Только живи.

      - Не переживайте, мы только будем ее обследовать. Никто пока вашу дочь не отправляет в психиатрическую больницу, - успокаивающим, почти убаюкивающим голосом говорил доктор родителям молодой и такой странной Лидии Мартин.        Она сидела в приемной, смотря на белоснежный потолок, и яркий свет бил ей в лицо, но она не жмурила глаза, а лишь игнорировала раздражителя. Девушка была где-то далеко в своем сознании. Копалась на полках книг, терялась в стеллажах, представляла свое чаепитие у Шляпника, как Алиса в Стране Чудес, такие же невероятные приключения, как у Тома Сойера, такую же чистую и искреннюю любовь, как у Белоснежки и прекрасного принца. Ее считают сумасшедшей лишь потому, что она всегда молчит, пишет на листке бумаги, и ее часто зовут какие-то голоса. Лидия настолько далеко забрела в свой вымышленный мир, что не заметила, как очутилась в палате и как к ней подошла милая медсестра с дружелюбной улыбкой, вколола какое-то неизвестное лекарство в плечо, а после этого Мартин снова вернулась в свой сказочный мир.       Она просыпается от того, что другая медсестра объявляет о завтраке и ставит белоснежную тарелку с запеканкой на прикроватную тумбочку. С холодным безразличием Лидия берет вилку и удовлетворяет физиологические потребности, не обращая при этом внимания на вкусовые рецепторы. Вся пища для нее была какой-то безвкусной, как песок или мел. Она запивает еду уже остывшим чаем и просто решает посидеть. Она может находиться без движения хоть весь день. Девушка всегда любила уходить в себя, ограждаться от общества, которое к ней так было жестоко, и просто уплывать в неведомые края.       - Эй, ты не видела миссис МакКол? Такая черненькая с кудрями, она еще всегда подбадривающе улыбается, – чей-то незнакомый голос вырвал ее из грез и заставил повернуться в сторону нарушителя тишины. Парень, с виду чуть старше ее, стоял в дверном проеме и весело подбрасывал в воздух зеленое яблоко. На нем была не стандартная одежда для всех пациентов, а обычные спортивные трикотажные штаны и серая майка, бумажный тонкий браслет с данными парня и, как ни странно, домашние тапочки.       - Вижу, ты не из самых говорливых, - Олененок усмехнулся и прошел в палату, спокойно присаживаясь рядом с Лидией на кровать, он протянул яблоко и мило улыбнулся. - Хочешь? Отец мне принес их целый пакет, - девушка замешкалась и стеснительно спрятала лицо за волосами, так и не давая ответ. - Не бойся, оно помыто. Бери, не стесняйся! - дрожащей рукой она приняла фрукт и лишь кивнула головой в знак благодарности.       Парень внимательно разглядывал ее копну рыжих вьющихся волос, которые невозможно было привести в порядок, ее маленький носик, как у котенка, ее милую ямочку на щечке, которая так и манила, чтобы до нее дотронулись.       - Я Стайлз, - представился юноша, и губы снова расплылись в улыбке. После повисла тяжелая тишина, заполняя собой весь воздух в палате, из-за чего дышать становилось все труднее и труднее. - А тебя как зовут?       Лидия вздрогнула, явно не ожидая вопроса. Откуда? Ведь никто никогда не спрашивал у нее подобного. Она несколько минут колебалась, но потом взяла с тумбочки альбом, простой карандаш, и написала свое имя.       - Лидия… Красивое имя, - Мартин не знала, какое у него уже мнение сложилось о ней в голове за столь короткое время. Дурочка, немая, она испытывает неприязнь к Стайлзу. Последнее точно было не так, парень был к ней мил, и она не могла испытывать к нему антипатию. Ведь это первый человек, не входящий в круг ее семьи, кто заговорил с Лидией.       - О, Мелисса! – увидев в коридоре маму Скотта, Стайлз тут же подскочил с места, - Прости, мне нужно идти, еще увидимся. До встречи, - парень вышел из комнаты, хватаясь почему-то при этом за сердце.       Через какое-то время Лидию направили к психотерапевту, затем обычная процедура принятия таблеток, потом разные врачи стали тщательно осматривать ее, проверять реакцию поведения на различные раздражители и тому подобное. Уже вечером, когда прием посещение был закончен, и мама прекратила рассказывать в очередной раз, как прошел ее обычный рабочий день, рыжая вспомнила парня, который так бесцеремонно ввалился к ней в палату и спокойно заговорил с ней, будто они знакомы давным-давно. Он был красивым, очень, прежде она таких не встречала, и ее это пугало. Лидия испугалась того, что они больше не встретятся, а ей бы очень хотелось запечатлеть этот момент в своей пустой жизни. Схватив все тот же альбом для рисования и карандаш, она легкими штрихами стала вырисовывать силуэт парня, который напоминал олененка Бэмби своими светящимися янтарными глазами и доброй улыбкой. Она рисовала всю ночь, пытаясь точно передать каждую черточку его лица. В мгновение руки ее затряслись и карандаш упал на пол, такая помешанность насторожила ее, и Мартин прекратила свои художества.       На следующий день Стайлз, как и обещал, вновь появился в ее палате, с новым яблоком, и тут же вручил его Лидии. -       Привет, - юноша попытался улыбнуться, как вчера, но все-таки вялость прослеживалась в его движениях. Мартин заметила темные синяки под глазами у Стайлза, а кожа стала более бледной. Она аккуратным почерком написала «Как долго ты лежишь в больнице?», на что олененок лишь отмахнулся и безразлично пожал плечами.       - Месяца два, точно, это небольшой срок с моим диагнозом, - Лидия хотела задать следующий, вытекающий вопрос благодаря его ответу, но не решилась. Лишь сжав в руках альбом, она устремила взор на пустую светло-голубую стену напротив и задумалась. Тихое тиканье часов ввело ее в транс, она ничего не слышала и не видела. У нее всегда было такое чувство, будто она проходила через водопад и попадала в другой мир. В совершенно иной, идеальный, там никогда нет воин, ссор или болезней, там все счастливы…       - Это ты все нарисовала? – с шоком поинтересовался Стайлз, перелистывая страницы альбома. Лидия посмотрела на парня и неловко кивнула головой в знак согласия. – Очень красиво, - проговорил с восхищением Стайлз и улыбнулся. Мартин неуверенно ответила тоже улыбкой и залилась румянцем.       - Эй, Стайлз, ты что здесь забыл? К тебе отец пришел, - в палату зашла Мелисса и потрепала Стайлза по волосам, - иди, герой, он тебе снова принес яблоки.       - Мелисса, скажи ему, что мне уже противопоказаны яблоки. Меня скоро тошнить ими будет, - женщина улыбнулась и погладила парня по щеке.       - Не язви, яблоки полезны. Отец заботится о тебе.       - Я знаю, но какой толк? – миссис МакКол грустно опустила голову вниз и тут же отвернулась от парня.       - Стайлз, иди, Лидия тоже скоро уходит, у нее встреча с доктором Фричманом, - она улыбнулась рыжей и взяла ее за руку. - Пошли, не бойся меня, я тебя не укушу, - она ей подмигнула, и они вышли из палаты, но перед этим Лидия все-таки успела кинуть взгляд на Стайлза, который тоже смотрел на нее. Какое-то тепло расплылось внутри, опускаясь до низа живота и поднимаясь до самой макушки.       Всю беседу с доктором она вспоминала лишь Стайлза и его такую доброту по отношению к ней. Это не могло ни запасть в душу, это не могло ни заставлять сердце биться чаще, вылетая из груди, ломая ребра. Вечером она снова рисовала, рисовала, пока не перестала бороться со сном. Он ее заточил в свои сети надолго, настолько, что Лидия проспала до двух часов дня. Мама тихо сидела на неудобном деревянном стуле, из-за чего спина начинала ныть, но женщина всячески игнорировала боль.       - Привет, милая, - и вновь ее очередной скучный рассказ о будних днях на работе.       Лидия со скучающим видом, хотела уже потребовать у медсестры тот чудесный укол, который снова уносил ее в страну Морфея, но девушка все-таки смогла вернуть свою терпеливость и дослушать мать до конца. За весь день Стайлз так и не появился, что насторожило Лидию, позволяя глупым мыслям лезть в голову. Не успела она поддаться панике, как Стайлз стоял в дверном проеме и улыбался. Его улыбка согревала все вокруг, своей жизнерадостностью и оптимизмом он заряжал окружающих. Правда еще более заметные круги под глазами и чересчур пугающая бледная кожа, подобно цвету той белоснежной простыни, на которой спит Мартин, отпугивали от себя окружающих.       - Привет, художница, прости, что без яблока, я их все съел,- поджав губы, Стайлз тут же чмокнул ими и сделал шаг навстречу к Лидии, - но я все-таки не смог прийти с пустыми руками. Иду я такой по коридору и вижу вазу с цветами, а цветы настолько яркие, что я тут же вспомнил о тебе и решил, что они должны стоять у тебя на подоконнике, - Стилински достал из-за спины вазу с цветами и поставил их у большого окна. Рыжая радостно улыбнулась и написала на листке простое «Спасибо», что явно польстило Стайлзу.       Всю ночь Стайлз рассказывал о своей жизни, кто он сам, кто его отец, кто его лучшие друзья, как он жил до больницы. Он говорил это так спокойно, будто придумывал на лету или же описывал не свою жизнь. Лидия завороженно слушала собеседника и не могла налюбоваться им, в свете ночника его волосы были еще темнее, почти угольные, родинки выделялись сильнее, и глаза даже стали больше коричневыми, как топленый шоколад, чем янтарными. Лидия каждый раз забывалась, все хотела ущипнуть и осознать, что это всего лишь сон, но нет, парень продолжал толкать речь, иногда смеша ее, а иногда заставляя еще больше восхищаться им.       - Знаешь, мне еще ни с кем не было так легко, как с тобой, - признался Стайлз, при этом краснея. Его застенчивость вызывала только умиление и неподдельную улыбку. - Тебе здесь не место, Лидия. Ты лучше, чем все эти люди, что ходят по улицам, сидят в кафе или же учатся со мной в одной школе. Ты должна понять, насколько ты уникальна и прекратить замыкаться в себе. – Девушка смахнула слезу и опустила голову, будто стыдясь подобных проявлений эмоций.       Перед рассветом ему пришлось уйти, чтобы их не застукали, а Мартин, так хотелось остановить время, возвратить те ушедшие часы, и пережить снова эту ночь. Это была ее маленькая сказка, с которой она не хотела ни с кем делиться.       Весь день прошел в обычной последовательности, правда, Стайлз не появлялся. И на следующий день тоже его не было. Дозу лекарств девушке увеличили, поэтому Лидия вечно приходила в каком-то вакууме, не понимая, что происходит вокруг. На четвертый день, когда Стайлз вновь не появился, она сама решила его найти, тем самым впервые выйдя в люди. Она шла по длинному коридору, заглядывая в каждую палату, надеясь увидеть в ней Стайлза, который поедает яблоко. Но его нигде не было, обойдя во второй раз весь коридор, она уже хотела подняться на другой этаж, как ее за руку схватила Мелисса.       - Эй, Лидия, что ты здесь делаешь?       - А Вы не знаете, где Стайлз? – мертвым тихим голосом спросила рыжая, отходя от медсестры на шаг назад.       - Лидия… Ты заговорила! - все еще пораженная миссис МакКол забыла, видимо, ответить на заданный вопрос и уже бросилась звать врача, как Лидия остановила ее, схватив женщину за локоть.       - Пожалуйста… ответьте, - каждое слово давалось ей с трудом, и тут Мелисса изменилась в лице. Сначала оно побелело, потом позеленело, а потом и вовсе покрылось красными пятнами.       - Оу, милая, мне очень жаль, - Мартин не нужно было ничего пояснять.       Она и так все поняла. На ватных ногах развернулась и зашагала к себе в палату. Все кружилось перед глазами, а голоса закричали в голове настолько громко, что хотелось вцепиться себе в лицо и разодрать его, лишь бы перестать их слышать. Дышать было неимоверно трудно, хотелось только закрыть ту дверь, что выпускает подобные чувства наружу и потерять ее навсегда. Глаза стали безжизненными, мрак стал полноправным хозяином ее разума. Она больше не мечтала о прекрасном мире, теперь она мечтала о парне, который похож на олененка Бэмби, который приносил ей яблоки и делился с ней самым сокровенным. Кровать казалась жесткой, как тысячи иголок, но Лидия потеряла способность чувствовать, как и способность получать удовольствие от употребления пищи, как и испытывать усталость от маминых разговор. Медленно шаг за шагом разум ее стал умирать, отравлять весь организм густой чернотой. Она потеряла счет во времени, она лишь каждый день продолжала ждать Стайлза, надеясь, что он снова появится в дверном проеме и улыбнется ей своей лучезарной улыбкой.