Чужая луна

- Привет, Том. Мне кажется, что ты возненавидела меня. Я всегда боялся твоего ТАКОГО взгляда. Он пронизывал, он терзал моё сердце. - Привет, - за эти месяцы мой голос настолько осип, что я хриплю как старик. - Что с голосом? Странная смесь равнодушия, ненависти и жалости в твоих глазах. Уж лучше бы без последнего. Только не от тебя. - Сыро. Мало говорю. - Понятно, - прошептала. - Ты как? - Никак. Повисла пауза. Ни я, ни ты не любим эти минуты тишины. А ведь времени-то очень мало. Опустив взгляд, ты начала изучать свои пальцы. - А ты? - всё-таки решилась спросить. - Плохо. - Я догадалась. - Это видно, кажется. - Да. Видно. Разговор совсем не клеится, ну не идет и все. Может, не стоило вообще приходить ко мне? Не думала? Ты за два месяца впервые пришла. Не виню. Нет, ни в коем случае, просто мне обидно. Ты кто для меня? Забыла? Ты обязана простить! А мне так больно смотреть на тебя, ты скрываешь под маской злости и непонимания свою боль, которую не получится облегчить уже никак. Ты считаешь меня сволочью? Кем? Может, мерзавцем?.. Или просто неудачником? - Я не знаю, о чем говорить, - хоть сейчас ты говоришь мне правду. - Как на улице? - Холодно. И скоро потемнеет. Сегодня полнолуние. - Знаю. - Ты любишь. Удивительно, что ты помнишь. Я просто в шоке. - Люблю. И что? Это уже не моя луна. Чужая луна. - Чья, Том? - Не знаю. - Мне кажется, ты говоришь полный бред, - ты повысила на меня голос. - Прекрати! Я знаю, что говорю. Мы любили эту луну. Я и Билл. - Не произноси его имя. Не смей! Никогда! Ты понял меня? - крик. Все, ты кричишь. Маску сняла. Эмоции. Слёзы. Всё-таки винишь. Не можешь простить. Хотя, нет, такое не прощают, да и не понимают. А принять. Принять бы ты смогла? Не знаю. Думаю, что нет. Ты опять забыла, кто я для тебя. Ты меня презираешь. - Я больше не хочу говорить. Зачем ты пришла? Зачем? Ради чего? Молчишь? Ты молчишь? Ха, у меня просто нет слов. Убирайся. Никогда не знал, что подумаю такое. Но не скажу. - Том, я, - и ты снова погружаешься в мысли или воспоминания. Вижу по твоему лицу, что тебе противно. - Иди. Не мучай ни себя, ни меня. Нам не суждено уже быть теми, кем мы были раньше. Нам уже не быть любящими людьми. Ступай. - Я не могу уйти так просто! Я должна поговорить с тобой. В конце концов, кто я? - Уже не знаю. - Подонок. - Не исключено. Ещё пара оскорблений в мой адрес? У нас есть ещё три минуты. Давай. Изливай! Ты прищурила глаза. Сколько же боли и разочарования. Да уж. Ты разочарована. И что? Что теперь сделать, если я такой? - Как так получилось? Не прошло и полугода, ты поинтересовалась. Ё-моё, я веду себя как подстрекатель. - Ты всё хочешь знать? Киваешь. - Приходи завтра. Я передам тебе через кого-нибудь письмо. Не могу сказать. У меня просто не выйдет. - Приду. - Хорошо. - Угу. - Всё, иди. - Том, - ты поднимаешь на меня такие взволнованные глаза, - меня к Биллу не пускают. Я боялся этого. Чертовски боялся. Я больше ничего не хочу. - Пока, - я прощаюсь и оставляю тебя одну. - Уведите. Запястья в наручниках, руки за спиной. Увели. И хорошо. Я уже не мог быть с тобой, меня это напрягало, мне трудно, больно, тяжело, в конце концов! «Я не мог тебе об этом рассказать. Просто бы не смог смотреть в глаза. Думаю, что идея написать тебе письмо оказалась правильной. Прочитай. Ты всё поймешь. Тут я расскажу тебе абсолютно все, ведь на суде мне многое пришлось скрыть. Я не хотел, чтобы так получилось. Просто давно. Даже не так, все время, всю жизнь я испытывал к Биллу не просто братскую любовь. Поверь, я только недавно это понял. Постоянно вместе, рядом, близки. Все говорили, что наше поведение типично для близнецов, может быть. Мы росли, взрослели. Работа, успех, поклонники - все это мне вскружило голову. Показалось, будто теперь я мог делать все, что пожелаю, и мне за это ничего не будет. Билл - провокатор. Ему нравилось привлекать к себе внимание всех, даже моё…» - Почему ты так на меня смотришь? - всё-таки не выдержал. - Ничего, - улыбается, чертёнок. - Не ври мне. - Скажи, как это было? У моего братца появился легкий румянец на щеке. Улыбаюсь во все 32, закидываю ногу на ногу, закусываю губу и отвечаю: - Круто! Это очень круто. - Приятно? - брат подсел ближе. - Ни то слово. Я думаю, ей тоже понравилось. - А она тоже была девственница? - Да. - А ты ей сказал, что она у тебя первая? - Конечно, нет! - возмущаюсь, - такие вещи нельзя говорить молоденьким девочкам, которые доверились тебе. - Я тоже хочу. - Что мешает? Ты сводишь с ума толпы девчонок! - Не хочу с ними. - В смысле? От услышанного мои брови сами поползли наверх. Вот это новость. - Забей! - огорчился и отвернулся от меня. «Я для него сразу стал авторитетом. Он у меня спрашивал все, как будто я старше его не на минуты, а на годы. Мне было лестно, я рассказывал, приукрашивал, все время говорил, какой я мачо, меня все хотят. Я был глуп и слишком мал. Его глаза горели. Он то смущался, то смеялся, то просто смотрел на меня, почти не дыша. У меня появилась тяга к сексу. Я вошел во вкус. Я стал иначе смотреть на людей. И только тогда, в 15 лет, я понял, что по-другому смотрю на Билла. Я изучал глазами его тело, откровенно пялился. Это было ненормально, но мне можно. Я так думал...» - Что-то не так? - поправляя прическу, Билл в отражении заметил мой взгляд. - А? Что? - меня будто окатили ледяной водой. Я даже не заметил, что уже несколько минут смотрю на брата: на его лицо, руки, тело. - Том, - он пощелкал пальцами у меня перед лицом, - вернись на землю. - Да, все нормально. Я задумался просто. - О чем? - спросил подозрительно меня. - О ком, я бы сказал. - Ну, хорошо, о ком? Я ехидно улыбнулся и вышел из гримерной. Брат так ничего и не понял. «С каждым днем становилось труднее. Он постоянно был рядом. Все время. А у меня уже крышу сносило, меня тянуло к нему. И очень сильно! Он стал вести себя более откровенно. Играл на камеру, соблазнял. Ему нравилось соблазнять. Он играл со своей штангой в языке, а мне хотелось убежать, когда он начинал облизывать, якобы случайно, произвольно, свои губы. Знаешь, ведь Билл никогда не был пай-мальчком. Это только твои догадки…» - Как скоро вы отправляетесь в новый тур? - спрашивал журналист. - В следующем месяце, - ответил брат. - Это будет успешный тур? Каковы ваши прогнозы? - Мы просто верим, что у нас все получится, - выкрутился я. - Том, скажи, у тебя есть идеал девушки? - Это трудный вопрос, - я улыбаюсь, мне на самом деле тяжело ответить на него, хоть и слишком часто меня об этом спрашивают. Поворачиваю голову и вижу любопытные глаза близнеца. Он просто посмотрел на меня и чуть приоткрыл рот. Мне показалось на миг, что именно сейчас я перед ним оправдывался. Это заметил не только я. Потом, после интервью мне сказали, что многим пришла в голову дурная мысль, будто Билл меня ревнует. Я ничего не ответил, но в душе ликовал. И мне стало дурно от этих мыслей и своей реакции. «Годы шли. Мы стали совсем иными. Брат продолжал вести себя всё более и более распущенно. Чего он добивался? Я это понял потом. Он мог «случайно» положить ладонь мне на колено, мог так же «случайно» стрельнуть глазами. Ты же сама видела, какой у него взгляд. Разве можно устоять? Ну, скажи, что нет! Это нереально. Знаешь, я вспомнил, как ты говорила мне про нас. Тебя поражал тот факт, что хоть мы и близнецы, мы слишком разные. Совсем разные. У нас даже разная реакция на время суток, погоду, ночь. Луна. Ты помнишь, что я люблю полную луну. Думай, что хочешь, можешь называть меня психом, но в полнолуние я другой. У меня появляются силы и уверенность, а Билл же наоборот. Ему плохо. У него болит голова. Я не знаю, как это объяснить. В ту ночь тоже была полная луна. Моя луна, как и моя ночь...» - Мне плохо. - Принести таблетку? - подхожу к брату и наклоняюсь. Он лежит на диване и пальцами массирует виски. - Да. Чёртова голова, ну почему она так раскалывается? - Сейчас пройдет. Я принес лекарство и стакан воды, протянул Биллу. - Спасибо. - Сейчас будет лучше. Я ушел в другую комнату покурить. Было хорошо, хотелось летать. Я смотрел на свою любимую луну. Казалось, что она наполняла меня своим сиянием, мне было совсем легко. - Том! - брат позвал меня, - подойди. Я ускорил шаг и направился к близнецу. - Что такое? - Сядь, - Билл ладонью провел по свободному месту на диване. Я сделал то, что он попросил. - Как я сегодня выглядел? - ууу, видимо голова прошла, раз проснулся Билл-нарцисс. - Прекрасно! Концерт был отличным. Билл, ты же сам прекрасно знаешь, что всегда хорошо выглядишь. Ощущение, что я разговариваю с глупой девкой, что выклянчивает комплименты. Даже смешно стало. «У меня в голове не укладывается до сих пор, как это могло так быстро произойти. Через несколько минут он просто накинулся на меня. Он целовал моё лицо, а я боялся даже дышать, боялся спугнуть. Мы лизались, как какие-то звери. Он стонал, а я уже чувствовал, что медленно схожу с ума. А ты ведь никогда не знала, что в девушках я искал Билла. Брюнетки со стройными телами, длинными ногами. И глаза. Мне нужно было, чтобы у них были карие глаза. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я не верю, что пишу тебе это. Прости. Представляю, как ты сейчас читаешь это, тебя, скорее всего, уже мутит от этих, как ты сказала на суде, извращений. Можешь не мучиться. Не читай. Хотя, я бы хотел, чтобы ты знала все. Но право твое…» - Я боюсь, - Билл поднял на меня глаза, полные ужаса. Он такой маленький на самом деле. Ему страшно. Я прекратил. Я оставил в покое ремень его джинс. Убежал курить. Я быстро и жадно курил. Глубокие затяжки. Я умолял себя успокоиться и прекратить думать о нем. Но ведь Билл сам позволил. Сам попросил. Ему было интересно! Ему хотелось! Чёрт возьми, ему хотелось. Я посмотрел на луну снова. Это все она - моя необъяснимая реакция на полнолуние. Меня лечить надо, кажется. «Билл попросил сделать это. Удивлена? Да, он попросил. Ему захотелось. Он умолял быть у него первым. Разорви письмо, если хочешь, но ты теперь знаешь. Я не вру тебе. Спровоцировал? Повторяю, Билл всегда был провокатором. Он подошел. Сам. Сам поцеловал в шею, закусил её. Сам, поверь мне. Я просил отойти от меня, а он только тихо прошептал на ухо «Пойдем», и я пошел…» - Больно, - стонал близнец. Я не знаю, каково это, у меня такого ещё не было. - Потерпи, мой хороший. Должно пройти. Чуточку потерпи. Я остановился, хотя мне это стоило не малых усилий. По чуть-чуть, медленно я продолжал входить. - То-о-ом, - Билл закусил палец и закрыл глаза. - Расслабься. Постарайся., - я нагнулся и языком провел по шее брата. Я коснулся губами его губ, я просто их ласкал, не углубляя поцелуй. Ещё немного. Продолжаю входить. Потерпи, родной. Боль пройдет. Билл вцепился руками в мои плечи, пытаясь оттолкнуть меня, но у него ничего не вышло. Я был полностью в нем, я ждал и терпел, давая возможность Биллу отойти от боли. Он тяжело дышал, закрыв глаза. Ему было неприятно смотреть на меня. Медленно начал двигаться. - Опять, - сжав зубы, заскулил брат, - отпусти. Отстань от меня!!! Но я уже не слушал его. В висках пульсировало, в голове был какой-то шум. Это было непередаваемо. Я никогда ещё не испытывал такого! Мой любимый мальчик, мой обожаемый близнец. - Отпусти! - закричал он. Но я стал ускорять темп, стал двигаться под другим углом. Стало легче. Растянул... - Я люблю тебя. Люблю. Слышишь? Безумно! Так не любят. Такого не бывает, но я люблю. Я обожаю тебя, не могу без тебя. Доверься мне, будет хорошо. Люблю, - я шептал ему, покрывал лицо и губы поцелуями. Касался простаты, отчего Билл начинал стонать. Он уже не морщился от боли, он уже улыбался. Брат запрокинул голову и ногтями впился в мои плечи, он двигался навстречу. Ему было хорошо. Я видел, чувствовал, ему понравилось. - И я люблю., - на выдохе произнес он. Я улыбался. Стоны, крики, ласки - все окутало эту ночь. Спасибо, луна, это ты дала мне силы. Я больше не знаю, как это объяснить. - Что вы делаете?! «Когда ты вошла в комнату, я проклял себя. Тут же. Почему я забыл запереть дверь? Идиот. Больше я ничего не мог сказать. Хотелось провалиться сквозь землю. Это не просто позор. Сколько ужаса и ненависти было в твоих глазах. Ты бы себя видела. Билл тут же прикрылся подушкой, а я закричал на тебя. Прости, но что мне оставалось делать? Я крикнул, чтобы ты вышла. А ты стояла и смотрела на весь этот ужас. Ты заплакала. Заплакал и Билл. Из-за этих слез ты подумала, что это я виноват. Я совратил, я изнасиловал. Помнишь, как ты говорила эти слова на суде? Помнишь? А я всего лишь любил. Да, у нас своя любовь, такая вот неправильная и незаконная. И что теперь? Но от тебя я этого никак не ожидал. Билл долго не мог прийти в себя. Он замкнулся, перестал разговаривать. Он боялся твоего взгляда, твоих слов, он избегал тебя. И я его не виню за молчание. У него просто был шок. Ты нас «застукала» за самым ужасным делом, которое непозволительно родным братьям. Ты сказала мне, что я вру, что я обманываю. Билл кричал, что ему больно, чтобы я отстал от него, на эти крики ты и прибежала. Но ведь ты не знала, что потом он просил меня не останавливаться, ему было хорошо, ему понравилось! Ты в это никогда не поверишь! О да. Я понимаю, я теперь для тебя ничтожество, извращенец. Пусть будет так, я все равно ничего не смогу изменить. А потом ты все знаешь: суд, колония, психиатрическая больница. Билл так и продолжал молчать, отчего и загремел в психушку. А я тут. Теперь ты всё поняла. Я вспомнил твои слова про луну. Знаешь, я смотрел на неё, она была всегда моя, она давала силы. Но тогда я не знал, что эта луна резко стала для меня чужой, что она предаст. Отчего чужой? Да, ты снова скажешь, что я несу бред. И пусть. Видела, что скрывала эта луна? Цифры 173. А если бы не ты, этих цифр и не было бы. И не было бы этой статьи. И я бы тут не оказался. Я не виню. Я не знаю, как поступил бы на твоем месте. «173 статья, лишение свободы до трех лет. Инцест» - эти слова судьи были приговором. Повторяюсь, я не виню. Просто не понимаю. Ты - моя совесть. Ты - мой родной человек, что сейчас ненавидит меня всем сердцем. Ты сказала, чтобы я больше не называл тебя так, как называл всю жизнь, ты отказалась от меня. Значит так и надо. Я надеюсь, ты всё- таки дочитала. Я просто хочу, чтобы ты знала и верила, что я бы в жизни не сделал плохо Биллу, потому что я безумно любил и люблю его. И тебя я тоже люблю. До сих пор. Возможно, ты больше никогда не придешь ко мне. Возможно, я теперь для тебя никто. Я не знаю, что на это сказать. Я постараюсь научиться жить без тебя. Но я никогда не разлюблю тебя, мама.» Конец.