Война нравов

- Ля-ля-ля! – напевал тихонечко Кен в душе. - Эйб?! Тебя стучаться не учили?! - А тебя, как вижу, петь... - усмехнулся Эйб над покрасневшим братом, задыхающимся не только из-за водяного пара, но и из-за смущения. Кен смотрел на того, выглядывая за шторку: - Выйди! Я одеться хочу... - И оставить тебя в одиночестве? Ты же больше всего его боишься! – Эйб нехотя отворачивается к двери. Кен же вылезает из ванны, вытирается и поспешно начинает одеваться: - Зачем ты вошёл? Я думал, ты придёшь позже! - Когда есть разговор, его лучше не откладывать, - иронически произносит Эйб, оборачиваясь к брату лицом. И тут же натыкается на, уже напяливающего мешковатые джинсы, Кена. Очередь смущаться теперь Эйбу, разглядывающему капельки воды, стекающие по обнаженному торсу брата. Кен вдруг сталкивается с повстанцем взглядом: - Что смотришь? Рубашку лучше дай! - не дождавшись ответа, Кен сделал один шаг навстречу брату, и, поскользнувшись, стремительно полетел ему прямо под ноги. - Аккуратней! - повезло же диктатору, что Эйб быстро среагировал: он схватил его под руки и помог подняться. Ошарашенный диктатор испугался такого запретно-близкого расстояния. Рука его брата медленно начала спускаться по его талии... Кен пару секунд не отрывал взгляда от брата, тяжело дыша. Однако, почувствовав, как один из пальчиков лидера повстанцев пустился внутрь его джинсов, живо подскочил на ноги: - Убери! Что ты себе позволяешь?! - Я-то? Ты же едва не разбился! Успокоить пытаюсь... - шаловливые пальчики Эйба вновь тянутся к отпрянувшему Кену, но тот лишь выталкивает его из ванной комнаты и с громким хлопком закрывает дверь. - Не разбился?! О пол, который был в метре от меня?! - кричит Кен, жутко перепугавшись. Отдышавшись, он подходит к двери, за которой стоит его брат и прислушивается, - Ты... извращенец, - чуть тише говорит диктатор. - Уж кто бы говорил, любитель моделей нижнего белья! - усмехается Эйб в ответ. - Но тебе так идут бо́ксеры! Ахах! - лидера повстанцев что-то пихает сзади и отталкивает чуть вперед. Это уже полностью одетый, но раскрасневшийся и злой коммандант открыл дверь... - Что ты сказал?! Да кто тебе позволил смотреть на меня?! - Кен подходит совсем вплотную к брату, однако тот даже не двигается с места. - Как ты пос... - диктатор не договаривает, будучи прерванным Эйбом. Последний медленно берёт его под руки и поднимает чуть вверх, с силой прижав к стене. - Ага, вот так, теперь лучше замолчи и слушай, - повстанец нагло приближается к уху братца и опаляет его своим горячим и щекочущим дыханием. - Ты думаешь, тебе всё дозволено?.. Надеешься, что тебя кто-то защитит в трудную минуту? Но если бы не твое звание - эти твои мышки давно бы кинули тебя при первом удачном случае… Кен задрожал всем тем, будто оледенев: - Отпусти меня... - он тихо взглотнул, - пожалуйста... - диктатор почти не двигался, лишь обречённо болтал ножками, вглядываясь куда-то вниз. Эйб лишь ухмыльнулся его словам: - Страшно, да? Родного брата боишься?.. - поднял лидер брови от удивления и цокнул языком, отводя в сторону взгляд. - А когда-то этот малыш назвал меня вторым отцом... - поняв, что его просьбу пропустили мимо ушей, Кен вдруг с силой ударяет брата коленом в живот, оказываясь тут же на твердом полу. Эйб же сгибается пополам, издавая болезненный стон. Коммандант второпях сделал несколько шагов сторону: - Ты для меня им никогда и не был! И не брат ты мне, а враг! - он огляделся по сторонам, пытаясь найти кого-то или что-то, что сможет ему помочь в этой борьбе. Повстанец в это время встаёт более ни менее прямо, всё ещё держась за живот. Вдруг в глаза бросается железная балка, валявшаяся рядом на полу, видимо случайно оставленная здесь Зитзи. Пока братец очухивается, диктатор резко хватает этот предмет, что явно являлся когда-то частью некого изобретения. Эйб делает более уверенный шаг вперед. В его глазах отражается боль. Не физическая, а от жестоких слов. Балка приходится прямо по голове повстанца. Он сдавленно вскрикивает, хватаясь за ушибленное место, и опускается вниз, на корточки. Со лба уже стекла тоненькая алая струйка. - ..уходи, - после некоторой паузы проронил Кен, - ..пока я не убил тебя. Слышишь? - Кен, прихватив с собой железяку, медленно подошёл к брату, легонько пнув его ногой. Тот не отвечал, крупная дрожь ходила по всему его телу. - Эйб?.. - тиран открыто жалеет о том, что только что сделал. Он впервые избил брата. Его рука если и поднималась в легкой перепалке, но не доходило до такого. Всё потому, что Кен не желает признавать, что скучает по брату. Он присаживается к повстанцу и проводит ладонью по его щеке, растирая на ней свежий горячий след крови: - Тебе больно? - глупо, но всё же спрашивает Кен. Он понимает, насколько очевиден ответ. Эйб всё ещё исходит дрожью, диктатору вдруг даже кажется, что брат всхлипнул. - Я не хотел... правда... Ты можешь встать? Тот не отвечал, он лишь молча сидел, прикрыв рукою лицо. Кен, в свою очередь, осторожно положил на пол железную балку, что до сих пор находилась у него в одной руке, после чего так же осторожно приблизился к брату, легонько обхватив его шею, и сам невольно вздрогнул. Эйб убрал руку от лица и резко поднял голову. Едва Кен успел увидеть слезы на его глазах, как тот схватил его за плечи и резко дернул на себя. Неловкая тишина, которую прервала лишь шумно укатившаяся к стенке балка. Это не было сладким, скорее соленым. Губы самого родного человека сейчас покрывали губы Кена. Он просто остолбенел. Голова будто опустела, а вся тяжесть перешла куда-то вниз, заставляя диктатора закрыть глаза и прислушаться к ощущениям. Эйб вдруг простонал брату прямо в рот, но тут же сжал губы и опустил голову вниз, опять схватившись за нее трясущимися руками. Кен, наконец отошедший от только что произошедшего, боялся даже прикоснуться к брату, боялся причинить ему боль... Они просто сидели и молчали. Эйб, опустив голову. А Кен, не отрывая взгляда. Диктатор точно не знал, как стоит поступить в данной ситуации, но и бездействовать ему не хотелось. Было искренне жаль брата, он винил себя в чём-то. Просидев так ещё какое-то время, он хотел уже заговорить, однако Эйб решился произнести что-то первым: - Прости... Его охрипший голос все прокручивался у Кена в голове. Разум диктатора стал похож на снежный ком, вбирающий в себя мысль за мыслью: "Это неправильно, но мне понравилось... Он - враг, но слишком дорог... Зачем он извиняется? Всё равно уже слишком поздно". - Я... - дрожащим голосом отвечал Кен, чуть отодвигаясь от склонившего голову повстанца. - тебя ненавижу. “Для чего это было? Эйб, я больше не понимаю тебя... Больше...” – комманданта как током ударяет от вдруг схвативших его руку пальцев. Кен вздрогнул, и Эйб медленно поднял голову, заглянув брату в глаза. Его пристальные небесно-голубые глаза заставили диктатора застыть на месте. На лице повстанца показалась грустная, и даже какая-то виноватая улыбка. Брови его были чуть нахмурены, но не со зла, а даже как-то по-доброму, что в большей мере пугало Кена. Тот больно сжимал его руку... Губы Эйба едва заметно дрожали, желая что-то сказать, а что, он и сам понять не мог. - А знаешь… - этот голос уже не звучал, как голос диктатора. Он был лёгким и ненавязчивым. Грустным и искренним, - я ведь... всю жизнь... - Кен сглатывает нервный комок слёз, вставший поперёк горла, и уже начинает ощущать томящую боль в глазах, - ...гордился, что именно ты - мой брат, - то, что с трудом даётся сказать одному, другим воспринимается легко и радостно. - Я... не верю, - повстанец по-дружески улыбается, отпуская руку младшего. Но тот, как не в себе, хватает его за воротник и насильно заставляет подняться: - Да когда ты вообще мне и, главное - в меня, верил?! Ты не поймёшь! - голос Кена повысился и эхом разлетелся по всей базе. Тяжело дыша, он попытался успокоиться, однако получалось у него это с трудом, - Ты не веришь, но это так... - произнёс он чуть тише, после совсем замолчав. Кен сделал несколько неуверенных шагов назад. Он с грустью опустил голову, которая сейчас, как ему казалось, могла весить целую тонну. Все мысли перепутались, превращаясь в один огромный ком. Сердце билось, как бешеное, тяжело было стоять на ногах, - Ты... не поймёшь... - Кен?.. - осторожно произнёс Эйб. Дверь в комнату резко открывается. Генерал армии устало проходит к своему комманданту, стараясь не выдавать удивления сей неоднозначной сцены: - Сэр, вы поймали лидера повстанцев?! Прикажите отвести его в камеру? Кончики губ опустились вниз: Кена разъедала жгучая боль. Что-то такое было, что он скрывал от всех. Мысли, которые так сильно хотелось высказать. Сил не было больше смотреть в глаза брату. И тогда Кен проговорил: - Да... Запри его, - совсем без чувств, с ужасающей апатией. Генерал подходит к Эйбу. Повстанец с трудом подавляет своё возмущение и лишь покорно следует за НоуНеком. Эйб даже и не посмотрел на братца. Нахмурившись, он выпрямил спину и пошёл вперёд, опустив взгляд куда-то в пол. Кен же, в свою очередь, немного оклемавшийся, смотрел тому в спину. Он спрятал руки назад, немного сгорбился, опустив голову. Провёл обоих взглядом до соседней двери, ведущей в коридорчик, и невольно вздрогнул: - Нас!.. - вдруг неожиданно для самого себя выпалил диктатор. - Что, коммандант? - неуверенно переспросил генерал армии. - Н-нас... двоих запри... - тихонько произнёс Кен дрожащим голосом. - Нам п-поговорить надо. И лёд ему дай - кровь у него. *** В тайной комнате. - Какой-то ты сегодня... - оценивающе посмотрел на рядом сидячего брата Эйб, - ...странный. Зачем звал? - Тебя-то? - Кен прищурил глаза, чуть посмеиваясь. Но улыбка его была болезненной, а взгляд старался избегать взгляд повстанца. Оттого диктатор и отвернулся. - Захотелось, наконец, поговорить с тобой о деле. Выдвигаю как факт, что наше сотрудничество - лучший выход из этой нелёгкой ситуации. И тем более... - Ой-ёй, придержи коней, старина! - Эйб потряс братца за плечо, заставляя его всё же посмотреть на него. - А ты мог сказать это как-нибудь раньше, пока не наставил синяков и... - что-то металлическое звякнуло, когда лидер сопротивления поднял руки перед собой, - это так у тебя принято: обсуждать политику в наручниках? - Но себе же я их не позволил надеть! - закатил коммандант глаза, ухмыляясь. - К тому же, ты сам виноват в том, что я был вынужден ударить тебя, - как-то отстранённо произнёс он, едва отвернувшись. Замолчав, Кен совсем опустил голову, вглядываясь то ли в свои сложенные "в замочек" руки, то ли вовсе в пол. Он думал о чём-то таком, о чём вот-вот хотелось рассказать. Но… он не мог. Должно быть он просто боялся или же... - Если бы ты не кричал из-за всякой чепухи, я бы тебя и не трогал, - несколько обиженно произнёс брат, прервав его мысли. Кен резко повернул голову, на секунду заглянув повстанцу в глаза. Он был сейчас какой-то грустный, погружённый полностью всем своим разумом в какие-то до безумия тяжёлые мысли. Тут же, отвернувшись, он почувствовал, как его начинает одолевать необъяснимый жар. Глаза вот-вот хотели наполниться горячими слезами по неизвестным самому хозяину причинам, однако он героически старался сдерживать их. Он начал нервно потирать руки, стараясь успокоиться: - Так ты... - чуть ли не шёпотом пролепетал он, - ..согласен на сотрудничество со мной? Или нет? Эйб ничего не ответил. Он задумчиво опустил голову, вовсе позабыв о ледяном компрессе, лежащем на ней. Льду не пришлось долго обжигать рану повстанца, так как он незамедлительно плюхнулся на пол с соответствующим звуком. - Ты сейчас так неуклюже смотришься, видел бы! - искренне засмеялся Кен, прикрывая рот рукой от умиления. - Да… - насупился Эйб, больше всего на свете желая сейчас просто скрестить обиженно руки. - Я согласен. - Гляди и щечки надул, аха-ха! - диктатор вдруг рассмеялся больше обычного. И неспроста: нахмурившийся брат кое-как начал его щекотать. - Ты… Ты что делаешь?! - Кен, не в силах сдерживать себя, уже повалился на пол, заливаясь безудержным хохотом. Брат тут же последовал за ним, опустившись перед ним на корточки. На лице повстанца так и не показалось ни единого следа улыбки, однако он продолжал щекотать братца. - Хва-а-а-тит! Ха-хах! - то и дело цепь наручников брякала на руках повстанца. Эйб вдруг прекратил щекотку и, пользуясь тем, что его братец в смехе открыл рот, сунул цепь своих оков меж зубов Кена. Этим самым он вызвал у лежащего на полу недоумение. Диктатор сразу же прервал смех и неясно спросил, жмурясь неприятному, металлическому вкусу: ~Што ты делаеф?..~ - Ну и кто теперь неуклюже выглядит, а, дорогуша? - ярко выделив последнее слово, Эйб отстранился от брата, встав на ноги и сделав шаг назад. Он смотрел на диктатора сверху вниз, не отрывая от него взгляда. - Чего лежишь? Вставай. Мы, кажется, с тобой не договорили. - И что это было? - поднимаясь, произнёс Кен. - С ума сошёл что ли? - Нет, мой хороший, - Эйб вновь выделил ласковое, но в тоже время такое острое, заставляя братца ёжиться с непривычки и отводить в сторону взгляд, слово. - Просто мне хотелось как-то разукрасить наш серый разговор. И всё! - Не называй меня так больше - это раз. Ты мне так и не ответил на вопрос о сотрудничестве - это два. - Три-четыре-пять! Вышел зайчик погулять, - процитировал Эйб, всё же улыбнувшись. - Я тебе уже ответил. Чем ты меня слушал? - Когда? - удивился диктатор, стараясь точно вспомнить весь прошедший разговор. - А я думал... - И кстати, должен тебе сообщить, что лично я не очень рад этому, так что у меня есть парочка условий для тебя, - став чуть серьёзней, заявил повстанец. - Нет-нет-нет, погоди, Эйб, постой! - замахал Кен руками, отступая всё дальше от собеседника. – Постой… - улыбка окончательно сошла с его губ, - это не всё ещё, что я хотел тебе… сказать. - Однако, разговорчивый же ты сегодня, - заметил его брат, наблюдая за тем, как диктатор отвернулся и, найдя что-то шуршащее в кармане, повернулся снова. Руки его сильно сжали крохотный листочек, коим и оказалась находка. Кен как-то напрягся, а глаза его бегали, видимо, по тексту: - В этой бессмысленной суматохе... - коммандант потянул за, казалось, душащий его ворот и нелегко, но продолжил, - ...я сам забыл, что виноват. Народ не согласен с беспрекословным подчинением, но и не готов пойти на шаг, когда богачей и бедняков приравняют к одной и той же серой массе. Объединение - вот залог нашего... Диктатор договорить не успел. Эйб нагло выхватил ту бумажку и, смеясь, спросил: - Сам придумал или помогал кто? - Брат, я... - Проехали, так ты это мне сказать хотел? - Ну... Да, это, - произнёс Кен, пряча взгляд. - Врёшь, - тут же заявил Эйб, сминая в руке листочек со "шпаргалкой". - Давай, выкладывай всё. Кен медленно подошёл к брату, остановившись всего в нескольких сантиметрах от него. Он оглядел его с ног до головы: - Но ты же сам не дал мне договорить... Эйб, чуть помчав, второпях расправил листок, пробежавшись по нему взглядом. - Да не здесь... - Кен ловко схватил брата за руки, выхватив бумажку. Вздохнув, Кен достал из кармана маленький железный ключик, предназначенный для такого же маленького замочка. Немного притянув руки повстанца к себе, он снял с него наручники. - Ты... Ты уже можешь идти... - диктатор тут же отвернулся, скрестив на груди руки. - Иди! Ты уже согласился на… сотрудничество! - он почему-то кричал. Голос его был какой-то странный. На глаза уже навернулись слёзы, которые он уже не пытался сдержать. - Ты странный... - пожал плечами повстанец. Эйб тихонечко, на цыпочках подошёл сзади к диктатору. Первый точно знал, что Кен не намерен больше вести разговор и потребует убраться снова, что бы брат ему ни сказал. Вот лидер и хватает комманданта за кисть и живо тянет его к зарешёченному небольшому оконцу, пристёгивая братца к тому наручниками. - Да что ты себе позволяешь?! Разве сослуживцы так поступают?.. - Но ты плачешь. - Нет! - От чего ты расстроен? Власть, могущество, слава, разговорчики за спиной? Что-то из этого? Эйб приближается впритык и нервно переводит свой взгляд то на губы Кена, а то опять к его глазам: - От-ве-чай. - Я же... Я же сказал, что ты не поймёшь! - вперемешку со слезами выдавил Кен. - Ты и не понял! - Конечно. Ты же мне не объяснил. - А разве нужно что-то объяснять, Эйб?! - тяжело дыша, он захлёбывался от слёз, однако всё больше и больше повышал голос. - Как ты не поймёшь?! Я.. я устал! Я так больше не могу! Не… - он вдруг перешёл на шёпот, опустив свой взгляд куда-то в пол, - Не сотрудничество главное, нет... Мы не сотрудники с тобой, Эйб, мы братья! - диктатор едва выдавил последние предложение, и, насыщая всеми своими эмоциями, накопившимися за всё то тяжкое время, как мог, выделил последние два слова. Он сжался. Его заметно потрясывала мелкая дрожь. Ещё секунд десять Кен не отрывал от собеседника взгляда. Его глаза блестели от слёз, а губы дрожали, не желая больше молчать. Чуть успокоившись, Кен опустил голову на грудь брата, прямо стоящего перед ним. Свободной рукой он попытался прижать к себе Эйба, который слегка опешил после всего этого. - Кен... - мягко произнёс повстанец, наконец пришедший в себя, - Кен, успокойся... - притянул к себе младшего братца, легонько поглаживая его по спине. - Давай просто забудем обо всём этом. Выкинем, как мусор... Ты дороже мне всей славы. И нет монеты, или человека, который бы мог тебя заменить. Я... - Это правда?.. - лицо его брата озарила лёгкая улыбка, когда он поднял голову. - Чистейшая, - ответил уверенно Эйб. Что-то звякнуло и упало. Кен понял, что оковы больше не держат его. - Пора нам кое-что обсудить... - тут же добро добавил Эйб. Некоторое время спустя братья покинули комнату. Ими был подписан пакт об объединении. Теперь две армии защищали граждан. Но об этом ещё никто не знал...