Одержимость

Летнее утро в Икебукуро вопреки сложившейся традиции началось не с раскатистого вопля Хэйваджимы Шизуо, не с жалобного металлического лязга выдираемых из асфальта знаков и не с мелодичного звона бьющихся стекол, а с обыкновенной вибрации мобильного телефона на прикроватном столике и последовавшей за ней привычной мелодии. — Шизуо, — голос Шинры показался Хэйваджиме встревоженным. И какого черта ему понадобилось в такую рань? — Шизуо, — повторил Кишитани, — проснись, наконец, и слушай внимательно: нам нужно встретиться и серьезно поговорить. Да, если встретишь Изаю, постарайся не убить его сегодня, ты же не хочешь, чтобы тебя посадили за убийство с отягчающими обстоятельствами?! — Какие, к черту, обстоятельства, и к чему ты клонишь? — не выдержав, рыкнул на подпольного доктора Шизуо. — И причем здесь чертов Изая? — Приходи, я все объясню, — скороговоркой выпалил Шинра, — и не забудь, ты предупрежден. Тихий писк и гудки свидетельствовали о завершении вызова, как Шизуо ни старался докричаться до собеседника. — Чееерт! — окончательно проснувшись и наспех совершив утренние ритуалы, он вывалился на улицу. Утро было наполнено звуками: открывавшихся банок с напитками, хлопаньем голубиных крыльев и пронзительным писком носившихся кругами ласточек, шелестом шагов и шорохом проезжавших автомобилей. Шизуо поднял лицо к небу. Несмотря на ранний час, солнце уже изрядно пригревало, и тонкие невесомо белые облака таяли в бледно-голубой высоте над крышами многоэтажек. Все было прекрасно в это летнее утро, пока наслаждавшийся умиротворением Шизуо не сделал первый глубокий вдох. — Воняет! Шизуо зарычал от злости и разочарования — надо же было какому-то вшивому запаху разрушить всю гармонию! В ноздри вместо теплого свежего ветерка ударил сладковатый аромат, от которого по спине побежали мурашки, а волосы на затылке ощутимо затопорщились. Шизуо не знал, чем это пахнет, да и пахло уже не первый день, но сегодня аромат был особенно силен и казался отчего-то знакомым. — Воняет! — скрипнул зубами Шизуо. Заложив руки в карманы, он с некоторым вызовом на лице направился к Кишитани за обещанными подробностями. *** — ...мы с Сэлти, конечно, подозревали, что Изая-кун омега, но думали, что он сумеет справиться с природной особенностью, или хотя бы ко мне обратится. Короче говоря, Шизуо-кун, у него сейчас течка. — Чтооо? — внимавший этот отборный бред с приоткрытым ртом Шизуо заржал и согнулся пополам, в знак капитуляции хлопая ладонью по поверхности стола, от чего подскакивали и звенели чашки, а Сэлти нервно подпрыгивала и выставляла перед собой ладошки в черных перчатках. — Хорошо пошутил, Шинра, — отсмеявшись, Шизуо поверх очков свирепо глянул в глаза Кишитани, — считай, тебе удалось меня развести, как младенца. [Шизуо, это не шутка...] — тут же прочел он на протянутом к его носу дисплее. — Сэлти, и ты туда же? — скрипнул зубами Шизуо. — Не хотел говорить, что у тебя нет мозгов... — Сэлти, Сэлти! — Шинра обеими руками ухватил вызверившуюся подругу, повисая на ней всем весом и возвращая на диван. — Успокойся, дорогая... — Шизуо, послушай, это не шутки! — Шинра, наконец, отважился отцепиться от горячо любимого тела и замахал руками, стараясь задержать собравшегося было уйти Хэйваджиму. В прихожей не без помощи Сэлти он припер Шизуо к стене и продолжил: — У Изаи течка, пойми, он сейчас беспомощен против тебя, ты ведь альфа, Шизуо. Замедление реакции и все такое... Начнешь его бить, он даже сопротивляться не сможет! Если бы он пришел раньше, я бы дал ему таблетки, маскирующие феромоны или хотя бы обезболивающие, а тебе транквилизаторы, но теперь уже поздно… Свою сущность Шизуо принял без пререканий, к тому же, как ему казалось, она неоспорима и всем известна. Чего нельзя было сказать об Изае. — ...постарайся не прибить его ненароком! — донеслось вслед довольно хмыкнувшему Шизуо из раскрытой двери, откуда торчали две головы, вернее, одна голова — взъерошенная и очкастая — Шинры и шлем Сэлти. *** — Эй, Шизуо, полегче, — виданное ли дело, Танака всплеснул руками, — мы ни от кого не получим денег, если ты продолжишь размазывать всех по стенам. — Прошу прощения, — пробормотал Шизуо, понимая, что обязан успокоиться и не испытывать терпение Тома. «Воняет!» — внутри у Шизуо все кипело от ненависти, и никакое высвобождение собственной силы не помогало хоть немного притушить этот полыхавший до небес пожар. — Похоже, его уже несколько дней здесь не было, — флегматично заметил Том, стряхивая невидимую пылинку с велюрового рукава, пока Шизуо рьяно переворачивал мебель в чужой квартире в поисках беглого алиментщика. — Много же их таких… О? — Воняет, — распахнув жалобно скрипнувшее окно, согласно констатировал Шизуо. — Это дело рук рубаки… — перешептывались в толпе, собравшейся возле очередного выставленного полицией кордона. — К-кажется, я его только что видел… — Да где-е? — Вон, вон, смотри! Он туда побежал… — Эх, — Танака поправил очки и равнодушно вздохнул, будто его ничто не могло вывести из себя, — Икебукуро становится безумнее день ото дня. За день он привык, что Шизуо сегодня находился на своей волне, что же, тем лучше, когда собеседник не слушает, случайные фразы, сказанные самому себе, звучат уместнее. — Воняет, — твердил Шизуо, — весь район провонял. Саймон возле «Русских Суши» был столь же привычен, как и Статуя Свободы. Возвышаясь над толпой на добрых полметра, он легко вычислял в толпе своих знакомых. — Привет, Шизуо, Том-сан! — Привет, Саймон, — Танака был рад перекинуться словом с живым человеком, а не с машиной для убийств, в которую сегодня превратился его напарник. — Шизу-о? — недоуменно протянул Саймон, оборачиваясь вслед прошедшему мимо и так и не поднявшему головы Хэйваджиме. — Что-то он сегодня не в духе, — пожал плечами Том. Шизуо тем временем растворялся в вечерней толпе последним лучом закатного солнца. *** С самого юного возраста Орихара Изая компенсировал свою природу на редкость скверным характером, так что даже ни одна бета и подумать не могла, что имеет дело со слабым полом. А когда изворотливый парень стал информатором, тут уж никто и намекнуть не смел, хотя Икебукуро и полнился слухами. «Тем не менее, осторожность не помешает», — решил для себя Изая и переехал в соседний район, подальше от якудза и одного своего одноклассника, в котором безошибочно чуял альфу. Члены якудза, с которыми Изая водил дела, к слову, по негласной договоренности не трогали его, несмотря на то, что двое из ее верхушки без сомнения были альфами. Шики, одна из альф, понимал, что Изая еще не созрел, и поэтому при встрече позволял себе только мять его задницу через брюки и втягивать носом запах с черноволосой макушки, шепча что-то о том, что какая ирония, они так похожи и вместе с тем так различаются. Изая мигом прочувствовал расстановку сил и в таких случаях податливо льнул к нему, что немало льстило самолюбию Шики, а заодно и служило надежным щитом Изае. Как большинство представителей третьего пола, Орихара Изая не был одарен физической силой: будучи невысокого роста, он был тонок в кости, имел слишком высокий голос и слишком жеманные манеры. Намиэ из «Ягири Фармасьютикалс» почти не пожалела, что перевелась работать к Орихаре, слишком уж любопытным субъектом тот был. Будучи женщиной умной и к тому же обладая опытом работы в клинике своего отца, Намиэ сразу распознала истинную сущность своего новоиспеченного босса. «Маленький, тощий, голосок вкрадчивый, тоже мне, мечта поэта», — фыркнула Намиэ в первый же рабочий день на новом месте, когда Изая с присущим ему самолюбованием начал распространяться о своих похождениях, рисуя себя если не богом, то уж точно королем этого мира. Высоким болевым порогом Орихара Изая также не отличался. Намиэ знала, что того достаточно было неожиданно ущипнуть, чтобы он вскрикнул. И тем не менее, Изая часто приходил домой в синяках, которые потом долго рассматривал и с нескрываемым наслаждением трогал кончиками пальцев, будто запоминая. Намиэ частенько заставала начальника за разглядыванием своих ссадин, вместо того, чтобы заниматься их обработкой, и с мстительным удовольствием брала дело в свои руки, стараясь прижигать ранки как можно больнее. Худощавая спина Изаи при этом невольно подергивалась, что приводило Намиэ в неописуемый восторг. Пока Изая шипел и мял в руках водолазку, Намиэ хрипловато хохотала над ним. После подобных эпизодов Изая обыкновенно садился к компьютеру и долго и со вкусом отрывался на посетителях городского чата, вещая, как страшно жить в этом городе. «Развлечений у тебя нет нормальных, бедолага?» — ухмылялась Намиэ у него за спиной. Когда ближе к ночи Изая в очередной раз вернулся с парой новых синяков, она лишь пожала плечами, доставая из холодильника очередной пакет со льдом. — Кого на этот раз встретил? — поинтересовалась Намиэ, приложив лед к пострадавшей щеке начальника, кокетливо разглядывавшего новый фингал в зеркале и строившего страдальческие гримасы. — Сидел бы ты в офисе, тебя же никакое красноречие не спасет в ближайшие пару недель, а, Орихара. Или мне стоит называть тебя Канрой? Намиэ выдернула руку из-под накрывшей ее пальцы узкой и жесткой ладони босса. — Полежи со мной? — перевел тему Изая, раскидываясь на диване и маня ее к себе. Намиэ хмыкнула, но подчинилась. Не то, чтобы ей было приятно лежать на костлявом жестком теле, но намерение Изаи от нее не скрылось, и ей даже стало интересно, сработает ли его план. Почивая на груди у на удивление смирного Изаи, Намиэ думала о своем. О беззаветной любви к Сэйджи, самому прекрасному мужчине на свете, и о том, что совершила роковую ошибку, много лет назад показав впечатлительному мальчику голову даллахан. «И что они все в ней находят?» — нахмурилась Намиэ, вспоминая, как обладатель вот этого самого тела под ней, у которого, как оказалось, помимо несуразно тонкой шеи имелись не только узкие бедра, но и пропорционально широкие плечи, и от которого приятно пахло, как это ни странно, мужским одеколоном, без намека на стеснение миловался с этой самой маринованной головой за неимением другой подходящей кандидатуры. «Он такой же, как я, — размышляла Намиэ, — такой же бесконечно одинокий. Впрочем, о чем это я? Вон он даже обнимает из соображений собственной выгоды, не то, что мой Сэйджи». Жесткая грудь Изаи мерно поднималась и опускалась, где-то внутри билось сердце. «Странно, — Намиэ удивленно прислушивалась к дробному гулкому стуку, — у этого монстра есть сердце». Изая задумчиво смотрел в потолок, вертя в пальцах кончик длинной пряди волос Намиэ. — Уснул? — отрешенно поинтересовалась Ягири, не торопясь подниматься. — Нет, — Изая шевельнулся, придерживая плечи Намиэ, — спасибо, можешь идти. Минуты затишья закончились. *** Шизуо брел по городу, уставившись под ноги, и почти было успокоился, как ему в нос с новой силой ударила волна все того же запаха. Не успел Шизуо произнести свою коронную фразу, как его взгляд взметнулся вверх, где у ограждения эстакады, тихо посмеиваясь, в ореоле неонового света стоял и махал ему ручкой не кто иной, как Орихара Изая. — А я-то думал, откуда это воняет… — Шизуо в сердцах сжал кулаки, — от тебя! — Что я тебе сделал, а, Шизу-чан? Сегодня я тут по делам, — Изая невинно приподнял брови и сунул руки в карманы, плотнее запахивая куртку, будто озяб. «Что он делает? Что он придумал на этот раз? Что, черт возьми, опять забыл здесь?!» — Заткнись! Я же предупреждал, чтобы ты не совал нос в Икебукуро, — Шизуо скрипнул зубами. — Мне наплевать, что у тебя там за блошиные дела, но тобой весь район провонял, даже весь город! Ты— Шизуо ринулся было убивать проклятущую блоху, начисто позабыв о наставлениях Шинры, но проезжавший мимо фургон на секунду перекрыл поле зрения, а в следующий миг место перед светящейся вывеской было уже пусто. — Черт! Изая!!! — разбуженный зверь был не на шутку зол. Шизуо прикрыл глаза и досчитал до десяти: блоха не могла далеко сбежать, к тому же воняла — он потянул носом и опасно оскалился — а значит, найти ее будет легче легкого! Однако у Шизуо ушло добрых полчаса, чтобы вновь обнаружить Изаю, хотя все это время, судя по интенсивности запаха, тот находился где-то совсем рядом, возможно, даже наблюдал за тем, как Шизуо выслеживал его. Новая встреча началась как обычно: преднамеренно-случайно, с колких, долженствующих быть обидными слов Изаи, сотрясающих воздух воплей Шизуо, жалобного скрежета металла о бетон и звона выбитых стекол. Мелкий информатор со всей дури улепетывал, обзываясь и хохоча, как ни в чем не бывало, не забывая оглядываться назад каждые несколько шагов. Его явно забавляло лицо гнавшегося за ним по пятам Шизуо, такое босое без очков, забавляла кипевшая и клокотавшая в нем ярость. Забавляла сильнее возможных последствий, соверши он хоть одно неверное движение. — Давай, попади, мазила, — потешался он, балансируя на невысоком чугунном столбике, одном из тех, что отгораживали проезжую часть переулка от пешеходной. Шизуо с ревом занес над головой увесистый рекламный щит, и лишь отправив его в полет, вспомнил слова Шинры. «Постарайся не убить его сегодня», — сказал ему утром Кишитани. И еще что-то там про координацию и реакцию. Да какая разница! Все равно было уже поздно, оставалось только наблюдать, как пластиковый лист, обрамленный гнутой металлической трубой, будто в замедленной съемке, описывает правильную дугу и четко сбивает Изаю с бордюра, как шар для боулинга одинокую кеглю. В последнее мгновение перед столкновением Шизуо увидел, как с побледневшего лица сползла ухмылка, глаза расширились, губы округлились в маленькую буковку о, а сам Изая растерянно взмахнул ручками и грохнулся на асфальт возле стены метрах в трех от ограждения. Секунды тяжеловесно щелкали в повисшей тишине. — Хватит прикидываться! А ну, вставай, — Шизуо с напускной агрессией приблизился к нему, глубоко в душе переживая, что нечаянно убил-таки несносную блоху. — Слышь, ты, планкинг уже не в моде, и если ты не сдох, то я сейчас это исправлю! Но тяжелая рука в кои-то веки не сжалась в кулак. Подняв за капюшон и приперев к ближайшей стене забывшее как сопротивляться мелкое тельце, Шизуо спешно осматривал и ощупывал его на предмет серьезных повреждений и благодарил небеса, что щит попал в корпус, а не в голову, тем самым несколько облегчив удар. — Где болит? — издевательски заботливо поинтересовался он у пришедшего в себя Изаи, предварительно похлопав того по щекам и основательно встряхнув. — Везде-е! А Шизу-чан так глупо выглядит, — болезненно поморщившись, тот заливисто захохотал в ответ, болтая в воздухе не достававшими до земли ногами. — Идиот! В обморок грохнулся, я о нем беспокоюсь... Изая засмеялся громче и ехиднее, пытаясь достать ладонью до лица и стереть выступившие от боли и смеха слезы, но в висячем положении это никак не удавалось. — Я же сегодня Шизу-чану ничего не сделал, — напомнил Изая, понимая всю прелесть своего щекотливого положения, — и вообще, я пришел по работе… — Да мне без разницы! — прорычал Шизуо. — Я говорил тебе не появляться в Икебукуро?! Тобой и так весь город провонял. Это невыносимо! Шизуо оскалился, яростно сверкая глазами, и придвинулся к нервно озиравшемуся по сторонам Изае. — Ши-изу-чан! — тот звонко хихикнул прямо в лицо Шизуо, рассчитывая, что Хэйваджима от ярости потеряет концентрацию и выпустит его капюшон. — Ты находишь меня по запаху, как настоящий пес! Хотя, — Изая понизил голос до доверительного шепота, — никто кроме Шизу-чана не говорил, что я воняю, звучит почти как признание… Но расчет не оправдался, и Изая, получив увесистым кулаком под ребра, зашелся кашлем. «Я же замечаю, как он пахнет, не потому, что я этого хочу, а потому, что действительно пахнет?» — Да ты воняешь, как самая настоящая сучка… Течная сучка, — мечтательно протянул Шизуо, трогая носом тонкую шейку мелкого информатора, от легкого тычка под дых стекшего по стене и теперь жавшегося в комок под яростным напором Шизуо. Только сейчас Шизуо заметил, что испуганно жавшегося, несмотря на кривившую губы усмешку. «Я... я мылся, этого не может быть! И Намиэ», — промелькнуло в голове. — «Упс, кажется, я пропал». — Ты тоже воняешь! — Изая постарался придать голосу насмешливости, агрессии, вызова, но дрожащие нотки ужаса выдавали его с головой. Феромоны альфы начинали действовать, медленно, но неотвратимо перекраивая привычный мир Орихары Изаи. «Так во-от чем провонялся весь Икебукуро, — запоздало дошло до Шизуо, который в последние дни вертел носом как заправская ищейка, пытаясь определить, откуда струится этот до боли знакомый сладковатый аромат. — А я-то думал, зачем блохе понадобилась личная секретарша… Получается, прикрывался ею, гаденыш, а на самом деле она-то бета, а омега — он». Шизуо провел кончиком носа от выступающей ключицы до аккуратного уха и на пробу лизнул горячую кожу за ним. Изая как-то ну совсем беспомощно пискнул и забился сильнее, пытаясь ускользнуть из расставленных по бокам от него рук. — Что, боишься, омежка? — хрипловато рявкнул ему в лицо Шизуо, чувствуя начинающуюся революцию в штанах. — Э? Чуть отстранившись, он увидел удивительную картину: зажмуренные глаза Изаи и занесенные в отчаянном защитном жесте руки, тонкими запястьями торчавшие из отороченных мехом рукавов курточки. Ярость вмиг перекипела, уступив место изумлению. — Да не бойся ты, блоха, так и быть, сегодня бить не буду, — примирительно хрипловатым тоном проговорил Шизуо, легко вынимая из чужих пальцев как обычно невесть откуда взявшееся лезвие и с издевательским звоном роняя его на асфальт. Таким жалким своего врага Шизуо еще не видел. Тот факт, что Изая оказался беспомощен, и с ним можно было сделать всё, что душе угодно, не рискуя быть порезанным на британский флаг, с одной стороны пробуждал некое подобие жалости и снисхождения, а с другой, подталкивал поизмываться над ним для профилактики. Сладкий запах тек в ноздри, Шизуо невыносимо хотелось чихнуть, но вместо этого он продолжил обнюхивать Изаю. «Откуда идет этот чертов запах?» — Шизуо был готов скрежетать зубами от отвращения, переплавлявшегося в одержимость. Со времен академии он то и дело ощущал этот запашок и неизбежно вскипавшую от него в крови ярость, но только после сегодняшних слов Шинры все встало на свои места. — Так все-таки, — вслух рассуждал Шизуо, нимало не заботясь о том, что имеет дело с относительно живым существом. — Отсюда? Он начал поиски с запястья, которое держал в пальцах. Прижавшись носом к тонкой бледной коже с бегущими под ней сиреневыми и голубыми жилками, Шизуо тщательно обследовал ее на предмет запаха. — Да нет… Шизуо приподнял полуобморочную тушку Изаи за водолазку, коротко втягивая воздух через ноздри. — Опять не то. Черт, не могу понять… — Он деловито задрал тонкую ткань, поочередно прикладываясь к впалому животу и узкой груди. — Ш-шизу-чан, — неуверенно начал Изая, скосив глаза на навалившегося на него Шизуо. — Хаа?! — А что ты делаешь? — спросил Изая таким тоном, будто бы стоял за углом или выглядывал из-за плеча. — Обнюхиваю тебя, разве не видишь, — Шизуо произнес это таким тоном, будто разговаривал с полным идиотом. Проводя носом снизу вверх по ходившим ходуном ребрам, он добавил: — Странно пахнешь, блоха. — Нн… — промычал Изая, смущаясь и заливаясь краской, — не лезь туда! Прекрати! Он попытался отпихнуть от себя большую светловолосую голову, упоенно тыкавшуюся куда-то в район подмышки и, кажется, даже пытавшуюся лизнуть. Шизуо задрал руку Изаи вверх, и, игнорируя намертво вцепившиеся в волосы пальцы другой, лизнул темный кружок соска, ощущая языком мягкую, чуть более прохладную, чем остальная кожу, и одновременно уперся коленом ему между ног. — Ой, — потерянно охнул Изая и невольно потерся о милостиво предоставленное бедро. — Ой? — передразнивая, Шизуо придвинулся ближе. Окутанный сладким запахом, он отчетливо ощущал собственное желание. Изая зажмурился. Властные прикосновения Шизуо, оказывается, были именно тем самым, чего он искал на протяжении долгого времени, иначе бы сейчас он не чувствовал невыносимой правильности происходящего. Принадлежность Шизуо к альфам здорово перевешивала факт, что Шизуо был тем, кого Изая почти всю сознательную жизнь хотел уничтожить, причем не без взаимности. Взаимность, пускай и другого рода, буквально соткалась из воздуха и теперь. Изая млел в трогавших его руках, по его коже бежали легкие электрические разряды от совершенно животных прикосновений. Шизуо был возбужден не меньше него и совсем не замечал, что Изая уже в открытую терся об него пахом, напрашиваясь на настоящие ласки. Вернее, Изая думал, что он не замечал, пока Шизуо внезапно не потянулся рукой вниз и не сжал его член через ткань брюк. — Хах, Изая-кун, — голос у Шизуо был хриплым, похожим на тигриный рык, но при этом в нем звучали нотки безудержного веселья, — ты что, так сильно возбудился от простого обнюхивания?! — Я же просил Шизу-чана прекратить, — Изая был смущен и даже чувствовал, что краснеет. — И что, многие тебя уже так… обнюхали? — Шизуо даже представить не мог, что будет ревновать его. Мысль о том, что к блохе могли прикасаться другие, злила и заставляла яростнее возить пальцами по стиснутому брюками члену. Брюки у Изаи были настолько узкими, что Шизуо никак не мог уцепиться по-настоящему. Но Изая и от таких неловких прикосновений быстро лишался красноречия и вместо того, чтобы ответить, только выразительно помотал головой. Шизуо в отместку убрал руку, вернувшись к обнюхиванию. Изае потребовалось время, чтобы отдышаться: возбуждение было уже настолько сильно, что почти причиняло дискомфорт и сбивало дыхание. — Шизу-чан, — почти безумно улыбнулся Изая, отдаваясь на милость горячих рук, плавивших томившееся без внимания, столь необходимого в период течки, тело. — Что? — Ах!.. — Чего ты хочешь, просто скажи, — поддразнил Шизуо, прекрасно отдавая себе отчет в том, что затуманенное желанием сознание Изаи не позволяет ему связно мыслить. С минуту Изая собирался с мыслями и явно боролся с собой в оставшихся незамутненными и свободными от инстинктов закоулках сознания, а затем на едином дыхании выпалил: — Шизуо, трахни меня. Пожалуйста. — Безумная улыбка стала только шире, а по щекам покатились крупные прозрачные слезы, такие лживые и одновременно искренние. Сказать, что Шизуо был удивлен, было бы все равно, что ничего не сказать. Подумать только, гордая независимая блоха с отращенным до луны эго умоляла его о таком одолжении, как секс! Этим предложением хотелось воспользоваться прямо здесь, в узком безлюдном переулке. И наплевать, что кто-то мог увидеть. Да даже пускай бы и увидел, для Шизуо не было в этом ничего зазорного, а о чувствах Изаи он и думать не хотел. Однако не меньше хотелось поиздеваться над так нелепо подставившимся омегой в его лице. Шизуо держал в уме, что Шинра говорил что-то там про таблетки для омег, а значит, Изая попросту просчитался, не начав их принимать при первых же симптомах или… или расчетливо не захотел, сознательно добиваясь ситуации, в которой теперь оказался. Шизуо не выдержал и захохотал над абсурдностью своего положения, а затем влепил Изае беззлобную, но увесистую пощечину. — Ты такая сучка, Изая-кун! А ну повтори, что сказал, я не расслышал. Коротко стриженая голова дернулась от удара в сторону, да так и осталась: от перевозбуждения так и не получивший разрядки Изая снова потерял сознание. *** Кровь стучала у Шизуо в висках, но в мир постепенно возвращались звуки. Оказывается, неподалеку была железная дорога. По ней только что прогрохотал товарный состав, который теперь удалялся в ночь, и Шизуо мог слышать, как тонко свистят вибрирующие рельсы, почти как струны этого большого города, и гулко сигнализирует звуковой семафор на переезде. Шизуо огляделся. Они находились в узком безлюдном переулке, вернее, тупике, стены которого были сплошь изукрашены граффити, свежими и уже осыпавшимися. В тусклом свете одинокого фонаря, больше слепившего привыкающие к мраку глаза, чем реально освещавшего местность, можно было разглядеть несколько сливавшихся со стенами под слоем краски металлических дверей. То, что сюда все-таки забредали люди, Шизуо уловил по запаху машинного масла, которым обыкновенно смазывают амбарные замки. «В лучшем случае, действующий склад, — понял Шизуо, — в худшем — очередное подпольное заведение. Люди падки до грязных игр, им только подавай все то, что ими же и запрещено на законодательном уровне. Днем папочки-олигархи заседают в министерствах, а вечером они же идут просаживать казенные денежки в казино, или что похуже, русскую рулетку, например. Естественно, под дуло револьвера становятся не они сами…» За дверью было тихо, а в переулке пусто, за все это время даже мимо никто не прошел. — Отличное место, чтоб тебе сдохнуть, а, блоха? — Шизуо сел рядом на панель и потыкал пальцем в прохладную мягкую щеку, ожидая, что Изая не выдержит и захихикает. Но тот молчал, неловко привалившись к стене, и не подавал никаких признаков жизни, кроме частого поверхностного дыхания. Шизуо закурил. Улетавший в небо дым и прохладный ночной воздух немного остудили пыл и помогли собраться с мыслями. «Значит, — рассуждал он, краем глаза поглядывая на Изаю, — советами Шинры мы пренебрегли, так? И прибежали просить помощи, да? Шизуо же добрый, так?» — Так, — согласился он сам с собой, затушив сигарету и поднявшись с асфальта. Окончательно убедившись, что Изая не придуривался, Шизуо поднял того подмышки и закинул себе на плечо: оставлять течного омегу в переулке было чревато. Своего течного омегу, ехидно добавил внутренний голос Хэйваджимы. Скользнув по оголившейся пояснице и тощим ягодицам, пальцы Шизуо вляпались во что-то влажное, чем была покрыта ткань брюк на пятой точке Изаи. Поднеся пальцы к лицу, Шизуо обнюхал их: концентрация сладкого запаха подскочила в тысячи раз. «Так вот оно что за "ой" было», — догадался Шизуо. Осознав наконец, что его любимый враг оказался у него в руках, да еще и в столь неликвидном состоянии, Шизуо хищно ухмыльнулся, а затем собственнически укусил добычу за бедро прямо через брюки, ощутимо сжимая челюсти и нарочно оставляя свою отметину, и в предвкушении зашагал к своему дому. Закрывавшая в час ночи так и оставшийся сегодня пустым офис, Намиэ усмехнулась, не слишком-то заботясь о благосостоянии своего работодателя. «Значит, план-таки не выгорел, верно, Орихара?» *** Шизуо принес Изаю к себе домой и бросил на постель прямо в одежде. Потянув за капюшон, он вытряхнул блоху из куртки и жадно набросился на него. Прошелся ладонями по узким бедрам, ощутив, как выпирают кости таза сразу над ремнем, укусил за оголившийся впалый мягкий живот, навалился сверху, начал по новой выцеловывать шею, по-хозяйски задирать водолазку и стискивать яйца сквозь влажную ткань брюк, придавливая своим весом, не позволяя ни дернуться, ни ахнуть без разрешения. Едва пришедший в себя, дезориентированный, беспомощный, опьяненный феромонами альфы Изая с наслаждением позволял вжиматься в свое тело, каждой клеточкой чувствуя дрожь, пробегавшую волнами предвкушения по телу терзающего его хищника. Светловолосый и золотоглазый, Шизуо походил на крупного тигра, и рычал так же раскатисто и утробно, Изая всеми внутренностями ощущал эту низкую вибрацию. Шизуо перевернул Изаю на живот. Его рука невольно потянулась к краю задравшейся водолазки и, вместо того, чтобы одернуть, приподняла еще сильнее, оголяя спину с отчетливыми впадинками на пояснице и вдоль позвоночника. Изая спинным мозгом почуял, что Шизуо разглядывает его — и что он удивлен. — Изая-кун, ты такой худой, ты нормально питаешься? — голос Шизуо прозвучал озадаченно и строго. — Конечно! — выдохнул Изая, приподняв зад и поведя им из стороны в сторону, всем видом давая понять, что ему больше всего необходимо. Широкий ремень непонятно как удерживал брюки на бедрах, поскольку те сползали даже от такого простого движения. Шизуо наблюдал, как плотная влажная ткань забилась в ложбинку меж мускулистых, но исключительно тощих ягодиц, образовав манящий выпуклый треугольник в верхней их части. Он зарычал и сгреб ткань в кулак, натянув до треска и заставив Изаю застонать от мучительного острого возбуждения. Одним рывком Шизуо стащил брюки с узкой задницы, даже не позаботившись их расстегнуть, и, обхватив Изаю за бедра, дернул вверх, вынуждая подняться на четвереньки. Изая оперся было на локти, самовольно приподнимаясь дальше, но Шизуо пресек это поползновение, придавив его шею к матрацу. Шизуо с изрядной долей брезгливости от того, что перед ним не прекрасная девушка, о которой он всегда мечтал, а эта тощая вошь, нерешительно огладил бледные ягодицы, попутно отмечая, что легко мог бы накрыть их одной своей ладонью. Нетронутая загаром кожа оказалась прохладной на ощупь, мягкой и в целом вопреки ожиданиям не противной, даже наоборот, скорее приятной, что несколько примирило Шизуо с происходящим. Края маленькой розоватой дырочки уже припухли от сочившейся из нее смазки, приоткрылись, будто приглашая, еще и Изая повел бедрами, предусмотрительно помалкивая. Зная о подготовке лишь теоретически, Шизуо собрал немного смазки и засадил внутрь сразу два пальца, не обращая особого внимания на шипение и попытки отстраниться. Внутри оказалось безумно гладко, горячо и узко, но тем не менее податливо. Изая же почему-то извивался, то подаваясь вперед и ускользая, то прогибая поясницу и чуть ли не насаживаясь на пальцы. — Не вейся, — Шизуо крепко притиснул его к своему бедру, разводя пальцы внутри на манер ножниц и резко проворачивая. — А-ах! — Изая вскрикнул и рванулся, а затем, осторожно оглянувшись через плечо, неожиданно серьезно произнес: — Шизуо, ты там полегче, вообще-то я девственник… — Пхахаха! Чтооо?! — Хэйваджима хохотал до слез. — Кто бы мог подумать, блоха! Изая отвернулся и спрятал лицо в ладонях, его плечи вздрогнули, будто от рыданий. Впрочем, он и сам не мог сказать наверняка, притворялся ли, или на самом деле ему стало горько, что Шизуо не верил. — Эй, блоха, ты чего? — Шизуо тронул нервно дернувшееся под пальцами плечо. — Сколько ты будешь дразниться пальцами? Давай быстрее, трахни меня, Шизу-ча-ан! — Изая уже снова улыбался, нахально жмуря все же увлажнившиеся глаза. — Умолкни, блоха, — чувствуя, что у него заело это обращение, Шизуо навалился сверху, зажал болтливый рот ладонью и принялся целовать и покусывать шею и загривок, игнорируя тихие ахи, но все-таки стараясь орудовать пальцами более плавно. Не вынимая пальцев, Шизуо перевернул Изаю обратно на спину, чтобы видеть лицо. Еще не совсем потеряв связь с реальностью, он хотел запомнить его таким, чтобы припоминать ему впоследствии. Задрав водолазку до самого горла, Шизуо принялся теребить зубами соски, прикусывать и оттягивать, по стонам Изаи ощущая, как они наливаются тяжелеющей болью, слишком сладкой и оттого невыносимой. С пальцами внутри себя Изая ерзал, сводя колени, втягивая воздух носом, хмуря тонкие брови, то насаживаясь и сжимаясь, то отстраняясь, насколько ему позволял Шизуо: все же ему было некомфортно от такой близости Шизу-чана и… хотелось еще ближе. — Лежать! — Шизуо снова властно придавил Изаю к матрацу, когда он вдруг потянулся к нему. Шизуо подтянул его к себе за ягодицы, развел в стороны острые коленки и… наткнулся взглядом на напряженный член и аккуратный островок прямых темных волос. Изая втянул голову в плечи, покраснел, но, прикрыв рот ладошкой, неотрывно смотрел на него, затравленно, но призывно, влажные глаза с расширенными до предела зрачками поблескивали. «Ох, черт, он же парень», — Шизуо прикрыл глаза и медленно выдохнул, считая до десяти, чтобы успокоить рвавшегося наружу зверя. — Шизу-чан, — Изая почти виновато взглянул на терзавшегося Хэйваджиму, — я… я отплачу. Шизуо недовольно цыкнул и отодвинулся. «Интересно, — думал он, — что нужно сделать, чтобы блоха забыла о собственной продажности? Выебать до потери пульса?» — Шире ноги! — заставив Изаю распахнуть бедра, Шизуо принялся покрывать жадными полуукусами тонкую кожу на внутренней стороне, лизать подобравшиеся яички и опрокинувшийся на живот ровный небольшой член, подстраиваясь и стараясь приноровиться. Изая сам стал двигаться ему навстречу, толкаясь в рот, но Шизуо прижал его бедра к постели и отстранился, скептически оглядывая поле боя. Изая застонал, извиваясь в его руках, страдая от неудовлетворенности, полностью готовый, открытый, горячий. «Гори оно всё…» — дернув Изаю на себя, Шизуо быстро пристроился и стал втискиваться в звенящее от напряжения тело. Протолкнув внутрь головку, Шизуо быстро поцеловал Изаю в губы, а потом одним нетерпеливым толчком вошел до конца. Изая запрокинул голову, заходясь громким неподдельно отчаянным криком, в котором смешались резкая боль и наслаждение от того, что он наконец-то заполучил желаемое, а затем на самом пике резко замолк, стиснув зубы и с усилием втянув носом разом похолодевший воздух. Шизуо длинно лизнул вдоль тонкого дрожащего горла, останавливаясь на остром подбородке. Из уголков зажмуренных глаз скатывались горячие и в кои-то веки непритворные слезинки: Изае действительно было больно. Шизуо почти ласково стер их с его висков, ощущая, как он внутри звенит от напряжения, крепко сжав его член своей плотью. Несмотря на то, что Изая часто дышал приоткрытым ртом, он никак не мог выровнять дыхание. Давая ему передышку, Шизуо опустил голову к плечу и перецеловал стиснувшие его одежду пальцы, такие неожиданно маленькие и тонкие. Зверь внутри больше не ревел, он свернулся теплым клубком где-то в районе груди и довольно урчал. — Пусть я тебя и ненавижу, — утробно прорычал Шизуо, — настолько, что готов убить, но когда у тебя на лице такое выражение, ты мне даже нравишься. Изая приоткрыл глаза с огромными бездонными зрачками и расфокусировано посмотрел куда-то мимо, поверх и сквозь него. — Рад это слышать, — шепнул он совсем тихо, разом обмяк — и тут же нагло и счастливо улыбнулся прямо ему в лицо: — Шизу-чан, ты сейчас так глубоко… — Ах ты, вошь поганая, еще и радуешься! — зверь подскочил как распрямившаяся пружина, шерсть на его спине встала дыбом. Шизуо начал сразу с быстрого темпа, стремясь взять от Изаи все, втрахать в ходивший ходуном матрац этого заливисто хохочущего придурка, который разом перестал смеяться, как только Шизуо замер в нем, едва-едва войдя и мучительно затянув паузу, чтобы полюбоваться жаждой и страданием, которые только он, Шизуо, мог утолить. «Да ты целиком зависишь от меня, Изая-кун!» Но чем больше Шизуо смотрел, тем явственнее ощущал, что злорадство вытеснялось умилением: сложенный почти пополам Изая дрожал и поджимал пальчики на ногах, просительно глядя на Шизуо темными вишнями влажных глаз. Шизуо поймал стопу и по очереди перецеловал выпуклые подушечки холодных пальцев, распаляясь от того, насколько же все это мелкое, как игрушечное. Изая сначала накрыл глаза тыльной стороной ладоней, а потом, когда Шизуо наклонился ближе и своевольно поцеловал приоткрытые губы, попытался не то обнять его за шею и погладить, не то придушить. Руки все время соскальзывали, отчаянно цеплялись за длинные светлые пряди, пока Шизуо, наконец, не собрал тонкие запястья в одной ладони и не прижал их к матрацу, предусмотрительно заведя за голову Изаи. Крепко сжав их, Шизуо чувствовал частый-частый пульс, и от этого только сильнее распалялся, резко и коротко толкаясь в запульсировавшую изнутри плоть. С оргазмом схлынула первая волна голода и агрессии, и Шизуо на мгновение вынырнул из пучин одержимости. Оглушенный, но прозревший и с кристальной ясностью в мозгах, он обвел взглядом знакомую обстановку собственной квартиры, разбросанные вещи, смятую постель, разлегшееся на ней тощее тело. Извечный враг и раздражитель Орихара Изая в этот момент почему-то был в доску свой. Было что-то чертовски правильное в том, что он лежал на его, Шизуо, кровати, нежился на его, Шизуо, подушке, водил ладонью по его бедру, заставляя вставать дыбом короткие шерстинки на загривке. Подхватив Изаю подмышки, Шизуо пересел в изголовье и пристроил легкое теплое тельце со все еще расслабленно разъезжавшимися ногами у себя на коленях. Изая откинул голову ему на плечо и заглянул в глаза на удивление кротко и мягко, и даже чуть улыбнулся. Шизуо тепло выдохнул в черноволосую макушку, перегнулся через щуплое плечо и поцеловал послушно приоткрывшиеся губы. Ему нравилось прикосновение кожи к коже, смуглой к светлой, чуть грубоватой к нежной и влажной. Но где-то посередине прикосновение прерывалось кромкой водолазки. Этот, казалось бы, незначительный факт неожиданно взбесил Шизуо не меньше, чем его бесил сам ее обладатель в обычное время. Шизуо упреждающе зарычал, потянул за рукава, заставляя Изаю поднять руки, и стащил ее через голову, чтобы тут же подхватить почти невесомое тело поперек груди и собственнически прижаться к нему торсом. Теплое тело в руках Шизуо доверчиво прижималось к нему и легонько ерзало на коленях в поисках равновесия. Шелковистая кожа ягодиц то и дело проходилась по вновь наливавшемуся тяжестью члену, который удобно ложился во впадинку между ними. Прикрывший глаза Изая вдруг напрягся, наклонившись вперед и опершись на руки, неразборчиво что-то пробормотал и сам потерся задом об уже полностью вставший член. Шизуо посмотрел на эту маленькую ненасытную задницу и хищно ухмыльнулся. С одной стороны, ему было странно, что обычно расчетливый Изая довел себя до такого состояния, а с другой, хотелось проучить его, раз уж не получалось сделать это в другой обстановке. Шизуо плавно склонился к нему, и, крепко обхватив костлявые запястья, проговорил на ухо, обдавая волной жара: — Опускайся, Изая-кун, насаживайся сам, не бойся. За много лет Шизуо успел изучить некоторые слабости Изаи. Например, он знал, насколько более чувствительным он становился, когда оказывался лишен возможности видеть происходящее. Знал, как способен вздрагивать и судорожно выгибаться Изая, если подкрасться к нему сзади и просто провести ладонью вдоль позвоночника. По спине Изаи пробежала дрожь, Шизуо почувствовал ее. — Ну же, смелее, — он неторопливо завел тонкие руки Изаи ему за спину, тем самым заставляя привстать, и приставил пунцовую от прилившей крови головку к влажному входу. — Я жду. Шизуо куснул Изаю за ухо, подтверждая истинность своих слов и побуждая действовать без промедления. Изая напрягся, пытаясь буквально ощупью предугадать, под каким углом будет входить в него подрагивающий от нетерпения крупный член его альфы. Он протянул вниз пальцы, чтобы хоть как-то контролировать и направлять, но Шизуо не позволил ему, коротким рывком задирая вывернутые в суставах руки, так что ищущие пальцы мазнули по кубикам пресса. Крепко держа Изаю за запястья, Шизуо легко подрагивал от предвкушения, мешавшего желание незатейливо трахнуть Изаю с трогательным впечатлением от его хрупкости и тем, как остро прочерчивают узкую спину крылья лопаток. Шизуо заворожено смотрел, как нежная кожица обхватывала его член, как тот неумолимо миллиметр за миллиметром продвигался в горячее бархатистое нутро. — Шизу-чан, еще? — превозмогая граничивший с болью щекотный дискомфорт, Изая упрямо насаживался, в полной мере чувствуя, какой член Шизуо большой и твердый внутри него, как все пульсирует вокруг. Изая спрашивал потому, что до сих пор не коснулся ягодицами его бедер, но уже был заполнен до предела, и каждый новый миллиметр причинял все большее страдание. — Да, продолжай, — жарко выдохнул ему в ухо Шизуо, наслаждаясь нерешительностью блохи. «Он почти сел, ещё немного…» — П-подожди, — пробормотал Изая, неожиданно останавливаясь, чуть приподнялся, пружиня на нем, привыкая, — я не могу так сразу, ты слишком большо-ой. — Не лги, он только что был там. Потеряв терпение, Шизуо перехватил руки Изаи одной своей, а освободившейся с силой нажал на худое плечо, рывком насаживая до упора. Изая вскрикнул и запрокинул голову, часто дыша и срываясь на плач. «Бооольно, черт, как же больно!» — несмотря на то, что собственный член стоял так крепко, что почти льнул к животу, захлестнутый болью Изая практически не чувствовал былого возбуждения. Изая прогнулся, по всей видимости, стремясь соскочить с раздиравшего его напополам члена, но Шизуо крепко держал его за запястья, целовал напряженную спину и двигается в нем быстро, четко, короткими толчками, заставляя каждый раз громко вскрикивать и подаваться вперед. Мешавшаяся с наслаждением боль Изаи только придавала пикантности сексу. Скосив глаза вниз, Шизуо увидел, как плотно охватывала его немаленький член нежная поблескивавшая от смазки кожица, как она обволакивала его, будто не желая отпускать. Изая не смог продержаться долго. Некоторое время спустя он завалился вперед, едва не касаясь грудью влажной сбитой простыни. — Эй, не отключайся, Изая! — Шизуо отпустил вывернутые до боли в плечах руки и вздернул его за волосы, но Изая, не в силах удержать равновесие, снова упал вперед, до невозможности похабно выставив порозовевшие от шлепков и прикосновений ягодицы. — Подними зад выше, — скомандовал Шизуо, дергая на себя тщедушное тело и крепко сжимая пальцы на бедрах, чтобы зафиксировать их в нужном ему положении. — Аах! Мне больно, Шизу-чан, — хныкнул было Изая, но Шизуо грубо оборвал его. — Терпи! — Шизуо увесисто приложил ладонь к влажной ягодице и продолжил вбиваться в наконец расслабившееся тело, сжав челюсти на влажном загривке. — Бооольно, — тихий шепот уже не предназначался ушам Шизуо, который в этот момент с силой прихватил зубами не тронутую загаром шею Изаи, оставляя на ней свою яркую отметину. Изая понял, что взывать к милосердию Шизуо так же бесполезно, как кричать в пустоту. Тихонько сжав пальцами простынь, он зашипел и затем едва уловимо, на грани слышимости застонал. Шизуо склонился над ним и, переплетя с ним пальцы, вытянул его руку вперед и прильнул губами к образовавшейся на плече ямке, ни на секунду не сбиваясь с частого темпа. Шизуо потерял счет времени, поршнем ходя внутри Изаи. Смазка хлюпала, слегка окрасившись розовым, налитые яйца Шизуо равномерно шлепали о ягодицы Изаи, подгоняя темп. Пока вдруг Изая не сжался на нем, не давая продвинуться дальше. Но Шизуо, одним резким движением смяв сопротивление, вошел глубоко, а затем быстро вышел, подрагивая всем телом. Проведя несколько раз членом меж ягодиц Изаи, он кончил, забрызгав своим семенем его спину. Шизуо мог еще долго любоваться тем, как тяжелая капелька спермы медленно сползала по пояснице в ложбинку между ягодицами, но это самое тело под ним влекло настолько, что он упал сверху и уткнулся носом во влажный затылок, в мягкие взъерошенные волосы, пахшие так сладко, что можно было задохнуться от наслаждения, забыв, что нужно выдохнуть. Изая тихо стонал от разочарования. Несмотря на грубость, он снова кончил, но внутри оказалось неожиданно пусто, и от этого отвратительно больно стучало сердце. Ему казалось, что Шизуо получил свое, использовал его, и выбросил как ненужную вещь. Изая всхлипнул и зашелся крупной дрожью, вжавшись лицом в спутанный комок постельного белья. Инстинкты вопили о том, что все это неправильно, а образовавшаяся внутри пустота ширилась, разъедала внутренности и уже, подобравшись к самому сердцу, проделала в нем сквозную дыру и теперь подкатывала шершавым, покрытым тысячами острых шипов комом к горлу. «С тем же успехом, — думал Изая, — я мог отдаться кому-нибудь из якудза, а не дожидаться долгие годы, пока избранная альфа меня заметит. Оказывается, я зря ждал, и никому, никому не нужен. Только это тело, отныне опороченное этим животным и непригодное с этих пор для других. Его запах останется на мне навечно, станет препятствием для других альф. Препятствием к выбору, конечно, а не к насилию. Это беты не выбирают, с кем сношаться, но в нашем мире все иначе. Альфа может быть только один, и если он бросает своего омегу, тот идет по рукам. У омеги нет права на ошибку, а ты, Изая, ее совершил». Рыдания стали громче, отчаяннее, и Шизуо, наконец заметил. Ему показалось неправильным, что Изая плачет. Избитый или униженный, он всегда умудрялся собраться, и если не отомстить, то хотя бы выдать ухмылку убийственную настолько, что взявшая верх сторона вмиг теряла уверенность в своем превосходстве. На памяти Шизуо Изая никогда не плакал: он шипел, скалился, но не показывал слез. Сегодня же Шизуо видел их не один раз, и это раздражало, поскольку заставляло чувствовать себя виноватым. — Эй, блоха. Шизуо поднял содрогавшееся от рыданий тело и рывком усадил к себе на колени. Лицо Изаи было красным и мокрым, а слезы все продолжали течь. — Я сделал тебе больно? — пробормотал Шизуо. — Извини. Он обнял Изаю и принялся гладить по спине, будто девчонку или ребенка. «Странно, — некстати думал он, — как был мелким в академии, так совсем и не вырос». — Изая, — Шизуо был удивлен, что его партнер, оказывается, страдал, пока он сам получал удовольствие, — почему ты плачешь? Тот неопределенно мотнул головой и постарался проглотить слезы, но вместо этого зарыдал еще горше. Шизуо положил ладонь меж острых лопаток, будто прочувствовав, что вся боль собралась именно тут, и прижал сходившего с ума Изаю к своей груди. Его слезы, попавшие ему на губы, были горько-соленые на вкус и горячие. Свободной рукой Шизуо приподнял лицо Изаи и накрыл кривившиеся в рыданиях губы своими. К собственному удивлению, Шизуо целовал сладко и мягко, захватывая и посасывая нижнюю губу Изаи, вызывая на ответные действия. Изая первое время только горячо дышал, еще всхлипывая и глотая слезы, а затем попытался поймать губы Шизуо. Но тот не дал, отстранившись, и едва касаясь, влажно лизнул губы Изаи. Тот неосознанно потянулся к нему за добавкой. Шизуо удовлетворенно усмехнулся, перехватив Изаю удобнее. Ладонь скользнула вдоль узкой спины и легла на ягодицы. Как Шизуо и думал, они действительно почти помещались в нее. Пальцы сами скользнули в ложбинку между половинок, тронули подушечками растраханный вход. Смазка по-прежнему текла из него, и натертые соитиями края заметно припухли и наверняка саднили. Неожиданно для себя Шизуо решил, что с Изаи хватит боли на сегодня. Решение удивило его, Шизуо даже не знал, что было бы достойнее, списать его на воздействие феромонов или принять, как свое осознанное. Шизуо подумал, что проанализирует это позже. А пока он успокаивающе гладил Изаю, прижимая одной рукой между лопаток, а другой водил по пояснице и ягодицам, пока вдруг не заметил, что Изая начал их приподнимать навстречу прикосновениям. Тут же Шизуо ощутил, как ему в живот уперся отвердевший член его омежки. — Хочешь еще? — почти ласково спросил он, склонив голову и поцеловав тонкую шею, неожиданно соленую от сбегавших на нее слез. Шизуо было нужно согласие Изаи, впервые за всю жизнь. Изая кивнул. Снисхождение всегда казалось ему унизительным, но в этот самый момент ему было жизненно необходимо довериться. Он чувствовал, что Шизуо это тоже понимал и принимал, что значило, что Изая все-таки не ошибся с выбором альфы. И только когда широкая ладонь Шизуо обхватила оба их члена и принялась водить вверх-вниз, Изая обнял его за шею и зарылся пальцами в золотистые волосы на затылке, вытянулся и начал самозабвенно постанывать каждый раз, когда большой палец Шизуо проходился по головке его члена. — Ты готов? — Шизуо задержал ладонь на ягодицах Изаи. — Да, — Изая послушно привстал и расслабился, прильнув грудью к широкой груди Шизуо. Тот перехватил его за поясницу, прижав еще крепче, а другой рукой направил свой член. Пару раз провел им по краю ануса, таким нехитрым образом позволяя приготовиться, и только потом надавил головкой на уже успевшие стянуться мускулы. Медленно растягивая их снова, Шизуо придерживал Изаю, чтобы тот не совершал резких движений. Крепко прильнувший к нему Изая тихо-тихо постанывал и часто дышал, но не зажимался, принимая в себя член Шизуо. Когда налитая кровью крупная головка оказалась внутри, Шизуо опять начал целовать его, все так же медленно проникая дальше, наслаждаясь узостью и жарким теплом предназначенного ему тела. Войдя полностью, Шизуо почти не двигался, просто заполняя собой, но даже от этого мышцы Изаи рефлекторно сжимались, обхватывая еще плотнее. Шизуо плавно катал Изаю на коленях, позволяя наслаждаться чувством заполненности. Но вскоре Изае стало этого мало. Он начал приподниматься и опускаться, держась за плечи Шизуо. Смазка хлюпала, Изая постанывал, и у Шизуо сорвало крышу. Чужое удовольствие было как свое. Шизуо делал все, чтобы Изая наслаждался в этот раз. Бережно поддерживая трогательно льнувшее к нему тело, Шизуо опрокинул его на спину, плавно, не выходя из него, поддерживая тот самый ритм, от которого Изая стонал особенно сладко. Неожиданно Шизуо заметил на груди Изаи припухшие багровые полосы, начавшие наливаться темной синевой — след от удара рекламным щитом. Беглый взгляд отметил также ссадины на лбу под волосами и на щеке. В груди кольнуло от одного созерцания, но Шизуо не подал вида, вместо этого провел чуть дрожащими пальцами по ушибу и поинтересовался: — Больно? Изая неопределенно мотнул головой: синяки на собственном теле его волновали меньше всего с тех пор, как стали нормой жизни. Жизни рядом с Шизуо. — Поцелуй, и все пройдет, — хихикнул он, притянув лохматую голову Шизуо к своей груди. Шизуо же, как ни странно, не стал возражать, а вместо этого кинулся жарко вылизывать горячо пульсировавшие ушибы и ссадины, пока не решил, что ранки достаточно чисты, и не уткнулся лицом в напряженную шею Изаи. Большие пальцы сами собой удобно легли на набухшие соски, принялись нежно гладить их. Шизуо еще там, в переулке, вычислил, что грудь у Изаи особенно чувствительна к ласкам. Вскрики, которыми награждал его Изая, были музыкой для ушей Шизуо. Он старался не выходить из полностью отдавшегося ему Изаи, отсутствие широкой амплитуды компенсировалось небольшими движениями из стороны в сторону, которыми он срывал с приоткрытых губ чувственные вздохи. Вылизывая и с причмокиванием посасывая восхитительно мягкий сосок Изаи, что казалось удивительным при его-то совершенно плоской груди, Шизуо заметил, что его обладатель вдруг сжался вокруг его члена, горячо пульсируя внутри, и с тихим «Ах!» кончил себе на живот, мигом краснея до кончиков ушей. Шизуо почти сразу последовал за ним. — Блоха, — увидевший все от начала и до конца Шизуо счастливо улыбался. В качестве вознаграждения он поцеловал смущенного Изаю в губы и теперь поглаживал его по мягким волосам. — Шизу-чан… — Шизуо вздрогнул, услышав этот вкрадчивый голос, тот самый голос своего заклятого врага, с которым мгновение назад ощущал себя едва ли не одним целым. — Что тебе? — спросил Шизуо, с удивлением заметив, что ему не удается вынуть член из узкой припухшей от длительного секса задницы. — Шизу-чан, мне так неудобно, — пожаловался Изая. «Все-таки издевается, гаденыш, можно подумать, мне удобно нависать над ним с застрявшим в похотливой заднице членом», — с неудовольствием подумал Шизуо. Очарование интимной близости не могло продолжаться долго. — Не мельтеши, блоха, — прорычал он в ответ, рывком подняв тощее тельце, и, опрокинувшись с ним на спину, расположил Изаю у себя на груди. Повозившись, Изая, наконец устроился и замер, прильнув к Шизуо как детеныш павиана. Гладя узкую спину и пересчитывая ребра, только сегодня Шизуо начал замечать, какой Изая миниатюрный, какие у него маленькие ладошки и... чертовы феромоны! Шизуо жестко обхватил его запястье и поднес к своим губам, трогая ими теплую мягкую чуть влажную ладошку, с наслаждением втягивая носом запах. — Воняешь... — задумчиво констатировал Шизуо. — Так ты не нюхай, — Изая не был бы собой, если бы не зажал ему нос. — Ай! Шизуо увесисто шлепнул его по оттопыренной заднице, отчего Изая весь выгнулся и с несвойственно непритворным чувственным вздохом крепче прильнул к его груди, тонко подрагивая. Шизуо умиленно улыбнулся: Изая в своей животной похоти был беспомощен и трогателен, и если бы у него в заду не находился его, Шизуо, член, можно было бы подумать, что еще и невинен. Он занес было руку для еще одного истинно садистского шлепка, но передумал и опустил ее на прохладную ягодицу, принимаясь неторопливо поглаживать и несильно вдумчиво мять. — Ну, ну, не переживай так, — хрипловато выдохнул Шизуо, ощупывая отчетливо выступавшие пониже поясницы острые кости крестца. Шизуо, черт возьми, нравилось это тело. Тощее и угловатое, но такое ловкое и гибкое. Теперь он понимал, чему эта блоха обязана своей дьявольской живучестью. Он наслаждался им, то широко разводя эти тонкие ноги, так, что на пояснице отчетливо проявлялись блядские ямочки, то наоборот сводя их, скрещивая, удерживая щиколотки одной рукой, смотря, как натягиваются сухожилия. Несмотря на несомненное наличие в округе других альф, Шизуо чуял, что ни одна из них не оставила на Изае своей метки. Как ни крути, ему было приятно, что нахал и подлец Орихара столько лет водил их за нос ради него. Ради него… Дальнейшее потонуло в мареве беспамятства. *** На следующее — вернее, следующее осознанное им — утро Шизуо снова разбудил телефонный звонок. — Как Орихара? — бодро поинтересовался совсем не заспанный голос Шинры. Шизуо не стал вдаваться в подробности, откуда тому стали известны последние новости, особенно учитывая, что их штатный разносчик лежал, свернувшись маленьким клубком, на его собственной постели и последние половину суток точно находился под контролем. — Спит, — зевнул Шизуо, косясь на мерно дышавшего Изаю. — Я рад, что у вас все хорошо, — в голосе Шинры явственно слышалась улыбка. — Ты ему пить давал? — А что, надо было? — Шизуо снова покосился на спавшего Изаю, тот как раз во сне облизывал пересохшие искусанные губы. — Омеги теряют много жидкости во время течки, может быть серьезное обезвоживание организма, — голос Шинры зазвучал легким беспокойством ученого, проводящего эксперимент. — Кстати, а вы предохранялись? — ... — и тут Шизуо понял, что, возможно, не просто вляпался, а конкретно влип. — Эй, Шизуо, — осторожно позвал Шинра, — измерь ему температуру. Шизуо, больше не чувствуя никакой трогательности, грубовато ткнул закопошившийся клубок в район живота. — Горячий. Шинра, объясни, что все это значит? — не выдержал он. На том конце разочарованно вздохнули. — Значит, ты и Изая-кун биологически несовместимы. Хотя… — Шинра выждал заинтересованную паузу, — может быть, твой партнер еще не до конца созрел для своего предназначения, и в следующий раз тебе удастся оплодотворить его. — Чтооо?! — Шизуо едва сдерживался, чтобы не размозжить очередной мобильник, — следующего раза — не будет! — Шизуо… — тихо прошелестели рядом. — А? — он оторвался от разговора, держа трубку перед собой так, будто это была какая-нибудь извивающаяся тварь. Но Изая уже снова спал. Не дотянувшаяся до Шизуо рука плетью упала на спутанный ком безнадежно испорченного постельного белья. Бросив трубку, Шизуо бесцеремонно разглядывал крепко спящего Изаю, не отказывая себе в удовольствии комментировать особенно раздражающие моменты. — До чего же тощий, натуральный скелет ходячий! Смазка из ануса больше не сочилась, только сама растраханная дырочка оставалась покрасневшей и податливой на вид. Шизуо расхохотался, закрыв лицо ладонями и вплетя пальцы в волосы. — Всегда мечтал трахнуть блоху, — изрек он и саркастично добавил: — Тяжелым предметом по голове. Взгляд Шизуо скользнул на бледное лицо Изаи, останавливаясь на тонких губах с опущенными вниз уголками. «Хотя, стоит признать, что в постели он хорош… и очень даже ничего, когда лежит и не рыпается, на труп похож». Шизуо тронул тонкие сухие губы спящего и с садистским удовольствием проник пальцами в податливый рот. Поймав горячий язык, Шизуо скрипнул было зубами: «Взять бы да вырвать раз и навсегда за все те поганые слова, которые с него сыплются нескончаемым потоком!» Шизуо спешно загасил вспышку ярости, вместо задуманного пропуская язык между пальцев, гладя его, такой горячий и мягкий. Нет, пусть болтает, так даже веселее. Он некстати вспомнил, что Изая прятал у себя голову даллахан, и покраснел до корней волос от одной мысли, что этот извращенец мог с ней вытворять. Изая дернулся и захныкал во сне, медленно и неловко поворачиваясь на другой бок. Шизуо вздохнул и зачем-то погладил черноволосую голову. — Вот черт, — ругнулся он, — не знал, что парни могут беременеть. Гребаный Шинра, не мог раньше сказать?! Шизуо ужаснулся, когда воображение услужливо подсунуло ему картинку Изаи — матери его детей, маленьких пищащих созданий, карабкающихся к нему на колени, и почему-то вылитых Орихар. Брр, да ни в жизни! Шизуо помотал головой, отгоняя наваждение. *** «Не слишком ли долго он дрыхнет?» — задумался Шизуо, вернувшись из душа. Постель была сбита в один большой влажный ком, в середине которого лежал клубком Изая, казалось, так и не сдвинувшийся ни на сантиметр с тех пор, как позвонил Шинра. Спутанные пряди волос обрамляли тонкую шею и острую кромку скулы — все, что можно было разобрать в утреннем полумраке. — Эй, блоха, просыпайся, — Шизуо взял Изаю за локоть и крепко потряс. Блоха отозвалась неохотным сонным мычанием, и лишь долгую минуту спустя приподнялась на локтях и удивленно вытаращилась на Шизуо, явно пытаясь понять, где находится. — Давай, вставай, хватит валяться, — Шизуо быстро исчерпывал запас терпения. — Я хочу спать… — Изая зевнул и опять обмяк. — Нет. Шинра сказал, тебе надо много пить для восстановления, а не спать. Засохшие насекомые в квартире мне не нужны. Шизуо сдернул его с постели, протащил по короткому коридору и втолкнул в душевую кабину. Мстительно пустив блохе на голову холодную воду, Шизуо успел ретироваться и захлопнуть дверцу прежде, чем из-за нее раздался истошный вопль. Подобрав с пола беспорядочно раскиданные в тот самый день вещи, Шизуо смотал их вокруг руки и одним комом затолкал в стиральную машину, не разбирая, где чье. — А у тебя уютно, Шизу-чан, — Изая вовсю осматривался в его квартире. «Меня зовут Ши-зу-о», — по привычке хотел огрызнуться хозяин жилища, но неожиданно вышло что-то совсем другое. — Каска старается, — почти равнодушно проговорил он, — не то, что твои сестры, а, Изая-кун? Орихара вскинулся было ответить что-то до невозможности резкое, но так и застыл с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, а затем и вовсе сник, ссутулился и уставился в одну точку. Это примитивное животное было право, до обидного право, а он, Изая, был тем еще выродком, чтобы снискать хоть чью-то симпатию. Повисла неловкая пауза. Шизуо не сразу понял, что ему только что удалось ранить блоху словом, а не тяжелым предметом, однако морального удовлетворения и облегчения это не принесло, скорее наоборот, теперь он, Хэйваджима, чувствовал себя виноватым в том, что Изая такой… такая блоха. Шизуо достал из холодильника пакет молока и бутылку минералки и водрузил их на стол. — Пей давай, — глухо проговорил он, подвигая воду к Изае и едва удерживаясь от того, чтобы потрепать того по опущенной голове. Шизуо не знал, что сказать, если тот поднимет на него полные надежды глаза. Но Изая сделал вид, будто ничего не произошло, схватил бутылку и залпом влил в себя добрую половину, жмурясь, чтобы скрыть подкатившую комом к горлу боль. Но вопреки ожиданию холодная вода не уняла спазма. — Какой-то ты бледный, Изая, — Шизуо окинул скептическим взглядом позеленевшую блоху и брызги, выплеснувшиеся на стол из резко поставленной бутылки. — Эй, что с тобой? — Мне нужно в туалет, — пролепетал тот, вскакивая из-за стола и зажимая рот ладонью. — Тошнит? — Шизуо мгновенно подхватил пошатнувшегося Изаю и потащил в уборную. Ноги совершенно не держали Орихару, и если бы не Шизуо, он бы непременно шлепнулся на холодный кафель. Пока Изаю тошнило, и он судорожно цеплялся за угловатый фаянсовый край, Шизуо придерживал его волосы на затылке, даже снова немного сочувствуя блохе. Пускай он и ненавидел Изаю до глубины души, но смотреть, как того выворачивает наизнанку, ему тоже не доставляло никакого морального удовлетворения. «Да что с ним такое? Черт!» — Шизуо занервничал, вспомнив утренний разговор с Шинрой. — «Вдруг докторишка ошибся? Откуда ему вообще знать?» Взгляд Шизуо неожиданно зацепился за след укуса на загривке — воспаленный, красный, делавший по-цыплячьи тонкую шейку еще более хрупкой на вид. — Хватит, все уже вышло, — не сводя глаз с отметины, Шизуо сочувственно поглаживал торчащие лопатки, и старательно гнал от себя мысль о том, как бы ему хотелось повторить подобное. — И так-то ничего не было, пойдем, умоешься. *** — Шизу-чан, — начал было Изая, с неудовольствием натягивая влажные брюки. — И-за-я, — предупреждающе зарычал Шизуо, — проваливай, иначе я за себя не ручаюсь. Он нахлобучил на Изаю его извечную куртку, не утруждая себя тем, чтобы помочь найти рукава. — Уже ушел, Шизу-чан! — нараспев протянул Изая, звонко отметив последний слог. Выставленный за дверь в не досохшей одежде, он неловко поковылял к лифту, обнимая обеими руками подаренную ему бутылку с водой и почти счастливо ухмыляясь. Ледяная, она странным образом грела душу. Жизнь возвращалась в прежнее русло. До следующего раза.