33 несчастья Хироки

День у Хироки не задался с утра. Всё началось с того, что вредный будильник никак не хотел будить своего хозяина, который в результате, проснулся на полчаса позже, чем было положено. Конечно, противный звон дьявольской машины пыток над нервами доцента кафедры литературы университета Мицухаси был далек от нежного шепота, собственно, любимого этого самого доцента, который работал в такую ненавистную Хироки ночную смену. Но это безобразие не закончилось одним лишь будильником. Дальше эстафету перехватила яичница, которая каким-то неведомым образом умудрилась подгореть. Час-пик в метро никак не поднял бедному Хиро-сану настроение. И без того хмурый и взъерошенный (а вы попробуйте выбираться из вагона метро, когда это одновременно с вами делают еще человек 30, и не «попортить марафета») Камеджо наконец-то добрался до своего родного кабинета, но не тут-то было. Не успел он открыть дверь своего «убежища», как его взгляд моментально встретился с парой серых глаз, обладатель которых в данный момент вцепился одной рукой в галстук профессора Йо Мияги, а второй – в его рубашку, словно Хироки был бандитом-завоевателем, который пришел на работу с одной целью – совратить своего же куратора. От этой мысли Хиро моментально передернуло. При чем, дважды: сначала от этой аналогии, а потом от смутного представления тех пыток, которые может устроить ему юный любовник Мияги. Тем временем само светловолосое «доброе утро» Хироки наконец-то отцепилось от профессора, подталкиваемое им же к двери, в проеме которой застыл «демон Камеджо», обуреваемый смутными предположениями, что если бы он не успел боком отойти к книжным стеллажам, проходивший мимо него Шинобу обязательно нанес бы ему какое-то физическое увечье вроде удара портфелем по голове. Уж не знал Хироки, что было в его взгляде, но это заставило поутихнуть даже неумолимый сарказм Мияги, который скрылся за дверью кабинета вместе с закипающим гневным детским возмущением Шинобу. «Просто Аль-Каида в единичном воплощении, доводящий до белого коления всех, кто посмеет приблизиться к нему или «его Мияги» ближе, чем на километр» - гневно рассуждал парень. Наконец-то отогнав от себя мысли по поводу этой парочки и оставшись в полнейшем одиночестве (не считая небольшого чертенка на левом плече, который подсказывал заколотить дверь кабинета досками и просидеть так как минимум пару недель), Хироки начал с деланным равнодушием раскладывать на столе свои бумаги с лекциями, хотя мысли его переместились далеко за стены университета, а точнее в стены больницы, где сейчас трудилось личное светило медицины Хироки. То бишь, его Новаки. В последнее время, их отношения просто вышли за рамки какого-либо спокойствия со стороны Хироки, которому было абсолютно не по душе даже слышать о ночных дежурствах своего любимого, уже вошедших в норму. Нет, сам факт дежурств Хиро особо не смущал, скорее его приводила в ярость даже мысль о том, что его (это местоимение в своих мыслях Хироки обвел жирным красным маркером) Новаки проводит время с каким-то там деланным доктором, являвшимся его семпаем с работы. Именно с такими мыслями «демон Камеджо» и направился читать свою первую лекцию за сегодня наивным студентам-первокурсникам, которые даже не представляют, что сейчас их ждет реальный «ураган Катрина», чьи мысли о его собственном «тайфуне» стали истинно штормовыми. В прочем, скоро гром с молниями, которые Хироки весь день метал во всех, кто хотя бы в сторону его смотрел, приутихли. Оставшуюся часть дня доцент решил посвятить чему-то умиротворяющему и приятному – составлению провальных контрольных для завтрашнего третьего курса, которому обычно доставалось больше всех, ибо злорадство «демона» не знало границ, когда речь шла о его отношениях с Новаки, обладающих свойством портиться как раз в унисон с предстоящими зачетами. Ощущение собственного превосходства в японской литературе немного вернуло Хироки в какую-то норму. Казалось, Фортуна наконец-то начала благоволить несчастному, вымотавшемуся и злому Камеджо. Он буквально бросился домой, готовясь с порога устроить Новаки скандал за его очередное дежурство, как только тот хоть рот раскроет, чтобы рассказать, о чем они там говорили с семпаем, но пыл Хиро был быстро умерен проливным дождем, хлынувшим на него противными каплями, как только тот вышел за пределы университета. Сжав челюсть до боли, чтобы не начать топать ногами от обиды, Хироки медленно побрел в сторону дома. Как оказалось, свой бумажник он попросту забыл на столе, когда собирался домой, поэтому вариант с метро или такси отметался автоматически. Добравшись до, о чудо, двери собственной квартиры, Хироки сунул руку в карман пальто за ключами, но… Почему-то его ключи решили составить компанию бумажнику, мирно устроившись с ним в кабинете кафедры литературы университета Мицухаси. Это стало последней каплей. До сели гордый и невозмутимый «демон» с размаху ударил по несчастной входной двери портфелем, который отскочил от сие деревянного ужаса и попал Хироки по руке. - Ааа! Это уже свинство какое-то! Как так можно!? – закричал бедный доцент, решив выговориться противной входной двери. – Еще этого остолопа до сих пор дома нет! Вот точно нет! А мне тут под дверями стоять! Крики Хироки очень заинтересовали двух обомлевших существ, которые в данный момент наблюдали за этим из открывшихся дверей лифта: во-первых, это соседская собачка, которая отчаянно пыталась подгавкивать карам на судьбу совершенно незнакомого ей Камеджо Хироки, а во-вторых, Новаки, который замер с приоткрытым ртом, искренне впав в ступор от войны Хироки с дверью их квартиры. Когда первый шок прошел, Новаки наконец-то сделал шаг из лифта, остановившись от разбушевавшегося любимого на расстоянии вытянутой руки. - Хиро-сан… - виновато пробормотал Новаки, осторожно дотронувшись до плеча Хироки, который в данный момент продолжал ругать свое светило медицины, ключи, бумажник, дождь и даже почему-то Шинобу. - Чего тебе!? – раздраженно фыркнул доцент, до которого реальность Новаки дошла не сразу, а когда наконец-то идея о том, что его любимый стоит позади него наконец-то достигла воображения Камеждо, он обернулся с таким взглядом, словно его обвинили в чем-то невероятно бесстыдном. – Ааа! Это ты! Где тебя вообще носило? Ты видел который час!? Взгляд Хироки сейчас напоминал взгляд маньяка-убийцы перед нападениям, только обрамленный в мокрые волосы, повисшие сосульками и непонятно откуда взявшийся румянец, когда Новаки молча притянул его к себе, прижав к своей груди. Хироки честно попытался высвободиться, но его попытка оказалась неудачной, поэтому бедному «демону» оставалось только фыркать и хмыкать, уткнувшись в грудь любимого, который почему-то тихо хихикнул. - Что смешного? – моментально вспылил Хиро. – Между прочим, это все из-за тебя! С твоими дежурствами! И этим твоим семпаем, которым ты мне все уши прожужжал! Вспыльчивый Камеджо ждал, что Новаки начнет его успокаивать или извиняться, ну или на крайний случай затащит его домой подальше от любопытных ушей соседей, но вот никак не то, что тот просто молча поднимет его лицо за подбородок, наклонится чуть ближе, прошептав «И я люблю тебя, Хиро-сан», а затем поцелует с невероятной нежностью, вложив весь смыл своей предыдущей фразы в прикосновение губ, не дав бедному доценту даже опомниться. Хироки буквально замер в растерянности, совершенно забыв о своем раздражении, словно попал в какой-то другой теплый и приветливый день, где существовали только он и его Новаки. Только его Новаки. - «…А ключи и бумажник… это ведь мелочь… заберу завтра…» - пронеслось в затуманенной поцелуем голове Хиро-сана. День определенно удался.