодного – то были маленькие снежинки, тут же хрустальной россыпью капелек растаявшие на тёплой ладони. Подняв взгляд, он увидел, как мелкий золотистый песок вдали, словно на границе раскола, резко сменялся режущим глаз своей белизной снежным покровом. Небо, что прямо над Лу Ханем сверкало бирюзовыми всполохами, расплывалось бесцветным бледно-серым полотном прямо над землями Зимнего Королевства. Лу Хань никогда не мог взять в толк, как можно было желать жить в подобном месте, сейчас же он в иной раз убедился в правоте своих сомнений. Морозь медленно пробиралась сквозь слои меха и ткани, а ноги в сандалиях начало сводить от холода. Долина вдруг стала сужаться, и резко пошла под откос, и, натянув сапоги из оленьей кожи, Лу Хань направился вниз. Растения с каждым его шагом будто бы сжимались в размерах, становились всё меньше и меньше, и вот уже под твёрдыми подошвами шуршал один лишь сухой гравий. Звук его шагов стих совершенно, когда Лу Хань, оставив свой дом позади, остановился на камне, разделяющем два королевства. Он с некой тревогой заметил, что с каждым его выдохом воздух мягкой акварелью окрашивали клубы белёсого пара. Лу Хань неуверенно вытянул руку на сторону Королевства Зимы, и тут же резко одёрнул её обратно – кожу буквально обожгло холодом. Всё внутри него вопило повернуть назад, вернуться домой. Тело желало тепла и солнечного света, а не морозного воздуха обвеваемой всеми ветрами равнины. Как же хотелось прижать свои хрупкие крылья к спине, но иначе Лу Ханю было не двинуться вперёд – он попросту боялся отморозить себе ноги. Юноша вздрогнул, когда его щеки хрупкой жемчужиной коснулась холодная снежинка – будто бы Королевство Зимы ненавязчиво звало его к себе. Лу Хань судорожно выдохнул, и с разбегу рванул вперёд, несколько раз с силой хлопнув крыльями. Пересекая границы Королевства Зимы, Лу Хань почувствовал, словно внутри него что-то оборвалось, и он невольно закричал: морозный воздух огромными ледяными клешнями сомкнулся вокруг него. Самым страшным, однако, было то, что в воздухе стоял совершенный штиль, но юноше всё равно казалось, что льдинки тончайшими иголками проникают под кожу. Каждый вздох ломаными осколками льда болезненно проходился по его лёгким, но Лу Хань упрямо летел вперёд. Вперёд, вперёд, вперёд. Паника всё же медленно окутала Лу Ханя своими жадными усиками, когда он начал терять высоту. Оглянувшись назад, он увидел, как его хрупкие стрекозиные крылья, всегда ярко сияющие нежным персиковым светом, начали блекнуть, медленно покрываясь тонкими узорами морозного инея. Снег застал Летнюю Фею врасплох, с новой силой обжигая открытые участки кожи. Снежинки таяли и холодной водой просачивались сквозь слои ткани, намертво впитываясь в густые меха. Лу Хань камнем полетел вниз, погребённый под тяжестью мокрых одежд. Холод замораживал кровь, превращал горячие слёзы, текущие по щекам, в хрустальные льдинки. Оглянувшись через плечо, Лу Хань даже не смог различить, где кончалось Королевство Лета, а где вступала в свои права Зима. Он судорожно вдохнул морозный воздух и краем глаза завидел мелькнувшие неподалёку огромные тени арктических волков, перед тем как мир вокруг окрасился чёрным.***
- Он действительно отправился в Зимнее Королевство? Что с ним случилось? Всё ведь хорошо? – испуганно приложив ладони к щекам, спросила девочка. Её звали Ынсук – так, по крайней мере, значилось на ярлычке её курточки. - Да, и мы совсем скоро до этого доберёмся. - Он полетел туда, даже несмотря на то, что был Летней Феечкой?! - Лу Хань был очень храбрым, – ответил Кёнсу. Чонин тихо фыркнул себе под нос, вбивая хлебные крошки в тесто.***
Перед самым рассветом человеческой эпохи существовало три великих Королевства, два из которых, – Зимнее и Летнее – никогда особо не ладили меж собой. Лу Хань был Верховным Рыцарем Летних Фей, а по совместительству лучшим другом Чанёля и его верной десницей. Сам же Чанёль был великим королём – добрейшим и сильнейшим. Все феи Лета (и даже многие феи Зимнего царства) уважали его и готовы были беспрекословно чтить каждый его приказ. По крайней мере, так было до того, как наступило Первое Индийское Лето, коим мы сейчас его называем. То было время, когда летний цикл задержался на одну луну. Летнее Королевство по давнему обычаю правило первую часть Великого Цикла, на вторую же его половину в свои верховные права вступало Королевство Зимы. Так ещё до начала времён постановил Хранитель Времени – Цзытао. Он создал его, создал само время, и разделил каждый его цикл на двенадцать равных лун. Проблема, однако, состояла в ином: Цзытао позволил Королевствам самим решать, в какую из частей Цикла начинать своё правление, надеясь на их благоразумие. Думаю, вы уже поняли, что свою ошибку Цзытао осознал только тогда, когда стало уже слишком поздно.***
Придя в себя, Лу Хань не мог нормально двигаться, он чувствовал лишь своё лицо. На секунду ему даже показалось, что он умер, но глубоко вдохнув живительный кислород, ощутил, как боль молнией двинулась по трахеям. Стало ясным, как день – «к несчастью», мельком подумалось ему, – он был более чем жив. Когда глаза привыкли к темноте вокруг, Лу Хань обнаружил себя прикованным к чему-то гладкому и невероятно холодному. Он попытался чуть двинуться, и тут же лязг цепей разорвал звенящую тишину. Чем сильнее его глаза свыкались с непроглядной теменью вокруг, тем больше очертаний он различал вокруг; он сидел на гладком полу из плотного снега, а колодки, что тугими кольцами обвивали его запястья и лодыжки, были отлиты изо льда. Он, должно быть, в одной из темниц Королевства Зимы. Лу Хань надорвано всхлипнул, осознав, что с него сняли всю тёплую одежду; впрочем, этому он был удивлён меньше всего. Сейчас его тело укрывали лишь тонкие шелка, что он носил дома. От ступней Лу Ханя ажурными узорами поднимался вверх белоснежный иней, словно лёд желал поглотить его полностью. Юноша крепко зажмурил глаза, мечтая, чтобы всё вокруг рассыпалось на мириады звёздной пыли, и он снова проснулся в Лете, в своей кровати. Холод снова осыпал его сонными чарами, и он застрял где-то на тонкой грани между сном и явью, словно балансируя на валуне между двумя королевствами. И тогда – меж двух миров, меж двух секунд – Летняя Фея вспомнила свой дом. Дома солнце своими лучами ласково грело каждый уголок земли. Лу Ханю вдруг вспомнилось, как Чэнь каждое утро разгонял облака с предрассветного неба, а Бэкхён заставлял солнечные лучи сиять чуточку ярче. Вспомнилось, как Чанёль, хитро улыбаясь, порой повышал температуру воздуха так, что было нестерпимо жарко даже Летним Феям, но и в такие дни всё вокруг было пропитано ощущением дома. Лу Ханю вспомнилась гладкость тёплого мрамора под босыми ногами, когда он на закате бежал по замку в сторону соснового бора (или же, по настроению, – густых джунглей), дабы повидаться с резвыми оленями и весёлыми фавнами. - Так вот кого дозорные обнаружили рядом с северной границей. Лу Хань резко распахнул глаза, и изморозь с ресниц хрустальными слезами упала на его щёки. У входа в карцер, небрежно облокотившись об косяк, стоял высокий юноша, одетый в нежно-голубые атласные одежды. Его волосы отливали мягкой лазурью под всполохами холодного пламени, а кожа казалась совершенно белоснежной – словно лист бумаги, не тронутый кистью художника. Его бесстрастное лицо совершенно ничего не выражало, но Лу Хань всё же отметил про себя яркие искорки любопытства, плескавшиеся в его бирюзовых глазах. - Да, – хрипло прошептал он. - Не каждый день можно встретить Летнюю Фею так далеко от дома. Живой, что ещё более странно, – чуть помедлив, продолжил юноша. – Не желаешь объясниться? - Уж точно не тебе, – рявкнул Лу Хань. - И почему же? - У меня дело государственной важности к Зимнему Королю, – ответил он. - Тогда я не вправе тебе мешать, – пожал плечами собеседник. - Кто ты? – окликнул его Лу Хань и тут же закашлялся – окрик наждаком прошелся по больному горлу. - Никто, совершенно никто, – отозвался юноша, небрежно махнув рукой, и распустил свои великолепные лазурные крылья улисса. – Всего лишь Наследный Принц Зимнего Королевства. Закончив поносить себя за, возможно, последнюю упущенную возможность, Лу Хань заметил у стальной двери темницы еду, а если точнее – нечто странное на подносе. Довольно мило со стороны тюремщиков было оставить еду так далеко – даже при очень большом желании, Лу Хань бы не смог до неё добраться. Он кое-как принял сидячее положение и начал гипнотизировать поднос, на котором разместился небольшой кусок мяса с какими-то непонятного вида травами, а рядом – небольшая фляга с жидкостью. Вряд ли хоть что-то из этого было безопасно и съедобно, так что Лу Хань прикрыл глаза, невольно поддаваясь чарам холода, и заснул там же, где и сидел. Придя в себя в следующий раз, Лу Хань не мог чувствовать даже своё лицо. Банально оглянуться по сторонам он был не в силах – казалось, кости совершенно заледенели. Он скорее услышал, нежели увидел, как внутрь темницы ступила тонкая фигура. - Ты, – еле слышно прохрипел Лу Хань, но его слова тут же потонули в шуме ветра, гуляющего по каменным коридорам. Тот самый вчерашний юноша – Наследный Принц – стоял у входа в карцер с горящей свечой в руках. - Я, – просто ответил тот. - Что ты здесь делаешь? – спросил его Лу Хань, и невольно добавил: – Почему тебе не холодно? - Зимний Король занят, поэтому он отправил меня поговорить с тобой, – ответил юноша. – Холод – мой дом, он родной мне, именно поэтому и навредить не может. Он опустился на колени, и Лу Хань резко отпрянул. Пусть он и не чувствовал боли сейчас, не чувствовал ничего, инстинкты его не подвели. Он заметил ледяные узоры на своих ладонях и руках, и ему совершенно не хотелось, чтобы ещё и Зимняя Фея проникла ему под кожу обжигающей изморозью. - Меня зовут О Сехун, – ответил юноша тихо. Лу Хань смутно отметил, что так близко он казался невероятно юным, волосы его отливали скорее серебром, нежели лазурью, как ему показалось ранее. – Я не причиню тебе вреда. - Это обнадёживает, – пробормотал Лу Хань. Сехун мягко фыркнул, но лицо его при этом совершенно не изменилось. – Как долго я здесь торчу? Сехун чуть нахмурился, припоминая: - Дня четыре? Первые два дня ты был без сознания от переохлаждения. Ты ведь не шпион, я надеюсь? – подозрительно добавил он. - Меня послали сюда на переговоры с Зимним Королём. Мы хотим попытаться избежать ненужной войны, – проговорил Лу Хань. – Но сам факт, что он до сих пор не пришёл ко мне, лишь убеждает меня в мысли, что обсуждать он ничего не желает. - Чунмёна непросто убедить, если он уже что-то решил, – услужливо произнёс Сехун. - Чанёль точно такой же упрямец, если честно, – вздохнул Лу Хань. - Зачем вы вообще втиснулись в седьмую луну? - Не думаю, что я вправе сообщать тебе это, – ощетинилась Летняя Фея. - А тебе всё равно больше некому об этом рассказывать, – холодно сказал Сехун, сверкнув глазами. Сейчас они казались тёмными, сияя густым индиго огромных сапфиров посреди белоснежного полотна лица. – Да никто и слушать не будет. Чунмён уже отправил несколько отрядов к границам. Спору нет, ты вправе смолчать, но в этом случае ты останешься здесь умирать. Впрочем, не думаю, что ты долго протянешь, – он склонил голову набок, разглядывая его лицо, и добавил: – Не ожидал, что Летние Феи бывают настолько упрямы. И Лу Хань очень понадеялся, что он не ожидал так же, что Летние Феи бывают изворотливыми лгунами. - Слишком долго рассказывать. Но ты ведь так уверен, что я долго не протяну, так что есть ли смысл начинать? - И что же ты предлагаешь? – усмехнулся Сехун. - Что ты меня отпустишь, – медленно проговорил Лу Хань, – в более нормальные условия. - Ты ведь прекрасно знаешь, что живым из нашего королевства тебе не выбраться, – сухо заметил принц. – На каждом шагу тебя будут поджидать наши феи, а в лесах повсюду снуют волки и снежные совы. Они вмиг убьют тебя, если первым это не успеет сделать мороз. Лу Хань недовольно засопел: - Я не собираюсь убегать. «Пока», – добавил он про себя. Сехун прищурился, недоверчиво разглядывая его. Он шумно выдохнул сквозь зубы, и Лу Хань почувствовал, как ему в лицо дыхнуло морозным облаком. - Я сказал, что сейчас не причиню тебе вреда, – сказал Сехун. – Но стоит тебе хотя бы дёрнуться в сторону от меня, когда я сниму оковы, пощады не жди, – он лениво махнул рукой, и в ту же секунду в опасной близости от Лу Ханя взметнулись вверх огромные сталактиты и сталагмиты, смертельно сияя острыми, как бритва, краями. – Я надеюсь, мы договорились. - Похоже на то, – пробормотал Лу Хань. Сехун потянулся было к нему, но тот снова невольно отпрянул назад, прижимаясь к обледенелой стене. - Не бойся меня, – мягко шепнул Сехун, осторожно касаясь щеки Лу Ханя кончиками пальцев. И того сразу же будто бы отпустило – стало легче, теплее, живее. Сехун скользнул пальцами вниз по его лицу, шее, еле касаясь, пробежался по плечам и рукам. Вниз по коже тонкими струйками стекала вода, а кровь под ласковыми прикосновениями принца таяла ото льда, вновь двинувшись горячим потоком по хрупким венам. Звякнули цепи, железными змеями опускаясь на ледяной пол, и впервые за последние дни Лу Хань смог двинуть своим телом безо всякой боли. Сехун раскрыл свои восхитительные крылья и осторожно поднял Лу Ханя на руки, усаживая себе на спину. Крылья нежнейшим бархатом коснулись его кожи, и Лу Хань довольно выдохнул. - Почему твои прикосновения не морозят меня? Касаться остальных было больно, – медленно проговорил он, разглядывая свои ноги, всё ещё окутанные снежным полотном. Лу Ханю подумалось, что Сехун специально оставил всё, как было, чтобы ему не удалось убежать. – Они меня буквально в глыбу льда превратили. - Я могу повышать температуру своего тела гораздо выше обычной, – тихие слова вылетели изо рта облачками белёсого пара. – Все Зимние Феи так умеют. - Зачем ты это делаешь? - Потому что нужную информацию можно выведать лишь из живого пленника.***
За окном тяжёлым набатом прогрохотал гром, и кофейня словно пошатнулась от низкого звука. Ынсук вцепилась маленькими ручками в барную стойку и хмуро глянула на Кёнсу. - Кронпринц был злюкой! - Почему ты так считаешь? - Он сказал, что Лу Хань их пленник! И пообещал убить его! - Но ведь принц спас его из Ледяной Тюрьмы, взяв с Лу Ханя слово, что тот не сбежит. Он просто защищал своё королевство, – объяснил Кёнсу, разглядывая её лицо. – Всё равно думаешь, что он злой? - Да! – буркнула Ынсук, надувая губы.***
Сехун отнюдь не желал быть Кронпринцем, равно как он был совершенно не готов стать Зимним Королём. Он был живым олицетворением вольных вьюг и буранов – такой же непостоянный и беспечный, не видящий преград на своём пути. Ему было не место на троне Зимнего Королевства, чего никак нельзя было сказать о Чунмёне, который был воплощением дивного самоконтроля и спокойствия. До тех пор, пока его не удавалось разозлить. У Чунмёна был длинный тонкий посох, высеченный из витого льда и сверкающего мрамора. Когда приходило время выбирать нового Короля, каждый житель королевства должен был коснуться посоха, и если тронного наследника не находили в Капитолии, придворные двигались к деревням и мелким поселениям, разбросанным по границе. И всё это только с одной лишь целью – найти нужную фею. По легендам, следующий достойный властитель Королевства, едва коснувшись ледяного посоха, испытывал ослепляющую боль, по силе вряд ли сравнимую с чем-либо на этом свете. Именно этот человек и должен был присягнуть Королевству и стать его новым правителем. Но даже по прошествии стольких Циклов – или же лет, как вы, люди, их зовёте, – я до сих пор никак не могу понять одну вещь. Почему посох избирал именно ту фею, что была слабее всех супротив Зимней мощи? Ту, что скорее приняла бы в себя Летний зной, нежели холод?***
Лу Ханю было так тепло и уютно, что он с радостью остался бы под водой навеки. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он мог нормально двигаться, и как же было здорово снова вволю расправить крылья. Они мягко отливали персиковым цветом над водой, и Лу Хань ещё раз сладко потянулся прежде чем вылезти из ванны. Только переступив порог крошечной комнаты, что выделил ему Сехун, Лу Хань снова продрог до нитки. Принц, нахмурившись, что-то быстро проговорил невысокому эльфу по поводу нужной температуры в комнате, и тут же вышел. Пол под ногами всё ещё нещадно морозил босые ступни, но даже выйдя из теплой ванны, Лу Ханю было более чем комфортно. Вся комната была отделана белоснежным мрамором, в противовес густой зелени брокателло Летнего царства. В углу стояла небольшая кровать, а сквозь покрытые инеем стёкла просачивался тусклый сероватый свет. Лу Хань накинул на себя свои шелка, досадливо вспомнив про отобранную тёплую одежду. Чуть постояв на месте, он двинулся к кровати, и, стянув с неё покрывало, набросил себе на плечи, тут же кутаясь в него, словно в кокон. Он бездумно подошёл к окну, вглядываясь в бесцветный горизонт, и вздрогнул, краем глаза приметив яркую алую вспышку, взметнувшуюся высоко в небе. Лу Хань прижал ладони к стеклу, по которому мгновением спустя потели тонкие струйки растаявшего инея. Всполох больше не повторился. - На что ты смотришь? Лу Хань вздрогнул, резко оборачиваясь. Сехун стоял у двери, задумчиво разглядывая его своими ледяными глазами. В душном жаре комнаты, его кожа ещё сильнее казалась мертвенно-бледной. - Я… там была… оранжевая вспышка в воздухе, – отозвался Лу Хань, указывая на небо. - А, ты об этом, – пробормотал принц. – Сдаётся мне, ваш Летний Король только что получил весточку, что тебя держат в заложниках. - Ты не мог… - Конечно, не мог, – вздохнул Сехун. – Зато Чунмён мог, и сделал. Вернее, это сделал Сюминь. Вообще, он наш глашатай, пока не занимается сооружением и украшением снежинок. - Да он же Капитолий с землёй сравняет, – с отчаянием произнёс Лу Хань. Сехун ступил в комнату, и Лу Хань невольно отметил, как его кожа начала наливаться тёплым яблочным цветом. - Летний Король, оказывается, такой ранимый, – произнёс принц. – Он несколько… отличается от того, каким его малюют. Но я уверен в его намерениях, он вряд ли бы сделал что-то, что могло бы повредить его народу. А сейчас, – поговорил Сехун, складывая руки на груди, – можешь начинать свой увлекательнейший рассказ. - Я не знаю, с чего начать. - Как насчет своего имени? Это всегда лучшее начало. Сарказм его слов резко саданул по ушам, и Лу Хань поморщился. - Меня зовут Лу Хань, – осторожно сказал он. – Я Верховный Рыцарь Летних Фей. Живу в Капитолии, во дворце. Я третий в линейке наследования престола Летнего Королевства, сразу после Бэкхёна, – пробормотал он и тут же замолк. - Продолжай, – кивнул Сехун. Он потянулся в его сторону, и Лу Хань невольно отпрянул, тут же почувствовав себя дураком, – принц всего лишь зажёг один из старинных канделябров, тут же осветившимся голубым сиянием. Сехун опустился на кровать и расправил крылья, рассыпая вокруг лёгкие снежинки. – Не хочешь поведать мне, зачем вы, ребята, заняли седьмую луну? - Это была идея Чэня, – пробормотал Лу Хань себе под нос. - Я не слышу! – пропел Сехун, и Лу Хань хмуро подумал, что для Кронпринца тот слишком уж пренебрегал правилами хорошего тона. - Чэнь. Он советник короля при дворе. Он вечно… идёт напролом, не задумываясь о последствиях. Недаром он управляет летними штормами и движением облаков. Чанёль всегда говорил ему сесть и подумать, прежде чем что-то говорить, а тот всё продолжал настаивать на своём – продолжал уговаривать занять седьмую луну. Я прекрасно помню, что Чанёлю этого не хотелось, – Лу Хань замолк, прикусив губу. – Но ваше королевство ни разу не подавало сигнала, чтобы мы закончили своё правление, именно поэтому мы решили продолжить. - Это правда, не подавало, – кивнул Сехун. - Мы ничего не могли поделать, – сказал Лу Хань. – Положим, мы бы остановили наше правление, но вы при этом так и не вступили бы в своё. Что бы тогда случилось с миром? - Королевство Высшей Магии не давало нам никаких указаний в такой ситуации, – мягко ответил принц. - Именно, в этом-то вся и беда, – удручённо согласился Лу Хань. - Ты когда-либо задумывался, почему нас разделили на Лето и Зиму? – поинтересовался Сехун. - Почему ты спрашиваешь? - Просто… – пожал плечами Сехун, – мне вряд ли следует говорить что-то подобное, учитывая мой статус, но эта война… она такая наигранная и ненужная, разве не так? Это всего лишь одна луна – что плохого в том, чтобы занять её? Ведь ваше следующее правление запросто можно сократить, и тогда разницы не будет никакой. От Цикла к Циклу плавный переход Лета в Зиму был очень тяжёлой задачей, требующей огромных затрат сил и энергии. Лу Хань точно так же совершенно не желал этой войны, но прекрасно видел, откуда проросли ростки обиды. Лу Хань невольно поймал себя на том, что сидит и пристально разглядывает принца. Кожа Сехуна снова побледнела, сменила мягкий яблочный цвет на белоснежное полотно, и Лу Хань подумал, что принцу стоит огромных сил поддерживать комфортную именно для него температуру. - Как ты это делаешь? - Делаю что? – спросил Сехун, поднимая на него взгляд. - Повышаешь температуру своего тела. Сехун удивлённо сузил глаза, чуть склонив голову набок. - Точно так же, как Летние Феи её понижают. Разница лишь в том, что я ускоряю своё сердцебиение, а вы его замедляете. - Никогда такого не делал, – пробормотал Лу Хань, и Сехун приподнял бровь. - Никогда? - Никогда. - Тогда стоит попробовать, это умение очень тебе здесь пригодится, – сказал Сехун, поднимаясь с места. Он шагнул в сторону Лу Ханя, и тут же остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. – Закрой глаза. Дыши спокойно и медленно. У Летних Фей сердце бьётся с такой же частотой, что и у птиц. Ясно как день, почему вы горите, словно открытый огонь. Лу Хань прикрыл глаза и чуть задержал дыхание, делая один вдох, вместо трёх-четырёх, что ему требовались, когда он был в полёте. Он медленно выдохнул и повторил так несколько раз, и вдруг почувствовал, как что-то коснулось его лица. Это что-то не было ни холодным, ни горячим – оно было точно таким же, как он. Распахнув глаза, он увидел, как принц убирает руку от его лица. - Извини, просто у тебя открыто только лицо, – произнёс Сехун, и Лу Хань опустил взгляд на одеяло, в которое всё ещё был завёрнут. – Но ты чувствуешь? Мы теперь одинаковой температуры. Принц улыбнулся такой яркой, искрящейся неподдельной радостью, улыбкой, что из Лу Ханя буквально вышибло весь дух. Сехун казался таким неприступным и рассудительным, словно он ни в коем случае не позволял эмоциям взять верх над своими рассуждениями. Именно поэтому Лу Хань вдруг почувствовал, как губы сами по себе невольно растягиваются в ответной тёплой улыбке. Так Рыцарь Летних Фей нашёл себе заделье: часами попеременно повышал и понижал температуру своего тела, всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока его крылья начали подрагивать от перенапряжения. Лу Хань не знал, что случится, заиграйся он в своих экспериментах ещё дальше. Войдя к нему в покои на следующий день, Сехун остановился на пороге, заметив, что с крыльев Лу Ханя исчезло тёплое персиковое свечение. - Ты как… в порядке? – спросил он. - Я не знаю, – задумчиво произнёс Лу Хань, оглядывая себя. – По-моему, мне теперь удаётся поддерживать нужную температуру гораздо лучше. - Безусловно, – сказал Сехун, ступая в комнату, и протянул ему руку. Лу Хань нерешительно опустил свою ладонь на его и почувствовал, как по телу тут же начало разливаться солнечное тепло. Лу Хань восторженно выдохнул, расширив глаза от удивления. - Сейчас ты холоднее, чем я, Летняя Фея, – ухмыльнулся Сехун краешком губ, не скрывая своего восторга. Лу Хань уже было собирался убрать ладонь, как почувствовал, что кожа под его пальцами холодеет, и удивлённо поднял глаза. - Как далеко ты сможешь зайти? – спросил принц. Его кожа побледнела, а затем резко налилась голубым, охлаждаясь ещё сильнее. Лу Хань резко одёрнул руку от боли, когда с кончиков его пальцев посыпались хрупкие снежинки. - Неплохо, – довольно улыбнулся Сехун. – Не хочешь выйти со мной на улицу? - А это безопасно? – поинтересовался Лу Хань. – Сдаётся мне, Зимние Феи будут готовы вырубить меня в ту же секунду, как я ступлю за порог комнаты. - Против правил нападать на того, кто находится под покровительством члена Совета Зимнего Двора, – просто ответил Сехун. - Когда вы отпустите меня домой? Сехун невольно дёрнулся и замер на полушаге. - Война начнётся завтра, – сказал Лу Хань. – Ты ведь в курсе, верно? Сехун вновь не ответил, и Лу Хань настойчиво продолжил: - Какая у меня роль в этой войне? Хотите потребовать за меня выкуп, как за особо ценного заложника?***
- Что такое выкуп? - Ну… это когда человека похищают и требуют взамен него много-много денег, – объяснил Кёнсу. – Так поступают только очень плохие люди, Ынсук. - Так принц хотел выкуп за феечку? - Принц… нет, он не хотел. Но этого требовало его Королевство, так что ему пришлось соврать Лу Ханю. - Так он не хотел? - Не пора ли тебе заняться кейкпопсами, Чонин? – вздохнул Кёнсу, бросая недовольный взгляд на друга. - Они в морозилке, я не могу покрыть их глазурью до того, как они охладятся, – ответил Чонин, увлечённо слушая историю. – И нет, Ынсук. Он этого не хотел. - Чонин! - Чего? Я просто говорю, как есть!***
Королевство Высшей Магии было благосклонно и милосердно. Во главе его стояли сильнейшие феи, что называли себя Архангелами, – хранителями всего сущего. Они правили обособленно от двух других мирских Королевств, но пристально следили за каждым их действием, отмеряли каждый их шаг. Архангелы властвовали над Миром Фей, и тогда им даже казалось, что они отлично выполняли свою работу. Бэкхён должен был стать Архангелом. Рождённый из мягких солнечных лучей, окропляющих своим сиянием тонкую водную гладь, он был самой первой феей на земле. Но он был слаб, и вряд ли на свете сыскалась бы столь же беспомощная фея. Даже под мудрым правлением Чанёля, Бэкхёна запросто мог бы сразить кто угодно при Летнем Дворе. Тем страннее было решение Совета поставить его следующим в цепочке наследников трона, на случай если с царствующим Королём что-либо случится. Жаль, что он не был Архангелом. Так он бы обрёл своё счастье. Я знаю, что говорю. Ведь я один из них.***
Лу Хань встрепенулся, почувствовав прохладу гладкого мрамора под своими ступнями. Зачем ему только понадобилось выйти из комнаты – он не знал и сам. Чуть снизив температуру тела, Лу Хань ощутил, как с каждой секундой стоять на полу становилось всё комфортнее. В замке стояла полнейшая тишина – вокруг не было ни души: ни стражников, ни прислуги. Внутренне убранство Зимнего Дворца разительно отличалось от того места, где Лу Хань прожил всю свою жизнь. Лёд здесь, казалось, врос в белоснежный мрамор, и не понять было, где заканчивался один и начинался другой. Лу Хань на цыпочках скользнул по коридору, оставляя за собой небольшие клубы пара, поднимавшиеся с пола там, где коснулись его ступни. Юноша как можно сильнее прижал свои хрупкие крылья к спине, чтобы согреть их. Из приоткрытой двери в конце коридора подул лёгкий ветер, оседая на лице россыпью маленьких снежинок. Лу Ханя заворожило полнейшее ощущение свободы, что окутало его при взгляде на заснеженные просторы. Шальная мысль пробежаться по белоснежному покрову босыми ступнями, расправив крылья, скользнула в его сознание, и была тут же отвергнута здравым смыслом. Пусть снегопад снаружи прошёл, сменившись ледяной моросью, Лу Хань бы запросто умудрился отморозить себе ноги и так, а полететь бы всё равно не вышло, крылья бы замерзли сразу же. Однако Лу Хань и сам не понял, как это произошло, но вот он уже занёс ногу над пушистым снегом и, зажмурившись, вышел из дверей, ступая на белоснежную гладь. Холод больше не пробирался морщинистыми пальцами под кожу, а снег призывно хрустел под босыми пальцами. Он был мягкий и поразительно… тёплый? Лу Хань сделал пару глубоких вдохов и храбро распустил свои стрекозиные крылья, сжав руки в кулаки. На удивление, их сразу же приятно окутало вуалью душного воздуха. Даже вновь начавшийся снегопад не разрушил волшебство момента. Лу Хань никогда в жизни не видел снежинок; он поднял голову, подставляя нос под морось. Мягкие снежинки опускались ему на волосы, и юноша довольно зажмурился, аккуратно собирая их кончиками пальцев. На ладони остались невероятной красоты хлопья, сверкнувшие филигранными гранями, прежде чем скатиться мелкими капельками вниз по руке. - Лу Хань! Парой секунд спустя его вдруг накрыло огромным ледяным куполом, и всё вокруг поглотила темнота. Плотные стенки заглушили хруст когтей по поверхности и резкий щелчок, после которых всё заново погрузилось в тишину. Лу Хань в панике обхватил себя на плечи и почувствовал, как под кожу тут же начал проникать иней, охлаждая кровь. Купол вокруг него треснул, и Лу Хань поднял взгляд на взволнованного принца. - Ты что творишь, чёрт возьми? – прошипел Сехун. Его тело плотно облегала блестящая серебряная броня, а из небольшой царапины на щеке текла самая настоящая голубая кровь. – Я ведь сказал тебе, что ты умрешь, если попытаешься сбежать отсюда. - Я не пытался сбежать! – возразил Лу Хань, не сводя глаз с пореза на лице принца. – Я просто… решил прогуляться. - Что-то прежде я в тебе такого желания не замечал, – приподнял брови принц. Он помог Лу Ханю выбраться из-под ледяного купола, и притянул к себе, недовольно сверкнув глазами. – Ты, видать, и не приметил огромную Снежную Сову, что готовилась отужинать тобой с секунды на секунду. - Как она вообще меня учуяла, – проворчал Лу Хань, стараясь выровнять дыхание, прежде чем его лёгкие заново покроются инеем. - Ты пахнешь не так, как мы, Зимние Феи, – сказал ему Сехун, отряхивая снег со своих лат. – Ты пахнешь Летом. - Да ну? – спросил Лу Хань, чуть наклоняясь вперёд. – И что это за запах? - Он как… Лето, – буркнул Сехун. – Не знаю, как объяснить. Очень сладкий и тяжёлый. Словно вино или нектар. - А, то есть, словно аромат цветов? - Что такое цветы? - Ты не знаешь, что это? – чуть склонив голову набок, удивлённо спросил Лу Хань. - Помимо зайцев, волков и сов, нас окружают лишь совершенно голые деревья, – поморщившись, ответил принц. – Конечно же, я не знаю, что такое цветы. - Цветы – это тоже растения, – мягко проговорил Лу Хань и приподнял руку над второй ладонью. Он сделал пару пассов, и с кончиков пальцев посыпалась разноцветная пыльца, собираясь в полупрозрачный силуэт потрясающе красивой тигровой лилии. – У них тоже есть своего рода листья – лепестки. У каждого цветка они окрашены по-разному. А ещё цветы очень приятно пахнут, но их аромат тоже очень зависит от разновидности. Лу Хань опустился на колени и прижал ладони с цветком к земле, прикрыв глаза. Когда он убрал руки, лепестки чуть дёрнулись, распускаясь, и растение проросло сквозь пушистый снежный покров. - Вот уж не ожидал, что это сработает, – мягко отозвался Лу Хань. - Ого… так вот он какой. Никогда прежде не видел ничего подобного. - Ты, правда, раньше не видел цветов? – спросил Лу Хань. Он наклонился, чтобы сорвать лилию до того, как до неё доберётся холод, и протянул её Сехуну. - Нет, – пробормотал он, забирая хрупкое растение из рук Летней Феи. Едва коснувшись цветка, Сехун вздрогнул – стебель тут же обвился тонким узором инея, а лепестки словно окутало туманом, размывая яркие цвета до снежно-белого. - Прости, – охнул принц, чуть нахмурившись. - Не переживай, цветы не чувствуют боли, – сказал Лу Хань. - Но ведь он живой, верно? – прошептал Сехун, опуская печальные глаза. – Значит ему, должно быть, тоже очень больно. Лу Хань совершенно не знал, чего ожидать от Наследного Принца Зимнего Королевства. Но, так или иначе, тот раскрылся в его глазах с совершенно новой стороны. Следующим утром Лу Ханя разбудил глухой стук в дверь. Разлепив глаза, он с тревогой отметил, что вся она и стена рядом покрыты толстым слоем льда. Лу Хань спрыгнул с кровати и буквально подлетел к выходу из комнаты. - Что происходит? – крикнул он, барабаня сжатыми кулаками по ледяной поверхности. - Тише! – отозвался знакомый голос за дверью. – Да замолчи ты! - Что ты делаешь?! Выпусти меня, сейчас же! – завопил Лу Хань, колотя дверь так сильно, что с ладоней посыпалась ярко-оранжевая пыльца. - Лу Хань, заткнись! – зашипел Сехун. – Мне сказали отправить тебя в Ледяную Тюрьму на время битвы, чтобы ты уж точно не смог сбежать, пока дворец будет пуст. Я пытался донести до них, что если снова поместить тебя в нижние камеры, то ты замёрзнешь там до смерти, но они всё равно сказали мне сделать, как было велено… Но… Лу Хань невольно замер. - Но что, Сехун? - Но ты… ты ведь всё равно вернёшься обратно, верно? – сказал Сехун. Было в его голосе что-то такое… что Лу Хань совершенно упустил за закрытой дверью. – Ты ведь хочешь снова оказаться у себя дома, когда всё это закончится? Ты ведь Летняя Фея, как ни крути. - Да, – прошептал Лу Хань. - Тогда тем более заткнись и сделай вид, что тебя не существует, – спокойно сказал Сехун. – Никто в Зимнем Царстве, кроме меня, короля и Исина с Сюминем не владеет тайнами Высшей Магии, поэтому никто не сможет причинить тебе вреда. - Ты собираешься сражаться? – спросил Лу Хань. - Думаешь, я просто так вчера тренировался? Лу Хань прикусил щёку, встревожено опуская глаза. - Будь осторожен. Сехун мягко рассмеялся. - Думаю, мне всё же стоит попытаться расспросить тебя о стратегии вашего войска, а? Как считаешь? И Лу Хань вдруг осознал, что до этого момента Сехун и не думал спрашивать ни о чём подобном. Он даже не пытался разузнать ничего о Верховном Совете Летнего Королевства, о котором только Лу Хань и мог поведать. Сехун позаботился лишь о том, чтобы как можно лучше спрятать его ото всех в тёплом и комфортном для него месте. - Держись подальше от посоха Чанёля, – крикнул Лу Хань в пустоту, потому что Сехун, скорее всего, уже скрылся в коридорах дворца.***
- Он умер? – широко распахнула глаза Ынсук. - Кто? - Кронпринц! - Нет, зато умерло много других фей, – тихо отозвался Кёнсу, отодвигая чашу горячего шоколада с края стола. – Выпей, иначе остынет и будет не вкусно. Она задумчиво отхлебнула густой напиток и снова подняла взгляд на Кёнсу. - А почему Лу Хань сказал ему держаться подальше от посоха Чанёля? Что такое посох? - Посох – это такая длинная палка, – ответил Кёнсу, и Чонина буквально сложило пополам от смеха. Кёнсу неодобрительно глянул на него и покачал головой.***
Первая битва была ужасна. Если задуматься, то жертв больше всего обычно именно после первой бойни. Воздушную перину снега и мягкий травяной ковёр устилал толстый слой блестящей пыли, в которую рассеивались феи при смерти. Так всегда происходило, когда их души покидали мир, – и то было поистине захватывающее зрелище. Даже глубокой ночью то и дело тут и там раздавались тихие хлопки, когда хрупкое тело очередной феи рассыпалось переливающимися мириадами блестящих пылинок. Отряды Зимнего Королевства потеряли гораздо больше фей, нежели Летнее Царство; Лу Хань всё же был прав – упадок сил в Королевстве и поиски нового короля не прошли для них даром. Но Чанёль всё равно был безжалостен – он неистово орудовал своим огромным посохом, охваченным красными всполохами пламени. Всё, что попадалось ему на пути, Король равнял с землёй, превращая в кучку чёрной золы посреди расцветающей травы. Ни одна Зимняя Фея не имела ни малейшего шанса выжить, столкнувшись с Летним посохом, и ни одна не выжила. Чанёля не волновало даже то, что Лу Ханя будто бы держат в заложниках. Говоря начистоту – принц бы тоже был мёртв, если бы рыцарь заранее не предупредил его держаться подальше от посоха Летнего Короля.***
Лу Хань дёрнулся, когда лёд на двери вдруг пошёл крупными трещинами, и с громким треском разломился на части. Он сконцентрировался, пытаясь сосредоточить как можно больше жара в ладонях, на случай если на него решат напасть. Лу Хань поднялся с кровати и расправил свои крылья, вставая в боевую стойку, но когда дверь открылась, ничего не произошло. За створками показался черноволосый юноша, с любопытством разглядывающий его огромными светлыми глазами. - Меня направил к тебе Кронпринц, – проговорил он мягко. – Он хочет увидеть тебя. - Ох, хорошо, – сказал Лу Хань. – Ну а… где он сам? И кто ты? - Меня зовут Исин, – улыбнулась Зимняя Фея, чуть склонив голову в качестве приветствия. – А ты сейчас спалишь кровать, если не снизишь температуру своего тела. Лу Хань, как ошпаренный, отскочил от неё, заметив два коричневых подпаленных следа, уже успевших образоваться на матрасе. - Кронпринц слегка пострадал во вчерашней битве, – сказал Исин, и Лу Хань почувствовал, как без стараний с его стороны, кожа покрылась мурашками. – Он слегка дезориентирован сейчас, как мне кажется. Исин говорил настолько спокойно и будто бы даже рассеянно, что Лу Хань на секунду задумался, а не сарказм ли это был часом. Но вспомнив слова Сехуна о том, что Исин был одним из немногих, кто владел секретами Высшей Магии, решил-таки ему довериться. - Дезориентирован? - Он немного перегрелся, – ответил Исин, ведя Лу Ханя по лабиринтам путаных коридоров. – Ничего страшного. Лу Хань даже умудрился верить ему до тех пор, пока они не ступили в лазарет, – там царил настоящий хаос. Лу Хань невольно прищурился от яркого пульсирующего иссиня-белого света, исходящего от крыльев находящихся в помещении Зимних Фей. Некоторые больничные койки были скрыты за занавесками, некоторые – нет. Лу Ханя тут же окружили липкие взгляды, и он опустил голову, пряча лицо. Весь замок, должно быть, уже был в курсе о заключённой в его стенах Летней Фее. - Не опирайся на ноги слишком сильно, крылья тебе не просто так даны, – сказал Исин, проходя мимо коренастой Зимней Феи с пепельными волосами. – Твоей лодыжке нужен покой. Исин провёл Лу Ханя к дальней секции лазарета, где каждая койка была окружена плотными занавесками. Юноша остановился у самой последней и ласково улыбнулся Лу Ханю, знаком прося его подождать. - Позволь мне проверить его, – шепнул Исин и скрылся за занавеской. Через несколько мгновений он поманил его за собой. - Как я и говорил, он слегка дезориентирован, – тихо сказал ему Исин на прощание. – Постарайся не делать резких движений и попробуй уговорить его отдохнуть. Лу Хань отодвинул занавеску в сторону и увидел свернувшегося калачиком на боку Сехуна. Одно из его восхитительных крыльев было обезображено, а в широко распахнутых глазах застыл шок. Если бы не мягкая пульсация бирюзы на основании его крыльев, Лу Хань бы запросто подумал, что он мёртв. Взгляд Сехуна метнулся к нему, когда он вошёл, и Лу Хань с ужасом отметил след от ожога в форме чьей-то ладони, удавкой обхватывающий его шею. - Привет. - Привет, – хрипло ответил Сехун, приподнимаясь. Он был куда бледнее обычного. Когда Лу Хань потянулся, чтобы взять его за руку, тот резко одёрнул её. - У меня жар. - …и что? - Моя внутренняя температура сейчас очень низкая, – объяснил Сехун, разглядывая свои сжатые в кулаки ладони. – Ты получишь обморожение, если коснешься меня. Лу Хань глубоко вздохнул, понижая температуру своего тела до минимума – пока крылья не перестали сиять мягким светом – и осторожно обхватил ладонь Сехуна своей. Она казалась ледяной даже при столь низкой температуре, но Лу Хань не отпустил, а лишь сильнее сжал его пальцы в своей руке. - Как всё прошло? - Ужасно, – ответил Сехун, и Лу Хань отметил, что тот дрожит. Одеяло сбилось к самому краю кровати, отрывая взору лёгкий атлас одежд, в которые был облачён принц. – Лу Хань… я убил… я убил фей, – Сехун поднял взгляд. – Я убил Летних Фей. Твоих подданных. Так почему ты всё ещё держишь меня за руку? - Война не может идти без жертв, – горько отозвался Лу Хань, прикрыв глаза. – Кто-нибудь из моего Совета пострадал? - Я… я не знаю, – сглотнул Сехун. – Господи… А если да? - Ты видел… Летнего Короля? Сехун выдавил из себя невесёлый смешок. - Ваш Король, – хрипло начал он и скользнул кончиками пальцев свободной руки по груди, останавливаясь на обожжённой коже горла, – нечто совершенно невероятное. Это он мне оставил на память. Честно сказать, внутри я даже начал молить о смерти. - И что ты сделал? – спросил Лу Хань, прикрывая глаза. Он слишком ясно мог представить картину, где Чанёль безжалостно держал кого-то в воздухе за горло. - Выбил посох из его рук, – ответил Сехун, слабо ухмыляясь. – А он сшиб меня с ног. - Чанёль совершенно не умеет обдумывать свои поступки заранее. Особенно это доказывает то, что он назначил Чэня своим единственным советником. Знал ведь прекрасно, что Бэкхён не смог бы ему противостоять – он слишком слаб и слишком дорожит Чанёлем, – пробормотал Лу Хань, поднимая взгляд на Сехуна. – Я не должен быть здесь. Если я останусь, вы все погибнете. - Как я могу быть уверен, что ты не сдашь все наши секреты своему королю? – отчаянно произнёс Сехун. – Ты говоришь, как Зимняя Фея. А это вовсе не так, Лу Хань. - Сехун, – прошептал Лу Хань, падая на колени. – Сехун… отпусти меня. Принц пристально взглянул ему в глаза, и Лу Хань отметил, что сейчас они скорее сияли яркой бирюзой, нежели густым индиго. - Мне страшно подумать о том, что тебя здесь не будет, – тихо проговорил Сехун, разглядывая его лицо. Лу Хань расширил глаза, и открыл было рот один раз, два, три – но с губ не слетело ни звука, мыслей не было совершенно. Он не понимал, почему Наследному Принцу, которому нечего было терять, хотелось, чтобы Летняя Фея осталась в Зимнем Королевстве. Сехун устало прикрыл глаза, а его крылья погасли и осторожно опустились вниз. Дыхание замедлилось ещё сильнее, и Лу Хань встал, не в силах отвести взгляд от лица спящего принца. Невысказанные слова замороженными льдинками впивались в голову Лу Ханя, не давая покоя. Лу Хань не видел Сехуна два дня – два дня, наполненные боем и криками, – он слышал их затухающее эхо на горизонте. Эти ночи его терзали ночные кошмары о том, как Чанёль рассыпается миллиардами золотых пылинок, а Сехун стоит над ним с пустым лицом. Лу Хань просыпался весь в поту, с криком, застывшем в горле, и засыпал только чтобы вновь погрузиться в ужас, где уже Сехун взрывался сапфировой дымкой, а Чанёль сухо бросал через плечо: Ты больше не один из нас. Хотя никогда и не был. В тебе слишком много Зимы. На третий день Лу Хань собрался с духом и уже самостоятельно направился в сторону лазарета. В этот раз он оказался ещё более переполнен, а некоторые простыни на кроватях были засыпаны разноцветной пылью. Лу Хань почти бегом двинулся к самым дальним койкам, боясь того, что он может там увидеть. Сехун сидел на кровати, скрестив ноги, и пристально вглядывался в окно. Он даже не перевёл взгляд на Лу Ханя, когда тот опустился рядом, и лишь тихо произнёс: - На небе сияет солнце. Лу Хань приподнялся, выглядывая в окно. На улице шёл сильный дождь со снегом, но сомнений не было – белый снег орошали солнечные лучи, заставляя его переливаться алмазными гранями. Это было, по меньшей мере, противоестественно. Он никогда прежде не видел чего-то настолько странного. - Цикл сейчас предоставлен сам себе – ни одно королевство не правит, а Лето и Зима стекаются друг в друга, словно в калейдоскопе, – вздохнул Сехун, переводя взгляд на Лу Ханя. – Тот факт, что солнце освещает нашу землю, может значить лишь одно – Зимнее Королевство проигрывает. Так что навряд ли сломленной династии нужен будет такой Король, как я. - Сехун, отпусти меня домой, – проговорил Лу Хань, не скрывая мольбы в голосе. – Отпусти меня, чтобы я смог достучаться до своего Совета. - Ты хочешь вернуться, чтобы вбить хоть толику здравого смысла в голову своего Летнего Короля? Или же хочешь вернуться, потому что тебе осточертело находиться во власти Зимы? А может, ты просто хочешь присоединиться к своим войскам, чтобы сравнять нас с землёй раз и навсегда? – Сехун снова отвернулся к окну, и Лу Хань невольно взглянул на его обожжённую шею. – Я завтра снова пойду сражаться. И, знаешь, если ты уйдёшь, мы ведь запросто сможем встретиться на поле боя. - Сехун, остановись… - И дело даже не в том, что ты не станешь сражаться за нас, – пробормотал Сехун. – Чунмён бы всё равно тебе этого не позволил, потому как ты можешь поменять ход битвы в свою сторону в любой момент. Просто когда ты говоришь, что хочешь вернуться домой… я не хочу этого, понимаешь? Хотя сам толком не могу понять – потому ли, что ты можешь сдать нас своему королевству, или же потому что я боюсь того, что станет со мной, если тебя не будет рядом… Сехун запнулся, когда Лу Хань резко наклонился, прижимаясь к его губам. Принц ошарашено отпрянул, прижимая кончики пальцев к горящим губам. - Ого, – выдавил он, и Лу Хань понял, что его тело накалилось до предела, что было более чем странно, потому как он совершенно не заметил холод кожи Сехуна. Подняв на него глаза, Лу Хань заметил, как его щёки и губы наливаются цветом, и тут же заново отвёл взгляд в сторону. - Извини. - Иди ко мне, – мягко позвал его Сехун, и когда Лу Хань наклонился вновь, он не отстранился. Наоборот притянул его так близко, что Лу Хань потерялся в его прикосновениях. Хотелось целовать Сехуна вечно, и никогда не останавливаться. Он плавился под его холодными кончиками пальцев, как бы странно это ни звучало. Сехун вёл его за собой, оставляя после каждого прикосновения ледяной ожог на горячей коже, и как же странно, но как же одновременно прекрасно это было. Сехун мог быть холодным, но он открывался под тёплыми губами Лу Ханя, выгибался, словно пластилин. Это было так неправильно, но, казалось, что более естественной вещи и быть не может.***
- Мне кажется, ты забыл упомянуть об одной очень важной детальке, – сказал Чонин, складывая указательный и большой пальцы и просовывая внутрь образовавшегося кружочка палец свободной руки. – Ну ты понял. - Как я уже сказал, – многозначительно повторил Кёнсу. – Они нашли друг в друге успокоение. И Чонин, ей пять лет, прости, Господи. Мы не будем рассказывать ей о том, о чём ей не следует знать ещё очень долгое время. - Мне шесть с половиной, вообще-то, – буркнула Ынсук, скрещивая руки на груди. - Для шести с половиной лет ты слишком большая заноза в… Ынсук возмущённо выдохнула и уже приготовилась вывалить на Чонина всё, что она о нём думает, но Кёнсу поспешно положил руку ей на плечо и поднял тяжёлый взгляд на друга: - Думаю, кейкпопсы уже остудились, Чонин. Тот лишь закатил глаза и направился к небольшой морозильной камере за своей стойкой.***
Наследный Принц Зимних Фей не имел права влюбляться в Верховного Рыцаря Летнего Двора. Лето и Зима не могут сосуществовать вместе. Не могут любить. Этого не может быть просто потому, что огонь плавит лёд, а лёд душит пламя на корню. Я говорю, что это не может произойти, потому что сейчас так и есть – больше не может. Но однажды это всё-таки случилось.***
На следующий день Сехуну запретили показываться на поле боя. Будучи Наследным Принцем, он больше не мог позволить себе такой роскоши, как быть покалеченным в битве. - Что там происходит? - Ты можешь просто выглянуть в окно, и всё увидишь сам, – ответил Сехун, разглядывая пляшущие на горизонте всполохи пламени, вздымающиеся высоко в небо. Сейчас они находились в покоях принца – лазарет был переполнен изувеченными феями. - Я не могу… - Боишься увидеть пепел своего Совета, – взглянул на него Сехун. – Не так ли? - Ты убил кого-то из них, – сказал Лу Хань после недолгого молчания. - Я – нет. По крайней мере, сильно в этом сомневаюсь, – спокойно ответил принц. – Те феи, которых я убил, сражались обычным оружием – мечами да копьями – а Высшей Магией не пользовались. - Ещё что-нибудь, что мне следует знать? - Мы проигрываем, – сказал Сехун. – Солнце светит всё ярче, пробиваясь даже сквозь бураны. Чунмён приказал пустить на поток производство оружия для деревенских фей и тех, кто не в силах защититься магией, – он тяжело вздохнул, прикрывая глаза. – Становится всё хуже. Они некоторое время просидели в полнейшей тишине. Лу Хань разглядывал плавные линии и резкие углы тела Сехуна, освещаемые затухающими на границах пожарищами. В его позе сквозила такая горечь, что Лу Ханю захотелось ему хоть как-то помочь. Не словом, так делом. Но принц вдруг сам обернулся к нему, и даже в темноте Лу Хань с ужасом разглядел принятое поражение в глубоких глазах Сехуна. - Я не хочу больше сражаться, – прошептал он. – Не хочу, Лу Хань. - Сехун… - Мы, двое, не так уж и отличаемся? Пусть я холоден, как лёд, а ты жарок, словно огонь, у нас у обоих есть глаза, рот и крылья, верно? – он внезапно оказался совсем близко от Лу Ханя, обдавая его кожу прохладным дыханием, и переплёл их пальцы. – Пусть ты Летний Рыцарь, а я следующий Зимний Король, мы почти одинаковые, разве не так? Внутри Лу Ханя всё бурлило от желания крикнуть, что нет, мы совершенно разные, и мы не должны чувствовать то, что чувствуем, просто не имеем на это права. Но Сехун наклонился ещё сильнее, прижимаясь к губам Лу Ханя в мягком поцелуе, и слова потонули в потоке нежности, что захлестнула его с головой. Сехун чуть подтолкнул его на спину, подминая под себя, и Лу Хань мельком подумал, что он может и не быть настоящей Летней Феей – ведь он был рождён, когда луч солнца просветил хрустальную каплю дождя насквозь. Принц потянул его на себя и усадил рядом, водя по бедру кончиками пальцев. - Мы не так уж и отличаемся, – задыхаясь, прошептал Сехун, едва касаясь его губ своими, – разве нет? На самом деле, невольно подумалось Лу Ханю, так оно и есть, – они действительно не так уж и отличаются. Он наклонился и осторожно прижался губами между лопаток Сехуна – прямо туда, где кожа, сменяясь мягким чёрным бархатом, выпускала на волю два великолепных крыла. Распрямившись, он улыбнулся, почувствовав невесомое прикосновение губ Сехуна на том же месте. Пройдясь лёгким холодком вверх по позвоночнику, губы сомкнулись на его шее, сменяясь влажным прикосновением языка. Лу Хань обхватил лицо Сехуна ладонями, заставляя заглянуть себе в глаза, и заметил нежно-розовые пылинки на его губах. - Что это? – спросил он, едва касаясь их кончиками пальцев. - Пыльца на твоих крыльях, – промурлыкал Сехун, убирая чёлку с глаз Лу Ханя и ласково прижимаясь губами к его векам. – Она пахнет… Нектаром и вином. Цветами. Лу Хань тихо фыркнул и потянул Сехуна на себя, снова укладываясь на кровать. Крылья слегка примялись под спиной, но это волновало его меньше всего. Сехун был таким тёплым, что Лу Хань просто замер на несколько мгновений, наслаждаясь жаром его кожи под кончиками своих пальцев. - Ты такой тёплый, Зимний Принц, – выдохнул Лу Хань, выгибаясь под ласковыми прикосновениями Сехуна, который всё глубже и глубже проникал внутрь него, будто желая слиться воедино. Принц низко рассмеялся и осторожно обхватил его ладонь своей рукой. Скользнув ей вверх по своему животу, он остановился прямо на груди, и Лу Хань почувствовал хрупкое сердцебиение прямо под кончиками своих пальцев. - Это ты заставляешь его биться так сильно, Летняя Фея. Сехун брал его резко и жёстко; он был словно зимняя вьюга – такой же непредсказуемый и живой, будто бы состоящий из сплошных острых углов. Лу Хань хрипло застонал, тут же утягивая принца за собой в пучину блаженства. Уложив Сехуна у себя под боком, Лу Хань прижался к нему и почти сразу почувствовал, как его кожа начала стремительно охлаждаться. Принц лениво то расправлял, то складывал свои крылья, а по комнате, отражаясь от них, плясали мятные зайчики, шустро бегая по белоснежным стенам. - Ты сейчас заморозишь меня, – шепнул Лу Хань, и Сехун без слов перекатился на другую половину кровати. Его кожа почти сливалась с белоснежным шёлком простыней, и Лу Хань глубоко вдохнул, замедляя своё сердцебиение, чтобы снизить температуру тела. Взгляд Сехуна был такой пристальный, что Лу Хань невольно отвёл глаза, вглядываясь в затухающие огненные всполохи на чёрном горизонте. Даже на таком расстоянии он видел, что они окрашены разными цветами – пылью мёртвых фей, развивающейся на ветру. Он отвёл взгляд от окна и заметил, что Сехун всё ещё наблюдал за ним. - О чём ты думаешь? - Мы можем убежать. - Убежать? – приподнял брови Лу Хань. - Именно. Ты ведь понимаешь, что вряд ли кто-то хватится нас останавливать посреди битвы. - Сехун, ты наследник престола. Ты не можешь сбежать. - Почему нет? - У тебя есть… обязанности. Феи, которых ты должен направить, – рьяно ответил Лу Хань. – Под твоим крылом находится целое Королевство, которое нуждается в тебе. Готов ты или нет, хочешь ты этого или нет, – ты им нужен, ты не можешь просто взять и сбежать. Лицо Сехуна накрыла такая бесстрастная маска, что Лу Ханя передёрнуло. Принц скользнул с кровати и вновь набросил на себя свои шелка. - Одевайся, – бросил он через плечо. – Хочу показать тебе кое-что. Лу Хань мог с уверенностью сказать, что небольшие деревушки, раскинутые неподалёку от Капитолия Королевства Зимы, изначально были прекрасны. Мелкие домишки были высечены изо льда и снега, переливаясь драгоценными гранями, более богатые же хоромы сверкали бело-синими красками мрамора. Сейчас же улицы были покрыты тонким слоем пыли мёртвых фей. По углам прятались совсем крошечные феечки, что были от силы нескольких циклов отроду, и наблюдали за ними из тени. - Что произошло? – ужаснувшись, спросил Лу Хань. - Фея из твоего Двора, – просто ответил Сехун. – Тот, что управляет облаками и штормами. - Чэнь, – ответил он, медленно оборачиваясь к принцу. Тот лишь опустил пустой взгляд на чёрную землю. - Он и ещё один… Бэкхён, вроде. Они разрушили большинство наших городов, – сказал Сехун, окидывая взглядом оставшиеся на земле развалины. Совсем рядом с ними стояла маленькая покореженная лачужка, из которой чёрными агатами сверкнуло два глаза. Сехун поманил фею к себе, и из тени вышел маленький мальчик, который испуганно глядел на них своими огромными глазами. У малыша не было крыла, и от одного лишь взгляда на это у Лу Ханя скрутило всё внутри. - Помогите, – прошептал мальчик дрожащим голосом, разжимая маленькие кулачки, из которых на землю высыпалась голубая пыль. – Ма превратилась вот в это… прямо у меня на руках… Помогите… Сехун опустился перед мальчиком на колени и осторожно стёр с его лица слёзы, оседающие на щеках маленькими льдинками. Он притянул его к себе и перевёл свои печальные синие глаза на Лу Ханя. В них плескалось лишь горькое понимание того, что у него больше не было королевства, престол которого он готовился занять. Мальчик всхлипнул, вцепляясь с Сехуна, и зарыдал. Его крики в полнейшей тишине были полны такой непреодолимой агонии, что с крыш ближайших домов начали сходить слои наледи. Опустив глаза, Летний Рыцарь наткнулся взглядом на оранжевый цвет своих одежд, что казался насмешкой над окружающей его белизной. И ведь не важно, насколько они были похожи с Сехуном – не важно, что у обоих есть крылья, глаза, руки, ноги – они всегда будут разными. Лу Хань оступился, взметнув в воздух горстку мёртвой пыли, и впился ногтями в свои ладони. Тяжело взмахнув крыльями, он оторвался от земли. На небе сияло солнце.***
- Готово! – сказал Чонин, протягивая Ынсук разноцветный кейпопс на карамельной палочке. – Надеюсь, ты у нас любишь карамельную крошку? Она обхватила лакомство обеими ладошками, и Кёнсу делано недовольно пропел, чуть улыбнувшись: - Что надо сказать оппе? - Спасибо, оппа, – невнятно пробормотала она, почти засунув целый кейкпопс в рот. Чонин рассмеялся и взъерошил её высохшие волосы. – Так Лу Ханю удалось сбежать? - Он… совершенно не планировал этого делать, – ответил Кёнсу. – Ему некуда было идти. Вернись он в Летнее Королевство, Чанёль бы с него глаз не спустил. Лу Ханю казалось, что он предал свой народ, но в то же время он чувствовал на себе огромную ответственность за то, что происходило в Королевстве Зимы, потому как не сумел остановить свой Совет, прежде чем стало совсем поздно и они разрушили Ледяной Капитолий. - Говоря начистоту, Лу Хань просто не знал, что делать, – объяснил Чонин, когда Ынсук вопросительно взглянула на них. Ещё один раскат грома прокатился прямо у них над головами. – Он был очень расстроен. Но сидеть, сложа руки, ему хотелось меньше всего.***
Меж двух миров существовало место, где души мёртвых фей ожидали своей очереди на «погребение» в Королевстве Высшей Магии. То был огромный заброшенный пустырь, который звался Теневой Гранью и являлся, мягко говоря, притчей во языцех для всех живых фей. Очень редко хоть кто-либо добирался туда. Теневая Грань была своего рода Чистилищем и разделяла самую северную границу Зимнего Королевства и самую южную границу Летнего. Как раз в нескольких лигах оттуда и пролетал Лу Хань. Место это было полно изувеченных духов, что сбрасывали с себя воспоминания, мысли, чувства, словно ненужные одежды. Очищаясь от земных проблем и невзгод, они становились готовы двигаться дальше. У входа в Королевство Высшей Магии их ожидали Архангелы, что с ювелирной точностью переносили их существо в бутыли; души некоторых были огромны, остальные же помещались и в небольших флягах. Вы ведь понимаете, что Высшая Магия не берётся из ниоткуда, верно?***
- Куда ты? Слова Сехуна пронеслись на самом краю сознания Лу Ханя, смешиваясь с шумом ветра в ушах. - Не знаю, – ответил он, оборачиваясь, чтобы взглянуть на облака. – Просто двигаюсь на север. - Домой? - Не думаю, что у меня есть дом, – ответил Лу Хань себе под нос. Над его головой резво пронёсся сгусток ветра, и Сехун очутился перед ним, словно из ниоткуда, преграждая путь. До этого момента Лу Хань и не замечал, насколько огромен был размах у крыльев принца – они оказались лишь немногим меньше королевских крыльев Чанёля и выглядели куда более угрожающе. - Мы почти достигли Теневой Грани, – крикнул Сехун, – дальше нам нельзя. - Может, здесь моё место! – рявкнул Лу Хань в ответ. – Может, я не принадлежу ни одному Королевству. - Мы не принадлежим ни одному Королевству. - Что ты сделал с мальчишкой? – прищурился Лу Хань, разглядывая его лицо. - Отпустил его. Я не смог… – отвёл взгляд Сехун. Лу Хань вздохнул, чувствуя, как по венам посреди потока крови скользнул холод, и начал медленно снижаться до тех пор, пока ступни не коснулись тёмно-серого сланца. Это место было словно разломлено на две части, как и сам Лу Хань сейчас, пока стоял на этой границе, – на одной из них невыносимо накатывало тёплое чувство дома, на другой – придавливало ледяным холодом. Позади него осторожно опустился на землю принц и неслышно подошёл к нему ближе. - Ты бывал здесь когда-нибудь? – спросил Сехун, на что Лу Хань покачал головой. - А я бывал, – тихо ответил Сехун. – Я должен был убедиться, что дух Короля, который правил до Чунмёна, найдёт путь в Королевство Высшей Магии. Ребёнком, мне рассказывали много страшных историй про это место. Чтобы я держался отсюда подальше, наверное. Но тут совсем не страшно… скорее горько. До жути горько и печально. Лу Хань обхватил его ледяные пальцы обеими ладонями и чуть сжал. Сехун невидящим взором вглядывался в туман, словно стараясь увидеть хотя бы жалкие остатки своего королевства, но они были слишком далеко. Сехун неподвижно стоял там до тех пор, пока вдали не раздался пронзительный вопль, и сразу за ним – вспышка яростного пламени, взметнувшаяся в воздух. Обернувшись, принц краем глаза заметил ещё один всполох на том же самом месте. - Мы можем убежать, – еле слышно прошептал Сехун, касаясь губами его руки. - Да, можем, – кивнул Лу Хань. – Но не от правды. Крылья Сехуна на мгновение осветились голубым чуть ярче, чем обычно. Так они и двинулись обратно в сторону Королевства Зимы. Глаза Лу Ханя нещадно слезились, а веки потяжелели из-за инея, замёрзшего на ресницах, но его это не волновало. Чем ближе они подлетали к королевству Сехуна, тем сильнее нос заполнял тяжёлый запах свежескошенной травы и густой аромат цветов. Они услышали звуки битвы ещё до того, как увидели поле боя. Гром набатом стучал по вискам, а молнии арбалетными стрелами прорывались сквозь облака, оставляя за собой нестерпимый запах гари. Солнце, словно успокаивая, обнимало их своими лучами, будто в попытке защитить от морозных порывов, змеями струящимися по коже. Поле боя было соткано из ветра и снега, прерывающимися редкими всполохами обычного оружия. У Лу Ханя всё внутри сжалось от ужаса, когда он понял, что потерял Сехуна среди этого хаоса. Оглядевшись вокруг, он похолодел, заметив неподалёку Чанёля, над которым парила Зимняя Фея, смертоносными тисками своей магии сжимавшая его шею. Лицо Летнего Короля уже начал порывать тонкий узорчатый иней, и Лу Хань молнией метнулся вперёд. Сложив крылья, он завертелся волчком вокруг своей оси, закручивая облака в тугую воронку, которая секундой спустя сбила Зимнюю Фею на землю. - Ты, – зло выплюнул мужчина, оглядывая его, и медленно поднялся на ноги. Когда он распрямился, Лу Хань с ужасом заметил в его руке огромный посох, высеченный изо льда. Зимний Король. – Та самая Летняя Фея, что всё это время прохлаждалась в моих землях. Та самая Летняя Фея, что сделала из моего наследника самого настоящего предателя! - Я ничего такого не делал, – рявкнул Лу Хань и вздрогнул, когда из-за глыбы льда показался Чанёль. Он недоверчиво смотрел на него, словно не в силах понять, кого он видел перед собой. – Твой наследник всегда задавался вопросом о надобности этой войны! И тебе стоило бы прислушаться к нему раньше – а сейчас твоё королевство разрушено! - Да как ты смеешь… - Лу Хань, не стой у него на пути, – подал голос Летний Король. - Но Чанёль… - Я сказал, отойди! Лу Хань еле успел отскочить, когда с посоха Чанёля сорвались огромные клубы пламени, обратившиеся в огненных львов и тигров. У Чунмёна не было и шанса отразить подобную атаку, но огненный поток вдруг отбросило в сторону взрывным порывом ледяной вьюги. - Наше Королевство пало, Чунмён, – сказал Сехун, опускаясь подле них, и сложил крылья. – Хватит сражаться, просто хватит. - Сехун, эта фея тебя просто-напросто облапошила, – зарычал Чунмён. - Погодите… я думал, тебя держали в заложниках, – прищурился Чанёль. - Так и было, но… - Это не так, Чунмён, – мотнул головой Сехун. – Наоборот, он знал, что надо делать, с самого первого дня в нашем Королевстве. Его голубые глаза сияли таким спокойствием, что Лу Хань сжался под его взглядом гораздо сильнее, чем от подозрения, бурлящего в глазах своего короля. В ту же секунду что-то сбило Чунмёна с ног, а Чанёля окружил внезапный шквал снежинок. Лу Хань невольно двинулся к шагнувшему вперёд Сехуну, сжимая его ладонь в своей на полпути. Резкий перепад температур между жаром кожи Лу Ханя и ледяной прохладой руки Сехуна оставил на ладони принца сильнейший ожог и прорвался ледяным потоком в кровь Летнего Рыцаря. А в следующий миг на них опустилась огромная тень, и весь мир погрузился в кромешную темноту.***
- Это была ещё одна феечка? Супер-феечка? – спросила Ынсук, облизывая сладкую палочку от четвёртого кейкпопса. - Нет, – покачал головой Кёнсу. – То был Крис. Он был правителем Королевства Высшей Магии, и звали его Всадник Дракона.***
Королевство Высшей Магии всего единожды в истории появлялось пред глазами обычных фей. То было как раз перед Великим Разломом. Крис никогда не отличался состраданием. Он правил Королевством Высшей Магии железной рукой, и в этом его нельзя было упрекнуть. Крис с этим прекрасно справлялся, он и его дракон. Когда огромная тень легла на поле брани, феи испуганно бросились в рассыпную, словно ожидая, как их тяжёлым перстом судьбы укроет немезида. Это было совсем недалеко от правды, как мне кажется. Так мы впервые ступили на землю. Так появились вы.***
- В этом совершенно не было необходимости, Крис. - Заткнись, Цзытао, – отозвался высокий мужчина, и Лу Хань почувствовал, как его бросили на влажную твёрдую поверхность. – Нужно было хоть как-то остановить этот фарс, что они по ошибке назвали войной. - Спустив на землю дракона? – Цзытао, обёрнутый в чёрную мантию, грациозно скользнул из тени. Лу Хань ошарашено огляделся – вокруг вздымались непомерно высокие здания, будто бы высеченные из серебра, а луна, казалось, занимала полнеба, понуро освещая их своими лучами. – Они всего лишь обычные феи, Крис. Более того – подавленные тяжёлой войной феи. - Которые, несмотря на это, нарушили закон, – рыкнул Крис, кивая своему дракону. Тот чуть дёрнул крыльями, и феи с грохотом оказались на твёрдой земле. Пронзительно зарычав, дракон поднялся в воздух, тяжело взмахнув крыльями напоследок. - Мы ничего не нарушали… - Разве? – спросил Крис. – Сдаётся мне, Хранитель Времени совершенно ясно постановил – одно и только лишь одно королевство вольно править в один период времени. Никто не проронил ни слова. - Общепринятое наказание для тех, кто нарушил закон, – темница, – сказал Крис. – Но что делать с правящим звеном, что не постыдилось нарушить правила, установленные Высшей Магией? Я обсудил это с остальными Архангелами, что господствуют над этим Королевством, и трое из нас согласны на наказание. А четвёртый… совершенно против. - Пожалуйста, Крис, не надо, это была лишь одна Луна, – мягко произнёс тихий голос, и из темноты показался невысокий хрупкий Архангел с тонкими чертами лица. – Всего лишь одна Луна. - Сдаётся мне, ты упустил из виду одну весомую деталь, Кёнсу, – интрижку, если позволишь… между Летней Феей и Зимним Принцем, – отозвался Крис. – Тебе не кажется? - Они ведь обычные феи, – ответил Кёнсу, кусая губы. – Они не… Архангелы. - Архангелы – тоже своего рода феи, – закатил глаза Крис. – Именно поэтому мы не позволяем своим чувствам брать верх над высшим долгом. - Подождите, – подал голос Чанёль, напряжённо, вглядываясь в лица окружающих. – О чём он говорит, Лу Хань? - Твой Верховный Рыцарь, – раздался из темноты новый голос, – считает, что он, возможно, не настоящая Летняя Фея, – все подняли взгляд на одно из невысоких зданий, где вальяжно растянулся тонкий силуэт. – Я Смотритель над Миром. Я знаю все твои мысли Лу Хань, Верховный Рыцарь Летних Фей. Я знаю о тебе всё. - Ты ничего не знаешь! – ощетинился Лу Хань. - О, ты так считаешь? – высокий черноволосый Архангел спрыгнул вниз и вышел из тьмы, ступая под струи лунного света. – «Я могу и не быть настоящей Летней Феей – я ведь родился, когда луч солнца просветил хрустальную каплю дождя насквозь». - Нет… – слабо отозвался Лу Хань. – Нет, это не правда… Всё не так… - Чонин, прекрати издеваться над ним, – подал голос Кёнсу. - Большинством было решено, – продолжил Крис, – что ваши Королевства будут существовать, как и прежде. Однако пришло время гораздо строже поделить лунный цикл, равно как и ограничить доступ фей к знаниям Высшей Магии, – он обвёл взглядом остальных Ангелов. – Это значит, что грядут перемены. - О каких «переменах» идёт речь? – впервые за всё время подал голос Чунмён. – И что плохого сделали Исин с Сюминем, они не заслужили наказания! - Твой Совет разделит твою участь, – перевёл на него взгляд Крис. – Можешь не волноваться, больно не будет, уверяю. Грубо говоря, самое тяжёлое наказание ляжет на двух фей, что до скончания веков будут жить с осознанием того, что они натворили, – бросил Всадник, и кивнул Цзытао: – Поведай им о своём решении. - Я, – прошептал Цзытао, понурив голову, – разделил Великий Цикл… на четыре правления, или же четыре времени года. - Нет, - выдавил Чанёль, шагнув вперёд, но Бэкхён крепко держал его за запястье, не давая вырваться. - Первое будет зваться Зимой, – продолжил Цзытао, разглядывая собравшихся из-под опущенных ресниц. – После неё будет идти Весна, за которой будет следовать Лето. Замыкать царствие будет Осень. Каждым временем года будут править двое из вас. Лето и Зима будут разделены навеки. - Продолжай, – кивнул ему Крис, меряя шагами комнату. – Это ещё не всё. - Кронпринц и Сюминь будут править Зимой, – проговорил Цзытао, сжимая кулаки. – Бэхкхёну и Исину я вверяю… Весну. - Вы не можете… - Заткнись, – оборвал его Чонин, и Чанёль затих. Цзытао начал мелко дрожать. - Чанёль и Лу Хань будут всё так же в ответе за Лето. Чунмён и Чэнь – Осень, – он замолчал и поднял на них взгляд. – Вы станете духами времён года. Мир Фей истребил Высшую Магию. Пришла пора царствовать людям. - Погодите-погодите, давайте теперь медленней и понятней, – подал голос Сехун, и Лу Хань невольно поразился его способности отпускать саркастические замечания даже в столь невесёлой ситуации. – Мы станем духами. Вы собираетесь нас убить? - Нет, – качнул головой Чонин. – Вы, ребята, будете жить вечно, сменяя друг друга в вечном цикле времён года. Сможете следить, как живут теперь ваши поданные – люди. Не такая уж и плохая судьба, как мне кажется. - Но Лето и Зима будут навеки разделены, – сказал Сехун. Чонин взглянул прямо на него, неумолимо сверкая чёрными глазами, которые не сулили пощады. Но промелькнуло на его лице что-то – непреодолимая горечь, возможно, – и тут же испарилось. - Именно. Мысли исчезли, чувства испарились – в голове Лу Ханя было совершенно пусто. Он перевёл взгляд на Сехуна, что так же пристально смотрел ему в глаза, и пополз к нему на коленях. И только в последний раз коснувшись ледяных пальцев Сехуна тёплой ладонью, Лу Хань наконец смог вздохнуть с облегчением. Лицо Сехуна не изменилось, а с губ не слетело ни звука, но его глаза говорили всё гораздо чётче и значили для Лу Ханя целый мир. Когда-то они насмешливо сказали: Так вот кого дозорные обнаружили рядом с северной границей. Когда-то рьяно предложили: Мы можем убежать. Сейчас они тихо шептали: Прощай.***
- Что они с ним сделали? Они убили его, да? Ынсук почти сидела у Кёнсу на коленях, судорожно вцепившись в его плечи своими маленькими пальчиками. - Они превратили его в прекрасную тигровую лилию, – тихо прошептал Кёнсу срывающимся голосом. – И снова вернули его на землю, чтобы он стал первым цветком в истории человечества. - О нет, – расстроено пробормотала Ынсук. – А что случилось с принцем? - Они превратили его в зимнюю вьюгу, – ответил Кёнсу. – Чтобы он мог говорить, когда пожелает. Ынсук мягко коснулась ладошкой щеки Кёнсу, стирая с неё солёную влагу. - Оппа, почему ты плачешь? – спросила она. – Расскажи, что было дальше, пожалуйста! - Оппа просто расстроился, – ответил Чонин, протягивая девочке последний кейкпопс. – Он никогда прежде не рассказывал эту историю.***
Чанёль стал тысячью ярких бабочек монархов. Бэкхён – сиянием светлячков. Душа Чунмёна воплотилась в реках и озёрах, а душа Чондэ – в электрических вспышках молний. Сюминь рассыпался миллионом снежинок, Исин же укрыл землю мелким градом. Кёнсу, сама Душа Земли, развернул мир по оси, и этот разлом дал начало Четырём Временам Года. Мы подарили им всем вечность, чтобы править. Хочется думать, что мы поступили верно. Ты просто помни, читатель, что Лето душит своим жаром, потому что Летний Король злится: злится из-за жизни, что он никогда не желал без Бэкхёна, злится за предательство своего лучшего друга. Помни, что Осень дождлива, потому что Зимний Король оплакивает потерю своего родного Королевства. Помни, что Весна окропляет землю лёгкой моросью, потому что Летний Рыцарь тоскует по своему Кронпринцу. Помни, что Зима царапает холодом и ледяной вьюгой, потому что Кронпринц страдает без своей любимой Летней Феи. И прости их за дожди, снега и метели. Просто пойми, что они не могут иначе. Прости их, потому что они будут целую вечность хранить твой покой.***
- Ынсук! Кёнсу опустил голову, наспех стёр предательски выступившие на глазах слёзы, и поднял взгляд на молодую женщину, стоящую у входа. - Господи, погода была такая ужасная… прости меня, дорогая, – начала было она, но запнулась, заметив Чонина и Кёнсу. Ёе кашемировое пальто было порыто капельками влаги, а шарф на голове впору было выжимать. – Это вы её привели сюда, ребята? - Он привёл её сюда, а я угостил кейпопсами, – уточнил Чонин с улыбкой. – Мы рассказали ей одну очень интересную сказку. Не переживайте, мы её отогрели и развеселили. - Как я могу… отблагодарить вас за такое… Я просто… - Да ну, бросьте, – махнул рукой Чонин. – Любой порядочный человек на нашем месте сделал бы то же самое. Женщина рассмеялась и с благодарностью обняла юношу. Кёнсу тихо фыркнул в кулак, и Чонин хитро прищурил глаза, глядя на него. - Но мам, я не хочу уходить, – надулась Ынсук, нехотя натягивая на себя пальто. – Мне здесь так весело! - Чонхи очень тебя ждёт, – сказала мама девочке. – Ты ведь хочешь с ней поиграть, правда? Ынсук спрыгнула с коленей Кёнсу и взяла маму за руку. - Хочу-хочу! - Вы там аккуратней, идёт? – улыбнулся Чонин. – Берегите себя и, смотрите, одевайтесь теплее, чтоб не мёрзнуть. Женщина ещё раз от всей души отблагодарила обоих, и вышла на улицу, держа малышку за руку. - Любой порядочный человек? – ухмыльнулся Кёнсу, приподнимая бровь. - И что же, по-твоему, я должен был сказать? «Это мой долг, как Архангела, приглядывать за людьми». Всегда поражался твоему тонкому чувству юмора, Кёнсу, – Чонин слегка улыбнулся, протягивая ему салфетку. – На, вытри слёзы, чего нюни распустил. Кёнсу взял салфетку, осторожно протирая влажные глаза, и тут же удивлённо вскинул глаза. На улице среди воя ветра послышался тихий смешок, мягким раскатом пробежавшийся по барабанным перепонкам. Кёнсу удивлённо перевёл взгляд на Чонина, который в шоке разглядывал разгулявшуюся вьюгу за окном. - Странно-странно, – пробормотал он. Кёнсу радостно улыбнулся и откинулся на спинку стула. На небе сияло солнце.