Трещины

Дарт Джадус любит ломать вещи. Ситхи вообще неравнодушны к разрушению, но Джадус, кажется, возвел его в ранг искусства. Так думает агент, наблюдая, как по стене расползается замысловатая паутина трещин. Взмах руки. Вспышка силовой молнии в считанных сантиметрах от ее лица. Сперва ей кажется, что стена просто поглотила заряд энергии, но через несколько секунд она понимает, что ошиблась. Линии, сначала едва заметные, становятся шире, темнее, и вот уже верхний слой отделки сползает пластами, как старая чешуя. Завораживающее зрелище. Агент отчетливо понимает, что это – не демонстрация силы. Просто привычный жест. Таким отмахиваются от надоедливых просителей и необдуманных фраз. - Впечатляет. - Агент кивает и сама удивляется сомнению в своем голосе. Оно едва заметно – оттенок, намек – но при этом оно не менее реально, чем кучка обломков у ее сапога. - Тем не менее, Дарт Джадус, я работаю на Имперскую разведку и подчиняюсь только приказам Кипера. Глухой овал маски чуть склоняется к плечу, как будто ситх действительно размышляет над ее словами. Затем он небрежно шевелит пальцами. Дарт Джадус умеет ломать вещи. В каком-то смысле это означает, что он знает, когда нужно остановиться. Когда агент приходит в себя, она обнаруживает, что экзекуция не оставила на ней никаких следов. По крайней мере, видимых. Ни шрама, ни отметины - ничто не говорит о том, что через ее тело пропустили мощный электрический заряд. Ей ничего не остается, кроме как удивленно пожать плечами и отправиться выполнять задание. Много позже она поймет, что именно тогда появилась первая трещина. Дарт Джадус никогда не снимает маску. Все, что она видит, - равнодушная серая плоскость. Все, что ей позволено ощущать, - холодные пластины его доспеха. Дарт Джадус – это нечто устрашающее, прекрасное и всегда недоступное. Даже когда он рядом, даже когда он ближе, чем хотелось бы. Даже когда он вжимает ее голову в стол с такой силой, что на металле его перчатки потом остаются следы от рогов. Каждая встреча с ним оставляет на ней трещину. Даже когда он не касается ее и пальцем. Время идет. Трещин становится больше. Они разбегаются все дальше и дальше, опутывая ее будто сетью. Агент не может их видеть, но чувствует каждую так, как будто бы она была действительно реальна. Она изучает их – и себя – с холодным интересом ученого. Это темная сторона? Это сила? Или личное влияние Дарта Джадуса? Или, может быть, ее собственное желание измениться, подстроиться под него? - Мой агент, - говорит Дарт Джадус, - сделает это. Голограмма дрожит. Связь с «Дестроером» обрывается. Изображение пропадает. Но она все равно кивает Джадусу, будто он может ее видеть. Все верно. Его агент. Больше ничто в ней не противится этой мысли – она решила, что так будет. Сама. Кажется. В любом случае, она сделает это. Выполнит безнадежную миссию. Она это знает. А когда она вернется из Темного Храма ей, наконец, будет дозволено дотронуться до его маски. И увидеть, что там, под ней. Дарт Джадус может создавать новое. Правда, в его понимании это означает, что старое должно быть разрушено. - Беги, - говорит агент. Террорист всхлипывает и спотыкаясь бежит к выходу. Она стреляет ему в спину. Темный Храм подавляет. Ей кажется, будто все эти тонны камня и металла действительно лежат на ее плечах. Невыносимая тяжесть, способная уничтожить любого. Но она знает, что сломает ее не это. "Когда он разрушит меня, - отстраненно думает агент, - что останется от меня?" Любопытство – теперь совсем иное, горячечное, болезненное – гонит ее вперед. Но когда она возвращается в штаб-квартиру, ее встречает Кипер. - «Дестроер» разрушен, - сообщает он. – Дарт Джадус мертв. Вотчер Два всхлипывает что-то насчет трехсот гражданских, но агент не слышит ее. Голоса, шаги, писк аппаратуры - все тонет в нарастающем треске. - Агент? – спрашивает Кипер. В его голосе нет ни сочувствия, ни участия. Так у дроидов запрашивают протокол о состоянии системы. Она кивает, мол, все в порядке. Можете продолжать. Он что-то говорит, но слышит она только треск. Так расходится лед на Хоте. Так раскалываются прочнейшие кристаллы. Трещины разрезают ее, раскалывают на куски. Слой за слоем, пласт за пластом сползает старая личность, оставляя после себя… кого? Или что? Для чего? Почему? Зачем? Столько вопросов, и некому их задать. Агент рассеянно смотрит на монитор, куда выводят информацию о потерях. Три сотни гражданских не имеют никакого значения. Но кто бы ни был виновен в разрушении «Дестроера», он поплатится за это. Дарт Джадус привык наслаждаться результатом своей работы. Но агент пока еще не знает об этом.