Сказка о двух молодцах, девицах, их маменьке, няньке и колдуне лесном

В некотором царстве, в некотором государстве, во стольном граде жил-поживал добрый молодец Евгений. Жил не скучал, по балам-пирам гулял, за девицами да замужними ухлёстывал. Да только не любы ему девицы давно уж были, а замужние и подавно. От скуки развлекался. Вот надоели ему пиры-балы, и наследство батюшкино уже прогуляно, и вдруг дядюшка подвернулся, и тоже с наследством. Обрадовался наш молодец - видать, знак судьбы, - и рванул в деревню, наследство получать. Приехал, получил и стал в деревеньке обживаться, барином заделался. По полям, лесам гуляет, хозяйство осматривает, крестьянам указания ценные даёт. День гуляет, два гуляет и надоело ему. Не хватает чего-то. Думал, думал Евгений, никак понять не может, чего же ему хочется. На третий день от скуки пошёл молодец в огород, разведать, не выросла ли морковка, да нельзя ли гороху нарвать. А огород весь крапивой, да лопухами зарос, ничего не найти. И вдруг видит Евгений, лопухи с крапивой шевелятся, ползает там гость нежданный-незваный. «Вор! Надо поймать, да отобрать, что он там наворовал, чтоб самому не искать». Заподкрадывался наш барин к лопухам-крапиве, видит, шарится там юнец-молодец, собой красавец, щёчки румяные, попка круглая, как раз на Евгения смотрит (попка смотрит, не юнец). Загляделся наш скучающий на округлости, чует, шевелится что-то у него. Глядь, а хозяйство дыбом стоит, наружу просится, к попке поближе. Стал Евгений подходить потихоньку, да полегоньку, к задику пухлому подкрадываться, да как цапнет вора обеими руками и держит крепко. Взвизгнул вор, вырывается, да силёнок не хватает. - Ты почто в мой огород залез? - вопрошает Евгений грозно. - Д-да так, решил детство вспомнить, побаловаться, - пищит тот. - Вот мы сейчас и побалуемся! Тут нагнул барин юнца и вставил ему слегонца (штаны сдёрнул, и с него, и с себя, не забыл) и давай его нажаривать. Вор верещал поначалу, а потом стонать начал, да подмахивать, видать, понравилось. - Ах-ах, ах-ах, продолжай, не останавливайся, даст ист фантастиш! Оторвался наш Евгений на славу. Кончил, штаны натянул, вора лицом повернул. А у того тоже хозяйство торчком стоит, да и личико вроде ничего, симпатичное. - Ты, барин, удовольствие поимел и меня заодно, а как же я, так и будет без удовольствия кончик мой сладкий? Евгений подобрел, ручкой юнца наглаживает, а сам спрашивает: - Как звать-то тебя, красавчик? - Владимир, - отвечает юнец, а сам опять: - Ах, ах, продолжай, не останавливайся! - Откуда ты взялся такой? - В соседней деревне живу, ах, ах! - Ну, коли так, пошли ко мне в гости, ты как раз уже кончил. Натянул Владимир брючки и зашагали они рядышком. В барский дом пришли, в гостиной уселись и беседуют. - Давно ли приехал, Владимир? - Недавно. - Чем занимаешься? - Ничем. - Где учился? - В немецкой стороне. - То-то у тебя фантастиш ловко получается. А коли так, давай дружить, вместе жить. - Давай. И пошла у них жизнь гладкая да сладкая. Хорошо живут, друг друга любят всяко разно, да во всех позах, какие придумают. Ну и образование немецкое у Владимира тоже способствует. Только позавидовали их счастью соседи. Барынька одна с двумя дочками, девицами-переростками, глаз на молодцов положила, все уши доченькам пропела-прожужжала: - Тебе, Танюшка, старшенького в оборот надо взять, а тебе, Олюшка, младшенького. Оба и собой хороши, и при имениях. Будете жить в своё удовольствие, мужьями вертеть, в стольном граде гулять да развлекаться, а не в нашем захолустье прозябать. А сестрицы-девицы хоть и родня были, да совершенно разные. Старшая, Танюшка, хитрая была, ведьмой слыла (нянюшка её учила), да такту не имела, напролом лезла. Младшая, Олюшка, чистая дурочка, дитё дитём, да этим и брала. Любой мужчина рядом с ней себя гением чуял. Ну и на личики девицы ничего, не страшные. Призадумалась старшая, как ей Евгения охомутать, совета у няньки спрашивает, ну и для сестрицы заодно. Поворожила нянька и говорит: - С этим молодцом действовать прямо надо, вокруг да около не ходить, а прямо в лоб бить, а младшего лестью да лапшой на уши ублажать. И написала Танюшка письмо молодцу, дескать, так и так, люблю и жить без тебя не могу, хочу за тебя замуж. Евгений, как писульку эту получил, так и офонарел. Девицу он всего раз и видел - мимо проходил, искоса глянул, да и пошёл себе дальше. Не подействовало письмо, наврала нянька старая, бестолковая. А у младшенькой ловчее вышло. Укараулила она Владимира, когда он один был, и подъехала к нему самосватом. Тому лестно показалось, что девица вокруг него прыгает, на него лезет, он и запохаживал, цену себе набивает. А Олюшка рот открыла, глазки распахнула и слушает, восхищается. Владимир перед ней расстилается-красуется, стихи читает, песни поёт. Домой молодец пришёл, про девицу Олюшку Евгению рассказывает, а не видит, что тот краснеет, да бледнеет, ибо ревность в нём взыграла злая. - Ах ты, изменщик коварный, не мы ли жили с тобой в любви и согласии, да влезли между нами разлучницы. Я-то не поддался, а ты размяк-растаял. - Ах, прости меня, любезный мой, молод я и неразумен, жизни не знаю, наперёд осторожнее буду. Давай мирится. И пошло между ними снова всё на лад. Помирились так, что чуть кровать не сломали. Как узнали об этом сестрицы-девицы с маменькой, рассердились-разобиделись, а обиженная женщина – страшнее войны. А нянька старая наущает их опять: - Сходите к колдуну лесному, может чего подскажет. Пошли сестрицы в лес, нашли там колдуна, поворожил он и говорит: - Безнадёжное дело ваше, крепко любят они друг друга, не разлучить их вам, не будут они вам супругами. Огорчились девицы, обозлились и говорят: - Коли не достанутся они нам, так пускай и им счастья не будет. Дали они денег колдуну и навёл он чары рассорные, чтобы поругались молодцы друг с другом, довели друг друга до смерти. Ворожит колдун, летят по ветру слова злые, влетают в дом любовничков, кружат над ними невидимо, в уши лезут, в голове оседают. И стали ссориться друг с другом Евгений да Владимир по всякому пустяковому поводу. До того доругались, что решили на дуэли стреляться. Встали друг против друга, пистолеты навели, смотрят в глаза и вдруг вспомнили, как любились они на этом самом лугу. И говорит Владимир Евгению: - Прежде чем мы убьем друг друга, давай полюбимся в последний раз. - А давай! Побросали они пистолеты в разные стороны, подальше от себя, и давай целоваться. Полетели одёжки в разные стороны, забрались молодцы в копну и давай кувыркаться, французской любовью заниматься (Евгений в книжке о ней прочитал, да опробовать не успел). И так им это понравилось, что развеялись чары колдовские, не удержались в сердцах. Опомнились они, поговорили по-людски, поняли, что околдовали их и поехали на разборки к соседям. Пригрозили им судом, коли не угомонятся. Покаялись девицы с маменькой, расплакались. Одичали, дескать, в лесной глуши, одурели от безделья и безмужества. Простили их Евгений и Владимир, домой вернулись и дальше в любви и согласии жили. Танюшка да Олюшка недолго в девках пробегали, старшая генерала отхватила, младшая – унтера. Довольнёшеньки, живут да поживают. И маменька их довольна. Только колдуну не свезло. Чары его назад к нему вернулись, да его же и угробили. Улетела душа колдовская, тело в прах рассыпалось. Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок!