Мыльные пузыри

Я никогда не любил зиму. Что хорошего в этом холодном времени года, когда приходится надевать на себя тонны одежды и шлепать неудержимо пачкающимися дорогими сапогами по раскисшей грязи на асфальте? Конечно, у меня есть машина, но это, увы, не отменяет необходимости идти пешком от нее до нашего дома. И какой дурак придумал поставить гараж так далеко от входа?! Ах да, это, помнится, была моя идея… Ты, кажется, меня даже предупреждал, но я, как обычно, не послушал. Ладно, что сделано, то сделано. За время жизни с тобой я и так признал больше ошибок, чем за все предыдущие годы. — Удачного дня, - рассеянно тянешь ты, уставившись в монитор ноутбука. Я даже немного завидую: тебе не нужно выходить из дома, чтобы работать! Ты у меня писатель, причем очень и очень неплохой. Я останавливаюсь на пороге комнаты, скрестив на груди руки. Действует безотказно: ты поднимаешь голову и вопросительно смотришь на меня. — Ничего не забыл? - усмехаюсь я иронично, щуря глаза — и ты, просияв, вскакиваешь с места, чтобы обнять меня и одарить быстрым поцелуем. Ты, наверное, удивишься, но твой утренний поцелуй я обычно сравниваю с… мыльным пузырем. Он такой же мимолетно живущий, очень легкий и, как бы странно это ни прозвучало, красочный. Для меня он переливается всеми цветами радуги. Начинается с фиолетового, целомудренного касания губ — едва ли не сыновняя ласка, ничего предосудительного. А в конце — ах, в конце… Мой любимый аккорд — глубокий красный, обещающий страсть. Удивительно, как весь этот радужный спектр помещается на твоих губах за те несколько секунд, что ты даришь мне этот утренний поцелуй? — Хорошего дня, - повторяешь ты, и я вижу, что твое внимание наконец-то целиком отдано мне. - Что тебе приготовить на ужин? — Себя, - хитро улыбаюсь, провожу языком по губам. - Как месяц назад, лежащим на нашей постели и помазанным сливками. — Значит, будет яичница! - мстительно ухмыляешься, следя за моей реакцией. Тут ты просчитался: приготовленную тобой глазунью я давно считаю божественным даром, ниспосланным мне за долгую и полную трудностей жизнь. — Ну, пока, - ерошу напоследок твои кудряшки и, уже не слушая возмущенного: «Эй!», выхожу из дома, пытаясь одной рукой удержать кейс за холодную ручку, а другой — поднять воротник пальто. А ветер сегодня довольно сильный, однако… Порыв бросает в лицо горсть снежинок, мгновенно путающихся в бороде. Ты шутишь, что я не сбриваю бороду по причине извечной лени, но это не так. Я просто знаю, что ты, по выражению моих разлюбезных племянников, «тащишься от моего имиджа». Я, знаешь ли, «клевый» — опять же, цитируя Кили. Кстати, легки на помине! На дорожке, ведущей к соседнему дому, мелькают две головы, светлая и темная. Фили, мой старший племянник, пошел по моим стопам в плане отращивания бороды — и правильно сделал. Теперь все старшеклассницы его. Надеюсь, у парня хватает ума предохраняться, а то рановато мне еще дедушкой становиться… У Кили, младшего, борода пока не растет, зато он компенсирует это обрастанием наподобие бобика. Ох, подстричь бы его, да ведь тогда любимая сестричка и меня загонит в салон, а мне мой хвост, отросший уже ниже лопаток, чем-то, знаете ли, дорог. Кили, как всегда, налетает вихрем, безжалостно мнет мое дорогое пальто, белозубо радуется. — Привет! Подвезешь нас до школы? — А куда я денусь? - усмехаюсь я. - Вы мне точно важнее, чем какая-то там работа! Между прочим, я не шучу. Конечно, многие могли бы упрекнуть меня, что я не дорожу местом, но ради любимых шалопаев-племянничков я могу себе позволить и опоздать. И вообще, должны у меня быть какие-то поблажки или нет? Моя фирма, что хочу, то и делаю! Фили здоровается степенно, подает мелкому пример. Он в последнее время вообще такой вальяжный, взрослый, прямо не узнать! Выдает его, правда, вечная хитринка во взгляде, но оно и к лучшему. Надо же знать его прелестным жертвам, с каким казановой они имеют дело! — А может, перед школой навалило много снега и ее сегодня закроют? - выражает надежду Кили, пока оба мальчишки садятся в машину. — Увянь, светило разума! - ухмыляется Фили. - Не все не любят школу. Я вот не прочь туда сходить. — Ну извини, меня там ждет не эта… как ее… Клара, а только химичка миссис Палмер! - выпаливает младший, надувая губы.  — Клара была в прошлом месяце, мы с ней давно расстались, забыл? - Фили треплет братца по волосам: тот опять не надел шапку, постреленок! — Вот еще, буду я твоих подружек запоминать! - тот морщится и мстительно разваливается на сиденье, чтобы старшему пришлось повоевать за место. - Моя проблема — миссис Палмер! — А ты ее пригласи на свидание, - фыркает Фили, вызывая усмешку даже у меня. - Одним ударом убьешь двух зайцев: получишь зачет и обзаведешься подружкой! Дальше предсказуемо последовали легкие разборки, в ходе которых я уяснил, что учительница химии в классе Кили — последняя дама, которую мне хотелось бы встретить ночью в темном переулке. Наверное, ты мог бы спросить, отчего я не прекращу их споры и не рявкну, как следует? Я ведь это умею. Что ж, просто я не вижу в этом необходимости. Иногда приятно послушать, как мои мальчишки шумят, и помолчать самому, потому что это — часть моей семьи в не меньшей степени, чем ты, моя любовь. Шуточная потасовка за моей спиной прекращается, как только мы подъезжаем к школе. Элитное частное заведение… Наверное, там самые несчастные учителя в мире с тех пор, как мои шалопаи сюда поступили! Кили перегибается через сиденье, чтобы поцеловать меня в щеку на прощание, и через секунду к нему присоединяется и его старший брат. Забавно: какие бы ни были между ними потасовки, мальчишки почти всегда все делают вместе! — Учитесь хорошо! - кричу я им вслед. Мальчики машут руками и окунаются в бурную суету школьного двора. Ага, должно быть, вон та блондинка, подбежавшая к моему старшему племяннику, и есть его очередная великая любовь. Довольно милая девочка, у парня хороший вкус. Если у них что-то сложится, надо пригласить ее на семейный вечер встреч. День в офисе проходит для меня довольно спокойно. Акции компании «Эребор» постепенно растут, так что, думаю, в этом году мы с тобой имеем полное право слетать куда-нибудь на острова и как следует расслабиться в одной из моих вилл. Ты заслуживаешь заботы как никто иной. — Мистер Дуринсон, вот бумаги, которые вы просили по «Эсгарот Индастриз», а заодно — ваш кофе. Моя секретарша, мисс Уайт — очень милая женщина. Правда, вся остальная компания считает ее чуть ли не цербером, но со мной эта дама неизменно добра. И, в отличие от всех этих молоденьких красоток, она действительно думает о том, как принести компании пользу, а не о том, с кем закрутить роман. Высокая подтянутая леди с коротким ежиком седеющих волос — еще один бастион в моей жизни, на который всегда можно положиться. День пролетает довольно быстро, к моему несказанному удовольствию. После полудня звонят мальчишки, сообщить, что добрались от школы до дома благополучно, не утонули в слякотной грязи и не принесли седых волос матушке. Компания «Эсгарот Индастриз» готовится стать нашим новым холдингом взамен разорившейся «Дейл Интерпрайз», и я в который раз мысленно радуюсь, что оказался прозорливее своего деда и правильно выбрал делового партнера, на которого стоит делать ставку. Ближе к вечеру — самый долгожданный звонок, от тебя. Ты соединяешься по скайпу и, судя по тому, что я вижу, как раз занялся готовкой. Сидишь на кухне у нашей огромной плиты, повязав свой смешной фартучек, изрисованный золотыми колечками, и улыбаешься во весь рот. — Как дела? - интересуешься ты, как бы мимоходом откусывая кусочек от большого кекса, который держишь в руке. — Если я тоже получу вкусняшку, вернувшись домой, мои дела будут отличными! - честно говорю я. - Не слопай все кексы без меня! — Смотря во сколько приедет мой господин президент компании! - хитро подмигиваешь ты и поворачиваешь на прощание ноутбук так, чтобы я мог видеть горку пирожных на большом блюде. Адовы муки, между прочим! К счастью, мисс Уайт снисходит к моему горю и милостиво говорит, что сегодня присмотрит за нашими офисными трудягами сама. Зная ее жесткую руку, я могу не сомневаться, что она все сделает идеально. Так что с чистой совестью хватаю шапку и выскакиваю из здания, попутно прощаясь с сотрудниками и охранниками на пропускном пункте. И зачем, скажите на милость, моей компании такое огромное многоэтажное помещение?! Вечерняя пробка — не последнее препятствие на пути к тебе, но определенно самое значительное. Слякоть на дорожке, ведущей к нашей двери, я уже привычно игнорирую, и она в отместку злобно захватывает в плен носок сапога. Наконец, все преграды позади, и ты встречаешь меня на пороге все в том же фартучке, вкусно пахнущий кексами и сияющий широкой улыбкой. — Ну что, мой герой, все враги повержены на пути к ужину? - подмигиваешь ты. — Кроме зимы, - вздыхаю я. - Ты знаешь, как я ее не люблю. И когда только потеплеет? — Весной, - логично заявляешь ты, даря мне долгожданный поцелуй. - Перестань, Торин! Зимой есть свои плюсы. Разве ты забыл, как мы все собрались этим Рождеством на праздник? — И как Фили впервые в жизни напился, а потом его все утро тошнило, я тоже помню, - проворчал я. - Не пытайся заставить меня любить зиму, Бильбо! Ты философски пожимаешь плечами, принимая у меня пальто, и киваешь на кухню. — Яичница ждет. А еще кексы к чаю и ананасовый пудинг, который я готовлю только зимой. Набирайся сил — а потом в ванную и спать! *** Поскольку готовил Бильбо, я неизменно пытался наесться так, словно завтра — конец света и это мой последний ужин. В который раз убеждаюсь, как мне с ним повезло! Этого парня не назовешь просто моим сожителем, он — моя вторая половинка, и с ним я чувствую себя окруженным заботой и лаской, что, согласитесь, приятно. Я хотел просто по-быстрому принять душ, чтобы поскорее нырнуть под одеяло в ласковые объятия моего партнера, но не тут-то было. Оказывается, хитрец успел набрать в нашу огромную ванну горячей воды с пеной и уже ждал меня с мочалкой в руках, забравшись в воду, совершенно обнаженный. — Посуду убрал в посудомойку? - его первый вопрос. Да, мой милый, ты не очень-то романтичен, в отличие от меня, старого дурака… — Так точно! - кивнул я. - И даже смахнул крошки со стола, так что твоя прагматическая сторона может не беспокоиться. — Тогда — добро пожаловать! - радушно пригласил он в пенную воду. - В кои-то веки и ты приобщишься к чистоте… «Да уж, твоими заботами, дружок, я бы точно перемещался из ванной на кухню и в постель, лишь тогда ты будешь за меня спокоен». Раздеваясь, я поймал себя на том, что руки немного дрожали. Разумеется, Бильбо тоже это заметил и сочувственно поцеловал мои пальцы. — Очень устал сегодня? — Немного, - вздохнул я, опускаясь в воду и невольно простонав от удовольствия, когда теплые руки любимого начали разминать мне плечи. - Эсгаротцы упрямятся. — Ну, насколько я знаю своего короля финансовых операций, у них, бедняжек, все равно нет выбора! - рассмеялся он. - Только будь к ним добрее, ладно? Все мы люди, в конце концов… — Нет, я буду мерзким тираном! - протянул я насмешливо. - И тогда ты приедешь ко мне на работу разбираться и наказывать. И привезешь кексы. — И съем их сам, у тебя на глазах! - сердито шлепнул меня мокрой ладонью по плечу Бильбо. - Не вертись! Послушно замирая под его руками, я страшился нарушить волю своего домашнего тирана. Единственный случай, когда подчиняться для меня — в радость! — Такое ощущение, что вся дорожная пыль и грязь осела на твои волосы, - пожаловался он, потрогав тяжелые пряди. Они все еще были забраны в хвост, но даже так я чувствовал, что юноша, в общем-то, прав. — Ладно, раз уж я все равно в ванной, заодно и помоюсь! - усмехнулся я, подмигнув Бильбо, и потянулся за шампунем. Но его пальцы оказались проворнее. Перехватил пузырек, засмеялся: — Ну уж нет! Сегодня моя очередь заботиться о тебе! Не успел я опомниться, как на глаза легла плотная шелковая повязка. О, маленький хитрец, так ты подготовился заранее! В отсутствие зрения ощущения сильно обострились. Я слышал тихий плеск воды, теплый пар касался лица, а ласковые пальцы любимого бережно лили влагу из кувшинчика на мои волосы. Какое наслаждение после долгого и трудного рабочего дня! Мышцы медленно расслабились в предвкушении отдыха. Завтра суббота, а это значит, что мы с моим мистером Бэггинсом как следует выспимся и сходим в кино или в зимний парк, как захочется. А еще… Не удержавшись, я улыбнулся. Прикосновения пальцев Бильбо ласкали кожу. Немного шампуня на макушку, потом на виски. «Забавно, в кои-то веки помоюсь, не шевельнув для этого и пальцем! Ты мой добрый ангел-хранитель, Бильбо, ты знаешь об этом?» А пальцы у него сильные… Так приятно массируют кожу головы! Я уже забыл о том, что к вечеру обычно начинается мигрень. Я почти заснул, убаюканный этой нехитрой лаской, как вдруг почувствовал, что с меня смывают пену, поглаживая кончиками пальцев щеки, а чужие губы медленно касаются моей скользкой от стекающего шампуня шеи. Жар ванной комнаты проник в меня мгновенно, не давая подготовиться. Несмотря на то, что только вчера у нас был секс, я понимаю, что хочу этого. Сейчас же. — Ты быстро, - шепнул на ухо Бильбо, потом переместился, замирая передо мной, и поцеловал именно так, как мне и хотелось — глубоко, страстно, сильно. - Только не снимай повязку! Мне хочется, чтобы ты получил удовольствие. Сегодня он играл в повелителя, и это мне нравилось. Я послушно кивнул, ухватившись за край ванны, чтобы не испытывать искушения применить руки, и судорожно вздохнул, когда ласковые губы начали настойчиво пощипывать мой сосок. С прежними любовниками у меня было не так, как с этим парнем. Сначала, когда мы только встретились, мне пришлось учить его науке любви — и я поражался, каким способным учеником он оказался! Настойчивая ладонь обхватила быстро твердеющий член — это так приятно! Бильбо гладил меня почти так же хорошо, как я сам себя. Юноша прижался плотнее, отпустил набухший пенис, лизнул мою грудь, помассировал живот, почти спускаясь в воду — я не видел его, но чувствовал, и предчувствие новой ласки заставило меня дрожать от наслаждения. Член настойчиво требовал внимания, но я сдержался. У меня достаточно опыта, чтобы не сорваться позорно и не начать элементарно дрочить у него на глазах. Хоть этого и очень хочется… — Врунишка, - шепнул мой писатель, беззастенчиво награждая мою шею засосами. - Ты не настолько устал, чтобы не хотеть… — Я хотел бы тебя, даже будучи мертвым! - уверил я и все же коротко прошипел сквозь зубы: — Бильбо, не вредничай! Он потерся о мой живот. У него тоже стоял, я чувствовал это, так чего тянуть? Такой гладкий, такой мягкий! «Обожаю тебя, Бэггинс, обожаю каждый сантиметр твоего вроде бы рыхлого на вид тела, которое на деле почти так же выносливо, как мое собственное. Сколько раз я не мог заставить себя нормально встать после бурной ночи — а ты чуть свет уже хлопотал на кухне и приносил завтрак в постель!» Бильбо сел верхом, вода держала его, позволяя зависнуть надо мной. Зажал мой член между бедер, так, чтобы оседлать его, но не вставить в себя, и начал двигаться, постанывая, тереться быстро и резко. Он как бы дрочил мне самим собой — и одной этой мысли, вкупе с ощущениями, достаточно, чтобы выбросить меня почти за грань удовольствия. Я выгнулся, не выдержав, толкнулся — мой любовник достаточно растянут, чтобы я мог найти заветную дырочку и вслепую. Такой горячий внутри, так податливо раздается его плоть… Я замер на миг, давая ему освоиться, но он недовольно фыркнул — мол, чего остановился? И я продолжал, продолжал, уже не сдерживая стона, чувствуя, как любимый нарочно не трогал себя и только потирался членом о мой живот. Хотел кончить так или сдерживался? Мне нравились оба варианта… Его громкий стон, почти вопль, дал мне понять, что Бильбо на грани. Шепнул что-то — то ли мольба, то ли ругательства — и я входил в него часто, с силой, почти выходя — и снова почти до самых яиц. Вода помогала ему, облегчала вторжение, он скакал на мне, как в седле, взвизгивая, отдаваясь, сжимая меня все туже. — О-ой, да-а… - вот оно, вот! Я не выдержал, стянул, задыхаясь, эту чертову повязку, она не должна помешать мне увидеть лицо возлюбленного в момент оргазма! У Бильбо были прикрыты глаза, рот распахнут, он стонал, совсем беспомощный, совсем мой. Член его дергался — еще и еще, с силой, аккуратные яички елозили по низу моего живота, и юноша кричал — долго и громко, благо, мы в доме были сейчас одни. «Как я тебя люблю, мой Бильбо»… У меня облегчение наступило спустя минуту, и мой избранник мужественно терпел, не слезая с моего ствола, ерзал, сжимая меня и целуя снова и снова, пока я избавлялся от семени. — Ты снял повязку, - задушенно выдохнул, прижавшись к моему боку, выдохшийся хитрец. - Нарушил правила. Теперь — никаких кексиков! — Тогда я съем тебя, - усмехнулся я, видя его довольное выражение лица. Ну вот и закончилась пятница… Бильбо уже почти спал, и мне опять пришлось нести его в постель. Но я не был против, он не тяжелый, а с утра меня ожидает борьба за кексы — возможно, в этот раз я выйду победителем…