Гонка вооружений

Следующая неделя выдалась для обоих общежитий относительно спокойной. В доме младших все постоянно играли с Кори, заботились о нем и гуляли все вместе, но иногда квартиру потрясали скандалы. Когда дело касалось того, с кем будет спать всеобщий любимец, каждый стоял на своем и упорно доказывал, почему щенок должен спать именно с ним. А когда же вставал вопрос, кто будет убирать за Кори или чистить обгаженный ковер – все единогласно сходились на мнении, что хозяин один, и это Рен. К счастью, макнэ недолго пришлось мучиться – совсем скоро смышленый щенок научился проситься на улицу. В общежитии старших тоже было спокойно. Кюхен постоянно пропадал у Рена, Хичоль захаживал с частыми визитами к Арону и водил его на свидания. Блондин же от свиданий отказывался – для него лучшей «встречей» было, когда Кю уводил непоседу-щенка на прогулку и давал отдохнуть его горе-хозяину. Остальные СуДжу наслаждались перемирием эвил-сторон и отдыхали от них в свое удовольствие. Одним теплым майским вечером, когда весна уже стала абсолютно похожей на лето, парни отправились гулять вместе, а вернулись домой, когда время перевалило за полночь. Усталый Кори сразу же отправился в свой дом, который решили поставить в гостиной, чтобы парни не подрались за собаку. Кю попрощался с Реном на пороге прихожей, освещенной одним только нижним светом, и развернулся, чтобы уйти, но его остановила рука младшего. - Хен, останься. Кюхен затаил дыхание и попытался унять дрожь в руках, что получалось довольно плохо. Он медленно повернулся и увидел в лице Минки какой-то испуг, смешанный с просьбой и отчаянием. - Что случилось, Рен-а? В это время по небу растекся гулкий раскат грома, а в окно темной гостиной мелькнула змея молнии и, облизав все вокруг своим холодным светом, скрылась за одно мгновение. - Гроза начинается. Я не хочу, чтобы ты промок. Хен, останься. – Голос Рена был решительным, но все же немного дрожал. – И еще… - сказал он, опустив голову. Кю вопросительно посмотрел на испуганное лицо блондина, и тот продолжил: - Я боюсь грозы. – Он сказал это так тихо, что Кю показалось, словно голос этот был не его, а доносился откуда-то сверху, издалека. Он притянул к себе Минки и погладил его по спине: - Хорошо, я останусь. – Старший шумно выдохнул и стал раздеваться, а Рен прислонился к стене и ждал его. Когда Кю избавился от обуви, он взял младшего за руку и пошел вместе с ним в комнату, окна которой были плотно зашторены. В спальню из открытой двери падал только свет ламп прихожей, и Рен потянулся рукой к выключателю. Кюхен, вдохнув поглубже, остановил его руку и плотно закрыл за собой дверь. - Хен? – послышался испуганный голос в кромешной темноте и слабое бряцание браслетов на руке младшего. До того, как закрылась дверь, Кю примерно запомнил расположение кровати в пространстве комнаты и стал толкать Минки к ней. Когда блондин с оханьем от неожиданности упал на постель, Кюхен опустился рядом и прошептал ему на ухо, причесывая пальцами растрепанные волосы: - Не пугайся, малыш… Я буду осторожен. Рен как-то сдавленно прошипел из-под хена, и Кю показалось, что он всхлипнул. Блондин весь дрожал от страха и зажимался в комочек, а старший осторожно целовал его в шею и пытался помочь расслабиться. От влажных прикосновений языка к коже Рен еще сильнее зажимался и попискивал, но все же не отталкивал хена. Кю зацепил подол футболки младшего, и тот приподнялся, чтобы помочь ему от нее избавиться. Кюхен удивился этому жесту и слабо ухмыльнулся, а потом продолжил целовать покрытое мурашками тело Минки. - Хен, я боюсь, - почти заплакал младший, и Кю остановился на мгновение. Он прильнул губами к его уху и, обдавая жаром своего сбитого дыхания, прошептал что-то несуразное о том, что он будет предельно осторожен. Рен тоже дышал через раз, отчаянно хватая губами горячий воздух, но Кю мешал ему в этом и накрывал рот блондина поцелуем. Кюхену становилось все труднее себя контролировать, к тому же он чувствовал, что Минки возбужден. Его зажатость и страх еще больше заводили, заставляли тело невольно дергаться от нетерпения, а пальцы холодеть от прикосновений к нежной коже. Младший и не понял, в какой момент Кю оказался без одежды и куда, собственно говоря, пропали его штаны. Оба парня остались в нижнем белье, и Кюхен продолжал заводить Минки поцелуями, чтобы окончательно отрезать все пути к отступлению. Рен старался молчать, но тяжкие стоны все же вырывались из его груди, когда по ней проходился влажный язык Кюхена и, оставляя мокрую дорожку, спускался к животу. Кю кончиком языка попытался проникнуть под резинку узких боксеров, но у него ничего не вышло, и от этого стало еще жарче. На лбу старшего выступила холодная испарина, спина покрылась мурашками, когда по ней пробежались тонкие пальчики Рена, а с губ сорвался пошлый стон. Он стал аккуратно избавляться сначала от своего нижнего белья, а потом принялся за Минки. Тот задрожал еще сильнее, когда боксеры медленно спустились по бедрам и ногам, а потом и вовсе покинули его тело. Кю поднялся к его лицу, мягко поцеловал в губы и слизнул соленую капельку с щеки. - Хен, - забился Рен, толкая Кюхена в грудь. Сам он прекрасно понимал, что пути назад уже нет, но ему было слишком страшно в свой первый раз. Кю мягко убрал его руки, разведя их в стороны и прижимая к подушке, и когда младший перестал сопротивляться, опустился к его паху и слегка прикоснулся к узкому колечку мышц. От этого движения Рен зажался еще сильнее, стиснув руку Кюхена у себя между ног, и издал какой-то полувсхлип-полустон. Кю прикоснулся еще раз, нажимая сильнее, но почти сразу же отстранился и приблизился к лицу Минки: - Я боюсь тебя растерзать. Тебе будет слишком больно… Старший не видел, как Рен округлил глаза от удивления, но он слышал и чувствовал, как он замер в его руках. Тело младшего подрагивало от возбуждения, и он ничего не мог с этим поделать. Тогда Кю взял Минки за плечи, поднял его с постели и прижал к себе. Поцеловав его в висок и стоная от нетерпения, старший усадил Рена на постель, а сам, обвив его тонкую шею руками, сел сверху. Спустя пару движений и резких вздохов блондин почти с ужасом осознал, что Кю сам на него насадился. Сам же парень закусил губу от боли и почти сразу стал ритмично двигаться, прижимая к себе Рена и закидывая голову назад. Младший застонал непозволительно громко, закусил кожу на шее старшего и задвигал бедрами ему навстречу. Через пару минут их тела задергались от ощущения близкой разрядки, и оба парня почти синхронно сдавленно закричали и повалились на кровать – Кю упал назад, притягивая Минки на себя. - Хен, что это было? – задыхаясь от удивления, удовольствия и восторга, спросил Рен. Кю прижал его к себе еще сильнее и хрипло прошептал: - Просто я не хотел делать тебе больно. - Хен… - как-то слабо протянул тот, поцеловал Кюхена в искусанную шею и вытащил из-под себя смятую влажную простынь. Вытерев слабеющими от сладкой истомы руками испачканный живот хена и свои ладони, Рен нашарил одеяло, валяющееся в стороне, натянул его на себя до уровня бедер и уснул прямо на Кюхене. Старший еще немного поласкал влажную спину мальчика пальцами и стал обессилено проваливаться в сон, несмотря на то, что подушки были с другой стороны кровати. Утром Кюхена разбудил луч света, попавший ему прямо в глаз. Поморщившись и заворчав, он пошевелился и почувствовал на себе Рена, который сопел своему хену в шею и причмокивал. Кю улыбнулся, обнял его и заворочался, но потом вдруг вспомнил, что вчера шторы были плотно задернуты. - Какого… - начал он, еле открыл глаза и уставился на цветущего, как майская роза, ДжейА. – Тебя стучаться не учили? – возмутился Кю и наклонился, чтобы натянуть одеяло повыше. Лидер стоял около окна и широко улыбался, наблюдая эту картину: Кюхен откинул голову назад, а Рен нежно прижался к нему. Старший был прикрыт только самим Минки, а бледные бедра младшего одеяло закрывало лишь наполовину. Рен уткнулся носом в покрасневшую от укусов шею Кюхена и тихонько сопел, а тот сверлил ДжейА гневным взглядом. - Завидуешь что ли? – усмехнулся Кю, а лидер залился краской до ушей и промямлил: - Нет… То есть… Ну… Хен, идите завтракать. – Он окончательно смутился и вылетел из комнаты. От хлопка двери Рен поднял с груди Кюхена свою взъерошенную голову и заспанными глазками посмотрел на хена. - Доброе утро, - промурлыкал он, и Кю не удержался, чтобы не притянуть к себе и не поцеловать свое маленькое улыбающееся чудо. - Доброе утро, малыш. *** - Вау, хен, это и есть твой дом? – Арон раскрыл рот от удивления и застыл на месте. Хичоль подтолкнул его вперед и улыбнулся: - Нравится? - Очень, - изумленно протянул младший. Взгляд упал на огромные настенные часы – два часа ночи, а за окном уже вовсю бушевала гроза. – Хен, а я буду спать здесь? – он подошел к огромному дивану и, улыбаясь, сел на него. - Еще чего. – Хиним остановился на лестнице и кивнул головой, приглашая парня идти за собой. – Ты будешь спать со мной. - С тоб-о-ой? – наигранно удивленно спросил Арон и пошел за ним. – Ой, ну хен, я даже не знаю… - он цокнул языком и остановился якобы в раздумье. Хичоль усмехнулся, взял Арона за руку и потащил наверх. – Вот это крова-а-ать! – присвистнул младший и с разбега плюхнулся на нее «бомбочкой». - Как ребенок! – Хи укоризненно покачал головой и стал раздеваться, погасив свет и оставив включенной маленькую настольную лампу. В груди кольнуло, когда он вспомнил до боли похожую ситуацию: Рен в его кровати и тусклый свет прикроватной лампы. Хичоль мысленно отмахнулся от назойливых картинок топором и натянул свою фирменную эвил-улыбку. Арон уже лежал в кровати и усердно делал вид, что спит. - Вообще-то у меня тут дресс-код, - старший подбоченился и склонился над кроватью. - В смысле? – спросил тот и стал разглядывать свою одежду, не понимая, что в ней не так. Потом взгляд Арона остановился на обтягивающем нижнем белье хена, и он сглотнул. - В смысле, что в одежде здесь спать нельзя, - усмехнулся Хиним и стал стягивать с младшего кофту и штаны. Тот не особо сопротивлялся, а только улыбался и посмеивался. – Мог бы и помочь! - не выдержал Хи и ткнул парня в ребро. Арон поморщился и стал стягивать с себя футболку. - Надеюсь, их не обязательно? – он кивнул в сторону своих серых боксеров. - Обязательно, - с дьявольской улыбкой прорычал Хичоль, приблизился к парню и стал развязно целовать его, проникая языком в рот и поглаживая сквозь белье. Арон сначала засмеялся, а потом застонал и выгнулся под натиском рук старшего. Хиним быстро стянул с него жалкие остатки одежды, подмял под себя и стал прокладывать языком мокрые дорожки вокруг шеи. Арон откинул голову назад и полностью отдался во власть этих невероятно острых и приятных ощущений. Хичоль чувствовал свое превосходство, и ему это доставляло неимоверное удовольствие. Он играл с Ароном, словно с пойманным мышонком, дразнил его, прикусывал кожу и тут же зализывал ее; пальцы его свободно гуляли по всему телу младшего, вырисовывали замысловатые узоры на животе и, наконец, стали проникать внутрь податливого горячего тела. Арон выгнулся от неприятных ощущений, которые трудно было назвать болью – желание в нем было настолько велико, что боль практически слилась с наслаждением. Он взял Хинима за голову двумя руками, притянул к себе и стал посасывать его шею, в то время как старший растягивал пальцами тугое колечко мышц и улыбался. - Для девственника ты слишком опытный, - заметил Хиним и усмехнулся. Арон еле открыл глаза и простонал: - Просто я хочу тебя… - Я верю, - ответил Хи, закрыл глаза и прильнул к его истерзанным губам. Оставив их в покое, он вынул влажные пальцы и стал осторожно входить. За один толчок войти не получилось бы никак; Хиним толкнулся во второй и в третий раз, отчего Арон закусил губу и глухо застонал. Старший остановился, заметив, как он бьется под ним от боли, но Арон уже начал подаваться бедрами вперед, сжимая плечи Хинима от нетерпения. Тогда он стал задавать темп, мягко, осторожно, но скоро вся аккуратность полетела к черту – возбуждение было настолько сильным, а Арон настолько тесным и горячим, что Хичоль не выдержал и судорожно излился, помогая младшему резкими движениями руки. Парень протяжно застонал, почти завыл от удовольствия и обессилел. Хиним лег рядом и закатил глаза, улыбаясь. На следующее утро им никто не мешал – в доме было абсолютно пусто, за исключением двоих спящих в объятиях друг друга. Хичоль положил голову на грудь Арона, и они, переплетясь ногами и запутавшись в простыне, крепко спали, пока полуденное солнце не пробилось в комнату и не разбудило их своими жаркими лучами.