Чума

Когда для смертного умолкнет шумный день И на немые стогны града Полупрозрачная наляжет ночи тень, И сон, дневных трудов награда, В то время для меня влачатся в тишине Часы томительного бденья: В бездействии ночном живей горят во мне Змеи сердечной угрызенья; Мечты кипят; в уме, подавленном тоской, Теснится тяжких дум избыток; Воспоминание безмолвно предо мной Свой длинный развивает свиток: И, с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу, и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью,- Но строк печальных не смываю. Александр Сергеевич Пушкин

Убийство бывшего начальника криминальной милиции «Пятницкого» Василия Авдеева, которое кто-то хотел выдать за самоубийство, сильно подкосило Стаса Карпова. Они дружили с бывшим начальником. Если так можно было назвать сосуществование двух волков, молодого и старого. Несменный опыт подполковника Авдеева, кладезь оперской мудрости, переданный своему преемнику – вот и всё, что осталось Стасу от Василия. Несмотря на всё это, паршивое чувство долга грызло изнутри, заставляя нынешнего начальника СКМ самому взяться за расследование дела. Дело чести, как он сам называл это. Потому, что знал, когда убивают «своих», за это надо наказывать. Жестко. После того как Стасу позвонил эксперт, сообщив, что Глухарёв уже приехал в квартиру Авдеева и все подробности подполковник узнает у него, мужчина сразу же направил Инфинити по нужному адресу. Он расхаживал по комнате в ожидании того, когда Глухарёв отцепит из-под стола, свою находку. Еще пару минут назад Сергей сообщил ему, что эксперт, проведший целый день в квартире Василия Авдеева совершенно не сомневается в том, что бывшего начальника криминальной милиции убили. Но и факт того, что Авдеев стрелял в того, кто на тот момент был в его квартире, тоже подтвердился из всей речи, которую высказал Сергей. И теперь для Стаса была одна цель: найти того, кто убил его бывшего начальника, который помог Стасу подняться вверх по карьерной лестнице. - Стас, у тебя ножик есть? – окликнул его Глухарёв, наконец-то отлепив черную коробочку от дна столешницы. Подойдя к капитану юстиции со спины, Карпов, привычным движением, достал из кармана куртки садовые ножницы и протянул следователю. - Зачем тебе садовые ножницы-то? – изумился Сергей, начиная вскрывать коробку. - Цветочки подрезать… И когда коробка была вскрыта, её содержимое повергло мужчин в недоумение. Рассмотрев предметы, Сергей выудил со дна коробки несколько фотографий, где были запечатлены мужчины. По всей видимости, Василий Авдеев следил за ними, что подкреплялось полным распорядком дня на всю неделю двух этих незнакомцев. - Он чё, по ходу этих двух мужиков завалить хотел? – удивленно произнес Глухарёв, продолжая рассматривать фотографии и, когда дошел до последней, вскинул брови. – А это кто? Заглянув через плечо капитана, Карпов уставился на фотографию девочки-подростка с венком из одуванчиков на голове, которая улыбалась во все тридцать два зуба, держа в руках огромный букет полевых цветов. - Да не важно! – изрек Карпов, продолжая читать записи Авдеева. – Важно узнать кто вот эти двое, - он щелкнул пальцем по листку бумаги, выкидывая из головы образ юной девушки. Это теперь, когда он сидел рядом с девушкой со снимка на своей кухне, понимал, что это была именно она. Дочь его учителя, наставника, друга, которых у него было немного. Держать её хрупкую руку, и понимать, что всё это время он об этом не знал, было как-то… дико. Даже для него. А память, тем не менее, продолжала вынимать из своих недр упрямые факты и доказательства того, что Морозова на самом деле – Авдеева. На следующей день после того, как Стас был уверен, что бывшего начальника убили, они с Глухарёвым твёрдо решили выложить суть своих терзаний главной женщине «Пятницкого». Выслушав все, что наперебой говорили ей подчиненные, сидящие в конференц-зале, Ирина Зимина недовольно хлопнула по руке фотографиями, найденными в квартире бывшего начальника СКМ. - И вы что, хотите, чтобы я в это поверила?! – недовольно произнесла Ирина, обводя взглядом подчиненных и совершенно не веря в их версию об убийстве Василия. – Да человек просто с ума от водки сошел. Спился! Это могло быть правдой. Его проблемы с алкоголем и послужили причиной увольнения, но Карпов не собирался сдаваться. Она подался чуть вперед, наваливаясь на спинку впереди стоящего кресла, и воззрился на подполковницу странным взглядом. - А что бы вы, Ирин Сергевна, делали, если бы вашего ребенка убили? – спросил Карпов, выжидающе глядя на начальницу. - Чего?! – возмутилась та. - Того! – буркнул Стас. – У Авдеева дочь была. Наташей звали. Услышав имя ребенка, Ирина Зимина сначала округлила глаза, а потом в задумчивости опустила взгляд, словно прокручивая ту малую информацию, которую только что произнес подполковник Карпов. - Ир, ты чего? – насторожился Сергей. Она подняла взгляд на мужчину и, помедлив несколько секунд, сказала: - Теперь понятно, - закивала она, но, заметив непонимающие взгляды подчиненных, пояснила. – Месяца за два до своей смерти, Авдеев приходил ко мне. Нес какую-то ерунду, больше похожую на бред от белой горячки. Наташей меня называл… - Ирина замолчала, но тут же резко перевела взгляд на Стаса. - Это он тебя за жену свою принял. Её тоже Натальей звали, - пояснил Карпов. - А что с девочкой? - Да ничего хорошего, - дернул плечами тот и, откинувшись в своем кресле, закинув лодыжку правой ноги на колено левой, продолжил. – Я когда в отдел только пришел, мне опера рассказывали, что дочь его пропала, когда ей года два вроде было. Авдеев тогда весь город на уши поднял. Пресс на земле такой устроил… - Стасик, из твоих уст это звучит так, словно ты у нас невинен как дитя, - перебил его Глухарёв, расплываясь в улыбке. - Поверь мне, Глухарёв, - оскалился Карпов, - по сравнению с методами Васи, мои – просто детская игра! - Ну да, - словно подтверждая слова своего первого зама, кивнула Ирина. – Авдеев-то действовал методами похлеще… Я когда в следствие пришла, у нас бригада "скорой" помощи в отделе буквально прописалась. Я такого количества крови в жизни не видела. - Ну и че, с девчонкой-то? – заинтересованно спросил Денис, до сих пор молча наблюдавший за пререканием коллег. - Да убили её, скорее всего, - устало вздохнул Стас, скрещивая руки на груди. – Никто точно не знает. Она когда пропала, Вася её больше года силами оперов и ППС-ников искал, пока Захарову эта внеурочная работа сотрудников не надоела. Короче силы «Пятницкого» прекратили эти бессмысленные поиски, потому что девочки уже явно не было в живых. Да и Авдеев вскоре сдался... Опера рассказывали, что дочь для него всем была… Потом у него жена погибла, он запил. С каждым месяцем спивался все больше и больше. Иногда бывало просветление, но не часто, и не надолго. Захаров его и уволил… - Стас тяжелым взглядом уставился на Ирину и сказал. – Но я сомневаюсь, что Авдеев, даже слетевший с катушек, мог себе пулю в череп засадить. Он замолчал, выжидающе глядя на Зимину, которая задумчиво стояла у окна, размышляя о судьбе когда-то знакомого ей человека, который потерял в своей жизни все самое дорогое, что могло держать его на плаву. Взыгравшие материнские чувства, моментом заставили поменять свое решение и в следующую минуту, подполковник Зимина уже обсуждала план действий по поиску убийцы бывшего начальника криминальной милиции «Пятницкого». Всё получилось тогда. Даже больше чем нужно было. Убийцу нашли. Отдали под суд. По суд друзей Василия Авдеева. Да и успели забыть об этом, пока не прошло сорок дней со дня его смерти. И душа погибшего легким взмахом своей руки не отправила двух людей в один и тот же бар помянуть его. В тот вечер, усталый и злой начальник криминальной милиции ОВД "Пятницкий" даже подумать не мог, что встретит человека, которого "сторожилы" отдела считали давно мертвым. Но Стас этого не знал, ровно, как и о правде про пропавшую дочь своего бывшего начальника, забыв эту историю так же быстро как и вспомнив. После разговора с моделью Юлей Агафоновой, которой он четко дал понять, что ее личность его больше не интересует, так как делить свое ни с кем, а тем более с каким-то сопляком, он не имел никакого желания, Стас Карпов отправился в небольшой бар, где был частым клиентом. Душа требовала помянуть убитого Васю Авдеева. Знакомая официантка, не побрезговавшая построить глазки мужчине, тут же принесла самый дорогой коньяк и упорхнула, оставляя за собой дорожку противных духов, которые к головной боли придали еще и чувство отвращения внутри. Паршивый день от воспоминаний о бывшем начальнике. Разговор с нерадивой подружкой. Ситуация в «Пятницком» из-за странного движения «неизведанной» фигуры нового начальника следствия, затем еще и новая сотрудница того же самого отдела. А сегодня, через третьи уста, Карпов прознал, еще про одно пополнение в следственном отделе. И это начинало напрягать подполковника. Если со «старыми» коллегами в последнее время он хоть как-то притерся, то с новыми еще предстояла куча работы, чтобы указать, кто хозяин на земле. Но, сделав очередной глоток алкоголя за умершего друга, Стас откинулся на спинку стула, заинтересованно обводя взглядом зал, в поисках девушки, которая сможет ублажать сидящего внутри зверя и успокоить душу, которая разрывалась на части. За барной стойкой, закинув ногу на ногу так, что черное платье едва прикрывало бедро, сидела русоволосая девушка. Ее фигура, поза – все это начинало вызывать определенное желание в жаждущем организме мужчины. Но едва она легким движением подтолкнула стопку к бармену, чуть не скинув стеклянный предмет на пол, а сама пошатнулась на стуле, Стас, тут же, потерял к ней всякий интерес, не горя желанием провести ночь с пьяной девицей. Он уже приметил себе другую жертву, но девушка, вдруг, повернула голову в зал, обводя взглядом посетителей, словно ища что-то, и подполковник медленно свел брови к переносице. Ее миловидные черты лица казались ему знакомыми, но мозг, так упорно пытающийся вспомнить, где он мог видеть эту девушку ранее, так и не дал ни одного варианта ответа. И когда её взгляд заинтересованно остановился на подполковнике, а на лице появилась улыбка, Стаса, словно магнитом потянуло к ней. И в следующую секунду он оказался за барной стойкой, уже точно зная, как и с кем закончится его сегодняшний вечер. Он угостил её, и она с удовольствием приняла это. Прищурилась, склонила голову на бок. Задала вопрос. Он ответил в своей привычной манере, продолжая рассматривать её лицо. Видел, как она запрокинула в себя стопку текилы, слизав перед этим соль с ладони так, что мысли подполковника из головы перетекли гораздо ниже. Всё загудело от кипящего внутри желания поскорее вставить ей. Без лишних фраз Стас положил ладонь на её колено, начиная напористо пробираться вверх по ноге. И через пару минут черная Инфинити уже неслась в логово волка. Хотя в какой-то момент Карпов заметил ее нерешительность, которой в баре было хоть отбавляй. - Передумала? – спросил он. Но в ответ получил странную смешную фразу, заставившую усмехнуться, и ответить вопросом на вопрос. Он все чаще кидал на нее взгляд, отвлекаясь от дороги, а в голове с новой силой начали проноситься мысли, клубок из которых Карпов не мог распутать. Да и не пытался, осознавая то, что сейчас эта девица окажется зажатой между постелью и его телом, помогая расслабиться подполковнику после тяжелого дня. Он очень хотел, чтобы мысли ушли, и осталось только банальное физическое влечение, но некоторые жесты незнакомки, её интонация были такими знакомыми, словно Стас уже мог где-то наблюдать их. И это мучило уставший мозг до тех пор, пока девушка самым наглым образом не полезла к нему целоваться, выгоняя все странные мысли из головы начальника криминальной милиции. Но он не получил желаемого, что еще больше сбило с толку. Девушка просто уснула, не дождавшись, пока он договорит по телефону. Трогать её или будить желание не было, но утром, смутившаяся девица, протрезвев, испарилась, оставив ему подарок в виде своего пояса. Стас точно не знал, но, наверное, именно с той минуты она вообще не желала уходить из мыслей. Особенно, когда он узнал, что третья неизвестная личность в следственном отделе это – она. Его подозрения на её счет сговора с Морозовым были простыми, как угол дома. Но, и тогда девушка казалась какой-то странной, непонятной, загадочной. А потом и вовсе в любви призналась. Это было ударом ниже пояса, после которого Стаса Карпова сложило пополам от смешения чувств к ней. Одна его сторона хотела выяснить, что с ней не так, а вторая хотела понять, почему к ней так сильно влечет. Ну, а теперь, в эту минуту, абсолютно всё встало на свои места. Она… Она – дочь Васи Авдеева. Учителя. Наставника. Друга. - Мы считали тебя мёртвой… - осторожно начал Стас и рассказал ей о том, что слышал в стенах этого отдела. Наташа не смотрела на него и не отвечала на его попытки обнять. Только холодно уставилась перед собой. Даже сил заплакать не было. День выдался ужасным. - Я и сама себя считала мёртвой, – вздохнула она. – Пока папа вдруг не появился в детском доме. Мне тогда тринадцать было. *** Когда у подростка с тяжелым характером, отпечаток на котором оставило десятилетнее пребывания в детском доме, появляется человек, ради которого хочется жить, за его спиной вырастают крылья. Человек, которому можно довериться, и, который не продаст тебя за кусок хлеба. Человек, которого можно любить, и знать, что его чувства взаимны. Человек, которого можно называть папой… Так случилось и с прыщавой Наташкой Морозовой, когда в её жизнь вошел хмурый и грузный мужчина «за сорок» по имени Василий Авдеев. Сначала он до ужаса напугал её своей настойчивостью и взглядами, от которых тринадцатилетняя девчушка смущалась. Он появлялся возле здания детского дома несколько раз в неделю и разговаривал с учителями, словно изучая жизнь Наташи, прицениваясь, стоит ли её удочерять. И вот когда заведующая детдомом, сияя, словно тульский самовар, позвала девочку к себе в кабинет, и Наташа увидела там того самого Василия, попятилась назад. - Морозова, ты чего? – не поняла Нина Павловна. – Это твой отец! - Чего? – возмутилась она. – А меня не спросили? Может, я не хочу, чтобы меня удочерял какой-то извращенец! Я еще даже ни с кем не целовалась! При этих словах лицо у действующего начальника криминальной милиции одного из районов Москвы вытянулось. Но, увидев, что заведующая, привыкшая к выходкам своих подопечных, совершенно не удивилась, тоже постарался вести себя спокойно. - Морозова, - подтолкнул она Наташу к мужчине, который уже вскочил со своего места, - ты не поняла. Это твой настоящий отец! Он тебя нашел… - Не время для таких шуток, Нина Павловна! – фыркнула девочка. – Не первое апреля на дворе! - Никаких шуток, Наташа! – влез Авдеев. – Я твой папа. Из Москвы… Суровый взгляд полуголодного ребёнка сфокусировался на широкоплечем мужчине, у которого, при ближайшем рассмотрении были подозрительно добрые глаза, которые не несли в себе ничего дурного. Дети – особая каста этого мира. Они очень чувствительны, восприимчивы к действительности. А главное было то, что они за версту чуяли ложь, страх и предательство. И пока Наташа не вступила во взрослую жизнь, до которой оставалось всего ничего, смело могла позволить себе детские шалости. - Чем докажете? – прищурилась Морозова, не пожимая руки Авдееву, которую он её протянул. Изучив трудных подростков по долгу своей службы, и не раз сталкиваясь с ними в жизни, сейчас подполковник Василий Авдеев совершенно не знал, как вести себя со своей собственной дочерью, которую все, кроме него самого считали мёртвой. Он отчаялся искать Наташеньку все эти годы. Долгие одиннадцать лет. С того самого вечера, когда она пропала из-под зоркого глаза его покойной жены Натальи. Отвернувшись от дочери в продуктовом магазине всего на несколько секунд, мать больше никогда не видела своего ребёнка. Чего только Авдеевы не делали, чтобы найти дочь. Василий, тогда только вступивший на должность начальника криминальной милиции «Пятницкого», охватив руками большой кусок власти на земле, устроил настоящий террор среди криминальных личностей, которые могли украсть ребёнка… Он тогда с трудом выдержал тот год безуспешных поисков, и сдался… Начал пить… А потом и жена погибла в аварии… Ничто не могло его вытащить из того ада. Ничто, кроме странного телефонного звонка спустя одиннадцать лет после исчезновения дочери. Женщина, голос которой был ему незнаком, сообщила, что его Наташа – жива и здорова, и сейчас находится в детском доме номер шесть города Владивостока. Внеочередной, незапланированный отпуск. Взятые в долг деньги на билет на самолёт, и уже через двенадцать часов он стоял на пороге кабинета заведующей детским домом, с просьбой предъявить ему всех девочек определенного возраста с именем Наташа. Василий прекрасно знал, что его просьба прозвучала дерзко. Но за годы своей работы он настолько отвык общаться нормальным языком, что с такими простыми людьми, как стоящая напротив женщина, пришлось объясняться по нескольку раз. И вот, когда она, в конце концов, поняла, чего от неё хочет уважаемый господин из столицы, началось самое долгое и страшное ожидание в его жизни. Двое суток шла проверка по всем инстанциям, анализы и много разных процедур, которые в итоге разрешили Василию Авдееву встретиться с девочкой по имени Наташа Морозова, которая на самом деле оказалась его родной дочерью… …И вот он стоял напротив девочки, которая была безумно похожа на покойную жену, и не знал, что говорить и как вести себя с ней. - Василий, я вас оставлю, – улыбнулась Нина Павловна. И когда за ней закрылась дверь, сощурившись, и продолжая разглядывать мужчину, который назвался её папой, Наташа нагло уселась за стол заведующей и закинула ноги на стол. Следующие дни они узнавали друг друга. Наташа всё еще была настороже, и ей не верилось, что у неё, в конце концов, будет семья, о которой она мечтала последние лет восемь. Столько вопросов сразу. Почему потерялась? Почему не искали? Почему не нашли? Василий смущался и не знал, что отвечать. Было стыдно. Было стыдно перед своим ребёнком за то, что не нашел. За то, что сдался так быстро. Сейчас он просто пообещал, что всё будет хорошо. Но последовал этот вопрос, заставивший его мучиться еще больше. - Пап, ты заберешь меня домой? – спрашивала она, заглядывая мужчине в глаза. А ведь он не мог сделать этого. На дворе стоял страшный год. Страшное время. Его должность обязывала все время находиться на работе. Было очень много грязи в районе, которую он не мог никому перепоручить. Начальство, да и душа требовали покоя на земле. И хотя после раскола Союза прошло не так уж и мало времени, криминал продолжать вылезать из самых непредсказуемых мест, норовя ударить по милиции в самый неожиданный момент… - Папа обещал, что когда всё это закончится, он заберёт меня в Москву. – Устало заканчивала свой рассказ Наталья. – Только он никак не хотел заканчиваться. Ничего не менялось. Это я сейчас понимаю, что это и не могло никогда закончится. Только тогда, я как наивный ребёнок хотела этого больше всего на свете. Молилась за него. Бога просила, а он взял и застрелился. - Его убили, – просто сказал Стас. - Кто?.. - Сектанты. Они споили его, напичкали таблетками и пытались заставить убить двоих людей. Он не смог. Крепкий был мужик. До конца боролся, но его убрали самого. - Откуда ты всё это знаешь? – удивилась Наташа, вытирая слёзы, и поворачиваясь к нему. - А я, Снегурка, - вздохнул он, устало потирая лицо, - принял у твоего отца должность начальника криминальной милиции этого района. - Папа рассказывал о тебе, - вдруг вспомнила девушка. – Только он имени не называл. Хотел даже познакомить нас. Только почему он обо мне не рассказывал никому? Я не понимаю… Ответ лежал на поверхности. Стас прекрасно знал причину. Видимо, и сам неосознанно придерживался этого негласного правила начальников СКМ – никакой семьи. Это слабое место, которого быть не должно. И Авдеев, однажды испугавшись, что дочь стала способом досадить ему, больше не собирался подвергать её опасности. Но подумав об этом, Карпов понял замысел бывшего шефа, и посмотрел на Наташу, в глазах которой читался всё тот, же вопрос. - Он боялся за тебя, – сказал он. – Как и я теперь за тебя боюсь. Он смотрел в эти перепуганные глаза, полные боли, и не знал, что еще можно добавить. - Ты сказал, что папу убили, – повернула она разговор в другое русло. – Убийца сидит? - Скорее, лежит. - Он мёртв?.. Это ты его убил? - Не своими руками… - признался Стас и поведал о расправе над преступником двумя бывшими сослуживцами её отца, и о причине того, почему смерть Василия Авдеева для всех осталась самоубийством. - Господи, какой ужасный сегодня день! – не выдержала она. – Так много грязной информации… - Ты помнишь, как попала во Владивосток? - Нет… - покачала Наташа головой. – Но папа рассказывал, что женщина, участвовавшая в моём похищении в Москве, не выдержала, и уехала со мной туда. Сдала в детдом, а когда умирала от туберкулёза в тюрьме, совесть замучила и она папе позвонила. Карпов вдруг оскалился в своей привычной манере, и потянулся к девушке, чтобы поцеловать, но так этого и не дождался. Она увернулась и возмущенно спросила: - Серьезно? Ты считаешь, что будешь обзывать меня шлюхой, унижать, а я буду молча терпеть это? Может, еще и отдаться тебе на этом столе? - Я попросил прощения… - Это не то, что мне надо, Стас, – чуть не расплакалась она. – Я тебя действительно люблю, но… - Но, что? - Я хочу побыть одна. Ладно? Можешь вызвать мне такси? Карпов прекрасно видел и понимал, в каком состоянии находилась Наталья. Спорить, и что-то объяснять ей сейчас было бесполезно. Но, в то же время, он не хотел оставлять девушку одну. Вот только, когда он потянулся к ней рукой, чтобы погладить по щеке, и дать понять, что уйти сейчас будет ошибкой, она снова увернулась от его прикосновения. Стиснув зубы, мужчина потянулся к мобильному телефону, чтобы сделать звонок, которого больше всего на свете не хотелось делать. - Снегурка, давай, я отвезу тебя? – запоздало предложил он, пока шли гудки. – Или оставайся у меня. Я отдам тебе свою спальню. Приставать не буду. Слово даю. Два раза сдержался, и третий смогу. И вдруг, после этих слов, как дождь с небес, хлынули её слёзы. Он отложил телефон, так и не дозвонившись желаемому абоненту, но понятия не имел, как вести себя потому, что не знал, из-за чего началась истерика. - Наташка, ты чего? – испугался он, обнимая её за плечи, и на этот раз она лишь сильнее прильнула к нему. - Я думала, что папа покончил с собой! – зарыдала она. - Так нужно было… - Ты не понимаешь! - Ну, может, я балбес такой, но я реально нихрена не понимаю! Объясни мне. Только помедленнее. Для оперов. Он усмехнулся при этих словах и Наташа даже улыбнулась. - Успокойся, – приказал Карпов. – Успокойся, и выкладывай в чем проблема. - Мне так стыдно… Стас, я думала, что он бросил меня, – выдыхая, сказала девушка. – Сначала прекратил искать, когда меня украли, а потом покончил с собой, и снова оставил меня здесь одну. - Снегурка… - Я ненавидела его. А ведь на самом деле он не виноват ни в чем… - Ну, теперь-то ты знаешь, что он тебя любил? - Угу… - всё, что смогла выдавить из себя Наташа, прежде чем Стас снова обнял её. - Останешься? – уточнил на всякий случай. – Я отдам тебе твою любимую футболку. - Я буду плакать всю ночь, и ты не выспишься… - Я не дам тебе плакать, – усмехнулся он, и это заставило Наташу смутиться. - Ты же сказал, что не будешь приставать. - А я и не буду… Оставайся. - Хорошо. – Кивнула Наташа. Стас облегченно вздохнул и вдруг, прислушавшись к своим ощущениям, понял, что, как и прежде хочет её, но какие-то силы, отговаривают его от близости с ней. «Она же дочь Васи!» - кричал внутренний голос. - «Как же я могу трогать её вообще?.. Это все равно, что трахать младшую сестру лучшего друга!». Наталья аккуратно высвободилась из его объятий, и ушла в ванную приводить себя в порядок, потребовав оттуда свою законную футболку, а Стас выпил до дна коньяк из своего стакана и пошел выполнять требование, на ходу пытаясь сообразить, что теперь с этим делать.