Тьма (Dark)

Он барабанил пальцами по истёртой карте, глядя на схему города и чужеземный шрифт, окружавший её. То ли направления были неправильными, то ли он запутался в переводе. Хмурость на лице усилилась, когда он наконец отбросил пергамент и позволил ему небрежно слететь на пол. Рядом с выражением глупого сочувствия неуверенно вился Ксерксис. Мозенрат не обратил на него внимания и принялся за поздний ужин, несмотря на отсутствие аппетита. Поиски древнего поселения мухтаров уже неделю водили его по двум пустыням, но он ничего не нашёл. Через минуту его трапезу прервала знакомая вспышка люстры над головой. Тёмный кристалл окрасился в светло-голубой, и его ореол запульсировал от нежданных колебаний магии в его владениях. Незваный гость. Он устало потёр висок пальцами, облачёнными в перчатку. Много воды утекло с тех пор, как кто-либо осмеливался проникнуть в его страну, и он не приветствовал нарушение этой тенденции. В любом случае, в последнее время он не давал своим врагам поводов для враждебности, так что кто же мог быть этим нарушителем границ? А впрочем, не так уж трудно предположить. Он отставил бокал и щелчком пальцев распахнул обзорное окно, в котором было видно мёртвый город. Фамильяр парил над его плечом, отвлёкшись наконец от попыток украсть кусочки еды с тарелки. — Магические гости, — объявил угорь. Мозенрат чуть закатил глаза и проигнорировал реплику. Он определённо не был в гостеприимном настроении, и если это окажется Аладдин со своей шайкой, то он им устроит подобающий приём. Картинка в окне стала более чёткой и быстро двинулась, показывая фигуру в капюшоне, которая кралась по переулкам, успев оставить за собой несколько расчленённых мамелюков, и, пока слегка заинтригованный чародей смотрел, нарушитель сшиб ещё двоих преследователей-зомби ударом кнута. Выбор оружия был интересный. Кнут был не лучшим средством против живых мертвецов, поскольку предназначался для того, чтобы выводить врагов из строя за счёт боли, а не силы, а мамелюки боли не испытывали. К тому же, один промах мог подпустить неживого врага ближе — целого или часть его, всё ещё опасную. Незнакомца это, похоже, ничуть не волновало. Мозенрат ощутил немного больше радушия. — Нарушитель хорош, — протянул Ксерксис. — Хм. Возможно, получится веселее, чем я ожидал, — проговорил маг и решил позволить загадочному незнакомцу продолжать путь, не мешая ему. — Аладдин? — cпросил угорь с предвкушением. Он качнул головой, наблюдая, как упорно фигура прокладывает путь к Цитадели. Она двигалась с жестокой эффективностью, идущей в комплекте с определённой грациозностью, которая выходила за уровень босяка. — Это не Аладдин. Разве что он завёл себе друга, который пытается отвлечь меня, пока он вторгается в Цитадель. Убогий план, если так. — Мозенрат приветствует незнакомца? — Со временем. Имей терпение, Ксерксис. Силуэт преодолел извилистые скалы, ведущие к Цитадели, со впечатляющей быстротой, и поднял кулак, чтобы постучать в тяжёлые ворота. Мозенрат махнул рукой, и кулак встретился с пустотой: двери резко распахнулись. Медленно открывающиеся ворота зловещего вида явно не произвели бы на эту личность нужного эффекта. Фигура сначала заколебалась при виде глубокой темноты за дверями. Внутри Цитадель была мало освещена и тиха. Возможно, незнакомец размышлял, как конкретно ему вести себя с самым могущественным магом Семи Пустынь, да ещё, мало того, в самом сердце его крепости. Сомнения были понятны и даже здравы, но Мозенрат обнаружил, что был бы крайне разочарован, если б вдруг незваный гость повернул обратно. Так что он решил немного подтолкнуть визитёра. Внезапный порыв ветра смёл фигуру внутрь, и гигантские двери оглушительно захлопнулись. Крутанувшись на месте, нарушитель взглянул на закрытые врата и поднял бич для защиты. Спустя напряжённое мгновение лицо, закрытое капюшоном, повернулось, теперь глядя в непроницаемую глубину вестибюля, плечи решительно расправились. Мозенрат решил, что настала его очередь. — Пойдём, Ксерксис. Пришло время достойно поприветствовать гостя. Он вышел из-за обеденного стола, и Ксерксис обвился вокруг его левой руки. Он телепортировал их обоих в тронную залу, где спокойно сел и снял заклятье лабиринта, которое постоянно скрывало его местонахождение. Следующая дверь, которую откроет нарушитель, приведёт его прямо сюда. — Ещё есть идеи, кто бы это мог быть? — продолжил диалог Мозенрат. Угорь взбудораженно наматывал круги, счастливый от того, что хозяин снова был в хорошем настроении. — Мираж! — Нет. — Феи! — ...По-твоему, нарушитель похож на феечку, которая годится тебе на один зуб? — Амин! Амин Дамулла! — Он мёртв, идиот. Неважно, просто помолчи, пока наш визитёр не придёт. Раскритикованному угрю не пришлось долго ждать. Величественная дверь тронного зала распахнулась от пинка, и Мозенрат немедленно выставил щит перед свистящим лезвием, разрезавшим воздух. Он уловил отблеск металла в дюймах от своего лица перед тем, как нож звякнул, ударившись об пол. Мозенрат встал, сконцентрировав в ладони огненный шар, теперь полностью готовый к бою. Но незнакомец не попытался атаковать снова, а просто направился к нему уверенной походкой. Чародей сузил глаза, не отрывая взгляда от закутанного лица, и призвал упавший нож себе в руку. — Беспечно разбрасываемся оружием? — холодно заметил он. Слегка крутанул лезвие на пробу. — Уж кто бы говорил, Лорд Мозенрат. Нож чуть не выпал у него из руки при звуке голоса, который он знал слишком хорошо. Нарушителем была женщина. А конкретно — принцесса Аграбы, невеста Аладдина и одна из наиболее раздражающих врагов в его списке. — Принцесса? — тупым эхом отозвался Ксерксис. Следующим его порывом было покатиться со смеху. Он знал, что Жасмин пренебрегла традиционной ролью принцессы уже давно, но сам факт, что она оделась, как ассасин, а затем неистово прошлась по его владениям, даже не предприняв никаких попыток сделать это скрытно, было слишком весёлым парадоксом. Чего же она надеялась достигнуть? — На твоём месте я бы не считала это смешным, — сказала она, с показной драматичностью отбросив свой плащ и наконец открыв лицо… и ещё несколько сюрпризов. Он воспринял её изменившийся облик с враждебным интересом и крохотной долей одобрения. Её волосы были собраны в высокий хвост, и, несмотря на его выдающийся объём, этот вид придавал ей воинственное выражение, дикое и почти варварское по характеру. Она оделась в типичном для себя стиле: облегающий верх и свободные шаровары, но на этот раз она сменила типичные женственные цвета, выбрав из всех возможных комбинаций синий и чёрный. Он подумал, что это какая-то причудливая шутка. Хотела ли принцесса польстить ему, одевшись в его цвета? Собиралась ли она и правда драться с ним в таком виде? Весёлая улыбка скривила его губы, когда она приблизилась, размахивая саблей. Он запоздало осознал, что пропустил начало её перечня угроз. — ...и как Бич Пустыни я требую передачу Чёрных Песков мне в качестве моей крепости. Если у тебя остался разум, чародей, ты отступишь без споров. Он на секунду онемел от предельной бессмыслицы, льющейся с её губ. Может быть, она была одержима? Это, конечно, объясняло бы, почему она активировала магические кристаллы. Но ещё до того, как он успел проверить её на присутствие духа внутри, она ткнула мечом прямо под его носом, заставив его сделать шаг назад. — Или ты хочешь испытать на себе гнев Бича? Ксерксис воспользовался шансом укусить её за руку и был отброшен, словно муха. Угорь ударился об трон с нездоровым звуком и шмякнулся бессознательной кучкой. — Твой червяк, похоже, предпочёл второй вариант. Думаю, у тебя всё же чувство самосохранения выше? Раздражённый тем, что ему в нос тычут мечом, Мозенрат открыл рот, чтобы обезоружить её заклинанием, но внезапно остановился, заметив причину всей этой смехотворной ситуации. В её волосах была роза. Синяя Роза Забвения, которую охранял так называемый Орден Загадочных Монахов. Жасмин каким-то образом попала под её заклятье и потеряла память о себе. Очевидно, она примерила на себя новую личность. Злобная, жадная до власти — какое там название она сказала? “Бич Пустыни”. Такой он находил её бесконечно более привлекательной. И редкий случай — он повиновался первому порыву, опустив обычную рутину: тщательно обезвредить проблему (в подземелье, в этом случае) и потом принять решение о дальнейших действиях. Возможность подвернулась слишком заманчивая, чтобы её упустить. Он простодушно опустил взгляд на неё, игнорируя саблю. — Должно быть, ты плохо себя чувствуешь, дорогая. Похоже, ты забыла, что уже здесь живёшь. Её глаза зло сощурились, но он углядел искру сомнения в них до того, как она огрызнулась. — Я никогда в жизни здесь не была, ничтожный врун. По-твоему, Бич Пустыни может попасться на такую дешёвую уловку? — Я не вру, — просто сказал он. — Зачем мне врать собственной жене? Он поймал саблю рукой в перчатке, когда она взмахнула ею над его головой. Зачарованная кожа выдержала остроту лезвия. Перчатка засияла, и принцессе пришлось бросить резко нагревшийся меч. — Я не твоя жена! — прорычала она, вытягивая бич из-за пояса. На этот раз он смог остановить её коротким заклинанием, от которого её руки упали по бокам, а ноги замерли на месте. Её последнее оружие стукнулось об пол, и она начала неистово бороться со своими невидимыми путами, мотая головой так, что её волосы почти стегали его по лицу. Он отступил на шаг назад и подавил смешок от представившегося ему зрелища. — Я понимаю, у тебя был тяжёлый день, — с сочувствием проговорил он. — Почему бы нам просто не обсудить это, как обычно? Что такого случилось, что ты забыла меня и наш дом? — Если ты врёшь, клянусь, я заставлю тебя… — ...остаться с тобой и сшивать мамелюков. Да, я знаю. Я усвоил урок, — вклинился он. — Я никогда больше не буду врать тебе. Бесценно было видеть сконфуженное выражение её лица. Он ухмыльнулся. Это будет неожиданным плюсом, если он убедит её в том, что сшивание повреждённых мамелюков было для неё обычным делом. — Мне кажется, ты и это не помнишь? — он продолжал давить. — Я пытался завоевать Гезистан, не сказав тебе, и ты поймала меня на этом. Я думал, что мы помирились, но похоже, что ты всё ещё взбешена до такого состояния, что совершенно забыла меня. — Ты… Я что, правда твоя жена? — с сомнением переспросила она, больше не пытаясь вырваться из своих пут. — Но… в Аграбе… — Так вот где ты была всё это время, — облегчённо проговорил он. Его выражение сменилось на подозрительность. — Зачем тебе туда понадобилось? — Все говорили мне, что я принцесса того царства… Но я же не могу быть дочерью этого их толстого бесполезного султана. Или невестой этого оборванного попрошайки, который преследовал меня. Я Бич Пустыни, а не какая-то там избалованная принцессочка. Сейчас она говорила скорее сама с собой, чем с ним. От отдал ей должное — несмотря на помутнённое состояние рассудка, она ухитрилась сбежать из Аграбы и проделать весь путь до его Цитадели без чьей-либо помощи. — Снова этот оборванный попрошайка, ха, — напряжённо сказал он. — Итак, ты уехала, чтобы повидать Аладдина? Она резко вскинулась. — Что? Нет! Это он всегда меня преследует! — Правильно, — фыркнул он. — За моей спиной ты сбежала и разыскала этого босяка. Чем же он тебя очаровал? Блохами или ручной мартышкой? — Я не искала его, — вскипела она. — Я… — Или, может быть, своим талантом ко вранью? Должно быть, это он заставил тебя потерять память каким-то образом, чтобы убедить тебя остаться в Аграбе с ним. С его влиянием на бестолкового султана он, наверное, всех в городе заставил врать тебе о твоей настоящей личности. Теперь он полностью завладел её вниманием, и она выглядела поразительно уязвимой, опутанная его безупречной ложью в той же мере, что её тело было опутано обездвиживающим заклинанием. — Ты поклялась, что не вернёшься Аграбу кроме как с целью завоевания вместе со мной, — решительно произнёс он с холодным взглядом. — Но ты нарушила клятву. И самый ужасный удар под дых — это то, что ты, скорее всего, направилась туда, имея в планах предать меня. Я должен был предугадать это и не верить клятвам, которые произносят уста Бича Пустыни. Теперь в её взгляде появилась паника, хоть она и пыталась скрыть её под вызывающим выражением. — Я бы никого не предала ради того, чтобы бегать за каким-то босяком, — отрезала она. — Если ты и правда мой муж, то должен знать меня достаточно хорошо, чтобы усвоить это! — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что твоё вероломство не знает границ, — ответил он голосом, лишённым выражения. Беспокойство на её лице возрастало. Она была искренне встревожена его обвинениями, полностью купившись на сложную выдумку. Он позволил себе медленную восхищённую улыбку и наблюдал, как она вспыхнула в тревоге и замешательстве. — И именно поэтому я бы не пожелал быть ни с одной другой женщиной. Он начал приближаться к ней до тех пор, пока не почувствовал её дыхание сквозь повязку на своей шее, и, стараясь не задеть цветок в её волосах, наклонился, чтобы поймать её губы для поцелуя, взяв её подбородок рукой в перчатке. Он снял удерживающее её заклинание, и она нерешительно обвила руками его шею. Её лицо пылало, когда он отстранился назад и удовлетворённо улыбнулся тому, как она смущённо отвела глаза. — И этого ты тоже не помнишь? И остального, что я с тобой делал? — он понизил голос и наслаждался тем, как она покраснела ещё сильнее. Как бы долго она ни была этой изменённой личностью, она всё ещё очевидно была неопытна. — Что ж, тогда нам нужно испробовать кое-что ещё, прежде чем мы найдём лекарство. Она встретилась взглядом с ним, и он увидел, что искра решимости вернулась. К его приятному удивлению, она потянулась вперёд и поцеловала его во второй раз. Он притянул её ближе, но внезапно Ксерксис гортанно проскулил, испортив мгновение. — Хозяину нравится принцесса? Мозенрат мысленно проклял угря за его бесконечную глупость и идиотский выбор момента. Жасмин с подозрением уставилась на животное, как будто пытаясь вспомнить, где же она его видела раньше. И пока она не успела над этим задуматься, он схватил угря за горло и поднёс его к ней, с усилием улыбнувшись. — Проблема Ксерксиса не только в вечных провалах в памяти, но и в его врождённом идиотизме, — объяснил он и вперил значительный взгляд в своего фамильяра так, чтобы Жасмин этого не видела. — Теперь она королева, помнишь? — нарочито медленно произнёс он, желая, чтобы ограниченный мозг угря правильно воспринял эту информацию. На всякий случай он сильнее сжал его глотку, чтобы тот не расстроил его самый интригующий план. После чего он взглянул на неё, изогнувшуюся в его руках, и проговорил, уже обращаясь только к ней. — Моя королева. Повелительница Чёрных Песков.