Когда взрослеешь...

«Когда взрослеешь – проблемы тоже закономерно увеличиваются в размерах. Иногда чересчур буквально, в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время. Но все для того, чтобы от пережитых испытаний возыметь необходимый опыт…» Книга полетела на кровать, послышался недовольный протяжный вздох. В последнее время Чонгук то ли действительно читал всякую пошлятину, то ли повсюду видел между строк скрытые послания необъяснимого содержания. Хотя, вполне объяснимого… Этапы взросления непременно наталкивают даже самых скромных юношей на то, чтобы обращать повышенное внимание на свое либидо и тот самый орган, который мог доселе не быть столь требовательным. Чонгук, как правило, спокойно относился к своей сексуальности, принимал себя новым, постоянно изменяющимся и мужающим, честно себя боготворил. Ведь это нормально – смотреть в зеркало и отмечать нарастающие бицепсы, сформировавшуюся фигуру и слышать в своем голосе новые низкие нотки. Раньше от полного сосредоточения на проблемах Гука отвлекала учеба и естественная неуемная работа в группе, но теперь даже этого не хватало для того, чтобы забыть о легко возбуждаемой фантазии, не говоря уже о теле… А если учитывать отсутствие личного времени и наличие еще шести парней в группе – становится уже не по себе, в некоторых моментах неприятно не по себе. Именно поэтому, придерживаясь своего милого образа из последних сил, Гук все больше раздражался на попытки некоторых одногруппников применить к нему понятия фансервиса. Вроде бы, относились с пониманием. Одним прекрасным утром Чонгук буйным вихрем пронесся по коридору, столкнув кого-то и впопыхах извинившись, первый влетел в ванную комнату, залез за шторку и взглянул на пижамные штаны на интересном месте с подсохшими пятнышками и совсем свеженькими. Напряжение так давило на пах, так невыносимо подстегивало поскорее избавиться от томительной боли, что Чонгук, дотронувшись до живота, мягко соскользнул рукой под резинку, обхватил собственный эрегированный член и издал сдавленный стон, закатывая глаза. И высказать невозможно, как хотелось продолжить. Чертовы эротические сны, с совершенно извращенной программой действий! Теперь и утреннее бдение полового органа никак не вынести… «Это нормально, ничего, если я сам, здесь и сейчас разберусь с проблемой, ведь не впервой же, верно?». Гук закусил губу, осел в ванную и откинул голову назад, медленно водя по стволу, сжимая его у основания и снова массируя пальцами головку. Стоны плохо удерживались в груди, а тяжелое дыхание того и гляди привлечет чье-нибудь внимание. Но в такой ситуации невозможно думать, и только сумасшедший бы бросил дело на полдороги. Через полминуты дверь скрипнула, щелкнул замок. У Гука ухнуло в груди, рука сбавила темп, а сам он насторожился. - Куда этот оголтелый делся? Чуть плечо не вывихнул, а самого и след простыл… Ох, кто опять мою щетку трогал? Ах, этот нежный голосок… Хён. Самый сексапильный и легко доставаемый из всех – Чимин. Становилось все интереснее. Неужели у него не хватит ума-разума заглянуть за штору? Иногда его наивность и детская непосредственность добивают. А люди еще не верят, что этот мальчишка вкупе со своей сексуальностью может быть таким ребенком! И не надо. Макне до того любит профессиональные издевки над старшим, что даже готов прервать свой утренний марафон и понаблюдать немного за ним через щелочку темной занавески. Чимин действительно стоял задом к ванной, чистил зубы и мало думал о том, что его разглядывают самым тщательнейшим образом. Очень странно, что его появление совпало с такими блаженными минутами. Не будь Гукки таким добрым, он бы его ни за что не простил. И, тем не менее, Гук чуточку испугался и восхитился, когда обнаружил, что безбожно пялится на подтянутые булочки впереди и, мать его, отметает от себя диковатую идею: отжарить Чимина здесь и сейчас. Он же хён… Хён! А к черту. Главное, что Чонгука не напрягало, что перед ним парень: в конце концов, чем только мир не чуден и чем не чревато возбуждение! Что плохого в том, чтобы хотеть парня? Смуглое тело, потрясающие бицепсы, сияющая бархатная кожа и плавные изгибы талии, переходящие к ягодицам, которые хотелось покусать. Ну разве не прелесть? И, самое главное, можно устроить хёну незабываемую шалость, о которой можно будет вспоминать при каждом удобном случае и наблюдать румянец и растерянность в его глазах. Гук сглотнул волнение, но оказалось, он заглатывает и мычание: его рука перешла на автоматический режим обслуживания. Чимин возбуждал. О нет, он просто выводил примерного макне из себя, норовя попасть под горячую руку, и не только. Чон уже весь сгорал и едва успел скрыться и подтянуть штаны, как штора отъехала в сторону… - Чонгук-и? – в заспанных глазах Чимина не осталось и капли от сна, сплошное удивление. – Ты что тут… все это время… - он обнаружил внушительный бугорок и ахнул. – Дрочил? Нет, он редко отличался умом, но хамить вот так в лоб - безобразие! У Чона чуть дар речи не пропал. - Нет, это не то, что ты подумал, - откашлявшись, поспешил оправдаться макне. – Я просто хотел принять ванную. А мой стояк – дело обычное. У тебя что, с этим проблемы, мальчик-с-пальчик? Чимин покраснел, глянув на свое положение, и отвел глаза. Как всегда подколки младшего выбивали его из колеи. И снова он обращается к нему неправильно. - Ах, ну конечно, - пропел Чимин. - Понимаю. Не буду спорить. А вот формальности следует… И ему не дали договорить. Привставший на колени Гук притянул его за голову и заткнул поцелуем. Что-то ёкнуло в груди, разлилось внизу живота и благостно затрепетало. Гук славился своими разносторонними талантами, но чтобы этот малый еще и так целоваться умел, рисуя на нёбе и покусывая пухлые губки Чи – о таком точно никто не знал. Его властные руки тянули к себе, и Чимин залез в ванную, осторожно присел, цепляясь за плечи младшего. Тело Чимина обмякло. С этой минуты он больше не чувствовал себя старшим. И вместо того, чтобы разозлиться в минуту паузы, он ошарашенно похлопал глазами, вздохнул и сам полез целоваться. Получался безумный коктейль похоти, шумных вздохов и обмена прикосновениями. Гук, кажется, невольно почистил зубы, уже сходя с ума от вкуса мяты во рту. По коже побежали мурашки. Он легко стянул со старшего майку, облизал его ушко и мягкими поцелуями прошелся от подбородка до груди, сыграл с его сосками во влажную игру и ухватился за член, тут же ликуя: Чимин поджал губы и издал один из своих вокальных грудных стонов. - Почти чистое «фа», - хрипло подметил Гук, подминая под себя хёна и пробиваясь сквозь его плотно сжатые губы внутрь. Языки не находили покоя ровно так же, как и руки. Чимин никак не мог понять, как он так легко сдался и преклонился перед силой младшего. У Чонгука, обычно имевшего спокойную добрую ауру, вдруг как крышу сорвало! Настоящий мужчина, в чьих руках позволительно было забыть о возрасте. Поэтому неудивительно, что и требует по-мужски сильно, заставляя Чимина хвататься за края ванны и изгибаться в такт движениям. Гукки терся пахом о пах, вдавливая Чимина в холодную поверхность и не давая ему продохнуть, привыкнуть, что-либо изменить. Их уравнивало то, что оба они несовершеннолетние. Но юность Чона смущала ровно настолько же, насколько и его озабоченность… Какая секс-машина пряталась за его ангельским личиком?! - Чон… - пьянея, выдохнул Чимин, протягивая руку к члену и умоляюще ставя глазки. – Давай покончим с этим сейчас. - Думаю, было бы неплохо, - согласился макне и, лукаво прищурившись, сдернул штаны хёна вниз, откинул их за пределы поля боя, такого холодного, что не согреться было бы преступлением. - Включи воду. - Это приказ? - Это чтобы тебе не было стыдно стонать подо мной, - парировал Чонгук, милейше улыбаясь и поглядывая на привлекательное хозяйство Чимина. – Неплохо, хё-ён~, весьма неплохо. Пак залился краской и, поднявшись на локтях, включил воду. Когда она зашумела, в голове тоже случилось наводнение: Чонгук спустил его ниже и, попадая под брызги воды, накрыл его губы своими, приблизил пальцы к его плотно сжатой дырочке. - Боюсь… спрашивать… где ты такому научился, - захныкал Чимин, терпеливо жмурясь и царапая младшему лопатки. – Ащ! Больно! Вытащи! Гук прошептал ласковое: «Ты привыкнешь» и, не выходя из образа умелого любовника, смочил пальцы водой, затем взял в руки душ и ополоснул себя с головы до ног, то же самое проделал с Чимином. Одинаково мокрые, подтянутые тела заблистали под мягким светом. И снова сцепились в жарких объятиях. Чонгук даже не знал, как обозвать свой пламенный порыв: прихотью ли или возможностью лишний раз победить Чимина? А последний нарочно проигрывал, кайфуя от этого, как бывалый мазохист. Ему где-то даже нравилось, что Чонгук его ни во что не ставил, издевался, только все тщательно скрывалось. И теперь, когда штора ванной ничего не прячет – лгать нет смысла. Они давно хотели друг друга именно так: без остатка, чтобы обоюдно обесточить в тяжком бою удовольствия. Когда очаровательная попка Чимина была достаточно растянута и готова к принятию гостя, Чонгук сделал все возможное, чтобы уменьшить боль, он по-настоящему нежно обнимал хёна, находя его маленький рост таким подходящим для себя, находя его губы самыми сладкими, а тело скульптурным произведением искусства, которым грех не владеть. Он толкнулся вперед, и Чимин издал полувскрик, граничащий на тембре умоляющего хрипа, зажмурился посильнее и скрестил ноги на бедрах макне… - Маленький заботливый… ублюдок, - вырвалось у Чимина, и он зашелся в стонах от кипучих разных ощущений, разносящих в пух и прах здравый смысл. И несмотря на то, что непорочность Чонгука рассыпалась таким извращенным образом, ощущений это никак не отменяло: он закипал с каждым новым сантиметром, отвоеванным в узкой теплоте, он кусал шею Чимина и вбивался в него все быстрее, покрываясь потом, срывая с его припухлых губ беспощадные поцелуи. - Бож-е~! Ах! – Чимин вздрагивал и скользил руками по сильной спине младшего, покусывал его плечи и, уткнувшись ему в шею, тонул в самой обычной ванной общежития… потому что слишком хорошо, до преступного. Чонгук рычал ему на ушко и его сладкий голосок, обретший теперь поразительные низкие ноты, заставлял Чимина лишний раз вздрагивать и называть его имя. А Чимин и впрямь оказался великолепным: Гук явно не ожидал от него такой выдержки, такой отдачи и гибкости. По мере того, как ускорялся темп, Гук дышал ртом и вбивался внутрь Чи, наблюдая его бесполезные извивания и попытки убавить вокальный голос. Стало еще жарче. Пак, кажется, терял сознание от гаммы ощущений, от волн оргазма, накрывших его с головой, он и подумать не мог, что младший настолько способный! Рельеф мышц слился вплотную… Гук содрогнулся, утробно рыча, и задержался на максимальной глубине несколько минут, замер, найдя губы Чимина и балдея от его опьяненного неземного вида. Вода стала ненадежным проводником между ними. Волосы спутались, дыхание все еще не восстановилось, в глазах, черных кристаллах души, навеки запечатлелись красивые нежные лица. Плитка и та - запотела от жара, а шевелиться не хотелось. Но пришлось помыться, вернуться к рутинной жизни, позавтракать с остальными ребятами и... притворяться. *** Чимин не надеялся, что застанет взросление Чонгука, но тот посчитал нужным дождаться вечера и поговорить с ним наедине о том, что произошло. Это был другой Чонгук – тактичный, обходительный и рассудительный, выгнавший утреннего извращенного беса к чертовой бабушке. Они стояли на балконе и дышали свежим воздухом. Чимин выслушал от начала и до конца. - Произошедшее не может быть серьезным, хён, понимаешь? - Понимаю, - вяло ответил Чимин. – Я и не надеялся. - Но наши отношения могут быть серьезными, - добавил Чонгук, притягивая к себе Чи за талию. – Хён, ты дашь мне шанс? Ничего, что все началось так. Главное, чтобы оно не заканчивалось, верно же? Вместо ответа Чи обнял макне и промычал: «Угу». А потом получил шлепок по попе, да такой, что из глаз посыпались искры. - Ты что?! - Это за «заботливого ублюдка», - припомнил Чон, невинно улыбаясь. – Ты такой забавный, когда злишься… И прежде чем Чимин собрался возразить и разразиться руганью, типичной для хёна, он познал вкус взрослых проблем... И если сегодня и был получен опыт, то точно бесценный!