Her name is Alice.

Где-то в темноте капала вода. Тяжелые капли разбивались о каменный пол, с завидным постоянством. Этот невыносимый звук действовал на нервы. И сводил с ума. Кап. Кап. Кап-кап. Кап. Кап. Непрерывно. Будто это происходило в голове, будто капли разбивались о мозг. Иначе из-за чего такой болью отдавалось эхо разбивающихся капель? Кап. Кап. Кап-кап-кап… Кап. Капитан ЮСС Энтерпрайз закрыл глаза и мягко помассировал висок. Боль на мгновение отступила, а после обрушилась с новой силой. Вероятно, все было бы намного проще, если бы, следуя негласному закону природы, ему и его старшему помощнику предоставили совместную камеру. Тогда смириться с действительностью, пока они не придумают очередной план побега, было бы намного проще. Но почему-то именно в этот раз, когда Джим был утомлен долгим перелетом, постоянной тревогой за жизнь очередной колонии и отсутствием простых человеческих радостей, их решили разделить. А ведь его личная жизнь уже почти неделю уходила на второй план. В голове появилось ощущение, будто по ней ударили чем-то очень тяжелым и металлическим. Но в то же мгновение затылка словно коснулось что-то теплое. Будто бы чужое дыхание, невесомое, но такое приятное. Это тепло медленно расползлось по телу, снимая головную боль, а затем и боль от ссадин и синяков. Джим позволил себе едва заметную улыбку, после чего поднялся на лежанке. - Спасибо, - в подземелье было мало света, но силуэт в камере он видел, несмотря ни на что. - Стоило сразу сказать мне, что Вас мучает головная боль, Капитан, - даже в заточении его старший помощник умудрялся сохранить эту интонацию: вроде и пожурил, и указал на ошибку, но в это же время и поволновался. «Держать вулканца в клетке – ужасное преступление. Эта порода прекрасна в естественной среде своего обитания» - промелькнула в голове секундная мысль. Джим даже не успел ее осознать, а из камеры напротив послышался тяжелый вздох. - Капитан, - он не обиделся, но его это задело. - Извини, Спок, - Кирк действительно пожалел, что позволил себе подобную вольность: вулканец не всегда понимал сарказм и иронию, коих в капитане было даже слишком много. – Просто это начинает раздражать. Джим сцепил ладони и положил на них голову, баюкая то теплое ощущение, которое наполнило его. Спок не убрал боль, он заглушил ее и спрятал. Какую-то часть забрал себе, ровно столько, чтобы это не мешало думать. Они часто делали так, когда данный недуг настигал капитана на мостике или во время важных встреч. Кирку не нравился Спок, у которого болит голова. Тот хмурился и часто жмурился, стараясь скрыть дискомфорт. Он больше молчал, стараясь обходиться короткими жестами или отчетами. А самое удивительное – в такое время Споку снились сны. Нет, не сны – кошмары. Поэтому Джим не любил, когда Спок забирает его мигрень. - Сколько мы уже здесь находимся? – Мужчина поднялся на ноги и в три шага пересек всю камеру. - Пять часов и двенадцать минут, - мгновенно отозвался Спок, сидя на полу своей камеры и облокачиваясь о стену: так он видел и входную дверь, и своего капитана. - А я ведь собирался провести это время абсолютно не так, - с горечью заметил Кирк, снова и снова меряя камеру от стенки до стенки. - Да, у меня тоже были планы на эти дни, - в голосе Спока послышалось раздражение: тенью скользнуло и пропало. – Наши оппоненты никогда не считаются с нашими планами. Какая досада. - Ты, вероятно, хотел провести все это время за изучением образцов с последней планеты? – Джим чуть улыбнулся – эта слабость командора была и слабостью капитана. Смотреть, как Спок внимательно изучает показатели, сравнивает цифры и результаты, а потом чуть вскидывает подбородок – когда подтверждается его теория. - Изучением. Но совершенно точно не образцов, - вулканец на мгновение прикрыл глаза, а Кирк пошатнулся и сел на кушетку, не в силах стоять ровно. Его сознание затопило такое дикое желание, что стало больно даже дышать. Каждая клеточка тела жаждала прикосновения, каждый миллиметр горел, а в груди затаился такой голод, будто он там жил уже несколько лет. Мгновение – все исчезло, словно и не было никогда. Только тогда удалось перевести дыханием и пошевелиться. - Спок… - Кирк сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло. – О. Он попытался выдавить из себя еще какую-нибудь мысль, но не успел. Прикосновение чужих рук к спине стало настолько неожиданным, что через секунду Джим оказался на полу. Колени заныли от резкого падения, но прикосновение не пропало. Горячие пальцы мягко обводили линию шеи и плечи. Мужчина выдохнул и поднял голову, пытаясь осознать, что происходит. Спок по-прежнему сидел в камере напротив. Но весь подался вперед, касаясь лбом ледяной решетки. И смотрел. Джим знал, что он смотрит. Практически не моргая, чтобы не пропустить ничего. - Что ты… - Закончить капитан не успел, потому что влажное касание он ощутил на шее. Легкая, едва заметная боль пронзила тело – будто бы его укусили под подбородок, оставляя там небольшое пятнышко засоса. Кожу жгло именно так. Ощущение чужого рта не пропало, переместилось ниже, на ключицы. Если закрыть глаза, можно было бы представить, что горячий язык Спока водит по выступающим косточкам. - Именно, капитан… - Голос командора был низкий, бархатный, с примесью хрипа и рычания. – Расстояние никогда не было для меня преградой. Джим не успел ответить на подобное заявление ничего. Он выгнулся, упираясь лопатками в жесткий каркас лежанки. Правый сосок попал в плен фантомного прикосновения. И именно так, как это нужно было: жаркий плен рта, осторожный укус и ласка кончиками холодных пальцев, для контраста. Кирк съехал чуть ниже, царапая спину о железные прутья. Но сейчас он даже не заметил этого. Только уперся локтями в пол и, не осознав даже, чуть расставил ноги. И уж точно он не замечал, что делает это точно перед своим помощником. Хотя этот голодный жадный взгляд не возможно было не ощутить. - Спок… - Джим выдохнул и попытался было вернуть контроль над телом и разумом, но его снова подкосило. Подтянутый живот царапнули несуществующие ногти, оставляя, однако, несколько мгновенно покрасневших следов. А поцелуй пришелся точно в косточку бедра. И укус. И снова поцелуй. Кирк застонал и поерзал бедрами из стороны в сторону. Это было слишком дико. Находиться одному в изолированной камере, в одежде. И при этом ощущать чужое присутствие, чужие прикосновения и неконтролируемую власть. Он будто был связан, но не физически. - Джим, - голос раздался практически рядом, словно вулканец сидел позади, а вовсе не в противоположной темнице. – Покажи мне себя. Щеки капитана вспыхнули. Благо в темноте это было незаметно. Тихое хмыканье напротив разрушило данную надежду подчистую. Мужчина облизнул губы и поднял голову. - Тебе не кажется, что это не подходящее место для твоих… экспериментов? – Он попытался сделать вид, будто жутко недоволен и на самом деле не возбужден до шума крови в ушах. - По-моему, самое время, - Спок снова прищурился и насладился длительным низким стоном своего капитана. Настойчивая прохладная рука провела по всей длине члена Джима, едва касаясь. Но этого хватило для того, чтобы тот напрягся еще сильнее, заявляя о себе. Ткань брюк так сильно давила, что Джим даже не отдал себе отчет о том, что делает. А он лишь расстегнул тугую застежку. Легче не стало. Тогда он высвободил жаждущий внимания орган, оставляя на ладони вязкую прозрачную влагу. - О, Спок… - Все тело ныло от неудовлетворения. Хотелось, чтобы Спок касался его везде. Чтобы дотрагивался, сжимал и поглаживал, кусал и целовал. Кирку не хотелось оставаться одному в этой непроглядной темноте. - Ты не один, Джим… - Последнее, что услышал мужчина перед тем, как на него обрушилась волна удовольствия. Спок был везде. Его руки и губы, дыхание и ласка. Все смешалось в огромную волну чистого, ни с чем не сравнимого удовольствия. А Джеймса Кирка бросили в эту волну, не оставив даже спасательного круга. Он кусал себе губы, метался на месте и сжимал кулаки. А Спок все продолжал. Погладить под коленом, поцеловать за ухом, прикусить мочку и обвести кончиком пальца ушную раковину. Командор хорошо изучил своего капитана, зная, что оттянет оглушительный оргазм, а что наоборот – разрушит любую защиту Кирка. Эта пытка все продолжалась и продолжалась. Джим хотел, чтобы Спок прекратил. Джим надеялся, что это будет продолжаться вечно. Он, наконец-то, ни о чем не думал. Только смотрел бездумно в потолок и ловил чужое дыхание на своих губах. Еще более откровенное прикосновение заставило вздрогнуть. Кирк вскинул удивленный взгляд, стараясь различить хоть что-нибудь в тени противоположной камеры. - Ты… собираешься? – Голос дрогнул от нетерпения, хоть капитан и старался найти предлог, чтобы вразумить своего любовника. Голова работала плохо, повод отчаянно прятался где-то в глубине. И найден не был. Зато настойчивое прикосновение заставило снова захлебнуться стоном и еще шире развести ноги. В этом был свой плюс: не нужно было тратить время на подготовку. Спок затрагивал только те участки мозга, которые отвечали за наслаждение, за удовольствие. Сейчас не было боли. Сейчас они были далеко за пределами всех этих глупых условностей. Джим закрыл глаза и представил. Позвал и представил. Как Спок осторожно закидывает его ноги себе на плечи. Как проводил ледяными ладонями по коленям и бедрам, наслаждаясь его кожей. От хваленой выдержки вулканца не осталось и следа. Он смотрит широко открытыми глазами, ловит каждый стон губами и запоминает все, до мельчайших подробностей. Он входит одним движением, перехватывая руки капитана и заводя их над головой. Джим чуть дрожит от переполняющих его ощущений. Кажется, будто еще совсем немного, и заветная грань будет пройдена. Но Спок не двигается, он смотрит. Он ждет. Своенравная эгоистичная скотина! Он хмыкает и чуть подается назад, жадно глядя на ответную реакцию: попытку двинуться следом, чтобы не отпустить. - Спок… - Кирк выдыхает одними губами. Но этого оказывается достаточно, чтобы командор мгновенно растерял свою осторожность. Он держит за бедра, впиваясь подрагивающими пальцами. Джим насчитает на своем теле не один синяк. Но будет любоваться каждым, как свидетельством. Свидетельством того, что перед ним не может устоять этот невозмутимый и хладнокровный вулканец. Они переплетают пальцы, чтобы еще больше соединиться, стать одним целым. Но вместо прохладной руки Джим ловит пустоту. Огорчение и разочарование практически возвращают его в сознание, в реальность. Но это бесполезно, если твой любовник – самый лучший старший помощник во всем Звездном Флоте. Кирк захлебнулся стоном, царапая гладкий пол своей камеры. Его раздирали ощущения. Сильные руки на запястьях, сухие губы на его губах. И сильные толчки, выбивающие последний воздух из горящих легких. Последней каплей стал бархатный, едва различимый стон из камеры напротив. Джим прикусил губу, чтобы не позволить крику вырваться наружу. И кончил, цепляясь пальцами за неудобную кушетку и какую-то подставку, что торчала из стены. Он успел уловить яркий всплеск чужого наслаждения, которое теплой волной хлынуло на разморенного мужчину. После чего минутное забытье поймало его в свои объятия. - Черт возьми, - сказал он, когда язык снова стал его слушаться, - меня только что ментально изнасиловали. - Вы не были против, капитан… - Спок снова стал рассудительным и внимательным. Однако печальный скрип тюремной решетки всего несколько минут назад не позволяли усомниться в том, что и он не сидел просто так. Спок отхватил свой кусок пирога. И краем сознания Джим ощущал, сколько выдержки потребовалось вулканцу, чтобы не выломать заграждения и не оказаться рядом, а довести свою пытку до конца. - Ты никогда не говорил мне, что можно использовать связь… так, - Джим мечтательно прикрыл глаза, все еще ощущая эти легкие и воздушные прикосновения. - Вы многого еще не знаете, Капитан. Но ведь так приятно делать эти открытия, правда? – командор говорил тихо, но Кирк заметил. Он насмехался! Спок насмехался над ним. Остроухий засранец! Ну ничего… - Теперь стоит подумать о том, чтобы выбраться отсюда… - Мужчина поднялся было на ноги, но через мгновение с протяжным стоном впился в решетку. – Джим!.. - Теперь моя очередь… - Кирк облизнулся и придвинулся ближе. – Ты всегда говорил, что я быстро учусь…