***
Дни в армии полетели быстро, беспощадно. Ранние подъёмы сменялись короткими завтраками, за которыми следовали тренировки чуть ли не до самого вечера. Гриша был прав: здесь воспитывали силу духа. Поначалу Эрену было сложно понять, зачем ему учиться драться, зачем учиться надевать устройство пространственного маневрирования за минуту и зачем контактировать с другими людьми. С другими избранными Эрен нашёл общий язык не без труда. Райнер и Бертольд поначалу держались отстранённо, но в итоге оказались отличными ребятами. А Анни была их полной противоположностью: вечно серьёзная девушка с отсутствием чувства юмора. Всё давалось с огромным трудом. Не получалось управляться с УПМ, на тренировках всё валилось из рук, а мечи и вовсе не желали слушаться. — И зачем нам учиться этому? Разве эти навыки нам пригодятся? Что-то я сомневаюсь, — проворчал вымотанный Эрен, поздно вечером забираясь в свою кровать. Ему всегда было с кем поговорить. Соседние кровати принадлежали Бертольду и Райнеру. Впрочем, соседи никогда не горели желанием обсуждать выбранную для них судьбу. — Ты будешь все три года ныть о том, какой ты бедный и несчастный? Если так, давай просто перережу тебе глотку. Отмучаешься быстро. — Может, Райнер и хотел показаться вежливым, но шутка вовсе не показалась Эрену забавной. Умирать раньше времени ему не хотелось. — Нет уж, спасибо. Если прижмёт, сам справлюсь. — А сможешь? Что-то я сомневаюсь, что в нужный момент ты выполнишь своё дело. — Мне это вдалбливали чуть ли не с самого рождения. Справлюсь. — Вот и сиди тихонько в уголке до поры до времени, — рыкнул Райнер. — Райнер, да хватит тебе, — оборвал его Бертольд. — Ты один у нас такой непробиваемый. Эрен помягче будет. — Ему что-то с генами в пробирке напутали, вот он и получился такой… дефективный. Оскорбления ощутимо задевали Эрена. Дефективным он себя никогда не считал, но если уж на то пошло, то он предпочёл бы быть таким, как Райнер. Казалось, Райнера не волновало то, что его жизнь сводилась к единственной цели, ради которой приходилось изводить себя до подобного состояния. Срываться на Райнере было бесполезно. Как-никак, а часть правды в его словах присутствовала. Эрен злился, но в итоге всё равно возвращался к ним. Больше ни с кем поговорить о мучающих его проблемах он не мог. В сто четвёртом отряде новобранцев никто не знал о том, что четверо среди них не такие, как все остальные. Раскрывать правду о своём рождении им было строго-настрого запрещено. Насколько Эрен предполагал, так было даже лучше. В противном случае кто знает, что могло бы начаться. Приходилось молчать, как он делал и раньше. Но мысль о том, что основная часть пути уже пройдена, не давала покоя. — … все мы знаем, что титаны — результат человеческой алчности и желания подчинить себе весь мир. Когда многие из вас встретятся лицом к лицу с этими чудовищами, то наверняка испугаются. Но помните, что все они когда-то были людьми. Такими же людьми, как мы с вами. Но как бы они ни были страшны, они практически лишены разума и подчиняются лишь инстинктам. Если люди хотят вернуть себе утраченные территории, то должны пользоваться тем, что всё ещё отличает нас от животных, — разумом. Инструкторы частенько любили напоминать об очевидных вещах. Курсанты же поначалу вели себя нервно, когда речь заходила о сравнении людей с титанами. Многие так и не смогли принять мысль о том, что те чудовища за стенами когда-то были такими же обычными людьми. А Эрен всё чаще и чаще склонялся к мысли, что его место вовсе не здесь, а там, за стенами. Неужели люди настолько глупы, чтобы пробовать повернуть результаты неудачного эксперимента в свою пользу? Смысла от его повторного проведения он совершенно не видел. Когда становилось совсем плохо, он садился писать письма. На то, чтобы придумать первую строчку, порой уходил не один час. Эрен снова и снова прокручивал сюжет письма, пока не приходил к выводу, что ему совершенно нечего рассказать о своей жизни. «Дорогие Микаса и Армин!» — неизменно начинал он, после чего в ход шли случайные фразы, пришедшие в голову. — А что будет потом? — Когда — потом? — После кадетского училища. Что потом? — А потом… Говорят, суд. Будут обсуждать, чего мы смогли достичь за три года подготовки. — А суд для чего? — Чтобы решить, в какую мусорку нас отправить, — съязвил Райнер и заткнулся, отвернувшись. Продолжать разговор пришлось Бертольду, к которому Эрен повернулся с надеждой на продолжение. — Он считает нас мусором? — непонимающе спросил он. — Ещё как. Будущим мусором. Вот выполним мы своё дело, и срок нашей годности закончится. Как у испорченного продукта. — Плохой пример, — мрачно заметил Эрен. — Плохой, зато правдивый, — всё-таки встрял Райнер. — Ты ведь в курсе, что мы — экспериментальные образцы? Эрен неуверенно кивнул. Он слышал об этом от Гриши, но тот никогда не вдавался подробности. — Так вот. Если господа судьи решат, что эксперимент прошёл удачно, то мы отправимся в Разведывательный Корпус. К каждому из нас приставят надзирателя, который будет следить за дальнейшими тренировками. Мысль о вступлении в разведку Эрена совершенно не порадовала. С другой стороны, ни Гарнизон, ни Военная Полиция не подходили для них. — Дальнейшие тренировки, — повторил Эрен, продумывая следующий вопрос. — Ты говоришь о тех самых тренировках? Райнер усмехнулся. — Да, Эрен, я говорю о тех самых тренировках, — и, помолчав, взглянул на оторопевшего Эрена. — Ты уже когда-нибудь пробовал превращаться в титана? Он отрицательно покачал головой. — Никогда. Я всегда считал, что это какая-то шутка. — А я вот пробовал, — заявил Райнер. — Не самая приятная штука, когда приходится пускать собственную кровь. Эрен посмотрел на него с ужасом. — Пробовал? Но ведь это строго запрещено! — Расслабься, — вступился за друга Бертольд. — Мы выросли в далёкой горной деревеньке. Там много мест, где можно спокойно заниматься всем, что только в голову придёт, и никто об этом не узнает. Расслабиться Эрен не смог, ведь именно тогда он заметил в глазах Райнера нечто зловещее, впервые выделившее его на фоне всех остальных.***
Суд подкрался так же внезапно, как и время отъезда из родного города три года назад. Окончив кадетское училище с отличием, Эрен чувствовал себя преступником. Никто из сокурсников и понятия не имел, что среди них есть другие. Радости от того, что теперь он профессионал, отлично знающий своё дело, он совершенно не испытывал. Он думал только об одном событии, которое решит его судьбу: суд. Остальным сокурсникам объявили, что хоть Эрен, Райнер, Бертольд и Анни и были одними из лучших курсантов, попасть в Военную Полицию они не смогут по личным причинам. Несколько человек обрадовались этой новости, ведь они даже не мечтали оказаться под защитой сразу трёх стен. В зале суда Эрен оказался в другом мире. Все смотрели на него с настороженностью, будто бы перед ними был опасный убийца. Всё прошло на удивление быстро и без особых происшествий. Главный судья долго просматривал документы, накопившиеся за последнее время, и задумчиво чесал затылок, после чего задал несколько безобидных вопросов троим курсантам из того же отряда касательно поведения избранных. Эрен несколько удивился, что кто-то из них был в курсе происходящего, после чего Райнер шёпотом сказал о подставных личностях, которым было приказано следить изнутри. Объявление решения громом прозвучало в зале суда. Все четверо были признаны весьма удачными образцами, годившимися для дальнейших целей. Где-то в глубине души Эрен был разочарован. Не хотелось признаваться самому себе, но он надеялся на какое-то другое решение, избавившее бы его от дальнейшего пути. На следующий день им выдали новую форму с эмблемой Разведывательного Корпуса, сообщив, что теперь каждый будет тренироваться со своим надзирателем и его группой. Их пути расходились. Не сказать, что прощаться было слишком сложно. На этот раз Эрен не стал обещать возможных встреч в будущем, как сделал это с Микасой и Армином. Он просто помахал рукой и повернулся к новому горизонту, который видел перед собой. По приказу Эрвина Смита он отправлялся в ныне недействующий штаб Разведывательного Корпуса вместе с капралом Риваем и его личным отрядом. Там было достаточно просторно для тренировок. Кроме того, сказывалось удачное расположение штаба — ни одного гражданского поблизости. Идеальное место для продолжения эксперимента. Несколько часов в день Эрен мог посвящать личным интересам. Всё, что угодно, кроме попыток сбежать, если такие мысли вдруг посетят его светлую голову. Эрен тогда смеялся. Какой прок от бегства, если бежать всё равно некуда? Разве что за стены, а там жизни для него не будет. В первые дни Эрен не получил даже крохи доверия, на которую рассчитывал. Ночёвка в темнице сказала всё без лишних слов. Ему могут улыбаться, но в любой момент при неверном действии против него обнажат клинки, посчитав за врага. — И откуда ты вообще взялся? — задумчиво сказал Ривай, не изменив тона к концу предложения. Эрен долго гадал, вопрос это или утверждение. Лежал неподвижно, даже не пробуя шевелить руками. Он смотрел в потолок, потому как решётка на двери совсем его не радовала. Эрен знал: сделает что-то неправильно — и сразу же станет виноватым. — Из ниоткуда, — туманно ответил, решив, что молчать сейчас не нужно. Ночи здесь были все как одна. Тяжёлые, нудные, бесконечные. — Я слышал, что ты — один из лучших курсантов. Эрен поморщился, пытаясь съехать ниже. Шея затекла от долгого пребывания в одном положении и теперь нещадно ныла. — Был, — коротко согласился он. — Мечтал поступить в Военную Полицию? Эрен не сдержал смешка. — Ещё чего. Сдалась она мне. — Обычно все так стараются на учениях лишь ради хорошей жизни. — Вы что, серьёзно ничего обо мне не знаете? Даже если я и хотел бы пойти в Полицию, у меня нет туда дороги. Я не имею права мечтать. Эрен услышал тихий шорох. Повернул голову, вглядываясь в тускло освещённый коридор за решёткой. Ривай теперь стоял не спиной к нему. В пол-оборота, в самом углу, будто бы прячась. — Но ведь о чём-то ты мечтал? — спросил он с еле заметным удивлением. Мечта… Действительно ли цель, рождённая из ненависти, может стать мечтой? — Хотел жить как все, — признался он, чувствуя себя чересчур глупо. — Идиот, — коротко охарактеризовал его Ривай. Теперь Эрен ничего не сказал. Пусть его считают опасным идиотом, которому никто не доверяет. Пусть. Главное, он уже стал на шаг ближе к своей цели. — Жаль, что твоя мечта не может исполниться. С новыми людьми нужно знакомиться осторожно, особенно если от их отношения зависит твоя жизнь. С новыми людьми нужно улыбаться, не вступать в споры и быть идеальным настолько, насколько это возможно. Знакомство с командой Ривая проходило тяжело, медленно. Эрен знал, что все эти улыбки в ответ не более чем маски, а вовсе не искреннее доброжелательное отношение. В какую-ту секунду он был готов поверить им, согласиться с внутренним голосом, что ещё остались люди, не видевшие в нём монстра. Ривай был честнее, чем другие. Он не пытался произвести хорошее впечатление, открыто выражая мысли. Сказать «спасибо» за это Эрен не мог, да и не предполагал, что нужно. Зачем, если обязанность Ривая — спустить наивного солдата с небес на землю? — Он всегда такой? — спросил как-то Эрен, возвращаясь вместе с Петрой из конюшни. За лошадьми ухаживать приятно. Красивые животные с добрыми глазами. В бывшем штабе Разведывательного Корпуса без работы сидеть не приходится. Чего только стоит одна уборка раз в несколько дней. Нужно выкладываться на полную, чтобы на сто первый раз вымыть пол до блеска или протереть окна, чтобы стёкла стали практически невидимыми. Остальные уже давно смирились. Эрен даже мог бы сказать, что это приносит им удовольствие. Петре — так уж точно. — Какой — такой? — Такой… угрюмый. — Угрюмый? Всегда. Но он тоже может быть добрым, — с заминкой отвечает она. На её лице проступил лёгкий румянец. Эрен заметил: она смущается. Когда разговор заходил о личных качествах Ривая, она всегда смущалась. — Он меня идиотом назвал. — Идиотом? — удивилась Петра. — Это так странно, что я хочу быть полезным, а не сидеть под защитой трёх стен? Петра засмеялась. Заливисто, прикрыв рот хрупкой ладошкой. — По его мнению, это забавно. Он ведь не из тех, кто оказался здесь по доброй воле. — Тогда как? — Не знаю. Никто не спрашивал, а сам он не расскажет. А так ли это важно? — Нет, наверное, — сдался Эрен. — Не переживай. Идиот — это комплимент, — заверила его Петра, после чего подняла руки над головой, потягиваясь. — Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, сказала Петра, и Эрен даже был готов ей поверить. — Значит, эксперимент… — Ривай задумчиво перелистывал нескончаемые листы, бегло читая строчки на белой бумаге. Эрен не удержался и опустил взгляд на кипу бумаги. Да, эксперимент. Военный эксперимент, который вот-вот должны были применить в жизни. Эрен ужаснулся. Сколько же данных здесь было собрано? Ему казалось, что всё можно описать в двух словах. Подопытная крыса. Рождён, чтобы умереть. Что ещё нужно знать? Ривай поднял на него глаза. — Я тоже удивлён, сколько мусора в этой папке, — не дочитав даже до середины, он сгрёб листы обратно и отодвинул на край стола. — Но… Вам ведь нужно знать. На всякий случай, — слабо запротестовал Эрен. — Что мне нужно знать? Сколько раз на дню ты ходишь в туалет или сколько ты весил в три года? Уволь меня от таких подробностей. Эрен почему-то смутился. Сам он никогда не видел документы, в которых была расписана вся его жизнь по минутам. Ни об одном ныне живущем человеке нет таких данных. А о нём есть. — Карла Йегер — твоя родная мать? — Да, сэр. Я называю её матерью, но полностью так считать не могу. Ривай сложил руки на груди. — Почему же? Женщина, родившая тебя, в любом случае является твоей настоящей матерью. — Но ведь она знала, на что шла, — тихо ответил Эрен, борясь с вспыхнувшей ненавистью. — Она знала, что отец… что Гриша использовал её всего лишь как способ для внедрения эксперимента в жизнь. — И ты винишь её в том, что тебе приходится жить? Эрен опустил глаза. — Не виню, сэр. — Врать ты не умеешь. Он смолчал. Вряд ли кому-то дано понять, что значит называть родителями тех людей, которые дали ему жизнь ради смерти. Благо Ривай не пытался и дальше вытащить из Эрена правду. — Есть что-то особенное, что мне нужно знать? Эрен задумался. — Например? — Что-то, чего нет в документах. Ты хоть и рождён в результате экспериментов с генами, но всё равно остаёшься человеком, способным думать. С ним никогда так не обращались. Самое лучшее, что Эрен слышал о себе за три года подготовки в армии, — своё имя без каких-либо добавлений. — Ну… Я не люблю сладкое. Я умею лепить глиняную посуду. У меня нет музыкального слуха, поэтому пою я отвратительно. В семь лет у меня уже выросли зубы мудрости, хотя это почему-то не посчитали за важную информацию и не записали. И я никогда не целовался, — Эрен обвёл взглядом комнату, подводя итог сказанному. — Наверное, всё. — И ты посчитал, что мне важно это знать? — Этого нет в документах, поэтому, может быть… — Эрен пожал плечами, сам не зная, зачем только что всё это сказал. — У тебя щёки покраснели. — Никак нет, сэр. Вам показалось. — Правда? — Ривай присел рядом с ним на корточки, сжав подбородок жёсткими пальцами и приподняв его голову. — Нет, не показалось. Эрен отвёл взгляд. — Это временно, сэр. — Не сомневаюсь. Всё будет хорошо, говорила Петра. Он может быть добрым. Только добрым — это как? Что в её понятии означало «добро»? Дать личную комнату без решётки на двери? Позволять выходить из замка без присмотра? Или вот так спрашивать о тайнах, лезть в душу и… целовать? Ривай коснулся губами уголка его губ и замер, выжидая, пока Эрен не перестанет таращиться на него как на какого-то страшного титана. Эрен часто заморгал, сжав руки в кулаки, и, в конце концов, закрыл глаза, привыкая к странному ощущению, когда сердце билось часто-часто, оглушая. Это вот так — быть добрым? — Зачем?.. — только и смог вымолвить он, снизу вверх глядя на Ривая. Ривай на удивление не стремился смотреть ему в глаза, предпочитая стену. — Не знаю. Просто ты выглядел таким несчастным, что тошно стало. В последующие дни Ривай не стремился оказаться с Эреном настолько близко, как в тот день. Их отношения ограничивались рамками служебного положения, и Эрен в какой-то степени даже был рад, что не может вот так запросто подойти к Риваю и заговорить о произошедшем. Возможно, это и значит быть добрым. Сделать непоправимое и вернуться к исходной точке. Начались те самые тренировки, о которых говорил Райнер. Эрен даже представить себе не мог, что превращение в титана будет даваться ему с таким огромным трудом. Пришлось провести немало ночей в тяжёлых думах о самом процессе прежде, чем ответ нашёлся сам. Необходимо видеть чётко поставленную цель, чтобы превращение прошло быстро и практически безболезненно. Эрен даже пожалел, что в своё время не спросил об этом Райнера подробнее. Во время тренировок Эрен познакомился с Ханджи, много знающей о титанах и их особенностях. Женщиной она оказалась довольно странной, но если не обращать особого внимания на чересчур фанатичное увлечение титанами, то в её словах можно было найти много умных вещей. За состоянием Эрена следила именно она, раз в неделю проводя подробный допрос о самочувствии. После каждого превращения в чувства Эрена приводила тоже Ханджи, отпаивая его всевозможными настойками и таблетками. Тренировки отнимали много сил. Порой Эрену казалось, что если бы не Ханджи, он бы уже давно отправился на тот свет. Впрочем, такое заботливое отношение он списывал на чисто научный интерес. Всё-таки потерять ценного подопытного дорогого стоит. Ривай иногда рассказывал ему новые детали будущей вылазки, объяснял, каким будет построение и в каком направлении они будут двигаться. Порой эти детали менялись, появлялись новые подробности. Так же Эрен узнал, как нужно себя вести за стенами, как действовать во время приближения титана, что предпринимать в экстренных ситуациях. Прошло около двух месяцев, когда Эрен смог на нужном уровне овладеть своей способностью. Порой к нему закрадывались сомнения, а правильно ли он делает? Вернее, правильно ли поступают люди, что используют неудавшийся когда-то военный эксперимент в личных целях? Мало ли, что может пойти не так. Если те титаны, что бродили сейчас за стенами, в любой момент готовые сожрать любого попавшегося человека, были признаны опасными существами, подлежащими уничтожению, то где гарантия, что новый эксперимент не провалится с ещё большим треском? Эрен с ужасом представлял себе момент, когда превратится в такого же титана, подчиняющегося лишь инстинктам. О таком повороте событий ему никто не говорил, но Эрен знал, что такие предположения наверняка были. Ведь не зря с тех пор, как начались тренировки, ему приходилось спать под защитой решётки.***
В кабинете Эрвина Смита, где помимо него самого находились ещё около десяти человек из Разведывательного Корпуса, царила гробовая тишина с тех пор, как Эрен переступил порог. Видел он их впервые. — Он готов? — задавая вопрос, Эрвин смотрел лишь на Ривая, который, в свою очередь, стоял позади. — У него есть язык, чтобы ответить. — Ривай, — укоризненно произнёс Эрвин. — Я серьёзно. Разговаривай с ним сам. Я не передатчик сообщений. Эрвин вздохнул, но всё же повернулся к Эрену. Эрену на какое-то мгновение показалось, что командир Смит и вовсе не желает разговаривать с ним. То, что первый вопрос был обращён к Риваю, сильно задело Эрена. Он уже успел привыкнуть к нормальному отношению к себе. Он хоть и оставался поднадзорным, но ни разу не почувствовал себя приниженным или оскорблённым. — Ты готов? — на этот раз Эрвин обращался к Эрену. — Да, сэр. Готов. — Хорошо. Люди, которых ты сейчас видишь здесь, отправятся на задание вместе с отрядом Ривая, — кивнул Эрвин, развернув на столе карту местности. — Полагаю, вы с Риваем уже обсуждали наш план. Тебе ведь известно почти всё? — Да, сэр. Осталось лишь повторить. Эрвин указал на карту. — Это те места, которые нам известны на данный момент. В предстоящей миссии вы начнёте путь из Шиганшины, после чего отойдёте километров на десять от стены, — он прочертил прямую линию, поставив в нужном месте крест, — и дальше двинетесь в северо-западном направлении. Цель — исследовать как можно больше территорий вокруг стены Мария. С вами шансов зайти дальше, чем мы обычно могли, будет гораздо больше. Эрен знал, что большинство карт было утеряно более сотни лет назад, когда людям пришлось возвести стены для своей защиты. Теперь же они начинают жить заново, составляя карты. — Но ведь цель миссии не только в исследовании территорий. При отхождении на такое расстояние от стены возрастает и шанс встречи с титанами. — И их нужно уничтожить, — закончил за него Эрвин. — Чем больше, тем лучше. — А как же остальные? — с подозрением спросил Эрен. — Бертольд, Райнер, Анни… — Они будут делать то же самое, только путь начнут из трёх других внешних городов Марии. Остальное ничем не отличается. Если все группы будут отходить на достаточное расстояние от стены, а потом поворачивать в указанную им сторону, как и ваша группа, то в конечном итоге доберутся до следующего внешнего города. — И миссия закончится? — Для тех, кто выживет, да. Это экспериментальная миссия, организованная ради проверки таких, как ты, Эрен. Эрену не понравилась интонация, с которой была произнесена последняя фраза. — Какова наша задача? Конкретно… Задача для нас четверых. — Биться насмерть, если придётся. Убивать. Ему придётся убивать тех, кого когда-то называли людьми. И Эрвин Смит сказал это так, словно для него нет ничего необычного в подобных вещах. Словно убийство титана совершенно ничего не значит. Словно титаны — это не живые существа. После получения инструкции Эрен чувствовал себя более чем просто плохо. Он был голоден, но в то же время кусок не лез в горло. Он хотел спать, но не мог взять и заснуть. Он знал, что так и должно быть. Он знал о своей смерти задолго до этого, но только сейчас понял, что не может с ней смириться. Оставалось лишь ускользнуть от наблюдения Ривая и выбраться на тёмные улицы, где его никто не знал. Где он был никем. Эрен не успел ничего предпринять, когда сильные руки схватили его и потащили куда-то за угол. — Какого… — только и успел пробормотать он перед тем, как ему крепко зажали рот. Перед глазами мелькали тёмные стены домов. Эрен не понимал, куда его тащили, но шестое чувство подсказывало, что «похититель» прекрасно знал, что делает. Выпустили его только когда затащили в глухой переулок. — Тише, Эрен, не ори, — послышался знакомый шёпот. — Это я, Райнер. Эрен с удивлением уставился на скрытое тенью лицо. — Райнер? Но ты ведь должен сейчас быть… — Вспомнить, где именно должен быть Райнер, Эрену не удалось. Мысли бегали как шальные. — Да, я должен быть далеко отсюда. Но я здесь. Из-за тебя. — Из-за меня? — Нам нужно поговорить. — Но почему здесь? Мы бы могли… — Мы бы не могли, Эрен, — настойчиво прервал его Райнер. — Меня здесь нет, понимаешь? Я сейчас далеко отсюда. Сколько же они не виделись? Несколько месяцев с момента суда. Эрен и не предполагал, что встреча произойдёт так внезапно. Он был рад видеть Райнера, вот только сам Райнер вовсе не светился от радости. — Полагаю, вчера тебе объясняли план предстоящей миссии. — Сегодня. Объяснял сам командир Смит. — Эрвин Смит? — присвистнул Райнер. — Впрочем, неважно. Как впечатления? От плана. — Не самые радужные. — Тебе объяснили, что ты должен… Нет, что ты обязан сдохнуть ради нескольких убитых титанов и новых карт местности? — Во всех подробностях. — Счастлив? — К чему ты клонишь, Райнер?— не выдержал Эрен. Лицо Райнера исказилось. Оно стало до безумия спокойным, но именно это и пугало Эрена. — Ты никогда не думал предать людей? Предложение Райнера показалось ему шуткой. — Я не шучу, — тут же добавил он. — Ты же сам постоянно говорил о том, что тебе с детства навязывали жить так, как нужно. Теперь это уже привычка. Дурная привычка. А от дурных привычек нужно избавляться. Эрен нервно сглотнул. — Что ты имеешь в виду? — Ты всё прекрасно понимаешь. Я предлагаю тебе объединиться с нами. — С нами?.. — Со мной, Бертольдом, Анни. У нас есть право бороться за свою свободу. Люди поступили с нами ужасно… — Но мы тоже люди! — с отчаянием перебил его Эрен. — Мы такие же! — Не такие же, — Райнер зло сверкнул глазами. — Мы созданы ими, но мы не такие. Мы сильнее, Эрен.***
Эрену потребовалось несколько дней, чтобы понять, что Райнер говорил вполне серьёзно. Хоть было и темно, но огонь ненависти, горевший в его глазах, нельзя было не заметить. Уверенность в том, что Райнер и остальные настроены на месть, росла с каждой минутой. Эрен колебался. Он прекрасно осознавал, что для людей они всего лишь оружие, но последние недели убедили его в том, что это не так. По крайней мере, здесь, где находился он. Впервые в жизни он сомневался в том, что навязанные с детства идеалы были правильными. Райнеру потребовалось всего несколько минут, чтобы пошатнуть его уверенность, точно найдя старую трещину и надавив на неё. Мы сильнее, Эрен. Мы сильнее, поэтому с детства на нас давили, убеждая, что мы ничтожества по сравнению с людьми. Мы всего лишь эксперимент, который рано или поздно должен быть закончен. Но мы сильнее. И нас боятся. Эрен чувствовал в себе ту силу, о которой говорил Райнер. На тренировках, начавшихся после суда, он сполна ощутил ту энергию, что переполняла его тело. Они совсем иное, нежели люди. Да, никто не спорил, что учёные учли ошибку своих предков. Новый эксперимент превзошёл все ожидания. Получилось настоящее живое оружие, более совершенное, чем титаны за стенами, не поддающиеся контролю. Это оружие было рождено подобно человеку. Оно росло, взрослело, училось. Оно было бы идеально и точно гарантировало бы победу человечеству, если бы не одно «но». Это оружие, в отличие от предшественников, обладало разумом. Оно могло думать, принимать самостоятельные решения, делить мир на чёрное и белое, выбрав для себя сторону, за которую нужно сражаться, самостоятельно. Люди совершили огромную ошибку, толкнув себя на край гибели. — Эрен, — позвал его Ривай. Эрен очнулся, как после долгого сна, и понял, что снова окунулся в размышления. Он так и не пришёл к выводу, потратив на путь к нему слишком много времени. Время заканчивалось. Было страшно. — Я с самого детства знал, что завтрашний день наступит. Меня готовили, меня морально готовили к этому! И я не боюсь. Я совершенно не боюсь… — он стиснул зубы, ощутив волну подкатывающей истерики. Ещё никогда в жизни он не чувствовал такого страха. Хотелось плакать, бить кулаками о стены, ломать вещи. — Эрен… — голос Ривая теперь звучал мягче. — Я… Я не готов. Я не хочу умирать, — он помотал головой, зажмуриваясь. — Эрен, — Ривай обхватил руками его лицо, вынуждая замереть. — Успокойся. — Вы говорите успокоиться, хотя мне осталось жить чуть больше суток. Страх за собственную жизнь соперничал со страхом ответственности за жизни десятков тысяч людей. — Но ведь ты ещё жив. И у тебя ещё есть время. — Что вы имеете в виду? — с надрывом спросил Эрен. — Есть то, что бы ты хотел сделать? Есть ли что-то подобное? Господи, конечно есть! В мире существует ещё столько вещей, которые обошли его стороной. Только вот основная часть таких желаний неосуществима. Кроме одной. — Я хочу… — начал он, но как только столкнулся с взглядом Ривая, хотел уже передумать. Он хотел бы знать, почему Ривай относился к нему так… по-особенному. Эрен всегда считал это за скрытую доброту, благодаря которой последние недели не показались ему такими ужасными, как он представлял раньше. Но вот спросить прямо об этом он не сможет, как и спросить о том, что значил тот поцелуй, давным-давно оставшийся в прошлом. — Что? Руки у Ривая — тёплые… — Я хочу… одну-единственную вещь, — наконец произнёс Эрен. … А голос — с едва заметной хрипотцой, низкий и приятный. — Хорошо подумал? — прищурился Ривай, напомнив: — Время… Времени мало. И что с того? Благодаря тому, что его мало, нужно спешить. — Мне больше нечего хотеть сейчас. Ривай удовлетворённо кивнул и замер в ожидании. А Эрен, ощутив волнение, перекрывшее истерику, поддался последнему и единственному в своей жизни желанию. Когда Эрен осознал, что во второй раз уже сам поцеловал Ривая, было уже поздно. На поцелуй ему отвечали, крепко держа за плечи. Вскользь Эрен успел подумать о том, что хоть и начал это первым, а ведущую роль всё равно отдал Риваю. Слишком уж он привык за последние недели слепо доверять ему и делать то, что прикажут. Вот и сейчас он делал так, пусть и по своему желанию. Поцеловать — поцеловал, крепко обнял, вжимаясь в его тело бёдрами, а дальнейшее развитие событий предоставил другому. — И это твоё желание? — Эрену показалось, что Риваю было смешно, хотя он даже не улыбался. — Да, сэр. — Со мной? — Здесь и сейчас. С вами. — Ты предсказуем донельзя. — Как будто у меня будет другой шанс. — Странное желание — почувствовать боль перед другой болью. — У меня регенерация. Заживёт, — наигранно улыбнулся он. Ривай на его улыбку никак не ответил, а вынести пристальный взгляд Эрен был не в силах. С хриплым вздохом он подался вперёд, склонив голову так, чтобы уничтожить разницу в росте и уткнуться Риваю в шею. Что угодно, лишь бы он не видел сейчас его лица. Что угодно… Глаза зажгло от слёз. Ну вот, снова. Эрен с досадой подумал, что даже в детстве воспринимал свою судьбу спокойно. А сейчас… Что стало с ним сейчас? Почему так часто хочется реветь в голос и признаваться, что он не желает быть тем героем, коим ему пророчили стать? Мёртвым героем. Сомкнув руки за спиной Ривая, Эрен замер, стараясь успокоиться. Не нужно так. Не нужно переживать о том, что случится уже завтра. Он ждал этого дня чуть ли не с самого рождения, готовился к нему, постоянно думая об этом. Поэтому… Одну ночь. Всего лишь одну ночь он хотел не думать о дне Икс. Всего лишь одну ночь он хотел посвятить себе. Эрен не заметил, что Ривай не пытался его оттолкнуть, а наоборот — прижимал к себе, медленно поглаживая рукой по сгорбленной спине. — Вы странно себя ведёте, — шёпотом сказал Эрен. — А как мне нужно себя вести, когда ты чуть ли не прямым текстом предложил провести ночь в постели, а сам пускаешь сопли мне на плечо? — Ну… — неопределённо бросил Эрен, не зная, что можно ответить. Он был виноват, отложив принятие решения ещё на несколько часов. Райнер ждать не станет. Время ждать не станет. Да и Ривай ждать не станет. Странная получилась иерархия. На вершине расположилось личное желание, а в самом низу — то, что было слишком важно для остальных. Когда спина коснулась постели, Эрен полностью отключился от внешнего мира. Дальше мыслями владели только руки Ривая и прикосновения горячих сухих губ. Они всегда были близки, но пик настал только сейчас. Интересно, что заставило Ривая прогнуться под желанием Эрена? Как-то это… неправильно. Слишком добрый? Там, внутри? Нет, не так. Совсем не так. Продолжая искать ответ, Эрен забывался в поцелуях, охотно подставляя шею, плечи, грудь под скомканные, рваные ласки. Он никогда не чувствовал прикосновения обнажённого тела, но когда Ривай просил его назвать личные особенности, не значащиеся в документах, то назвал только поцелуй. Получается, смолчал. Как же стыдно. Эрен смутно понимал, что постоянно что-то бормотал, мечась по постели из стороны в сторону. Когда его колени развели в стороны, он не сопротивлялся. Лишь открыл на мгновение глаза, помутневшим взглядом посмотрев вниз. Лица Ривая он не видел. Только голову, склонившуюся между его ног. Тёплые пальцы, сжавшие член у основания, заставили тихо заскулить, а за коротким влажным прикосновением языка к головке последовал несдержанный стон. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Впрочем, почему бы и нет? Стыд отошёл на второй план, когда Эрен решил полностью отдаться происходящему. Он шире расставил ноги, приподняв бёдра над постелью, и вцепился руками в простынь, отчаянно кусая влажные губы. Было приятно, а больше ничего знать не нужно. Он чувствовал себя живым сполна, а сейчас это было слишком важно, чтобы заботиться о морали. Проснулся Эрен от солнечных лучей, полосками света пробравшихся через окно. Первые минуты были самыми чудесными за последние несколько лет. В комнате царила тишина. Голому телу под одеялом было тепло. Эрен подтянулся выше, сминая руками подушку. Если бы он мог остаться здесь навсегда, возможно, был бы счастлив. Ривай всё ещё спал. Воспользовавшись этим моментом, Эрен осторожно пододвинулся ближе, разглядывая его лицо, наполовину скрытое под растрепанными волосами. Нужно возвращаться в реальный мир, где Эрен снова займёт принадлежащее ему место. Коротко поцеловав Ривая в обнажённое плечо, он отстранился. Одного лёгкого прикосновения хватило, чтобы Ривай проснулся. Те минуты, что прошли в молчании после сна, Эрен отдал на оставшиеся сомнения вчерашнего дня. Ему было приятно. То, что довелось испытать всего несколько часов назад, он не мог описать словами, не мог дать пережитому однозначную оценку. Ему было приятно и хорошо, а что чувствовал Ривай? Эрену никогда не удавалось узнать хоть что-то о его отношении к себе. — В два часа уже сборы, после чего сразу выдвигаемся в Шиганшину, — Ривай медленно застёгивал пряжки на ремнях. Эрен же до сих пор сидел на кровати, прикрыв нижнюю часть тела одеялом. Он ещё никогда не видел, как собирался Ривай: застёгивал пуговицы на рубашке, одну за другой, заправлял её в брюки, повязывал платок на шею и расправлял его. После шли ремни амуниции. Эрен помнил, как мучился с ними на первых порах. Даже сейчас он временами останавливался, думая, какое действие должно быть следующим. Ривай же делал это гладко, плавно переходя от одной пряжки к другой. Мысленно Эрен причислил это к одному из талантов Ривая, но вслух решил этого не говорить. — Я выйду первым. У тебя пятнадцать минут, — сообщил Ривай, застёгивая сапоги. Эрен отсчитал ровно пять шагов до двери, собираясь с духом. — Сэр, — позвал он. Когда Ривай остановился, Эрен взглянул на него, невольно чувствуя себя виноватым. — Мне нужно поговорить с вами. — Поговорим, когда двинемся в путь. — Нет, сэр. Нужно… сейчас. Это важно. Обратившись к самому себе, Эрен решил, что поступает правильно. Повлияла ли на его решение прошедшая ночь, он не знал, но скрывать правду от человека, не втаптывающего его в грязь, зная об эксперименте, Эрен не хотел. — Через пятнадцать минут спускаешься вниз. Через полчаса я буду ждать тебя на заднем дворе, — выдал короткую инструкцию Ривай. Как и было оговорено, они снова встретились на заднем дворе в указанное время. Эрен долго молчал прежде, чем решился начать. — Запланированная операция сорвётся, — тускло сказал он. Ривай ничего не спросил, но внимательный взгляд послужил намёком на продолжение. — Они не будут следовать плану. Они повернут этот план против людей, — Эрен задумчиво посмотрел на безоблачное небо. — Райнер… сказал мне, что хоть мы и выглядим как люди, но мы не такие. Мы всего лишь созданное вами оружие, жизнь которого не приравнивается к человеческой жизни. — Что ты подразумеваешь под срывом операции? Ответ был коротким, но предельно ясным. — Месть. Ривай не выглядел удивлённым. Напротив, он выглядел так, будто ожидал подобный поворот. — А ты? Присоединишься к ним? Эрен выдержал его взгляд. — Нет. — Почему? — Потому что… мне нравятся люди, — легко произнёс он. — Вам смешно? Ривай тихо усмехнулся, подумав о чём-то своём. — Эта война никогда не закончится. — Вы так считаете? — Размышляю. Три разумных титана внутри стен, враждебно настроенных к нам. — И вы мне вот просто поверите? А вдруг я вру? — Ты не умеешь врать, я это уже говорил. Когда ты врёшь, то не смотришь прямо. Как сейчас. Разве могут быть достоверными стопки с документами о его жизни? Ривай практически не читал их, но знал Эрена лучше, чем кто-либо другой. От этого было и радостно, и горько. — Я поговорю с Эрвином. — Командир Смит поедет с нами? — Почему-то подобная мысль пугала Эрена больше, чем то, что он только что выдал тайну, доверенную лишь ему. — Нет, но он будет здесь при отправлении.***
Дорога до Шиганшины напомнила о том времени, когда он там жил. Мимо проплывали знакомые пейзажи. Сердце с каждой минутой сжималось всё сильнее, когда Эрен представлял родной город. Если отряду придётся пройти мимо его дома, то… Как ему реагировать? Как ему быть, если Карла в это время будет на улице? Как?.. — Мы сделаем остановку, когда доберёмся до Шиганшины, — сказал Ривай, пришпоривая коня. — Лошадям нужно отдохнуть, а нам нужно повторить последовательность маршрута и детали плана. — Хорошо, — согласился Эрен. — Я думал, ты обрадуешься. Эрен фыркнул. — Обрадуюсь? Чему, интересно? — Дополнительному времени. Он никогда не замечал издёвок за Риваем. Неужели он на самом деле полагает, что несколько часов свободного времени должны радовать? Это словно сидеть за решёткой и ожидать исполнение смертного приговора. Если в прошлую ночь Эрен смог переключить мысли на другое, то сейчас это уже не получится. — Сэр, — Эрен нервно сглотнул, — позвольте грубость. Ривай согласия не дал, но взглядом показал, что готов выслушать. — Сэр. Вы считаете, что я должен радоваться возвращению в родной город? Считаете, что я должен… прибежать в дом, где вырос, и броситься на шею родителям, коими они мне не являются? Да я бы всё отдал, чтобы там не появляться! — выкрикнул он. — Не повышай на меня голос, — предупредил Ривай. — Я просто хочу, чтобы всё скорее закончилось. Иных желаний у меня не осталось. Оставшийся отрезок пути они провели в молчании. Ночевать всей группе пришлось в специально подготовленном для них доме, напоминавшим мужскую казарму наподобие той, которая была для Эрена родной в течение трёх лет. Навещать дом, в котором он вырос, Эрен наотрез отказался. Подобная встреча была для него пугающей. Кроме того, он всё ещё не смог простить Карлу и Гришу за уготованную ему судьбу. Микасе и Армину он просто не хотел смотреть в глаза. Как это сделать, когда он с трудом покинул это место? Вернуться сюда было ещё труднее. Уставшим от дороги солдатам разрешалось немного выпить и вкусно поесть, чтобы набраться сил перед завтрашним заданием. Глядя на их довольные лица, Эрен невольно ощутил себя таким несчастным, что сидеть рядом с ними и дальше было просто невыносимо. Не сказав ни слова, он вышел на улицу, в холодную ночь. Темнота отрезвила, напомнив, что сегодняшняя ночь может стать последней. — Холодно. Эрен сжал руки в кулаки, проверяя слова Ривая. Кончики пальцев были холодными. Да, действительно, холодно. — Пойдём в дом. — У меня бессонница. Не хочу лежать и пялиться в потолок всю ночь. — Спать под такие крики у тебя и не получится. — И почему вы им это позволяете? — Эрен всё же обернулся, взглянув на Ривая. — Разве им не нужно хорошенько отдохнуть перед тем, как отправиться за стену? — В этом всё и дело. — В чём? — не понял Эрен, однако получил лишь встречный вопрос, заставивший его крепко задуматься над ответом. — Почему ты решил, что непременно умрёшь? — Потому что я всего лишь экспериментальный образец для будущих поколений. Моя задача — показать всю мощь, на которую я способен. Моя задача… быть живым щитом, чтобы провести отряд от внешнего города до другого города. Разве не так? Эрен не смог скрыть обиду, хоть и прекрасно понимал: Ривай ни в чём не виноват. Как бы глупо это ни звучало, но он тоже всего лишь исполнитель. Немного важнее, чем сам Эрен, но всё же. — Вчера ты говорил, что не готов к смерти, — напомнил Ривай. — Не нужно об этом, — Эрен поморщился. Он не боялся признать то, что ему всё равно было страшно. Он просто боялся показаться слабее, чем есть на самом деле. — Ты не готов к этому, хотя тебя готовили всю жизнь, — легко сказал Ривай, больно резанув по незаживающему шраму. — А они готовы. Поэтому даже и не задумываются, что их ждёт впереди. Эрен нашёл в его словах что-то успокаивающее для себя. Люди внутри этого дома сейчас радовались настоящему моменту своей жизни. А он не мог, потому что с каждой минутой поводов для радости становилось всё меньше. — Знаешь, почему я поцеловал тебя тогда? Вздрогнув, Эрен качнул головой. — Чтобы у тебя не было сожалений о несделанном. Чтобы ты мог без раздумий идти вперёд. Обдумав долгожданный ответ на мучавший его вопрос, Эрен облизнул сухие губы. — А что с прошлой ночью? Вы были со мной тоже только из-за этого? Ривай пропустил вопрос мимо ушей. Эрен был уверен, что специально. — Ты сейчас не с отрядом, потому что у тебя остались сомнения, — Ривай спустился с крыльца, остановившись напротив Эрена. — Я не отвечу на твой вопрос. Ты либо разочаруешься, либо получишь ложную надежду. А мне не нужно, чтобы мой солдат витал где-то в облаках, когда нужно быть на земле. — И вы хотите, чтобы я сейчас успокоился и пошёл спать? — догадался Эрен, не в силах скрыть удивления. — Но я не могу… Ожидание вашего ответа не вписывается в рамки моей жизни. — Ты сам установил себе эти рамки. С детства тебе говорили, что завтра ты умрёшь. Тот самый день Икс, как ты его называешь. Но, Эрен, вспомни, чем ты отличаешься от обычных титанов, — Ривай указал на голову. — Ты способен думать сам. Так возьми и подумай. — На что вы намекаете, сэр? — Тебе не обязательно завтра умирать. — Но, сэр! — запротестовал Эрен. — Я жил ради завтрашнего дня! Всё, что я делал, было ради этого! — Поэтому я и сказал — подумай, — он подошёл ближе, напоследок положив руку на плечо Эрена. — Всё ли было только ради завтрашнего дня? Думать пришлось долго и нудно. Поспать Эрену всё-таки удалось, хоть и большую часть ночи он провёл под храп навеселившихся товарищей. Всё ли он делал для того, чтобы стать завтра мёртвым? Терпел уколы всё детство, принимал горькие таблетки и пил какие-то настойки из трав, врал Микасе и Армину, тренировался на износ в кадетском корпусе, тренировался на износ и после выпуска. Много, но это не всё. Эрен вдруг подумал о собственных желаниях. Он ел в своё удовольствие, порой гулял допоздна с теми же Микасой и Армином, ухаживал за лошадьми, хоть это было совсем необязательно, порой позволял себе отсыпаться несколько лишних часов. А ещё он сблизился с тем, с кем сближаться тоже было совсем необязательно. Эрен до подбородка натянул одеяло и крепко зажмурился, стараясь ни о чём больше не думать. Нужно просто заснуть. Он нашёл источник своих сомнений. Утро всё же наступило. Тёплое, солнечное, волнующее. Утро началось с разговора, о котором Эрен невольно забыл под гнётом других мыслей. — Я разговаривал с Эрвином о том, что ты мне сказал, — сказал Ривай после того, как остальным членам отряда отдал приказ к сборам. — И он всё равно не отменил миссию? — Это Эрвин. Он никогда не отменит то, что было запланировано уже давно. — Но как же опасность? Если Райнер и остальные выполнят свой собственный план, то… — О них есть кому позаботиться. Эрвин сейчас с одной из остальных групп. Ханджи — с другой. К третьей группе тоже отправлены информированные люди. Они разберутся сами. — А мы?.. — Наша задача остаётся прежней. Ты ведь ещё не передумал? — Конечно, нет, сэр. — Вот и отлично. Когда лошади были подготовлены, снаряжение проверено, а ворота вот-вот должны были открыться, Эрен оглянулся по сторонам. Вокруг них собрались заинтересованные жители, с интересом перешёптывающиеся между собой. — С ними сегодня нет Эрвина Смита. Странно как-то. — Ещё как. Я слышал, что у них особое задание, разделённое на несколько групп, поэтому здесь только капрал Ривай. — А вот этот… Ты посмотри, совсем ещё мальчишка. Сколько же ему лет? — У него лицо знакомое. — Да нет, не может быть… Эрен тоскливо улыбнулся. Вполне может быть. Он ведь вырос здесь, ходил по этим улицам, пересекался с этими людьми. В толпе он заметил внимательные глаза, неотрывно следившие за ним. Эрен присмотрелся. Микаса и Армин. Шум вокруг исчез. Да, это они, пусть и повзрослевшие. Это они!.. В глазах Армина плескалась светлая радость, в глазах Микасы — светлая надежда. — Выдвигаемся, — коротко сказал Ривай, махнув рукой. Эрен успел лишь кивнуть, давая понять, что узнал их. Он сдержал обещание, которое казалось невыполнимым. Пусть и без слов, но он его сдержал. Ворота сразу же открыли, и небольшой отряд двинулся в путь. В самую последнюю секунду Эрен подумал, что сейчас хотел бы увидеть мать… И отца. Хотел бы написать им письмо, где обязательно упомянет их и назовёт не по именам, а именно так, как нужно. Папа и мама. Без всякой ненависти. Он понял, что должен простить их сейчас: другого шанса у него может и не быть. Маршрут вылазки чётко повторял план. Те десять километров, которые потребовалось преодолеть для удаления от стены, прошли без происшествий. Поблизости не было видно ни одного титана. — Километр до поворота. — Ривай слегка пришпорил лошадь, и та сбавила скорость. — Эрен, пора. Помнишь тренировки? — Да. — Тогда действуй. И Райнер снова оказался прав. Самым неприятным в превращении была кровь. Приходилось ранить себя, сосредотачиваться на одной цели и лишь потом чувствовать, как тело становится лёгким, почти невесомым. Это ощущение длилось всего секунды, а после тяжесть возвращалась, приумножаясь в несколько десятков раз. Титаны появились спустя несколько минут после превращения Эрена. — Всем приготовиться! — донёсся приказ снизу. Эрен приготовился к первой в жизни серьёзной битве, ни на секунду не забывая, что она может стать последней.***
После обучения в кадетском корпусе у всех был выбор. Кто решился вступить в Разведывательный Корпус, слышал короткую речь Эрвина Смита. Он предупреждал, что многие умрут. Он предупреждал, и все это слышали. Редко когда в разведку приходило больше трёх десятков новичков за раз. Однако эта цифра была слишком большой для тех, кто добровольно отдал себя на растерзание неизвестности, царившей за стенами. Несомненно, разведке всегда будут нужны люди. Люди отчаянные, отважные, неукротимые. В Разведывательный Корпус брали только добровольцев. Тех, кто тщательно обдумал своё решение перед вступлением. Но так ли это? На кого ни глянь — все смотрели вниз, сжимали руками поводья, кусали губы. Словно у всех осталось что-то незавершённое за спиной. Семья, друзья, любовь? Если такие пошли в разведку, то они просто глупцы. Эрен тоже причислял себя к глупцам. К другой группе. Он смог оставить за спиной семью и друзей, но в то же время обзавёлся другими отношениями. Вернее, ему хотелось называть это отношениями. Он не знал, что заставляло его бить по слабому месту титанов раз за разом, разрывать их на части, прикрывая собой людей. Ответ. Он отчаянно желал узнать ответ, который Ривай оставил на будущее. Это желание толкало Эрена вперёд, вынуждало не обращать внимания на усталость и ранения, которые почти сразу начинали затягиваться. Эрену казалось, что впереди ещё целая цепочка мелких сражений, как он увидел стены другого внешнего города. Нужно было менять направление движения. Оставалось всего несколько шагов до финала. Однако финала Эрен не увидел — управление огромным телом требовало гораздо больше силы и концентрации, а следовательно, и выматывало гораздо сильнее. Когда перед глазами всё поплыло, Эрен был готов сдаться. Сил совершенно не осталось. Следующим, что он увидел, был белый потолок. Незнакомая комната. Эрен с трудом попытался приподняться на локтях — всё тело отозвалось жуткой болью. Он тихо захрипел, падая обратно на спину. — Лучше лежи, — услышал Эрен. Ему удалось повернуть голову, чтобы рассмотреть Ривая, сидящего на стуле около окна. — Сэр… Что произошло, сэр? Ривай бросил на него недолгий взгляд. — Ты обессилел. Вырубился, когда до города оставалось всего ничего, хотя привалы были достаточно длительными для отдыха. Пришлось с тобой повозиться, вытаскивая человеческое тело. Так вот оно что. Теперь понятно, почему он чувствует себя полностью раздавленным. — Анни и Райнера удалось обездвижить раньше, чем они натворили дел. С Бертольдом пришлось повозиться. Говорят, его форма титана выше наших стен. Не удивлюсь, если он умудрился разнести половину города и стену в придачу. Эрен похолодел. Всё-таки их намерения были более чем серьёзные. — Я был бесполезен? — Твоё чувство юмора хромает. — Не думаю. — Тебе мало того, что ты сделал? — Я ничего не сделал. — Если бы ты не предупредил меня, случилась бы целая трагедия. Благодаря тебе весь наш отряд вернулся в полном составе. Тебе действительно этого мало? Эрен не знал. Хуже всего было то, что в душе оставался горький осадок. Эрен не мог радоваться тому, что сейчас лежал на кровати и отдыхал. — Ты не выглядишь радостным, — заметил Ривай. — Я ведь должен быть мёртв, — напомнил ему Эрен. — Зачем вы меня спасли? Это не входило в план. — Так ты расстроен из-за того, что жив? Эрен прислушался к себе. Это было хуже расстройства. — Ты расстроен не из-за того, что жив. Ты просто не знаешь, как жить дальше. Сердце ухнуло вниз. — Почему вы всегда оказываетесь правы? — с тоской спросил Эрен. Ривай молча поднялся со своего места и сел на кровать рядом с Эреном. Тёплая ладонь коснулась его щеки, медленно поглаживая, а большой палец добрался до губ. Эрен закрыл глаза, ощущая, как внутри с новой силой разгорается то самое чувство, заставившее его сомневаться. В паху приятно потянуло, и Эрен приоткрыл рот, несильно кусая палец Ривая. Ривай попытался убрать руку, но Эрен не позволил ему это сделать, накрыв своей рукой. — Да, я не знаю, что мне теперь делать. Я ведь ждал только того дня, а он уже прошёл. И впереди пустота. Рука Ривая выбралась из цепких пальцев Эрена, спустилась вниз по шее и крепко сжала плечо. — Что меня ждёт? — спросил Эрен, с наивной доверчивостью посмотрев на Ривая. Ривай не мог знать, что ждало Эрена. От него практически ничего не зависело, разве только исход этой вылазки, которая должна была закончиться совсем по-другому. Что почувствовал в тот момент Ривай, было известно лишь ему одному. Его глаза сузились, пугающе потемнели, после чего он вдруг отвёл взгляд, чего никогда не делал. Эрену вдруг показалось, что он ему открылся. Впервые за то недолгое время после знакомства. Эрен хотел повести себя так же, как и перед отправлением в Шиганшину: крепко обнять и поцеловать, не обращая внимания на разницу в положении. Но он сдержался, до боли закусив губу, и решился напомнить: — Сэр. Вы обещали дать мне ответ на тот вопрос. Ривай позволил ему жить дальше, хотя мог бы этого не делать, сосредоточившись лишь на своём отряде. Он решил спасти того, день смерти которого был запланирован. Может быть, этот день всего лишь оказался отсрочен на неопределённый срок, но сейчас Эрен был жив. Сейчас он лежал на кровати, мелко дрожа от сжимающей его плечо руки Ривая, и ждал. Он ждал тот самый ответ, ради которого продолжал жить. По крайней мере, сегодня.