Мне ль судьбе покориться, Мне ль зачахнуть в тоске? Приворотное зелье Я варю в котелке Мельница, «Приворотное зелье»
***
Нет, ну кто же мог подумать, что Лютик - такой дурак?! Геральт тяжело вздохнул, поднялся с табуретки и положил на лоб менестреля мокрую прохладную тряпицу. Поэт застонал, завертелся на месте, путаясь во влажных от пота простынях. Глаза его были прикрыты, губы шевелились. - Любовь моя! – захрипел он, выныривая из своего транса и протягивая к ведьмаку скрюченные пальцы. – Иди ко мне, моя гордячка, моя красавица! Геральт с сочувствием похлопал друга по плечу. Плохи, плохи были Лютиковы дела. С гордой девой его, истребителя монстров, еще можно было как-то перепутать – тот же Золтан, упившись, ошибался и страшнее. Но никто и никогда: даже в бреду, даже под фисштехом – не решался до сих пор назвать мутанта «красавицей». Дверь в комнату с тихим скрипом приоткрылась, и в образовавшийся просвет просунулась взлохмаченная женская голова. - Ну как он? – тихим голосом пролепетала ночная посетительница. - Живой, - отозвался Геральт и осторожно отвел в сторону ладони барда, которые шустро шарили по его затянутому в кожаную броню торсу. - Открой же грудь свою, королева моих грез, - забормотал Лютик и с придыханием добавил: - О, эти сиськи! Женщина потопталась на месте, повздыхала – свет из соседней комнаты запутался в ее ярко-рыжих волосах – и неловко спросила: - Может, водички? - Лучше сразу топор, - вздохнул Геральт, почесал затылок и мрачно предложил: - А давай ты ему позволишь себя, ну, пощупать? Вдруг отпустит, а? - Мммм, - тоскливо замычал бард с кровати, - какие же найти слова, чтоб дева эта мне дала? Могуч и ярок мой запал – ее по-всякому бы взял! Рыжеволосая попятилась. - Ладно, - опечалился понявший все и без слов ведьмак. – Тогда водички.***
А началось все, как и всегда, безобидно – с попойки. Пить Геральт умел и любил, особенно в хорошей компании. В тот злополучный вечер народ в вергенской таверне собрался приятный: прискакал, распевая революционные гимны, Лютик, явился веселый и уже где-то изрядно набравшийся Золтан и – неожиданно для всех – заглянул на чарку-другую скоя’таэль Йорвет, отличавшийся скверным характером и ярко выраженной нелюбовью к дружеским посиделкам. Поначалу разговор не клеился – и для налаживания гладкой коммуникации все присутствующие заказали себе ядреного краснолюдского самогона. Менестрель забренчал на своей лютне что-то невнятное про прекрасную девственницу, сеновалы и свинопасов, чем несказанно эльфа возмутил – Йорвет счел, что «невинная и добрая» баллада содержит грязный намек на сексуальные предпочтения Саскии, предводительницы свободных людей и нелюдей севера. К Аэдирнской Деве, которая прославилась в народе своим военным гением и внушительным бюстом, гордый Aen Seidhe явно питал, по определению Лютика, «симпатию постельного характера». Дело могло дойти до потасовки – но вовремя вмешался Золтан. Покачиваясь от переполнявших его эмоций и нескольких пинт сивухи, краснолюд заявил, что грязных намеков в песне не заметил и вообще все тлен и ложь, ибо у девственниц по определению не может быть сексуальных предпочтений. Завязалась дискуссия, потребовавшая большого душевного напряжения и, как следствие, новой порции горячительного. Потом – к этому моменту память Геральта уже стала подводить – все решили отправиться на поиски девственницы, чтобы, так сказать, узнать мнение эксперта. Пьяный Лютик заявил, что готов задать животрепещущий вопрос про пестики и тычинки лично Саскии. Йорвет снова оскорбился: и подзаборному псу было известно, что непорочная воительница в данный момент отчаянно боролась за жизнь после подлого и предательского отравления и дать комментарий по поводу своих интимных склонностей не могла. Вновь возникла угроза дружеского мордобоя. На этот раз огонь вражды потушил Геральт, предложив тост за скорое выздоровление Девы из Аэдирна и заодно - за неминуемую дефлорацию всех целомудренных красавиц Вергена и близлежащих окрестностей. Собутыльники энергично выпили - и почти сразу же поняли, что ситуация требует принятия жестких мер. - Бордель! – заявил Лютик, позабыв о логике, и все – даже брезгливый эльф! – согласились. Мол, эксперимент, поиски истины. Долг есть долг. Золтан прослезился и зарычал, что он знал, всегда знал - за-ради правды его друзья готовы на большие жертвы. Такой трогательный момент, конечно же, надо было отметить – и самогон вновь не заставил себя ждать. Истинная мужская дружба неимоверно укрепилась, способности дебоширов к прямохождению и прямостоянию бодро устремились к нулю. После прочувствованного алкогольного братания компания отправилась на поиски дома терпимости. Через час бесплодных блужданий по ночному городу Лютик с ужасом вспомнил, что в Вергене, поселении нелюдей, борделя нет, не было и, скорее всего, никогда не будет. Секрет столетия грозил навсегда остаться нераскрытым, и, в отчаянии от собственной беспомощности, Геральт предложил допросить первую попавшуюся им в руки знакомую женщину, не обращая внимания на ее опыт в прикроватных делах. Это-то и стало началом конца.