there's nothing on our side

Дамы и господа, позвольте познакомить вас с Бен Бэкхёном. Бен Бэкхён – отличник. Бен Бэкхён – лапушка. Бен Бэкхён – гордость школы, родителей и, скорее всего, самого Создателя. Бэкхён свой в доску парень, он прекрасно ладит как с учителями, так и с одноклассниками. У него есть верные друзья, понимающая семья и прекрасное будущее. Но Господь наградил его кое-чем еще, кроме сообразительного ума, легкого характера и привлекательной внешности. По законам жанра, хороший мальчик Бен Бэкхён встречается с типичным плохим парнем Пак Чанёлем. О, это тот еще кадр. Пак Чанёль – двухметровый фрик с пробитыми сосками, вытатуированным фениксом на всю спину и невъебенно сексуальным голосом. Парень играет в школьной рок-группе, и ему плевать с высокой горы на бухтеж учителей по поводу длинных волос и пропущенных уроков. Чанёль приезжает в школу на собственном байке, демонстративно заливается пивом в школьной столовке и заставляет всех девиц в радиусе километра течь как сучки. Но у них нет никаких шансов (вроде точно), потому что Чанёль любит своего идеального Бэкки. Что, завидуете Бэкхёну? Не стоит. Иногда Бэкхён ловит себя на мысли, что он заебался. Его все достало от слова конкретно, и он хочет взять и бросить все к херам. И уйти в запой, например. А почему бы и нет? Потому что жизнь – это не кино, не рассказы и далеко не девичьи фанфики. И в реальной жизни любить плохого парня – это совсем не круто. Пока фанатки Чана мечтают о том, каков горяч и страстен парень в постели, Бэкхён придерживает длинные волосы младшего, пока тот (простите на слове) блюет над унитазом после чрезмерного количества выпитого алкоголя. Они в очередном забитом клубе на окраине на «тусовке века», из коих Чанёль не пропускает ни одну. Туалет грязный, на полу скользко от раскиданного мусора, воды и кое-чего еще, и Бэкхёна уже тошнит – от запахов в конкретный момент и от подобных отношений вообще. Романтика, блять. Чанёль – звезда, Чанёля боготворит половина школы, а Бэкхён только посмеивается, потому что эта тупая каланча даже псевдоним придумать себе не может. В итоге Бэк предложил просто записать его имя задом наперед. Чанёль заявил, что это полная херня, почесал затылок, напряг остатки прокуренных извилин и согласился. ЁльЧан – Бэкхён в жизни не слышал ничего глупее, он тогда просто пошутил, но это же Чанёль. И пока все сходят с ума из-за хриплого голоса патлатого рокера, Бэкхён тихо ненавидит группу Чанёля, самого Чанёля и свою гребанную жизнь. – Моя сахарная попка вернулась! – приветствует Чанёль вошедшего в класс Бэкхёна. Старший подавляет в себе желание вмазать кулаком по недавно пробитой губе и мило улыбается, падая парню на колени. Чанёль – звезда, ему все можно, что только захочется. Можно курить на заднем дворе, плевать на правила или называть Бэкхёна при всех «сахарной попкой» и целовать и обнимать тоже при всех. Каждая собака знает, что Бэк принадлежит Чанёлю, и что перечить полуебанутому фрику лучше не стоит. Чанёль, он такой, если кто-то посягнет на его, то проблем потом не оберешься. А Бэкхён – его, до последнего ноготка на изящных пальчиках, потому что даже своими прокуренными и пропитыми мозгами Чанёль понимает значение слова «любить». Любить – Бэкхёна. Трахать – кого угодно. Одержимый своей вседозволенностью, Чанёль действительно не замечает, когда делает Бэкхёну больно. А Бэкхён слишком терпелив и сдержан, хотя порой и кажется, что тот тонкий трос внутри него вот-вот лопнет, не выдержав напряжения. Чанёль крутит Бэкхёном, как ему вздумается, потому что он Чанёль, а это Бэкхён. И это не может не бесить. Как и всегда, по пятницам Бэкхён приходит в гости к Пакам. Родители Чанёля в Бэкхёне души не чают, надеясь, что идеальный мальчик сможет хоть как-то повлиять на их непутевого сына. (АХАХАХАХА, нет, вы что, серьезно?) Естественно, им и в голову не приходит, что между парнями есть что-то, кроме дружеских отношений. – Бэкки, солнышко, хочешь чаю? – Нет, спасибо, миссис Пак, много уроков, – Бэкхён вежливо раскланивается и пытается как можно скорее исчезнуть в комнату к Чанёлю. Ему стыдно перед этой приветливой женщиной: он вроде как должен перевоспитывать их сына, а вместо этого тупо делает за него уроки и позволяет себя трахать время от времени. Покончив с приветствиями, Бэкхён все-таки поднимается на второй этаж, откуда на весь дом разносится нечто, напоминающее взбесившийся симфонический оркестр. – Ради всего святого, сделай тише, – просит Бэкхён, прикрывая за собой дверь. Чанёль его то ли не слышит, то ли игнорирует, продолжая с упоением играть на воображаемой гитаре перед воображаемыми фанатами. Бэкхён кидает рюкзак на кровать и повторяет просьбу, но тщетно. Его терпение лопается, и Бэк орет что есть мочи: – Твою мать, придурок, музыку выруби! От окрика Чанёль возвращается в реальный мир и радостно верещит: – Бэкки! – и стискивает парня в объятиях. Бэкхён ворчит что-то про сломанные ребра, но Чанёль не обращает внимания, потому что Бэкхён всегда ворчит, а он рад видеть парня. Чан временно под домашним арестом после того, как его поймали в школе за курением чего-то менее безобидного, чем красные Мальборо. И это, отчасти, одна из причин, почему Бэкхён здесь. – Принес? – глаза Чанёля горят нетерпением, и Бэкхён подавляет желание отпустить презрительную шуточку. Ему совсем не нравится увлечение парня травкой, несмотря на все уверения младшего, что это всего лишь косяк. Но Чанёль попросил его, и как бы ни было Бэку стыдно тайком покупать стремный пакетик у незнакомого панка, он все равно сделает то, о чем просит Чан. Вы можете сказать, что это бессмысленно и неблагоразумно, и вообще Чанёль Бэкхёну не пара. Я советую Вам промолчать, предварительно засунув свое мнение в пятую точку. Бэкхён будет слушаться Чанёля, потому что… Потому что он Бэкхён, а это Чанёль. – Принес, – Бэк достает из потайного кармана на внутренней стороне форменного пиджачка сверточек и швыряет его в лицо Чанёлю. Глядя на энтузиазм, появившийся на лице Пака при виде грязного пакета, Бэкхёну становится как-то обидно. – Ты меня только за этим позвал? Чтоб я посыльным поработал? – звучит так по-бабски, но Бэк не сдержался. Он прекрасно знает, что Чан его всегда хочет и рад видеть, но блять. Как тут умолчать, когда твой парень уделяет какой-то хрени больше внимания, чем тебе. – Детка, не пизди чепуху, – бормочет Чанёль в его грубоватой манере, возясь с полученным пакетом, и Бэкхён отступает: пока Чан не получит желаемое, он не успокоится. Поэтому старший разумно решает не трепать себе лишний раз нервы и устраивается на кровати. К своему удивлению он замечает среди общего хаоса учебники и тетради. Парень берет одну из них в руки и охреневает: на листках – готовое домашнее задание на понедельник. – Чанёль, что в лесу сдохло? – А? – в список интересов Чанёля фразеологизмы, увы, не входили, поэтому он просто не понимает, чего сейчас ляпнул Бэкхён. Старший машет тетрадью с выполненным заданием: – Ты делал домашку? Сам, без меня? – А ты что, совсем меня дауном считаешь? – усмехается Чанёль и возвращается к свертыванию косяка. Бэкхён пожимает плечами – он не ожидал от парня такой сознательности. По правде говоря, он давно привык думать за двоих и отучил себя от мыслей, зачем ему этот груз в виде… Ну вы уже поняли, что собой представляет его бойфренд. А если серьезно, зачем он вообще с Чанёлем связался? Начиналось все в лучших традициях Голливуда. Бэкхён млел от Чанёля и его байка, Чанёль мечтал совратить красивого невинного Бэкхёна, а дальше вы сами знаете. Первый месяц они были милыми до тошноты. Бэкхён вкушал запретный плод и радовался, Чанёль пытался испортить Бэкхёна и тоже радовался. Вот только свет, что делал Бэкхёна тем самым хорошим мальчиком, никуда не делся. Бэкхён не сломался, от чего Чанёль влюбился еще сильнее, а Бэку стало просто тошно. Он до сих пор помнит тот азарт и адреналин, когда они с Чанёлем прогуливали уроки или когда Чан впервые покатал его на байке. Но сказочка кончилась, а эти ненормальные отношения остались. А еще секс. Разумеется, Бэкхён был девственником. Разумеется, Чанёль это исправил. Но то, что они вытворяют в постели, порой выходит за рамки любых «разумеется». Чанёль хорош. Он знает, что сказать и как сделать, чтобы довести Бэкхёна до приятного изнеможения и заставить видеть звезды. Но фантазия у рокера-фрика порой выдает абсолютно дикие для неопытного и скромного в этой сфере Бэкхёна вещи. – Бэк, ты когда-нибудь дрочил? – низкий голос вырывает старшего из раздумий, и он чувствует, как кончики его ушей начинают медленно краснеть. Чанёль обожает откровенные разговоры, а вот Бэкхёна они смущают до невозможности, хотя он не может отрицать, что это его возбуждает. Поэтому он утыкается в первую попавшуюся книжку и молчит, стараясь не смотреть на Чанёля, что уже затягивается косяком, выпуская клубы сладковатого дыма. – Ну ясное дело, что дрочил. Это хорошо, – сам себе отвечает Чанёль, а Бэкхён внутренне сжимается, гадая, что же значит это «хорошо». Чанёль потягивается и, гаденько ухмыляясь, выдает: – Бэкки, а дрочил ли ты когда-нибудь перед зеркалом? Бэкхён давится слюной. – Тебе последние мозги дымом вынесло? Чанёль обиженно дуется. – Бэкки, а, Бэкки. А подрочи у меня перед зеркалом. – Придурок укуренный, – бросает Бэкхён, ощущая, как пылают его щеки и даже шея. Не смотря на все, что порой они позволяют себе в постели, Бэкхён остается в душе скромным мальчиком, для которого секс не должен выходить за пределы домашней постели. Секс – вещь слишком интимная и драгоценная, чтобы осквернять ее разного рода извращениями. И само собой, этим надо заниматься ночью, в полной темноте. А Чанёль плюет с высоты птичьего полета на эти принципы и отсасывает Бэкхёну в приемной у директора, пока секретарь на обеде, или одевает на Бэка ошейник и заставляет называть себя хозяином. Или же вот, просит устроить незапланированный сеанс рукоблудия, при условии, что за окном светлым-светло, а на первом этаже его родители и сестра, что могут заглянуть в любую минуту. Для Бэкхёна – безумие, для Чанёля – норма. – Ну Бэкки, – Чанёль перебирается на кровать к парню и неловко обнимает одной рукой, – ну давай, тебе понравится… Хочешь, для расслабона? – Чанёль тыкает дымящим косяком Бэкхёну в лицо, тот испуганно шарахается и мотает головой. – Бэкки, давай, не бойся… хочешь, я с тобой тоже подрочу… – Чанёль с трудом соображает, что выдает его рот: его начинает накрывать, и он довольно постанывает, представляя голого Бэкхёна посреди своей комнаты. Тем временем объект его фантазий ругается, на чем свет стоит (материться Бэкхён, кстати, тоже от Чанёля научился) и грозится уйти домой. Чанёль пытается поцеловать Бэкхёна в шею, но все, что ему удается – это обслюнявить непослушными губами бледную кожу, от чего Бэк ругается еще яростнее. – Пусти меня, блять, извращенец больной, псих, пуст… ммм… – Бэкхёна прерывают грубым поцелуем, заламывая руки и заваливая на кровать. Бэкхён стонет и пытается вырваться, но Чанёль физически больше и сильнее, и то, как Бэкхён беспомощно извивается под ним, такой хрупкий и идеальный, заводит парня до края. – Ну подрочи, Бэкки, что тебе стоит… – шепчет Чанёль в губы парню, а Бэкхён чувствует чанёлевскую эрекцию, что упирается ему в бедро, и сдается. Ему всегда проще сдаться, чем переубедить, потому что мозги у Пака набекрень, наверное, с рождения, и бороться с этим не хватит никаких сил. – Хорошо, – выдыхает Бэкхён и наконец выбирается из-под придавившей его туши. Чанёль поднимает выроненный окурок, что чудом ничего не пропалил, и устраивается на кровати, готовясь к шоу. Возле кровати у Чана стоит огромный шкаф с зеркальной дверцей, перед которым и становится сгорающий от стыда и унижения Бэкхён. Он мечтает только об одном – кончить до того, как их застукают или он сам сдохнет от презрения к себе. – Подожди, я придумал! – возбужденно восклицает Чанёль и подрывается с кровати. Бэкхён ежится – он только что стянул с себя пиджак и начал расстегивать рубашку, и энтузиазм Чанёля его совсем не радует. Ему хватает и того, что он вообще на это согласился, хотя внутри все орет, что он превращается в игрушку, персональную шлюшку Пак Чанёля. Преувеличивает, скажете вы и будете неправы. Быть может, Бэкхён действительно слишком много думает, но иначе он бы не был на этом месте. Тем временем Чанёль восторженно хихикает от своей идеи. Он подкатывает к зеркалу огромное кресло, в котором легко поместится пять Бэкхёнов, падает в него и тянет на себя красного, как рак, парня. – Тебе удобней, а мне видно лучше, – объясняет Чанёль и слюняво целует Бэкхёна куда-то за ухом. Бэкхён фыркает – у него не осталось цензурных слов – и продолжает расстегивать рубашку. Когда с последней пуговичкой покончено, он стягивает белую ткань и пытается повесить на спинку. Чанёль больше мешает, чем помогает, от чего рубашка падает на пол. Бэкхён все же тихо ругается сквозь зубы, но расстегивает ремень, молнию и спускает штаны до колен. Он с удовольствием так бы и оставил, но Чанёль тянет, пока брюки не падают бесформенной грудой недалеко от рубашки. Чанёль не отказывает себе в удовольствии погладить худые, как тростинки, ноги, не забыв при этом зарыться пальцами в густую поросль на икрах, от чего Бэкхён мысленно фэйспалмит. Хрен знает, как так вышло, но волосы на ногах он называет не иначе, как шерстью, а в школе это бы стало объектом насмешек, если бы не Чанёль. Потому что смеяться над собственностью Чанёля – опасно, а то, что Бэкхён – собственность Чанёля, факт неоспоримый. Парень скатывает по ногам трусы, которые отправляются к брюкам, и усаживается между расставленных ног младшего. Места ему хватает с головой, правда, чанёлевская эрекция в спину давит, да это пустяки, и Бэкхён расслабленно откидывается на грудь Чанёля. – Начинай, – возбужденно шепчет Чанёль, что даже косяк отложил в сторону, на что Бэкхён огрызается: – Не командуй, – и Чанёль послушно замолкает, понимая, что Бэкхён может психануть и послать все к хуям. Бэк делает вдох-выдох и решается посмотреть в зеркало. Картина, на самом деле, смешная: он такой крошечный на фоне Чанёля, что последний выглядит фриком-педофилом. Бэкхён давит смешок и пытается настроиться на эротический лад. Парень обеими руками гладит себя по бедрам, съезжая на внутреннюю сторону, ласкает низ живота, потихоньку начиная возбуждаться от прикосновений. Это одна из заслуг Чанёля, чего не отнимешь: он раскрыл Бэкхёну его чувственность, что быстро переросла в сексуальность. Бэкхён продолжает поглаживать себя, иногда легко царапая кожу ногтями. Он закрывает глаза, потому что вид Чанёля, который дышит часто-часто с открытым ртом и высунув язык и разве что слюнями не капает от происходящего, нифига не возбуждающий, а наоборот, пробивает на ха-ха. – Смотри, – пытается протестовать Чанёль; Бэкхён игнорирует парня, поглаживая выступающие тазобедренные косточки, пока не чувствует вороватые прикосновения к своей груди. Он изумленно распахивает глаза и видит в отражении, как Чанёль обеими руками водит по его груди, будто старший – девушка, и осторожно начинает посасывать мочку розового уха. Бэкхён хочет что-то сказать, но слова застревают в горле, когда Чанёль холодными пальцами сжимает оба его соска одновременно. С губ срывается первый стон, и Бэк понимает, что поздно стесняться, когда у него уже вполне уверенно стоит. Поэтому он в последний раз оглаживает свои бедра и, облизав губы, смыкает пальцы правой руки вокруг члена. Восхищенный вздох из-за спины подсказывает Бэкхёну, что он делает все как надо, поэтому он начинает медленно двигать рукой, ощущая, как кровь все сильнее приливает к паху. Чанёль едва ли не повизгивает от тупого восторга: изящные пальцы Бэкхёна – само по себе зрелище эротичное; Чан сходит с ума, когда Бэк соглашается подготовить себя сам и облизывает свою ладошку перед тем, как осторожно погрузить пальчики в анус; но пальцы Бэкхёна на члене Бэкхёна, Бэкхён, ласкающий сам себя, – это просто комбо, от чего Чанёль готов кончить в трусы как прыщавый семиклассник. Бэкхён двигает рукой, иногда тихонько постанывая от удовольствия. Благодаря рукам Пака на своей груди и влажным поцелуям на шее и плечах он наконец-то расслабился и начал получать какое-то мазохистское удовольствие от самоунижения и ситуации в целом. Бэк не стесняется смотреть своему двойнику в зеркале прямо в глаза, его очаровывают похоть и разврат, что переполняют взгляд того, второго, но никак не его собственный. Бэкхён медленно облизывает губы, получая эстетическое удовольствие от блеска слюны на языке, и убыстряет движение рукой. – Бэкки, – хрипло выдыхает Чанёль ему на ухо. Других слов не осталось – Чанёль только и может, что гладить изящное тело по груди, выступающим ребрам и впалому животу. Чувствительная кожа покрывается мурашками, и Чанёль странным образом кайфует от этого, будто это его самого ласкают, а не наоборот. Он в который раз убеждается, что заставить Бэкхёна подрочить у него дома – отличная идея. Когда Бэкхёна начинает окутывать сладостная истома, он понимает, что оргазм близок. Его губы приоткрыты от непрекращающихся вздохов и стонов, а рука двигается еще резче. Бэкхён дразнит больше головку, иногда потирает большим пальцем уздечку, в то время как второй рукой ласкает яички. Парень вздрагивает, когда Чанёль накрывает его ладонь своей, усиливая давление пальцев. – Давай, Бэкки, еще, – стонет Чанёль ему на ухо, и Бэкхён начинает выпадать из реальности. Оргазм собирается покалывающими искрами на кончиках пальцев, что заполняют все тело. Бэкхён задыхается, дрожит от предоргазменных судорог, и Чанёль захватывает его губы в глубокий поцелуй. Пара резких движений – и Бэкки стонет в рот Чанёлю, кончая и заляпывая спермой их ладони и свой живот. Чанёль не дает ему перевести дыхание, терзает беновские губы, пока Бэкхён не осел на него как тряпичная кукла, опустошенный. – Доволен? – шепчет Бэкхён, чувствуя, как постепенно возвращается отвращение к себе. Чанёль что-то бормочет, но Бэкхён и сам догадывается по тому, как сильно член Пака упирается ему в спину. Бэкхён, не задумываясь, залазит рукой под кромку домашних штанов. Белья, как и в большинстве случаев, нет, поэтому Бэк обхватывает пальцами чужую эрекцию. Чанёль возбужден до предела, и ему хватает всего пары минут, чтобы кончить. Бэкхён механически тянется за салфетками на кровати, вытирает себя и парня и сползает с кресла. Он резко чувствует себя мучительно голым, ему хочется прикрыться, и он старается как можно быстрее облачиться в свою одежду. Пока он приводит себя в порядок, Чанёль снова присасывается к косяку и наблюдает за парнем расширенными зрачками. – Ты придешь в субботу? – заплетающимся языком спрашивает Чанёль, и Бэкхён с трудом догоняет: суббота, ЁльЧан и компания выступают в очередном захудалом клубе. Он согласно кивает, быстро прощается и почти вылетает из комнаты, потому что чувствовать на себе этот отупевший взгляд невыносимо. В субботу Бэкхёном овладевает какое-то лихорадочное возбуждение. Парень не понимает причины, отчего внутри его будто пузырьками взрывается сумасшедшая радость, но ничего не может с собой поделать. Концерты Чана – для него вещь практически обыденная, и, тем не менее сегодня Бэкхён собирается с особой тщательностью. Высокие кеды, брюки расцветки милитари и футболка с принтом. Бэк придирчиво осматривает себя в зеркале – чего-то все равно не хватает. Он перерывает шкаф, пока не извлекает на свет черную жилетку с отделкой шипами на воротнике и карманах. Теперь он доволен собой. До концерта остается достаточно времени, поэтому парень решается накраситься. Пару раз он проводил подобные эксперименты – Чанёль был в восторге. Бэкхён ярко выделяет глаза и на секунду любуется собой: в сочетании с высветленными волосами и его прикидом, макияж смотрится шикарно. Бэкхён выглядит как настоящий айдол. Он подмигивает себе в последний раз, прежде чем отправиться в клуб. Маленькое помещение оглушает Бэкхёна ревущей музыкой. Темные стены исписаны психоделическими граффити, и в купе с низкими потолками и светомузыкой это производит головокружительный эффект. Бэкхён кое-как пробирается к барной стойке; он чувствует на себе одобрительные и восхищенные взгляды, и ему лестно. Но он пришел сюда не себя показывать, а смотреть на Чанёля, поэтому парень поворачивается к сцене. А там есть на что посмотреть. Чанёль практически виснет на однокласснике, Крисе, канадце китайского происхождения, что перевелся в их школу в начале учебного года. Крис Ву быстро завоевал место под солнцем и расположение Пака, поэтому был допущен в группу. Одно время по школе гуляли слухи о недружеских отношениях Чана и Криса, но у Чанёля есть Бэкхён, а у Бэкхёна – Чанёль, а у Криса – сотни готовых переспать с ним при любой возможности восторженных фанатов. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. Бэкхён ошарашено смотрит на сцену, где разворачивается настоящее шоу. Крис и Чанёль, судя по всему, сошлись в реп-баттле, вот только страсти разгораются. Крис хватает Чанёля за волосы и притягивает к себе так, что между их губами остается всего пара сантиметров. Разгоряченная толпа замирает, чтобы через секунду взорваться восторженными воплями, когда эти двое целуются. Бэкхён не верит своим глазам. Крис и Чанёль засасывают друг друга по самые гланды, танцующие визжат так, что оглохнуть можно, а Бэкхён поспешно слазит со стойки, пробираясь к черному выходу. Он чувствует – на него смотрят, только теперь уже насмешливо и немного сочувствующе. Как и должны смотреть на выброшенную игрушку зазвездившегося короля. Бэкхён чувствует себя не то, что глупо, – он мечтает сквозь землю провалиться. Ему враз становится все ненавистным – и свой наряд, и макияж дурацкий, а особенно – этот двухметровый хуй, ради которого он, собственно, и вырядился. Бэкхён все-таки вылетает на улицу, распугав целующихся парочек, и приваливается спиной к стене. В уголках глаз собирается горячая влага, и Бэк часто-часто моргает, ругая и презирая себя за эти слезы: он мужик или нет, блять. В конце концов, было бы из-за чего расстраиваться. Теперь Бэкхён справедливо может послать Чанёля на большой канадский хуй Криса и вернуться к спокойной жизни. Вот только внутри все ломает и клокочет, и все кости будто выворачиваются острыми осколками. Потому что как бы Бэкхён не ворчал и не ругался, он любит. Он любит этого патлатого ребенка – а Чанёль порой ведет себя реально как дитя малое: умиляется игре котят или заплетает Бэкхёну косички, или кормит его с ложечки, когда они остаются одни. Чанёль туповат и недогадлив, он бывает бесчувственным чурбаном, но черт подери, Бэкхён его любит, потому что это Чанёль, а он Бэкхён. Мозг услужливо прокручивает увиденный поцелуй, выжигая картинку на внутренней стороне век, и Бэкхёна ломает. Он сползает по стене, позволяя слезам катиться по щекам, и воет про себя от боли. Чанёль тянет его на дно, но видит Бог – Бэкхён не может прожить и дня, чтобы не упасть еще чуть-чуть. – Эй, ты чего, обиделся? – Бэкхён поднимает глаза и видит Чанёля, что стоит удивительно твердо и даже не шатается, как обычно после выступления. – Иди нахуй, – Бэкхён отворачивается, ему стыдно за свои слезы, стыдно показывать, как он нуждается в Чанёле. Но младший все равно замечает и присаживается рядом. – Бэкки, посмотри на меня. – От тебя куревом несет, – пытается отмазаться Бэкхён, и его отмазка звучит именно как отмазка, а еще голос срывается на последних словах, от чего парень чувствует себя совсем жалким и растоптанным. Чанёль изучает взглядом свои кеды, он понимает, что виноват, но как разжалобить старшего, ему не приходит в голову. Ему и в мыслях нет причинять парню боль специально, но так выходит, потому что Чанёль часто сначала делает, а потом думает. А потом Бэкхён обижается, и Чанёль готов прострелить себе колено, потому что это Бэкхён. Чанёль любит своего правильного Бэкхёна, который умудряется оставаться светлым даже в чанёлевской грязи. Его Бэкки, который соглашается практически на все, всегда придет на помощь и так красиво обхватывает его ногами, когда стонет под ним; Бэкки, который его так любит. Бэкхён – это хитросплетение мыслей и заморочек, и простоватый Чанёль вечно не может найти в этом лабиринте правильный путь, но он пытается. А когда он почти у цели, то опять косячит, и опять пытается. Но сегодня он наворотил от души, потому что Бэкхён плачет, а Чанёль никогда не видел его слез. Бэкхён плачет, и Чанёль обнимает это сопротивляющееся тело, бормоча: – Бэкки, я придурок, прости, я совсем ебнулся… я исправлюсь, только прости… Бэкхён всхлипывает и хватается за сценическую кожаную жилетку парня: – Я не игрушка. Я не твоя игрушка. Я живой, – бормочет почти бессвязно, потому что сил уже нет. Чанёль обнимает его и прижимает к себе, пока Бэк не успокаивается и не затихает. – Я люблю тебя, Бэкки, – шепчет Чанёль, и Бэкхёна снова ломает, потому что он верит. Чанёль такой придурок, но он любит Бэкхёна, а Бэкхён любит этого придурка. Они поднимаются, Бэкхён приводит себя в более-менее приличный вид, и парни возвращаются в тесное помещение. Теперь ни у кого не возникает сомнений, что эти двое практически женаты, потому что Чанёль никакого внимания не обращает на Криса, зато не отлипает от Бэка ни на секунду. Бэкхён первое время надменно позволяет себя целовать, но после второго бокала спиртного его прорывает, он отпускает себя и сам льнет к Чанёлю, забираясь к нему на колени или зажимаясь во время танца. – Бэкки пьян... Моя сахарная попка, ты совсем пьян, – гогочет Чанёль, лапая Бэкхёна за задницу. Старший обвивает его шею руками, сильнее вжимается своим полувозбужденным членом в чанёлевский пах и шепчет: – Пьян, да... Чанёль, пошли к тебе? Я пьян, – смеется громко и смотрит по-блядски, закусывая губы. Любить плохого парня – это совсем не круто, а их любовь вообще какая-то уродская, но все-таки это любовь. Бэкхён увивается возле Чанёля, целует, лижет, трется, и ему, мягко говоря, похуй, что у половины его одноклассников глаза сейчас повылезают из орбит, ибо никто не привык видеть Бэкхёна таким. А Чанёль едва не лопается от гордости и не упускает ни одной возможности оставить на призывно открытой шее старшего собственническую метку. Ближе к четырем они вываливаются из клуба, хохоча и пьяно спотыкаясь. Даже будучи ужасно пьяным Бэкхён выглядит хрупким и чистым на фоне неуклюжего, пропирсованного с ног до головы и не менее пьяного Чанёля – так неловко, так неправильно, словно плевок Купидона. Бэкхён про себя горько думает, что скоро он все-таки утопится в чанёлевской грязи, и что, в принципе, если они расстанутся, то ему самому будет только лучше. Но Чанёль целует, шепчет пошлые гадости, и Бекхён готов идти за ним в самую непроглядную темноту недоверчивой ночи.