***
Близился вечер, но Крис до сих пор не решился позвонить Даррену, оправдывая себя тем, что именинник был ужасно занят. У него просто катастрофически не хватало времени на какого-то там Криса Колфера, который сходил с ума от одиночества и своих лишних мыслей. Они с Дарреном не пересекались с вечеринки по случаю дня рождения Адама, и эта разлука ужасно угнетала. В клубе они вели себя очень осторожно, стараясь не привлекать внимания. После того, как Крис и Даррен поздравили Адама, тот посоветовал им не попадать в кадры, особенно вместе, и отправился в гущу событий. Вечер прошел достаточно удачно, Криса только однажды попросили о совместной фотографии на память. В середине вечера накрашенный парень по имени Андерсон Брукс сфотографировался вместе с Алексом, который был только рад оказанному вниманию. Даррен же вежливо отказался, прекрасно зная, как отреагирует твиттер и тамблер, если всплывут фото. А они обязательно всплывут, можно было не сомневаться. По окончании вечера Даррен любезно подбросил немного перебравшего Криса до дома. Сам же Даррен почти не пил, желая держать себя в рамках, чтобы ненароком не засветиться на пьяную голову. — Дойдешь или тебя довести? — с улыбкой спросил Даррен, поддерживая Криса, когда они выбрались из машины. Колфер неуклюже устроился в его объятиях, наслаждаясь горячим телом, которое прижалось к нему почти вплотную. — Н… давай, — выдохнул Крис, разворачиваясь и утыкаясь носом в шею Даррена. Он и сам был невероятно горячим, словно весь день с температурой провалялся на пляже. Его щеки пылали, а на лбу выступили капельки пота, словно утренняя роса. — Если хочешь, можешь даже понести меня. — Как невесту? — рассмеялся Даррен, подталкивая Криса вперед. Желудок Колфера совершил предательский кульбит, отнюдь не связанный с чрезмерным количеством выпитого алкоголя. В эту секунду Крис захотел быть кем угодно. Невестой, котом или динозавром, лишь бы Даррен никуда не уходил. — Останешься? — спросил Крис, пытаясь попасть ключами в замочную скважину. Не в силах больше наблюдать за мучениями парня, Даррен выхватил у него ключи и сам открыл дверь. Зайдя внутрь, он включил в прихожей свет и улыбнулся, чуть наклонив голову, наблюдая за Крисом, который неуверенными шагами переступил порог дома и прижался спиной к стене, вздохнув с облегчением. Колфер завороженно посмотрел на свою руку, в которой минуту назад держал ключи, пока Даррен не забрал их, едва ощутимо касаясь пальцами его кожи. — Нет, Крис. Мне… нужно идти, — он немного замялся, отводя взгляд и пытаясь на чем-нибудь сосредоточиться, что было непосильной задачей, поскольку чувствовал на себе пристальный взгляд. — Даррен, — неожиданно уверенно и мягко проговорил Крис, будто бережно целовал каждую букву. Словно под гипнозом, Даррен поднял на него печальный взгляд. В этих глазах, казалось Крису, можно прочитать все секреты, которые сокрыла в себе история мира. В расширившихся из-за приглушенного в прихожей света зрачках можно было увидеть, как взрываются звезды, рассыпаясь на молекулы и разлетаясь на миллионы световых лет. В них рождались миры и погибали далекие цивилизации. Эти глаза горели любовью, что можно было обжечься и умереть от одного взгляда. Держаться вертикально стало непосильной задачей, словно из Криса вынули позвоночник. Он стал медленно сползать по стене, и Даррен тут же подскочил к нему, подхватывая под руки. — Останься. Пожалуйста, — прошептал Крис, притягивая парня к себе и обнимая его за шею. Он уткнулся лицом в рубашку Даррена и с блаженством втянул носом аромат парфюма. Точно такой, каким пользовался Крис. От этих мыслей его губы непроизвольно растянулись в глупую улыбку. — Крис… — Даррен застонал от безысходности, притягивая парня ближе к себе и обвивая руками его талию. — Мне, правда, нужно ехать домой. На глазах Криса выступили непрошеные слезы, и он часто заморгал, стараясь сдержать их, чтобы постыдно не расплакаться перед Дарреном. Он резко выпрямился, отстраняясь от парня и проходя вглубь квартиры. — Тогда иди, — почти равнодушно ответил Крис откуда-то из кухни. Его высокий надломленный голос приглушенно и немного зловеще прокатился по квартире. Даррен закрыл лицо руками и уткнулся лбом в стену, в безуспешной попытке собраться с мыслями. Крис разрывал его на части. Он буквально мог вертеть им как хочет. Не общаться неделями, а потом неожиданно позвонить и рассказать о том, какого цвета небо за окном машины, в которой он ехал на очередное мероприятие. Игнорировать присутствие Даррена, даже если они были в одном помещении, а следующий раз настойчиво пытаться поймать его взгляд. Это было не похоже на обычного Криса. Он всегда собран, серьезен и насмешлив, ведя, словно пожилая английская леди. Он мог творить глупости, но они никогда не носили личный характер. Но сейчас, когда Крис был готов превратиться в податливый пластилин в руках Даррена, мир переворачивался с ног на голову. По закону жанра мелодрам и рассказов для подростков, он должен был броситься сейчас вслед за Крисом, крепко обнять его и прижать к себе. Заглянуть в глаза, полные отчаяния и прошептать, что любит, прежде чем начать покрывать разгоряченные щеки поцелуями, пока тот не успокоится и не размякнет в объятиях Даррена, чтобы потом отнести его в спальню. Как невесту. И после, положив Криса поверх одеяла на кровать, начать в нетерпении стягивать в него брюки и срывать пуговицы на рубашке, в неспособности сдержать горячечный порыв страсти. Но Даррен был в реальной жизни. Он отчетливо осознавал, что если сейчас приблизится к Колферу ближе, чем на десять шагов, тот в жесткой форме попросит его убраться, не желая прикрыть слова вежливостью. У них обоих только еще больше испортится настроение, и в итоге Даррен сердито хлопнет дверью и уедет домой, что есть дури выжимая педаль газа, пока из динамиков грохочет музыка, а холодный ночной воздух врывается в салон, чтобы растрепать смоляные кудри парня. Он прекрасно знал этот сценарий, он проигрывал его не один раз. Независимо от того, насколько бы ни был Даррен позитивным и раскрепощенным, только Крис Колфер мог с легкостью вывести его из себя, гонимый своим подсознанием в очередную безумную утопию, которую воссоздал у себя в голосе. Крис мог сделать Даррена самым счастливым человеком, когда с теплотой и улыбкой смотрел на него. Его глаза сияли, словно чистейшие осколки арктического льда. Такие холодные на первый взгляд, но дарящие уют и покой. Спокойствие, уверенность. Любовь. Даррен видел любовь в глазах Криса. И каждый раз его словно окунали головой в огромную ванну ледяной воды, что перехватывает грудную клетку, сковывает, будто железными тисками, и ты начинаешь урывками пытаться вдохнуть и выдохнуть воздух. Крис был величайшим проклятием и величайшим даром. Он был всем миром и одновременно уютной постелью, за пределами которой ничего нет. Только пустота. Он мог подарить жизнь или убить одним своим жестом. Криса хотелось обнимать, едва не задушив в объятиях. Его хотелось спрятать под стекло и сдувать с него несуществующие пылинки. Его хотелось. Даррен ловил себя на этой предательской мысли. Он считал себя лицемером. Человек, который так открыт для равноправия в этом мире между людьми, поддерживающий благотворительные акции в помощь запутавшимся и угнетаемым. И сейчас он был одним из них, но боялся признаться даже самому себе, не говоря уже обо всем мире. Его не смущала любовь к парню. Это было последнее, о чем вообще можно думать, когда любишь. Нет, Даррен боялся любви. Он боялся окунуться в нее с головой и застыть там, неспособный ухватиться за спасительный канат, который не позволит ему провалиться на самое дно. Он мечтал остаться там, наверху, парить в слоях воздуха, подхватываемый порывом ветра. Быть на высоте, быть любимым. Его любовь к Крису казалась идеальной. Но Даррен слишком отчетливо осознавал, что живет далеко не в сказке. И он не хотел испортить ту кристальную чистоту, что была между ними с Крисом, когда они смотрели друг на друга, как неловко и смущенно касались друг друга, не решаясь на более раскрепощенные объятия, которые никогда не были для Даррена проблемой. Он боялся разрушить магию между ними. Боялся возможных ссор, негодования, непонимания, расставания. Он не переживет, если с ним больше не будет Криса. Даррен настолько любил его, он хотел жить вечно с этим ощущением всеобъемлющего тепла в его груди настолько сильно, что ему было страшно сделать шаг вперед и рискнуть. Рискнуть поддаться волшебству и потерпеть фиаско. Что будет значить мир, его жизнь, если в ней не будет больше Криса. А если и будет, то на сильном отдалении, много дальше чем сейчас. И Даррен готов смириться с тем, что он проведет всю жизнь, любя Криса на расстоянии и не решаясь приблизиться, потому что не готов отступить дальше. Он вращался, словно планета, вокруг звезды, находясь в зоне Златовласки*. Слишком близко – и вот ты уже сгораешь, поглощенный любовью. Слишком далеко – и ты срываешься со своей орбиты, теряя возможность получать живительное тепло своего солнца. Но размышления о своей трусости – не самый лучший момент, когда ты все еще стоял в прихожей, прислонившись к стене, и где-то там, свернувшись в позу эмбриона и обнимая Брайана, лежал Крис, похороненный в недрах своей квартиры. — Я пошел, Крис, — громко крикнул Даррен в пустоту и вышел на улицу, плотно прикрыв за собой входную дверь. Только когда он сел на водительское сидение, захлопнув дверцу, то позволил себе, наконец, выдохнуть. Откинувшись на спинку, Даррен закрыл лицо ладонями и глухо застонал. Длинные ресницы легкими мазками щекотали кожу, когда он моргал, а кончики пальцев касались корней волос. Даррен тяжело и глубоко дышал, желая восстановить ясность рассудка, чтобы можно было тронуться в путь и доехать до дома без происшествий. Каждый раз, когда Даррен или Крис пытались сделать шаг навстречу друг другу, все заканчивалось хуже, чем раньше. Неуверенность и неловкие попытки быть ближе одного каждый раз натыкались на кирпичную стену, возведенную другим. И этот танец казался бесконечным. До тех пор, пока они не совпадут во мнениях, оба наберутся смелости познать и признать себя, открыться друг другу нараспашку, не стесняясь, не боясь быть отвергнутым, чтобы всецело быть вместе. «Пока мы в итоге не расстанемся», поправил себя Даррен, тихо хмыкнув и включая радио. «Или пока не поклянемся на крови, что никогда и ни за что не расстанемся и не бросим друг друга».***
Со дня рождения Адама прошло несколько дней. Крис сходил с ума. Он привык, что всегда первым звонил Даррен. В любой ситуации. Крис тешил себя надеждой, что Даррен звонил ему, потому что не мог хотя бы минуту в день не слышать его голос. Он бессовестно врал себе, он знал, что это было именно так. Но позвонить самому всегда было сложнее. Иногда Крис часами не давал покоя телефону, не переставая крутить его в руках. Он ждал этого звонка, как глотка воздуха, пока всплываешь с десятиметрового дна бассейна. И тогда его прорывало, он набирал знакомый номер, после чего экран озарялся фотографией Даррена, и в нетерпении ждал, когда закончатся гудки, чтобы услышать заветное «привет». Крис говорил первое, что приходит ему на ум. Он описывал формы облаков, как ветер треплет листья в кронах деревьев, как чья-то собака в парке гонит голубей, как утки в пруду жадно окружают брошенные на поверхность воды кусочки хлеба, как он хотел бы сейчас оказаться где-нибудь на острове и нырнуть в чистейшие прибрежные соленые воды океана. А Даррен в ответ смеялся, говорил о том, какие у него облака над головой. И Крис улыбался, когда Даррен видел похожее облако. Как хотел бы завести собаку, когда у него не будет слишком плотный график, чтобы они с Крисом пошли гулять в парк. Даррен предлагал дождаться выходных и забронировать следующим утром билеты, чтобы на уикенд вырваться из города, взяв что-то по мелочи, и целый день валяться на пляже и плавать в водах Тихого океана, подальше от западного побережья Америки. Возможно, Даррен не осознавал того, что говорит. Или, наоборот, говорил от чистого сердца. Но Крис каждый раз улыбался, когда Даррен невольно и непринужденно вписывал себя в мечты и мысли Криса, довершая картину, делая ее более полной. И он знал, что не хотел бы иначе. Что хотел бы все это делать вместе с Дарреном. Хотел бы держать поводок его собаки, пока та будет тянуть его вперед, хотел лежать на расстеленном на газоне пледе и отгадывать формы облаков, хотел бы смотреть, как блестит на солнце кожа Даррена, усеянная капельками воды. Хотел позволить себе ненадолго снова быть ребенком. Он становился веселым беззаботным мальчишкой рядом с ним, будучи слишком закрытым и недоступным в будни, пряча ребенка внутри себя ото всех. Ото всех, кроме одного улыбчивого кудрявого парня. Крис не хотел делить Даррена с кем-то, ему он нужен был полностью, без остатка. Он боялся своего желания, боялся, что Даррен растратит свое внимание на кого-то еще, кроме самого Колфера. Ужасный эгоист. Как-то Даррен сказал, что боится стать неодушевленным предметом. Крис боялся, что Даррен станет неодушевленным по отношению к нему. Что в один прекрасный день станет слишком скучным и брюзжащим для этого солнечного парня, который своей широкой улыбкой может вывести из затяжной депрессии, а одним взглядом дарит надежду, что завтра обязательно наступит. Что может дать ему Крис? Крис может брать. А Даррен готов отдавать в ответ. Без остатка. Столько, сколько возможно взять, оставаясь на грани существования, пока не исчезнешь, не растворишься в воздухе, словно дым.***
На часах уже почти одиннадцать вечера. Крис отчаянно хватает телефон и, судорожно водя пальцем по экрану, открывает список контактов. И хотя по алфавиту Даррен должен быть в списке после Аллы и Эшли, он значится первым. И все одна крохотная точка. Точка, которая делает Даррена самым первым и близким, главным и нужным. «.Darren Criss». Крис проводит пальцем и набирает номер. Он сидит, нервно прижав телефон к уху, из которого, в попытке успокоить учащенно стучащее сердце, раздаются спокойные размеренные гудки. Крис ждет слишком долго, скоро должны разъединить, а Даррен так и не успеет поднять трубку. И тогда у Криса может не хватить мужества позвонить во второй раз. И если Даррен не перезвонит, увидев пропущенный звонок, Крису придется поздравлять его через интернет. — Привет. Сердце Криса глухо ударяется о грудную клетку и замирает на мгновение, пропуская истеричный удар. Даррен дышит в трубку, и Крис думает, будто он бежал, чтобы схватить телефон и ответить на звонок. Он ерзает на диване, пытаясь найти более удобную позу, в которой не будет себя чувствовать более униженным. Крис подгибает правую ногу под себя и садится на нее, ощущая ягодицей острую пятку. Если бы он сейчас перенесся лет на двадцать назад, то нервно наматывал бы на палец шнур, тянущийся от трубки. Но шнура не было, и ему пришлось выместить свое нетерпение и отчаяние на диванной подушке, которая удачно подвернулась под руку. — Привет, — выдыхает он в ответ и слышит, как улыбается Даррен, шумно хмыкнув в трубку. — Прости, что так поздно. С днем рождения. Хочу пожелать тебе… — Я знаю, — неожиданно перебивает его Даррен. Крис невольно дивится его проницательности, потому что поздравление толком не продумано, и он может начать запинаться. Он никогда не умел импровизировать с Дарреном. Все всегда получалось естественно без малейшей доли наигранности. — Я знаю, что ты хочешь пожелать мне, Крис, — уточняет Даррен, и Колфер решает не уточнять, что же он мог такого пожелать. Это уже не важно. Самое главное, что он слышит мягкий голос Даррена и чувствует, как внутри все замирает и благоговеет от теплых интонаций в его голосе. Хвала небесам, Даррен не расстроен. — Как прошел твой день? — задает Крис вопрос, пытаясь оттянуть момент, когда им придется попрощаться. — На самом деле хорошо, я доволен. Мы собрали много денег в фонд, это потрясающе, — жизнерадостно говорит Даррен, и Крис ловит себя на мысли, что хочет сейчас оказаться к нему настолько близко, насколько это возможно. Он снова ерзает, пытаясь собраться с мыслями. — Празднуешь? — Ребята уже разбрелись, завтра же на съемки, — непринужденно отвечает Даррен, и в его голосе слышатся нотки ожидания. Сохраняется четкая грань между тем, как Криса подтолкнут к дальнейшим словам, но при этом давая возможность удержаться на самом краю. — Прости меня, — наконец говорит Крис. Это совсем не то, что он хотел сказать, но обязан сломать ту тонкую корочку льда, которая успела схватиться, начиная возводить глухую стену. — Не извиняйся. Я сам испугался. И сбежал, — тихо говорит Даррен, и Крис слышит через динамик его расстроенный голос. «Только ты, Колфер, можешь расстроить человека в день его рождения», мысленно ругает себя Крис. — Нам нужно поговорить, как думаешь? — Мы уже говорим, — смеется Даррен, и его голос звучит намного более спокойно, нежели минуту назад. — Я имею ввиду… — Крис теряется. Слова вязнут на языке, словно муха в патоке. Он шевелит губами, но из горла не вылетает ни единого звука. — Да? — с надеждой переспрашивает Даррен, уже не боясь подтолкнуть Криса вперед. Колферу кажется, будто он чувствует, как сердцебиение Даррена синхронно ускорилось вместе с его пульсом. Крис закусывает губу, отчаянно собираясь с мыслями. Он готов закричать, рвать на себе волосы, закрыть глаза и лечь в гроб. Он согласен пробежать десять километров с тяжеленным рюкзаком на спине. Все легче, нежели раскрывать душу. — Можно… можно я приеду к тебе? ___________________ Зона Златовласки* – в англоязычной литературе так называют обитаемую зону. В астрономии условная область в космосе, определённая из расчёта, что условия на поверхности находящихся в ней планет будут близки к условиям на Земле и обеспечивать существование воды в жидкой фазе. Соответственно, такие планеты и луны будут благоприятны для возникновения жизни, похожей на земную.