Не знаю.

Опять. То, что я повторяю почти каждое утро. Облокачиваясь о холодное стекло, запотевающее от касания моей горячей руки, я наблюдаю за ним из окна моей спальни. Я знаю, что ему 13 лет вот-вот должно исполниться на следующей неделе. Я помню, что он переехал в этот дом 5 мая. В тот жаркий день, я так же смотрел в окно и увидел это невинное личико в первый раз. - Черт… Я во всю надрачиваю себе, наблюдая, как этот самый мальчик сидит на скамейке. Он просто сидит, положив руки на свои колени, и смотрит на голубей – символ мира. Он не двигается уже на протяжении часа, будто поставленный на паузу. И так каждое утро он приходит и садиться сюда, а я встаю специально рано, выкуриваю одну другую, выжидая момент. Один голубь вспорхнул на ноги мальчика, полный спокойствия, он был схвачен фарфорово-бледными кистями. Я все быстрее двигаю рукой, сжимая свой напрягшийся член, представляя то, как эти тонкие пальцы сжимают мой пах. К ребенку подбегает его мать, отвлекшись от разговора по телефону, она кричит на него, а ведь он просто держит птицу и гладит ее по голове, не отводя взгляда в сторону, полностью поглощенный хрупкой жизнью в своих ладошках. Я глажу свою сочащуюся смазкой головку, копируя движения детских пальцев. - Фа-а-ак! – Сладко постанываю, судорожно кончая. Сегодня 22 октября. Крем от мозолей закончился. Я пользуюсь им, хоть и знаю, что это без надобности. А если бы за каждую минуту, что я думал о нем, мне давали доллар, я бы уже купил эту малолетку в качестве своей личной шлюхи. Я сползаю на ледяной пол, застеленный белым паркетом из бамбука, облокачиваюсь о стену, переводя дыхание. Моя спальня – комната шесть на пять, с белыми обоями, белым полом и подвесным потолком. Огромная кованная железная кровать, как будто созданная для оргий и жесткого садо-мазо, застелена белым постельным бельем. Окно с широким пустым подоконником начисто вымыто. Шкаф из белого дерева «под старину» стоит вдоль стены, что пять метров и забит моими вещами на две третьих. Небольшой комод располагающийся рядом с кроватью, сделан в стиле шкафа и является вроде слишком большой подставки для высокой квадратной вазы с белыми мелкими камнями и торчащими «ломанными» ветками – предмет декора. Как будто потрескавшееся белое дерево украшено потертостями серо-серебрянного цвета. Пустоту нарушают настенные часы в виде разбитого матового зеркала. Девять часов утра. Мать мальчика ужасно устала, но я слышу ее истошный крик. Он заставляет меня неприятно скривиться и вскочить с пола, чтобы понять, что мальчик убежал, бросив задушенного голубя к ногам матери. Напялив растянутую майку, что так любят порно-актеры, потому что она не застревает, когда ты ее снимаешь. Синие классические джинсы, что были «украшены» пятнышком клубничного джема, ботинки, черное пальто, зонт. *** - Давай… давай. Давай! Шепотом подбадриваю я себя, нервно нажимая на кнопку вызова лифта и кусая губы. - Да твою мать! «Зачем ты это делаешь? Может, просто купишь мазь и продолжишь жить, как раньше? Нет. Я устал. Тогда вернись домой и поспи. Нет! Хватит говорить мне, что делать! Эй, не забывай, что ты сам c собой диалог ведешь, а герой твоих фантазий сейчас бежит прямо на тебя. Хочу заметить, что это статья 134.» - Да заткнись ты! Я всегда знал, что у него именно голубые глаза. Такие чистые, невинные. Испуганные. - Прости, я не хотел тебя напугать. Что ты делаешь здесь один? На улице дождь. «Приятель, у тебя голос дрожит». Я раскрываю зонт и держу его над мальчиком, что смотрит прямо мне в глаза. - У тебя волосы промокли. Я провел пальцами по его мокрым светло-русым длинным волосам и тут же пожалел, ведь член опять встал от такого безобидного прикосновения. - Может проводить тебя домой? – Снова кусаю свои губы. Он тихо спрашивает: - Куда? - Ну, домой. – Я смотрю на его потрескавшиеся губы. - У меня нет дома. Я спрашиваю чуть увереннее: - Ты не голоден? Он подходит ко мне ближе, так что мы теперь помещаемся под этим темно-фиолетовым зонтом со стрекозами. - Да. Живот болит. Я говорю: - Ты мне веришь? Он заворожено смотрит на блестящий кулон у меня на шее и выдает: - Что это? – Касаясь железки пальцем Я улыбаюсь, жадно рассматривая болезненные, но немыслимо изысканные черты лица: бледная идеально ровная, гладкая кожа, прямой нос, изогнутая линия пухлых алых губ, которая может выражать одновременно обиду, презрение и отчаяние. - Это подвеска в виде бритвы, что раньше были распространенны. Друг подарил. Он снова смотрит в мои глаза, а я бесстыдно насилую его ангельское личико взглядом, чувствуя пахом опасную близость. - Хочу клубнику. - Вот этот большой клубничный торт, клубника со взбитыми сливками, бананово-клубничный салат, но без бананов и молочный коктейль. - Клубничный? ¬- А сами как думаете? - Что-нибудь еще? - Да. Капучино. – Сказал я, поспешно добавив, - Обычный. Без клубники. Он сидит передо мной, играясь с салфетками, зубочистками и перечницей. Наш столик у окна, а за прозрачным, вычищенным стеклом идет дождь, от которого так старательно убегают люди, прячась под зонтами и свернутыми газетами. Мир немного обесцветился, погрузившись в умиротворенный мрак и тоскливую серость. Люди вокруг слишком громко чавкают, хлюпают, я понимаю это, а не замечаю. Все они приходят сюда, чтобы насладиться красивым видом продуктов, их вкусом, а потом принести полученное, в конце концов, дерьмо домой. - Как я могу тебя называть? – в полголоса спрашиваю я, наклонившись поближе к ребенку. Когда тебе уже 22, все кому меньше 20 кажутся такими детьми. - Звать. Называть. На-на. Зак? - Зак? – Переспрашиваю. Он шепчет, так что я его еле слышу: - Называть меня Чудо. Я хочу, чтобы ты звал меня Чудо. Громкие чавканья, наслаждение пищей, без какого-либо смысла. Официантка, отсасывающая администратору в подсобке, забитой швабрами, губками и средствами для мытья. Отвратительный запах хлорки и химикатов не сравниться с вонью от его вставшего, но все равно маленького члена. Я спрашиваю: - Почему клубника, Чудо? Самое элитное вино, что может быть в этом ресторане, заказано фанатичным бизнесменом, смеющимся над плоскими шутками своего партнера и поедающим любимый суп начальника, что на вкус не лучше испражнений бездомной собаки. Он шепчет, чуть наклонившись вперед. Ближе ко мне: - Я люблю клубнику. Робко добавляет, складывая салфетки: - Как мне тебя называть? Я, улыбаясь, отвечаю: - Зови меня Клубника. Сальными пальцами, похожими на переваренные сморщенные сосиски, женщина держит вилку, каждый раз запихивая новую порцию пережаренной картошки в свою ротовую полость. Пережевывая питание вместе с вульгарной бардовой помадой со сморщенных губ, она «элегантно» поправляет седую прядь волос за ухо. Сальную прядь волос за ухо с отвисшей из-за тяжелой дешевой бижутерии мочкой. - Ненавижу есть. – С нескрываемым омерзением бросает мальчик. Он же Зак. Я удивлен: - Почему? - Потому что мама не умеет готовить. А папа ушел от нас из-за этого. И все это в итоге превращается в фекалии. Сначала поступившая в рот еда пережевывается, смачиваясь слюной, после срабатывает безусловный рефлекс – глотание. Если бы его не было, все люди мира бы захлебнулись в собственной слюне. Глотка, а дальше через склизкий пищевод благодаря сокращениям пищевой комок перемещается в желудок. - Как-то мама отравила меня, дав на завтрак овсянку, сделанную на просроченном молоке и еще с чем-то. Этот мальчик часто сглатывает, так что я вижу сокращения его глотки. Чем суше пища, поступившая в ротовую полость, тем больше слюны выделяется. Ритмичные сокращения желудка способствуют измельчению пищевого комка. Дальше наступает переваривание в течение нескольких часов с помощью ферментов сока желудочных желез. Ферменты содержат соляную кислоту, да-да тот самый HCL, пепсин и гастроксин. - Она специально тебя отравила? Он улыбается, складывает салфетки, смотрит на свои руки и говорит, будто проигнорировав вопрос: - Мой отец пропал однажды. В то утро мама тоже накормила его овсянкой, сваренной на прокисшем молоке. После, в тонком кишечнике, длинной 6 метров, проходят основные процессы, связанные с усвоением пищи. В итоге получившиеся фекалии проходят через прямую кишку, выходя через анальное отверстие. Через сморщенное анальное отверстие, в которое любят долбиться некоторые особи, пропихивая свой член в прямую кишку своего партнера. - Вечером, мама проверила на месте ли я. Лежу ли я в своей кровати. И после этого она больше никогда не готовила мне овсянку. Я чувствую, как мои потрескавшиеся губы растянулись в грустной ухмылке, а после произнесенные звуки сложились в обыденное: - Ясно. Повисшая в тот момент тишина, не давила на меня, я чувствовал даже некое облегчение. Его еще не возмужавший голос, отражался во мне, проходил через каждую клетку, ласкал вырабатывающиеся с бешеной скоростью гормоны, окситоцин и фенилэтиламин. Высокий, приторно нежный голос официантки разрушил обволакивающий нас призрак, что раздражило меня. Еле сдержался от того, чтобы не ударить кулаком по столу. - Пожалуйста. Ваш заказ. Она осторожно составила с подноса большой клубничный торт, бананово-клубничный салат, без бананов, клубнику со взбитыми сливками в высокой вазочке, нежно-розовый молочный коктейль, украшенный искусственной (так как слишком идеальной), но привлекательной клубникой, зеленой толстой трубочкой. И капучино. - Приятного аппетита. Мальчик с неподдельным восхищением в серо-голубых глазах, рассматривал принесенные лакомства, замерев. Его бледность стала так сильно заметна рядом с ярко-красными ягодами. Алые, потрескавшиеся губы призывно приоткрылись: - Поцелуй меня. Наверное, Чудо тоже любит облизывать свои губы на улице. Все с то же невинностью, он коснулся губами клубники, прикрепленной к краю высокого бокала с коктейлем. Аккуратно, будто боясь сделать ягоде больно, он взял ее в рот и начал посасывать, чмокая, блаженно закрыв глаза. Увиденного не забыть. Лежа в ванной и быстро надрачивая себе, я жмурюсь, закидываю назад голову, часто облизывая губы. И не важно то, что после я отвел его обратно во двор, где передал в руки «заботливой» мамаши, что так открыто флиртовала со мной. Важно лишь то, как трепетно и непередаваемо робко мальчик касался губами каждой ягоды, брал ее в рот и со всей нежностью и любовью, на которую только способен ребенок, нетронутый жестокостью и грязью реалии, рассасывал, медленно пережевывал. - Бля… Я не могу сдержаться от протяжных стонов, которые сами вырываются из моей напряженной грудной клетки. Еще сильнее сжимая свой член и сдвигая до боли крайнюю плоть, я алчно собираю все мелочи его внешности, голоса, повадок и манер воедино, убиваясь в сладостном оргазме в который раз. Его мать представилась Лерой, она сказала, как звать ее сына на самом деле. Вид у нее конечно, как у затраханной жизнью и проблемами шлюхи. - Может быть, встретимся послезавтра? Я наблюдаю за мальчиком, что вновь замер, подобно статуе. - Да, я могу прийти к вам, мы посмотрим фильмы, приготовим ужин. Я сказал: «ужас»? Сегодняшняя погода окутывает нас влажным мраком, что пробирается через одежду, оседая на теле леденящей пленкой. - А как же… Я перевел взгляд на его мать, в глазах которой застыла каменная усталость уже очень давно. - Не беспокойтесь, у Вас замечательный сын. Ее смущенная улыбка, отведенный в сторону взгляд, вызвали во мне отвращение, желание зажмуриться и принять горячий душ. Капающая с крана в наполненную ванну вода отдавалась резкими ударами в моей голове, показывая контраст звенящей тишины и высоких взвизгов монотонного звука. Моя ванна – это бетонная коробка пять на пять с белой плиткой на стенах, большим окном в половину стены, белым потолком со свисающим проводом с лампочкой дневного света и кафельным полом, идеально вымытым до «сияющей» белизны. Широкий подоконник хранит лишь хрустальную многогранную переполненную пепельницу. Вдоль стены, противоположной окну стоит ванна, где я могу лечь, вытянув ноги и захлебнуться. Еще шкавчик из белого дерева, сделанный под старину. Зеркало и раковина с правой стороны, тяжелая деревянная дверь с левой, если стоять на подоконнике, желая упасть спиной на жесткий асфальт. «Плохо. Очень плохо. Ты потерял себя, знаешь? Знаю.» - Спасибо, что привели моего сына обратно. - Да, Вы особо и не беспокоились за него, я посмотрю. Она смущенно улыбается, раскачиваясь из стороны в сторону и теребя шарф, обмотанный вокруг шеи: - Он так уже делал, его всегда приводили обратно в сохранности, так что я подумала, что беспокоиться не о чем. Я глубоко вдыхаю и ныряю под воду, не закрыв глаза и ощущая неприятное жжение слизистой глазного яблоко и носа. - Мы хорошо провели время. - Пусть делает, что хочет, главное, чтобы без проблем. Холодно, грубо и очень-очень тихо проговорила Лера, но я все равно ее услышал, а точнее «прочитал по губам». А после она вновь нежно и даже немного радостно спросила: - А ты все еще не женат? - А ты значит, все же меня узнала? – С фальшивой добротой и долей издевки спросил я, натянуто улыбнувшись. *** Первый курс института. Бассейн был обязателен. Единственный человек, который был в силах терпеть такого неудачника, как я… Ладно. Я нагло вру, признаю. В институте мне довелось пользоваться несказанной популярностью среди девушек, как потенциальному любовнику; среди парней, как потрясающему другу; среди преподавателей, как просто потрясающему студенту, выигрывающему все конкурсы и олимпиады. Дело было в том, что тот самый, «единственный человек», считающийся моим лучшим другом, был на самом деле реальным неудачником, выживающем в этом жестоком мире только благодаря моему постоянному присмотру и защите. Но при всем этом я ему завидовал. «И тебе не стыдно такое думать? Ты был лучшим!» Мне не стыдно лишь по тому, что я столкнулся со старой, как мир проблемой: У него была потрясающая девушка, которая искренне любила его. У него были три верных друга, которые бы никогда и ни при каких условиях бы его не бросили. У него были любящие родители, которые все время вели себя, как влюбленные подростки. А то, что было со мной не требует никаких разглагольствований. - У тебя опять проблемы, знаешь? Тебя из-за физики могут отчислить. Он пожимает плечами: - Я исправлю. Правда. Просто Мэри попала в больницу и… Но он тут же поспешил замолчать, поймав на себе мой полный цинизма и в какой-то мере злобы взгляд. - Чувак. Ты же понимаешь, что я просто слежу за твоей косячной задницей. Он кивнул, натягивая на себя плавки и закрывая шкафчик с вещами. - Пошли? Мы отправились в душ, перед тем как нырнуть в глубокий бассейн. - Ха! Выкуси! – Закончив дружеское соревнование, прокричал я, вынырнув из воды. - Я тебя еще сделаю. Но сначала, хотелось бы обратить твое внимание на во-о-он ту особу, которая следит за тобой с тех самых пор, как я ее в первый раз увидел. – Говорит проигравший, указывая мне на светленькую девушку. В тот момент я даже не обратил внимание на блондинку, так как еще не знал, что произойдет между нами. Я не мог представить те отношения, которые после свели нас вместе. То, как ее нежные руки смыкались на моей шее, покрытой следами от ее аккуратных пальцев. Находясь в прострации и состоянии легкого шока от того, что такое хрупкое, стеснительное и непередаваемо милое создание может с таким энтузиазмом топить меня все в том же бассейне. Когда я выходил из воды после окончания пары и принимал горячий душ, я даже не предполагал, как буду изо всех сил высвобождаться, а после жадно наполнять свои легкие сладким воздухом, пропитанным хлоркой. Как буду задыхаться от кашля, скорчившись на мокром, скользком кафеле. Подшучивая над тем самым «единственным человеком», я еще не знал, что под впечатлением вломлюсь в его комнату и жестко трахну парня несколько раз. До того самого момента, пока он не вырубиться, скорчившись в позе эмбриона. Открывая входную дверь и заходя в свою полупустую квартиру, я бы рассмеялся, не поверив тому, кто бы сказал, что тот самый «единственный человек» повеситься на испачканных кровью и спермой простынях утром после столь радостного события, наполненного его оглушительными, но чертовски соблазнительными стонами девственника. *** Стоя напротив двери из красного дерева, что так сильно выделяется на фоне идеально вымытых белых стен, я изучаю металлическую табличку – закос под золото, на которой выгравировано «Инициал Имени точка Инициал Отчества точка Фамилия» и под этим более крупным шрифтом: «ЕСЛИ ЗАЙДЕШЬ, ТО ПОПАДЕШЬ В ДУРКУ» Я стараюсь дышать как можно тише, чтобы не слышать ничего, кроме того, что происходит по ту сторону двери. Внутри кабинета частного психиатра. Даже не зная, что там, я могу сказать с уверенностью в 95% о том, что за дверью, в кабинете мозгоправа, идеальная чистота, уютная обстановка и все это в мягких, пастельных тонах. Звук поворачивающейся ручки, подобно сильному толчку, заставляет меня отойти на несколько шагов от кабинета. Кроме тишины, по ушам бьет мое собственное учащенное сердцебиение. «Дружелюбно» распахнутая дверь, заманивающая в свой капкан, и улыбающийся хозяин безумства – предводитель ананцефалов, что будто подверглись нападению стае изголодавшихся по мозгу зомби. - Я могу Вам помочь? А на двери кричащая надпись: «БЕГИ!» - Где я могу найти туалет? Количество особей женского пола более подвержены самоубийству. Если верить статистике, то примерно 12% индивидуумов слабого пола пытаются совершить суицид, но в основном только мужчинам удается достигнуть цели. Умереть от собственной руки, а не от какого-то заболевания или - еще хуже - от старости. При повешивании происходит испражнение кишечника и мочевого пузыря. Так что мало кому захочется, чтобы его тело испускало специфический аромат разлагающейся плоти и фекалий. Многие скажут, что нет лучшего орудия, чем таблетки (чаще всего снотворное), запитые алкоголем, что горит синим пламенем, если его поджечь. Но это было не то. Когда постоянно дрочишь в ванной, представляя перед собой невинного парня, что плачет от боли, пронизывающей все его тело. Представляя мальчика, что сдвигает свои не привыкшие к ходьбе ноги, думая, что это спасет его от изнасилования, от лишения желанной мною девственности заднего прохода. Когда можешь кончить три раза, всего лишь думая о ребенке, не ведающем, что же толкает людей тратить тысячи и тысячи на презервативы и игрушки из секс-шопов. Тяжелое дыхание, лужи воды около ванны, стон, прошедшая по телу судорога. Блаженная композиция с отвратительный аккомпанементом. «Очередной педофил изнасиловал невинную жертву.» Такие резкие слова, доносящиеся из динамика телевизора, что находится на кухне. «Сейчас подвергшийся нападению мальчик находится под наблюдением психиатров.» Не в силах остановиться, вновь смакую в своей голове, его образ: приоткрытые губы, юношескую грудь, испуганные глаза, изменнически стоящий член. После полученного наслаждения в мое сознание прокрадывается страх, усаживается прямо в моей черепной коробке и начинает карябать изнутри кость. «Он душил мальчика, одновременно насилуя его.» Сколько бы стараний не было приложено, все равно логика возьмет верх, в попытках убедить все существо в том, что данный индивидуум с настоящими наклонностями рано или поздно превратиться в такого же насильника, что не в силах остановиться. Я одеваю облегающую водолазку с длинным рукавом, что закрывает продольные шрамы прямо по венам на запястьях. - Добрый вечер. Надеюсь, вы не против того, что я прикупил немного фруктов и сладостей. – Мои губы искажает улыбка, что сразу же исчезает, как только на сетчатке отражается образ Чуда, одетого лишь в какие-то спортивные шорты и растянутую, полупрозрачную майку, цвета тумана ранним утром над гладью озера, отражающего фиолетово-голубое небо. - Смотри, что у меня для тебя есть, Чудо… - шепчу я мальчику, чье имя никак не сочетается с моими фантазиями, и, наклонившись к нему, протягиваю коробку, полную крупных ягод клубники. Оттуда, куда ушла его мать, раздается шуршание пакетов, звук открывающегося и закрывающегося холодильника, кипящее масло на сковороде. - Зови меня Принц. Он аккуратно берет коробку, и целует меня в щеку. - Я благословляю тебя, мой Рыцарь, и благодарю за столь прекрасные дары. – И моя щека вновь принимает его еще один легкий поцелуй. Руки сами прижали его хрупкое, слишком худое тело ко мне. Я не заметил, как сжал его в крепких объятьях. - Никогда бы не подумала, что встречу тебя здесь. – Сидя напротив меня, кокетливо улыбаясь, говорит Лера. Справа от меня, между нами сидит Принц. Нас окутывает амбре жареной картошки, красного вина, салата, сладостей и прочих питательных веществ. - Я даже рад, что ты оказалась тут. И ведь ни чуть не изменилась с нашей последней встречи. Беря бокал вина, думая, что соблазнительно. Говорит: - Так давай же выпьем за то, что нас ждет. Характерный звон. - Да. Выпьем за то, что нас ждет. Под столом. Она вся течет, изголодавшаяся по мужскому вниманию. А мое колено, как бы невзначай трется о колено моего Принца. - Мне не хватает воздуха. – Тихо шепчет сжатое мною создание. Я сильнее стискиваю его. - Мой. Собственничество переполняет меня через край. И это уже не просто стояк. - Мальчики! Идите за стол! – Доносится с кухни. Я не сдерживаюсь. Прижимаю его к стене, что есть сил. Опускаюсь перед ним на колени, задираю его майку, провожу языком влажную дорожку по животику и кусаю сосочек. Он постанывает. Шепчет: - Нам надо идти. Нам надо играть наши роли. Нам надо быть чужими. Его диагноз – слабоумие? Его диагноз – Мой Принц. Все познается в сравнении. Это сказал не я. Это всего лишь очередная истина, которую так любят говорить нам родители. В мире все относительно. Фраза из того же ансамбля. - Ты ничерта не сможешь добиться в этой жизни, если будешь и дальше так распиздяйничать! А как вам любимая фраза моего отца? - Лучше бы твоя мать сделала аборт! Он хотел чтобы, меня не было изначально, но это не являлось причиной моего всплеска. Когда я сломал ему руку, избил до полусмерти, а после свалил из города в столицу, чтобы больше никогда не видеть нахальных и противных рож, что уже и так лишили меня детства. - Работа конечно хорошая, да и мысль есть, но она сырая. Если ты все же хочешь заключить контракт, то ту придется много работать и… нам нужен хороший редактор. - Тогда, может быть, ты им будешь? Для начала за 100$ в неделю. Сверх прибыли и каждодневных 300$. Хорошо, когда ты лучший работник месяца уже шестой год подряд в одном из самых популярных издательств, что входит в первую десятку. - Я согласен, но когда эта книга будет иметь успех, 5% с прибыли по праву мои. Мое хобби. Знакомьтесь. И я лучший на том поприще. Что же действительно приносит мне удовольствие и много большую прибыль, так это мой личный интернет-магазин секс игрушек. Шкаф из белого дерева «под старину» стоит вдоль стены, что пять метров и забит моими вещами на две третьих. Остальная треть забита различными товарами моего магазина «под завязку». Однажды, один писатель сказал, что секс приближает нас к счастью так близко, как ничто больше в этом мире. Мой вопрос: «Неужели всем действительно так нужно это чертово чувство?» - Ты знаешь себе цену, однако.. - Джон, подумай сам. Если ты вручишь эту книгу Марку из пятого отдела, то green peace подаст на вас в суд, защищая права тех несчастных деревьев, что срубили ради бумаги на эту дешевку. Но! Если за этот текст возьмусь я… - Хорошо. Тебе повезло, что он еще новичок. Теперь он мой, я вновь нарвался на доход. А бедный парень, что только-только стал совершеннолетним, теперь не раз услышит от меня огромное количество ругательств и спокойное: «Надо больше работать». После он будет мне отсасывать в общественном туалете. Никакой любви. Просто этот сценарий играется каждый раз. Из года в год. Два часа назад мне только вручили листы. Глаза пробежались по первым строчкам. Я произнес в полголоса с ухмылкой: - Вот засранец. Обо мне писать вздумал. «Лучше бы твоя мать сделала аборт! Лучше бы она сдохла вместе с тобой!» Кукуруза. Satisfaction. Умеренный. Совершенно несвязные между собой события. Не проводите никаких параллелей с нашей жизнью, с размышлениями и с элементарными развитиями межличностных отношений. Развитие межличностных конфликтов начинается с рождения конфликта, далее вероятны два варианта развития. Первый – нагнетание тяжелой атмосферы, что неблагоприятно сказывается на вашей ебучей ауре. Второй – «Конфликт? Какой конфликт?»