Ещё один из рода Блэк

Хрупкая ностальгия двух родных взглядов была прервана звонком в дверь. Тсуна неловко вздрогнул и виновато посмотрел незнакомке в глаза, прося прощение за разрушение нежного спокойствия. Слыша шум и гам за дверью, он только вздохнул и тяжелой походкой направился в шумный мир. Медди не могла пошевелиться, заставить себя все это принять — здесь ее сестра. Это было настолько волнующе прекрасно, как и горько невозможно, чтобы Цисси просто так наплевала на волю и законы. Дверь распахнулась, и как вихрь в легкий летний день появился странный юноша. Он что-то хмуро бурчал, пока его спутник с добродушной теплотой поприветствовал всех и остановил взгляд на ней. Гостья чуть приподняла уголки губ и кивнула смешным друзьям, которые замерли, рассматривая ее с придыханием. Савада лишь мысленно застонал. С появлением загадочного тепла, он совсем позабыл о скорой встрече с Реборном и другими. Эта знакомая мамы закутала его в золотистый кокон, который не хотелось разрушать, оставаясь в нем не на один миг, чувствуя небывалую доселе легкость. Хозяйка дома, будто отмерла. Она снова играла привычную роль сердобольной хозяйки. Но, казалось, никто и не заметил замешательства ее глаз. — Цисси, может быть чаю? Блондинка тепло ей улыбнулась, понимая, что она заварит ей свой особый чай, вкус которого не смог заменить ни один английский. — С удовольствием. Савада ушла, показав ей тем самым дорогу. Нарцисса воздушно поплыла за ней, оставляя после себя невероятный шлейф тепла и ненавязчивое шуршание юбок.

***

Она с тонким любопытством следила за сестрой. Даже годы обычной жизни не убрали из движений вымеренную плавность и грациозность. Именно сегодня, в ярко-солнечный день ей хотелось дарить свою улыбку всем. Столько лет, и вот настал животрепещущий миг невероятной встречи. Нана поставила перед ней аккуратную чашку и сама присела напротив. — Я… думала, что никогда тебя не увижу, — она собрала внутри непрошенные слезы, но голос все предательски дрожал. — Я тоже, — грустные, синие озера смотрели с сожалением и горем. Как же им хотелось сказать так много, но и не говорить ни слова. Однако слишком долга была их разлука, чтобы хранить верность тишины неприметным кухонным шторам. — Прости, что я появилась так внезапно, забыв тебя для всех, — Нарцисса положила свою руку на руку Медди. — Андромеда… дело не терпит отлагательств. Тяжело растянув тонкие губы, она не сумела удержать слез — права. Смерть ее нашла здесь, ненавязчиво шагнув за младшей сестрой. Слишком четко отложились в душе приготовления к Великой магической войне, чтобы не понимать тяжести слов. — Война окончена, да? — Первая, но не вторая, — блондинка вздохнула, делая долгожданный глоток, прикрывая глаза. — Первая магическая война закончилась официально тринадцать лет назад, но полностью она прошла только года через два. Многие попали в Азкабан, многие погибли. — Кто? — Медди резко выдернула руку, прижимая ее к груди. Собеседница лишь обреченно покачала головой. Она знала, о ком хочет спросить Медди, но боялась произнести имен. — Сириуса посадили в Азкабан. Смешно, — приторно-горько усмехнулась леди, — он никогда бы не предал своих друзей Тому-кого-нельзя-называть. Но никто не поверил в его невиновность. — Она покачала головой, а у Андромеды создавалось ощущение, будто с каждым наклоном ее сердце раскачивалось словно маятник. — А остальные? — Регулус пропал, — в голосе уже сквозила обреченность. — Наша семья, наш род Блэк исчезает, Медди. — И поэтому ты пришла сюда. Но зачем? — ее карие глаза старались уловить хоть каплю изменений в сестре, но ее красивое лицо застыло великолепным творением скульптора-творца — маской величественной куклы из фарфора, не давая шанса ее разгадать. — Нет… НЕТ! Она поняла, все слишком очевидно. Но почему? Она ведь проклятье великой семьи, она была выжжена безжалостной рукой своего главы. — Медди… — Цисси, но почему? Почему? Ведь я выжжена с гобелена! Ты хочешь… — ее голос стал жёстче, — ты хочешь забрать моего Артура… — Нет, — она покачала головой. — Я хотела тебя предупредить. Волан-де-Морт возродится, я знаю. Он был параноиком и оставил себе путь отступления. Он… если он узнает о Артуре-Тсунаеши, то захочет получить его в свою свиту. — НЕТ! — Андромеда опрокинула стул и обняла себя за плечи. — Мы столько лет жили без магии и волшебства, — она затрясла головой. — Он другой, понимаешь, мой мальчик не тот, кто встанет во главе рода. В беззвучие хлопок показался громом, предвещающим шторм. — Да неужели? — пропел хрипло терпкий женский тон. Повернувшись на голос, хозяйка замерла. Перед ней стояла ОНА. Высокая, статная женщина облокотилась на стену и с холодной надменностью смотрела темными глазами, а на тонких губах застыла едкая усмешка. Откинув назад непослушные кудрявые волосы, гостья из воздуха достала мундштук и, затянувшись, насмешливо продолжила: — Что? Даже не обнимешь, милая сестра? Взгляд обжигал своим ледяным равнодушием, но в глубине засело ревностное безумие. — Акцио, палочка! — произнесла Андромеда и через несколько мгновений она сжимала свою волшебную палочку, которой почти не касалась все это время, и наставила ее на непрошеную гостью. Та, лишь только подарила кривую усмешку, а глаза сыграли новую партию кадрили, посветлев на тон. — Не тебе решать, Медди, — пропела она с примесью яда. — Твоего сына выбрала магия нашего рода и не тебе менять ее выбор. — Уходи по-хорошему, Белла, — прошипела она. Только старшая сестра могла вывести ее из себя лишь одним насмешливым взглядом. Сделав затяжку и выдохнув зеленый дым, который превратился в череп, сказала: — Давай, — засмеялась она громко, срываясь фальшиво. — Не хочешь слышать правды? Так вот, моя дорогая сестра, за все приходится платить, — голос Беллы с каждым словом становился звеняще тихим, — не тебе, так твоему сыну! В таких же глазах, как и у нее, кипела ярость и желание защищать, не на жизнь, а на смерть. Беллатриса всего на одну секунду волнующе-трепетно посмотрела на сестру, но сразу же этот взгляд исчез, словно его никогда не существовало вовсе, вернув на место всем привычное безумие. — Ваддивази! — воскликнула колдунья, и вся посуда полетела на старшую сестру. — Протего! — взмахом руки Нарцисса прекратила весь этот фарс. Посуда с противным звоном упала на пол. — Прекратите! Медди! Белла! Вы ведете себя, как дети! — она окинула их укоризненным взглядом. — Как прикажете, леди Малфой, — насмешливо сделала реверанс Белла. Подозвав стул, она села на него, словно на трон, расправив складки на своем черном, кружевном платье. — И ради Мерлина, пусть снимет эту отвратительную иллюзию! — женщина поморщила нос, поднося мундштук к бледным губам. Нарцисса обреченно подумала, что ее старшая сестра не переменит своего настроения к Медди. Беллатриса изменилась, но она никогда не покажет этого ей — обида душит ее гораздо сильней, что ее сестра бросила семью в трудный час. — Ты — чудовище! — выплюнула она с долей обиды то, чего никогда бы не сказала. Иной раз ей так хотелось задеть ее за живое, чтобы она почувствовала каково это на вкус, когда по сердцу медленно проходят скальпелем, растягивая в наслаждении муки от необъятных ядом фраз. Тяжело… и нестерпимо больно слышать жестокую правду, приправленную немалым фунтом сарказма, от любимой и независимой старшей сестры. Ей так хотелось, хоть раз увидеть истинное лицо Беллатрисы. Хоть раз услышать искренний смех. Всего лишь один единственный раз почувствовать теплый взгляд карих глаз. Но всегда все заканчивалось одинаково: мерзкие слова и сменяющие друг друга маски. И больше ничего. Нарцисса замерла, ощущая, как напряглась и замешкалась сестра. Но она была лучшей актрисой, чем миссис Малфой и миссис Савада — она всегда умела держать удар. — А ты эгоистка, — просто сказала она, как ребенок, пожимая плечами, делая очередную затяжку, прикрыв ненадолго глаза. В натянутой тишине, как тетива, пришло некое беспокойное оживление и миру, трех совершенно разных сестер, предстал тот, из-за которого и началось все волнение. Тсунаеши влетел на кухню, ведомый беспокойством и голосом внутри. Осмотрев побитую посуду и стоящую к нему спиной мать, он не сумел сдержать обреченного вздоха. Такое случалось нечасто, вернее никогда. Чтобы мама била посуду. За его спиной раздавался громкий топот, и вот на кухне собралось все десятое поколение мафиози, замерших на месте. Малыш, увидев разгром, сразу спрыгнул на пол с плеча Ямамото. — Маман, что произошло? Осмотрев неизвестных ему молодых женщин, он сильнее прищурил свои черные глаза. Что-то здесь не так… Словно свинцовый воздух пропитали силой, теплом и какой-то непонятной обреченностью, выражая воздушно настроение трех загадочных дам. Андромеда прикрыла глаза, понимая и с невыносимой пыткой сердца принимая правоту. Взмахнув своей волшебной палочкой, она медленно начала меняться. Иллюзия, шёлковой лентой, спадала с неё, являя миру истинное лицо. Волосы медленной волной спустились ниже лопаток, немного потемнев; черты лица стали мягче, а весь облик ее выдавал яркую внешность члена семьи Блэк. Лишь большие и теплые шоколадные глаза не тронули изменения. Повернувшись к сыну и застывшим друзьям, она хотела что-то сказать, однако Гокудера, что-то зло шипя про шпионов, кинулся на нее, выпуская свои излюбленные бомбы. Бывшая Блэк замешкалась, не понимая Хаято и его реакцию на нее. Беллатриса яростно среагировала в ту же секунду, поражаясь ненавистной глупости детей-недоучек. Вытянув палочку вперед, она зло прорычала: — Левикорпус! — блондин в ту же секунду был подвешен вниз головой. — Вингардиум Левиоса! — и кинутые бомбы быстро перенеслись в открытое окно. Белла отодвинула в сторону сестру, которую сразу же заключила Цисси в объятья, успокаивающе поглаживая по спине. Андромеда мелко дрожала, не понимая, что случилось с тем самым вспыльчивым, но милым мальчиком Хаято. Невольные зрители замерли в оцепенении, а Белла кривила губы в холодной усмешке, мелкой поступью подойдя к висящей жертве. В темных глаз плескался адский огонь, отдавая всеми цветами преисподни. Проведя по щеке подростка своей рукой, она остановила его попытки сопротивления. Скользнув по нему взглядом, волшебница сильнее сжала его подбородок и с улыбкой сказала: — Магловское отродье, — голос шипел яростной акапеллой, но с губ не слетела улыбчивая фальшь, — твое счастье, что это была не Авада. — Белла! — блондинка остановила продолжение лекций. Она увидела в зеленых глазах страх и недоумение других. Женщина нехотя произнесла «Либеракорпус», и глупый ребенок упал. Брюнетка тут же поменялась в лице и задумчиво потянула: — От изобретений Снейпа действительно есть хоть какая-то польза. Хранителю Урагана помог подняться Ямамото, не сводя настороженно взгляда с женщины в черном. Реборн превратил Леона в пистолет и нацелил его на Беллатрису, Рёхей встал в излюбленную стойку, а Хибари вышел вперед, обнажая тонфа. Напряжение нарастало, а Лейстренж меняла со скоростью света свои привычные маски, пока на красивом лице не отразилась надменность и чувство превосходства. Окинув детей взглядом исподлобья, она прохрипела с надрывом на истерический смех, отчего у присутствующих прошелся разряд тока по костям, ломая их от ужаса, от вида выходящей из себя ведьмы: — Ох, уж это семейное гостеприимство, — она прекратила надрывно смеяться и обнажила зубы в обреченной и виноватой улыбке. — Мне так жаль! — театрально произнесла она, но в глазах разгорался леденящий душу холод. — Инкарцеро! В миг, и из палочки вылетели веревки, которые обвили всех, кроме Тсуны. Леди Малфой облегченно выдохнула. Мешать Беллатрисе было бесполезно — зато теперь она достигла шаткого спокойствия. — Ну, что племянничек, — Тсуна вздрогнул, заглядывая в надменные и раздраженные глаза, — не обнимешь свою тетю? — она раскинула руки в призывающем жесте. — Не верьте ей, Джудайме! — выкрикнул Гокудера, стараясь избавиться от веревок. Колдунья резко изменилась в лице. Наклонив голову в бок, ее глаза заблестели беспокойством. Но в ту же секунды на лице появилась недовольная гримаса. — Силенцио! — ураган попытался еще что-то сказать, но не смог. — Не советую на меня клеветать, если хочешь еще раз увидеть лучи солнца, — ее лицо было настолько невинно, как и взгляд, что было трудно поверить в ее угрозу, но надломленный голос все за нее сказал. — Мне не впервой пытать, расчленять и убивать, — чеканя каждое слово со слащавой надменностью пропела Беллатриса. Нарцисса положила ей руку на плечо и чуть сжала, на что Белла закатила глаза, но палочку так и не убрала. — Они всего лишь дети, — успокаивающе начала леди Малфой. — И только? — хмыкнула она. — Не стоит делать распространённую ошибку, Цисси, — не смей недооценивать детей. Тем более таких, — она плавным движением руки обвела всех лежащих, — как они. — О чём ты? — напряженно вымолвила из себя Андромеда, обнимая опешившего сына. Тсунаеши наблюдал за двумя женщинами, которые тихо начали разговаривать, что он не мог уловить ни слова, как ни пытался. Медди гладила сына по голове и старалась подарить успокаивающее тепло. Пока она была согласна по умолчанию со старшей сестрой, что ребятам лучше полежать связанными, чтобы они смогли немного успокоиться и не натворить глупостей. Шатен смотрел на двух незнакомок. Они были разные, как день и ночь. Если первая волшебница дарила свое тепло и была мягка и осторожна, то вторая была прямолинейна и уперта. Но одно не давало покоя во второй гостье — ее идеальная фальшь. Она играла безукоризненно отлично, однако этот абсурд был явно заранее спланирован, словно она давала представления постоянно, путешествуя со своим мнимым театром по миру, и, сделав остановку в своих вечных гастролях, они были лишь очередными зрителями, не успевшими вызвать овации и бис. Сейчас она была собой на этот короткий миг — была живой и тихо спорящей с днем, будто не согласная вступать в свои права после заката. Плавные движение, хмурые брови и тихие, но колючие фразы — сейчас она была той, которую никто не знал. Наколдовав себе мундштук, колдунья при выдохе выпустила темно-алый дым, преобразуя его в маленькие фигурки. — Прошу простить меня и мою сестру, — тихо сказала блондинка, взмахнув волшебной палочкой, освобождая подростков. — Я надеюсь, что мы все сможешь спокойно поговорить, как воспитанные люди, — Нарцисса бросила предупреждающий взгляд на пепельного блондина, который потянулся за динамитом. — Конечно, — ответил за всех детский голос. — Но… Реборн-сан! Они опасны! — Гокудера активно размахивал руками, и ткнул пальцем в Лейстренж. — Она ненормальная! Беллатриса наколдовала себе кресло и элегантно в него опустилась. Сделав очередную затяжку, она выпустила дым черного цвета, изображающий человека на виселице. — Ты прав, — она была спокойна и сосредоточена. — Раз ты все понял, то советую бежать, — безразлично сказала Белла, расширив кухню и наколдовав два дивана. — Потому что во второй раз я тебя убью. Ураган вздрогнул от темного взгляда уверенности в своих словах. — Вы ведьмы, — сделал вывод Реборн, первый присев на новую мебель и осматривая увеличившуюся кухню в два раза. — Это все глупые детские сказки, — сказал доселе молчавший Хибари, который подал руку Хром. — Правда? — наигранно удивилась брюнетка, хлопнув в ладоши. — Может мне тебя подвесить? Или лучше закопать на месте? Цисси потерла виски, понимая, что театральность сестры выходит из-под контроля самой актрисы. Они и так нарушили кучу законов сегодня, а убийство невиновных точно не должно произойти, иначе Беллу засадят в Азкабан без возможности помилования. Нет, жизни детей тоже важны, но сейчас ее куда больше беспокоит ее семья, в частности, переменчивая сестра, старающаяся скрыть свое волнение и расчетливость за сумасшедшим представлением для душевнобольного из Святого Мунго. — Мы волшебницы, — аккуратно поправила его Малфой, чувствуя сверлящий взгляд в спину. Подойдя к сестре и наколдовав себе такое же кресло, она тоже присела. Тсуна пришел в себя быстрее, чем ожидал от него репетитор. Он все прекрасно слышал и все прекрасно понял, однако вопросы появлялись в голове все быстрее, заставляя зажмуриться от воображаемого стука боли. — Гокудера-кун, почему ты напал на маму? — голос был спокоен и отрешен, отчего он получил колкую улыбку своей тети. — Но это не Нана-сан! В поддержку Хаято все закивали. Никто не мог вымолвить и слова, даже активный Сасагава и веселый Ямамото. — Вы о чем? Мама всегда такой была, — хмурился парень, не понимая ни черта. Нарцисса подметила, что у мальчика явно развит дар видеть истину — древний и почти не встречающийся в наше время. — Все не так уж и плохо, как любит говорить один знакомый, — тихо сказала Белла, пуская в воздух разноцветные кольца. — Эта обычная иллюзия, — сказала за Блэк Хром. — Да, — подтвердила Андромеда. — Она завязана на защите дома, поэтому ее сложно распознать. — Но ты для меня была такой же, какой явилась и сейчас, — Савада уже ничего не понимал. Медди широко раскрыла свои глаза и посмотрела на сына. У него дар… но ее смущало только одно — такая древняя сила передавалась лишь одним путем — по наследству от главы рода по мужской линии. У Блэков не было такого дара — она знала это точно. Тогда как он мог появиться в ее сыне? — В кой-то веки ты задаешь себе правильные вопросы, — Белла все также курила, выпуская изо рта причудливые узоры. — Думаю, с этого и нужно начинать, не находишь? — снова красивое лицо играло спектакль надменности, отчего все поёжились. Андромеда украдкой взглянула на сестру. Всего на миг. Но сумела уловить лишь чувство превосходства и знание на тонких, бледных губах. — Твой щит отвратителен, знаешь? — она скинула воображаемый пепел и словно запела соловьем. — Ты знаешь, куда тебя занесло, моя глупая сестрица? Ее слова медленной поступью пробивались сквозь сознанье. — Сестра? — малыш сказал это слишком обреченно. Шатен рассматривал женщин перед ним и удивлялся. Он никогда не слышал о них, не видел фотографий, но они с такой легкостью ворвались в его жизнь, что разлука ему казалась невозможной. Необычное и удивительно трепетное чувство нежной волной разошлось внутри, будто буря набирает обороты, создавая в глубине морей водовороты, которые его унесут на самое дно души и дадут захлебнуться от эмоций внутри. — Выходит, вы мои тёти, — себе под нос сказал парнишка. И, глядя на Беллатрису, сказал: — Вы очень похожи на маму. Она разозлилась. Ненавидела с детства, когда ее сравнивали с кем-то, словно товар, собирающейся продать на захудалом аукционе. Но сейчас она подавила гордыни горечь и посмотрела в такие же, как у нее глаза — в них теплилась боль и горечь. Он не солгал, они обе и правда похожи, словно две слезы, однако душевная несхожесть настолько велика, как шипы и бутон розы, что на мгновение Белла почувствовала сомнение — она не достойна такого наивного сравнения. — Как твое настоящее имя и кто теперь я? — Тсуна снова смирился с переменами внутри. Женщина старалась унять дрожь, отвечая уже перед взрослым сыном, срывая тихую личину, обнажая себя перед дорогим и главным мужчиной. — Андромеда Друэлла Блэк, — она сказала это с терпкой гордостью на кончике языка, — чистокровная волшебница родом из Англии. Такая правда завораживала. Такая правда жестоко била по щекам. — Ты мой сын — Артур Блэк — полукровка, последний прямой носитель фамилии Блэк. — Я не спешила бы с выводами, — тихим звоном донесся голос Нарциссы. — О чем вы? — Реборн не понимал. То, что Тсуна последний из рода он уже знал. Так что же снова? — Его дар, — кратко пояснила она. — Это древний дар передавался только среди мужчин и никак иначе. Леди Малфой замолчала. Продолжение не требовало слов. Щелкнув пальцами, убирая тем самым мундштук, леди Лейстренж поправила несуществующие складки, вставая с кресла в крадущейся манере. — Поздравляю, — устало сказала она, — ты вышла за потомственного сквиба. Недоумение у всех читалось на глазах. — Как? — один быстрый вопрос сорвался с губ. — Емицу обычный человек… — Так ли он обычен? — с насмешливой ленью прищурила глаза собеседница, будто ожидала вопроса. — Я тебе иногда поражаюсь! — вся леность исчезла из резких и эмоциональных движений. — Сбежать с грязнокровкой из дома и выйти за его школьного приятеля, не узнав об этом совсем ничего. Что же, браво! — она с неохотой зааплодировала чересчур громко. — Бежала от крови и смерти, а сама вышла за палача безмолвно. Хотя… — с каждым новым словом яда становилось больше. Однако против воли она понизила голос. — Лучше все узнать из первых уст, не находишь? Реборн улавливал каждое слово, понимая, что Емицу раскрыли. Он не хотел втравливать жену в кровавые разборки, но сейчас она не слишком осторожно невольно приблизилась к ним. Женщина начала медленно оседать на пол, понимая, услышанное, наконец. Слепая вера… Она так глупа! Или слишком ею любима… Слепая вера ее всегда вела за любимым и единственным мужчиной. Неужели все так? Все настолько глупо и комично? Неужели ее вера стала неверна, разрывая сердце с удвоенной силой. Она врала, врал он — все едино. Все идеально — ведь они пара лгунов. Все построено на лжи — вот оно. Но была ли здесь любовь? Безусловно. Это единственная нежная искра их честности. Их сын. Больше не было правдивости в них. — Мама… — он осторожно обнял свою фарфоровую маму, боясь, что она разобьется от маленького дуновения шального ветерка. От правды. От крови на их руках. Кто же знал, что она уже давно свыклась с болью? Кто знал, что она сильнее? Она — Блэк! И это звучит отнюдь не гордо — это бремя, это крест, который не спадет даже после смерти. Она Блэк — она должна бороться. — Ты тоже? — Медди подняла свой хмурый, цепкий взгляд, что было непривычно. — Вы все… давно. Уже целый год, — звуки мелодичного голоса были безнадежны. — Мы мафиози, — однотонно ответил Аркаболено желтой пустышки. Друзья замерли статуями, словно так оно и было. Их достигло чувство волшебства и та неведомая сила, которая плескалась через край вокруг матери и сына. Нарцисса бесшумно подошла и протянула руку, которую приняла Андромеда, вырываясь из безысходности сына. Внутри немело сердце от подступающего ужаса — она считает его убийцей. Но, напротив ожидания, она подала руку, опустившемуся к ней на пол сыну, и слабо улыбнулась в поддержку. — Я бежала, чтобы не стать убийцей, но это участь постигла тебя, — ее откровение, как лавина успокоения и понимания того, что Тсунаеши никогда не будет один. Не теперь. Его милая, заботливая мама понимает. В ее карих глазах он прочитал все, что чувствовал сам не так давно, пока его не настигло смирение. — Вы хотите забрать Тсуну в свою семью? — Ямамото с напряжением следил за темной тенью. — У него нет выбора, — холодно изрекла приговор Беллатриса. — Он последний прямой потомок Блэков, и магия его приняла, — она говорила это больше не для детей, а для него. Для странного проклятого ребенка, сверлящего взглядом ее давно. — Тсуна Десятый босс семьи Вонгола, — принял вызов киллер. — Боже… — тихо прошептала Медди. — Меня это не интересует. Забавно, — она склонила голову в бок и придала своему взгляду удивление и придирку, — раз вы настолько могущественны, как ты говоришь, — она усмехнулась, прочитав в его голове удивление, — то почему же не снимите простое заклятие? — Беллатриса приподняла губы в издевке. — Или я что-то упустила? — обеспокоенно воззрилась она на Реборна. Волшебница с легкостью нашла его слабое место. И теперь Лейстренж будет бить и давить нещадно. — Вы разве сможете? — он прищурил свои черные глаза. — Это возможно, — потянула до селе молчавшая Малфой. — Если лучше его изучить, то все возможно. — Предлагаю своеобразную сделку: ты даешь нам точные координаты, где прячется свояк, а я, так и быть, поколдую. — Белла, зачем тебе Емицу? — Андромеда настороженно посмотрела на старшую сестру. — Не расстраивайся, я его не убью… пока, — от шипящей интонации пробрался за шиворот холод, пробегаясь по костям. — Всего лишь хочу воссоединить семью. — Аппарируем. Надеюсь, ты это не забыла? — с подколом спросила блондинка. Белла взмахнула волшебной палочкой, бубня какие-то непонятные слова, и вокруг репетитора собрался ярко-желтый огонь, окутав его всего в одеяло из света. Отойдя на несколько шагов назад, им в яркой вспышке предстал высокий взрослый брюнет в деловом костюме и в любимой шляпе. Он с удивлением разглядывал свои руки. — Доволен? — чопорно поинтересовалась она. — Как? — единственное, что смог выдавить из себя Хаято. Но его проигнорировали слова. — Координаты, — потребовала брюнетка, поигрывая волшебной палочкой. — Артур пойдет с вами, а я аппарирую одна, так будет проще. Реборн сказал то, что от него требовалось, и Нарцисса с Андромедой взяли за руки Тсунаеши, переносясь первыми. Скривив свои губы в коварной улыбке, Беллатриса попрощалась довольно тепло, но небрежно бросив через плечо: — Через десять минут ты снова превратишься в ребенка. — Проверяла? — он еле сдерживал свою необузданную ярость. — Я из Слизерина, запомни, — усмехнулась она и с хлопком растворилась, оставляя после себя неимоверный вкус обиды и желание уничтожить самомнение той, которая посмела играть с огнем. Но не это должно было его беспокоить больше. Ведь теперь больше нет Савады Тсунаеши...