"Пока не будет спасена еще одна душа"

POV Элизабет Иногда, когда с человеком вот-вот случится беда, он может предсказать ее. Появится какое-то легкое, едва ощутимое предчувствие, намекающее на опасность, которая в свою очередь накроет человека через несколько часов, минут, секунд. У меня было лишь несколько секунд... Видимо я относилась к той редкой категории людей, у которых полностью отсутствовало шестое чувство. Или может быть оно было, а я не распознала, что это предчувствие беды. Мама была за рулем, отец сидел на переднем пассажирском сидении. Я расположилась на заднем сидении оперевшись спиной о дверь и закинув ноги на сидение. Моя любимая поза, за которую родители часто ругали меня. Мы ехали с концерта, который давал один старинный папин друг в соседнем городе. Дорога занимала несколько часов и из-за этого я обычно отказывалась от таких мероприятий. Не знаю, что толкнуло меня согласиться и поехать вместе с ними на этот раз. Я ведь просто могла остаться дома, так как не очень люблю самодеятельность. Друг отца сам писал музыку и песни, и играл на гитаре в небольшом кафе, где мы его и слушали. Может быть, на меня повлияла атмосфера в кафе, может, все дело было в кофе, которое мне ужасно понравилось. Но все песни и музыка, которую я слышала в этот вечер, привели меня в восторг. Родители все уши прожужжали про этот вечер, но окончательное решение я приняла тогда, когда они стали вспоминать свои старые времена, когда только встретились и стали бегать на свидания. Я услышала много чего нового о жизни своих родителей и была в некоторых случаях страшно удивлена. А когда услышала по телефону обещание папиного друга о том, что он может мне много нового поведать о моих родителях, я сразу же согласилась ехать. Не знаю, почему именно сейчас меня так заинтересовало начало отношений моих родителей. Может потому что я сама встречалась с парнем уже чуть больше года. Честно говоря, мысленно я уже сыграла свадьбу и решила, как назову наших детей. Глупо, да. И до ужаса банально. Но мне шестнадцать и я полна мыслей о романтических встречах, о поступлении в колледж и тому подобному. Даже мама говорит, что это нормальное состояние шестнадцатилетней влюбленной девушки. - Мам, так мистер Рекбин не врал, когда говорил, что твои родители были против ваших отношений? – улыбнулась я, глядя на мамин профиль. Я прекрасно видела со своего заднего сидения как она, не отрывая взгляда от дороги, улыбнулась. Ехали мы поздно вечером, и хотя дальний свет хорошо освещал дорогу, мама не решалась повернуть голову и хотя бы мельком взглянуть на меня. Она всегда была внимательна. - Они были категорично против. И Джек, не врал. Он сам помогал твоему отцу тайком прокрадываться ко мне. Он отвлекал моих родителей, в то время как твой отец залезал ко мне в комнату. Я засмеялась. Странно было сейчас представлять своих родителей бунтарями, они ведь… родители. Но мы по наивности забываем, что до нас у них была своя жизнь, свои проблемы с родителями, со школой. Может просто они забыли, каково это, поэтому и продолжают читать нам лекции. Дедушка с бабушкой даже предположить не могли, что дело все равно закончится свадьбой. Это называется судьбой. Я испытывала немыслимую гордость за то, что папа так просто не отступился. Что он продолжал долго и упорно добиваться мамы, даже когда ее родители с криками выгнали его из дома и пригрозили полицией. - Он ведь выглядел как настоящий рокер! – засмеялась мама, когда я озвучила свои мысли. - Что, правда? – я не могла представить папу в таком амплуа. - Не совсем так. В то время рокеры выглядели несколько иначе, чем сейчас. Но вид у меня все равно был угрожающий, хулиганский. Наверное, поэтому родители твоей мамы так меня боялись. Боялись, что я начну плохо влиять на их благовоспитанную и занудную дочку, - старался поддеть маму отец. Я чувствовала умиротворение. Не смотря на все выпитое кофе мои глаза стали слипаться. Домой мы приедем поздно, поэтому нет ничего плохого, если я немного вздремну. Глаза открылись как будто по щелчку. Будто кто-то внезапно закричал мне в ухо или что-то вроде того. Мы до сих пор были в машине. Спина немного затекла от долгого сидения в одной позе. Я хотела уже было повернуться, как внезапно весь мир обрушился на меня. На мгновение я потеряла ориентир. Где земля, где небо? Мне даже показалось, что я оглохла, ведь все звуки исчезли из этого мира. Но потом все это обрушилось на меня одновременно. Я почувствовала мощнейший толчок в спину и в ужасе осознала, что толкнули не меня, а саму машину. Хотя за секунду до этого мне показалось, что я забыла заблокировать дверь и сейчас выпаду из машины. Забавно, сколько разных мыслей могут пронестись в голове человека всего лишь за мгновение. Затем пришло чувство нереальности. Я - это не я, мне не удается остановить это головокружение, а машина не может снова встать на колеса. Отдаленная часть мозга продолжала воспринимать происходящие события. Крыша машины быстро приблизилась ко мне и я, наверное, больно ударилась об нее головой. Я не чувствовала боли. До сознания едва доходило, что мы попали в аварию, что в нас врезались. Зря я все-таки не пристегнулась. Надо было сидеть, как положено. Меня бросило обратно на сидение, которое сейчас показалось мне каким-то слишком твердым и колючим. Будто я ела сухари и теперь крошки были по всему заднему сидению… большие и острые крошки. Мир вернулся в прежнее состояние и я, наконец, открыла глаза. Я даже не сразу поняла, что зажмурилась, чтобы абстрагироваться от всего того ужаса, что происходил вокруг. Машина вновь стояла на колесах, но была сильно разбита. Это можно было судить по выбитым стеклам и погнутым рамам. - Мам? Мой голос показался каким-то слабым и неуверенным, я не говорила, а почти шептала. Силуэт матери я видела на водительском сидении, но не могла понять ранена она или нет. Запоздало я почувствовала, как по моей щеке что-то стекает и капает на футболку. Неуверенно подняв руку, я провела ей по щеке, и меня тут же повергло в шок то, что я увидела. Кровь. Откуда? Я получила ссадину? Когда? Я ведь не чувствовала боли. Ну, подбросило меня пару раз в воздух и что с того? Футболка вся была мокрой, по крайней мере, со спины точно. Я чувствовала, как она неприятно прилипает к коже. - Папа? – голос прозвучал как-то увереннее. Отца я не видела, потому что мне мешало сидение. Господи, да что же произошло с ними?! Внезапно из всего окружающего мира вновь исчезли все звуки. В ушах стоял дикий звон. В прошлом году еще у нас все этот звук скачивали на телефон как обычную шутку и включали на полную громкость в классе на уроке. Этот звон раздражал меня тогда, а сейчас он был просто оглушающим. В глазах потемнело. Ничего. У меня такое иногда бывало, когда я резко вставала с кровати. На мгновение тьма скрыла от меня спинку сидения, на котором сидел отец, но когда тьма рассеялась, то вместо спинки я увидела белую стену и какой-то аппарат стоящий рядом. Я даже не сразу поняла, где я. Ответ пришел довольно-таки странным образом. Будто теперь мой мозг работал отдельно от моего тела и ограничивался тем, что нашептывал мне отдельные слова. Больница… Палата… Все тело было будто налито свинцом, пошевелив немного ногой я поняла, что это стоило мне гораздо больших усилий, чем обычно. Голова будто была набита ватой. К указательному пальцу был прикреплен какой-то датчик. Я такой видела только в сериалах про больницу. Без капельницы тоже дело не обошлось. Лежала я на животе – это было самым странным из всего, что я смогла понять. Дверь в палату внезапно открылась и вошла улыбающаяся женщина в бледно-розовой больничной форме. Скорее всего - медсестра. - Как ты себя чувствуешь? - Немного странно, - как-то по-другому я не могла описать свое состояние. Женщина задала еще несколько вопросов, на которые я давала кое-как ответы. Меня хватало только на то, чтобы отвечать «Да», «Нет» и «Не знаю». Удовлетворенно кивнув, женщина откинула одеяло, и спросила: - Может подвигать пальцами ног? Довольно-таки странная просьба. Я не могла видеть своих ног. Для этого пришлось бы каким-нибудь образом изогнуться, а я пока не хотела рисковать. Главное, что я чувствую ноги, значит, могу ими шевелить. Я сделала как просили. До этого я попыталась согнуть ногу, а сейчас меня просили только задействовать пальцы. Это такой способ нервы проверять, или что? А то, что я не чувствую свою собственную спину – это нормально? Она закрыта одеялом? Или там наложили какие-то повязки? Вообще, почему лежу на животе? Это вообще правильно? Ведь если бы у меня был поврежден позвоночник, то вряд ли меня положили бы на живот… или все-таки это правильно? - Как мы и ожидали. Все будет хорошо. - Мои родители, где они? – перед глазами проскальзывали лишь размытые образы. Наверное, это действие лекарств. Да и привкус во рту был каким-то странным. На удивление запаха больницы я не ощущала. Наверное, уже успела привыкнуть. - С ними все хорошо. Они обрадуются, когда узнают, что ты очнулась. Женщина что-то отметила у себя в тетради и направилась к выходу. Я видела ее лишь краем глаза. Когда она что-то говорила мне, то нарочно наклонялась так, чтобы я ее видела. Неловко было немного из-за того, что я не могу видеть всей палаты. Не удержавшись, я спросила: - А что произошло? Тогда я еще не осознавала, что вслед за этим днем последуют длительные процедуры, многочисленные осмотры у докторов, хождение по больницам. Мое психологическое состояние будет ухудшаться. И наконец, мое израненное и измученное сознание подведет меня к одному решению, которое, как я думала, я никогда не приму. Одна попытка суицида и все вокруг начинают думать, что ты психопат. Поэтому, в конце концов, после двух лет нервотрепок и попыток вернуть семье хорошую репутацию, нам пришлось переехать.