Белый - это пустота.

Когда я мечтал о том, чтобы переехать в другой город, я думал, что моя жизнь волшебным образом изменится. Но планета не стала кружиться в другую сторону. Небеса не разошлись. И даже банальные погодные катаклизмы остались к этому равнодушны. Жизнь нашу определяет не место, в котором мы живем, а мы сами. Вот только понял я это слишком поздно. Таким образом, мои обманчивые мысли оставили меня в квадратном помещении из белых стен, и с огромными коробками в руках. Осмотревшись, я понял, что даже планировка мне не нравится. Наверное, у каждого есть любимое место в доме. В котором время идет быстрее, чувствуешь себя безопаснее, и кажется, что никто тебя не достанет. В этой квартире не было ни одного уютного места. Все казалось чужим, незнакомым, белым. Белым, не в смысле . А в смысле пустоты. Да, я всегда думал о том, что пустота белая. И даже не говорите мне о том, что она какого-то другого цвета. Особенно черного. Черный - это темнота. А это не одно и то же. Чтобы избавиться от темноты - достаточно включить свет. А что сделаешь с пустотой? На всякий случай я широко открыл окна, впуская февральский воздух. Но так как отопление хорошим назвать было нельзя, достаточно быстро похолодало. Мебель должны были доставить только через несколько дней, но я стал заранее размышлять над тем, как же все расставить. Квартира была слишком большой для одного человека, и места было достаточно, но я все-равно не мог найти нужных вариантов. Все казалось неправильным. За окном стояла прекрасная погода, но в помещении было пасмурно. Я вспомнил школьные уроки, и как нам вдохновенно втирали, что белый цвет отражает солнечный свет, а черный - поглощает. Я не собирался жить в квартире с черными стенами, но покрасить их вовсе не казалось плохой идеей. Я понятия не имел в какой цвет, или же как я это сделаю. Но это должно было что-то значить в моей жизни. Такие изменения незамеченными не остаются, правда? Я схватил рюкзак, накинул пальто и выскочил на улицу, совершенно не представляя, где я смогу найти хозяйственный магазин. Солнце было непривычно ярким, и мне приходилось щуриться, пока глаза не привыкли. Ветер оказался сильнее, чем я ожидал, так что я сто раз пожалел о том, что забыл взять шапку. Моя квартира находилась далеко от центра, и в этот ранний час на улицах никого не было. Я смотрел по сторонам, и все казалось мне необычным. Казалось бы, что особенного в булочной на углу? Абсолютно все, если это не та же самая булочная, в которой вы закупались 20 лет до этого. Я уже понял, что бесполезно искать магазины возле дома, и решил убить двух зайцев сразу: посмотреть центр и купить краску. Автобусная остановка находилась прямо напротив моих окон. Да, она тоже была самой обыкновенной, но я выделил ее из общей картины. Было в ней что-то, что имело значение. Мои мысли бежали быстрее, чем я успевал ловить их, как и обычно. Поэтому я просто топтался на месте, ожидая автобуса, пока не услышал шаги. Рядом со мной остановился молодой парень. Он переступил с пятки на носок, слегка повернул голову, разглядывая меня, и улыбнулся. Я кивнул в ответ, и снова уставился себе под ноги. Руки замерзли уже даже в карманах. Очень скоро мне наскучило разглядывание скудного асфальта, и я решил поднять глаза выше. Парень стоял, задрав голову вверх, и, видимо, разглядывал небо. Я подумал, что ничего страшного не случится, если я немного понаблюдаю за ним. Я никогда не понимал, как описывают внешность героев в книгах. Например: длинный нос, овальное лицо, яркие глаза и широкий лоб. Вы смогли бы представить этого человека? Потому что у меня никогда не получалось. Под данное описание у всех в голове возникает именно свой образ, и он совершенно точно будет отличаться от того человека, о котором говорил автор. Наверное, я никогда не научусь оценивать внешность так, как это делают другие. Я чувствовал, что он красивый. И для этого мне не нужно было размышлять о форме его носа или оттенке губ. У меня появилось какое-то особое чувство, когда я смотрел на него. Как будто ты заранее знаешь, что этот человек мог бы стать твоим новым другом, но слишком боишься навязаться. В нем был какой-то непобедимый оптимизм. Небо давно уже затянуло тучами, но он не отрывал от него взгляда. Думаю, ему хотелось увидеть солнце. - Утром было довольно ярко, - говорю я прежде, чем успеваю себя одернуть. - Что? - он поворачивается, и слегка улыбается. Я проклинаю себя, потому что теперь, наверное, он подумает, что я сумасшедший. - Солнце, - бурчу я, снова глядя под ноги, - Я думал, ты хотел его увидеть. - Так и есть, - он вздыхает, засовывая руки в карманы. Я выглядываю на дорогу, ожидая, что автобус приедет и разрушит неловкость между нами. - В последнее время довольно часто было солнечно, но я был слишком занят, чтобы увидеть это. А сейчас, время и желание есть, но, оказывается, природа так не работает, - продолжил он. Я поднял глаза и заметил, что парень смотрит на меня. - Ты не производил на меня впечатление человека, который может сказать такое, - хмыкнул я. - А каким человеком я кажусь? - Кажется, что ты встал в такую рань, чтобы сделать сюрприз своей девушке. Или прыгнуть с парашютом. Сделать что-то, на что раньше никогда не решался. Но это обязательно что-то очень веселое, - предположил я. - Ты очень хорошо разбираешься в людях, - сказал он, вскинув брови. Я неловко улыбнулся. - О, какие милые у тебя ямочки! - неожиданно воскликнул он. Сейчас его глаза блестели, а на лице играла широкая улыбка. Мне захотелось его обнять. - Можешь ткнуть, ладно, - великодушно разрешил я. - Не пойми меня неправильно, но я не привык лапать ямочки незнакомцев, - сказал он, демонстративно хмурясь. - Я Гарри. - Луи, - быстро ответил он, и ткнул мне в щеку. Я засмеялся, замечая, что подъехал автобус. Расплатившись, я уселся возле окна, ожидая, что Луи сядет рядом, но он остался стоять в начале салона, разговаривая с какой-то женщиной. Он улыбался так, что в уголках глаз появлялись морщинки. Мне это очень нравилось. Мы ехали по небольшой улочке, но мне понравился синий дом, на котором были нарисованы облака. В один момент я заметил, что выглянуло солнце, и хотел было сказать об этом Луи, но он уже вышел из автобуса. Интересно, увидимся ли мы когда-нибудь? Я достаточно быстро нашел нужный мне магазин и решил особенно не креативить, выбирая бежевую краску.Дорога домой прошла без приключений, как и вся моя жизнь до этого. Я красил стены весь день, пока у меня не закружилась голова. Только тогда я понял, что так немудрено и отравиться, и лучше бы пойти погулять. На всю ночь, потому что спать в покрашенном помещении обычно не принято. Ну, если не хочешь задохнуться, конечно. Возможно от того, что соображал я уже не очень ясно, это не показалось мне проблемой. Я накинул пальто, натянул шапку, сделал себе кофе, заливая его в термос, и пошел на улицу. Я ощущал себя пьяным, но плохо мне не было. Я долгое время стоял, задрав голову, и разглядывал звезды. Нельзя было упускать эту возможность, пока они были на небе. Вдалеке светился рекламный щит, и я подумал, что это, должно быть, остановка. Времени у меня было навалом, поэтому я решил прогуляться. Судя по очертаниям, кто-то сидел на лавочке. Я хотел пройти мимо, чтобы не мешать, но увидел, что это Луи. Поэтому аккуратно подошел и сел рядом. Нет, у меня не была особенного пунктика о том, кому можно мешать, а кому нет. Мне просто очень хотелось узнать его, и я не знал причины. Может, ее и не было. Мы сидели рядом, и я снова разглядывал асфальт. - Тебе так нравятся твои ботинки, Гарри? - спросил он тихо. Его голос изменился за те часы, что я его не слышал. - Они неплохие. - Ты смотришь на них все время, - он усмехнулся, отпивая из бутылки. Я повернулся: - Почему ты сидишь тут? - Потому что видно звезды. - Из дома их тоже видно. - Дома стены, - он вздохнул. Теперь уже он начал разглядывать асфальт, и это казалось неправильным. - Почему ты больше не смотришь на небо? - спрашиваю я, и он смеется. - Потому что сейчас ночь, Гарри. - Ночью небо тоже прекрасно, - я поднимаю голову, и замечаю, что оно давно уже затянуто тучами. - Ночью я могу не прятать слез, - говорит Луи, снова отпивая из бутылки, - Каждый раз, когда я опускаю голову и перестаю смотреть на небо, они катятся по щекам. - Так не бывает, - я поворачиваюсь к нему, и вижу, что он меня разглядывает. - Они кончились сегодня, - говорит он, и я смотрю в его глаза. Они яркие, прямо как тот дом, на котором нарисованы облака. - Это же хорошо? - Ну, мне все так же больно, если ты об этом, - он говорит это тихо, но я слышу его внутренний крик. - Я могу тебе как-то помочь? - он улыбается, но его глаза все такие же грустные. - Я знал, что ты спросишь об этом. Жаль, что я не встретил тебя раньше. - Так что мне сделать, Луи? - Верь только в то, во что ты можешь поверить. И не осуждай. - Я бы и не стал. - Я знаю, - мы сидим какое-то время в тишине, а потом он берет меня за руку. У меня она горячая, потому что я держал термос. А у него холодная. Я не знаю сколько он просидел на улице. Слышу как он всхлипывает. Или просто рвано вздыхает, потому что глаза его все еще остаются сухими. Чувствую, как он прикасается к моему лицу, и только тогда понимаю, что он вытирает слезы. - Не надо, Гарри. Не разрушай себя этим, - шепчет он, и я ничего не понимаю, кроме того, что мне больно. Больно от одной мысли, что кто-то когда-то сломал Луи. - Я не хочу, чтобы тебе было плохо, - говорю я, и не узнаю свой голос. - Почему? - Потому что я чувствую, что ты этого не заслуживаешь. - Я хочу, чтобы ты запомнил это, - шепчет он, и мягко прикасается губами к моим глазам, целуя слезы, а затем накрывая и губы. От меня, наверное, до сих пор пахнет краской, и я чувствую, что его губы как виски на вкус. Но какая разница? - Я увижу тебя снова? - спрашиваю я, когда он отстраняется. - О, да. И не один раз, полагаю, - он улыбается, и на этот раз и его глаза начинают светиться. Я не могу сдержать улыбки и он снова нежно дотрагивается до моих ямочек, прежде чем встать и уйти. Я вижу его следующим утром, когда завтракаю в ближайшем отделении полиции. По телевизору рассказывают о том, что сегодня серийный убийца сам сдался в руки полиции. Показывают мое фото, и я отвожу взгляд. Часть меня никогда не делала этого. Но это всего лишь часть. Луи называют моей последней жертвой. Своего рода прощанием. И еще долго говорят о следствии и суде, но я не могу отвести глаз от его изображения, что они разместили в правом нижнем углу. Я помнил его закатывающиеся глаза. Я помнил как он крепко сжимал мою руку. Я помнил тот ужас, что перетекал из его тела в мое. Белый - это пустота. Я бы все отдал, чтобы сейчас меня окружали именно белые стены, а не желтые, как принято во многих лечебницах. Но не проходило и дня, когда бы я не смотрел на небо, пытаясь таким образом сдержать слезы. И не важно, что неба этого не существовало.