Antiphony / Антифон

      Она может дышать. Это было первой мыслью, которая пришла в голову Жасмин, когда она прошла через Зеркало. Ощущения можно было сравнить с плаванием под водой, когда на тебя наложено позволяющее дышать заклинание Салины. Только сейчас невозможно было отыскать хоть каплю воды в окружающем принцессу песке. Когда Жасмин потянуло вперед невидимой силой, песок просеялся через ее пальцы, лаская кожу.       Что ты ищешь?       Голос доносился из невидимого пространства впереди нее, но Жасмин продолжала двигаться, не находя воздушного кармана среди песка. Казалось, что эта пустыня простирается в бесконечность.       — Я ищу прошлое Мозенрата, Властителя Черного Песка, — ответила принцесса, и песок окружал ее губы, когда она говорила. — Все, начиная с его рождения.       Ее сердце забилось сильнее, когда пустыня стала исчезать. Яркий свет показался впереди, и песок перестал держать ее. Жасмин пугающе быстро начала падать, а потом приземлилась на колени на твердую землю, но тут же вскочила на ноги и бросила взгляд вверх, на вихрь, который сбросил ее сюда. Он уже пропал. Принцесса хотела отряхнуть одежду от песка, но не обнаружила ни одной песчинки.       Жасмин оказалась в красивом дворце, пол и стены которого украшало золото. Воздух пах дорогими благовониями, а сводчатый потолок невероятной высоты был инструктирован драгоценностями. Разнообразные растения в горшках стояли вдоль стен. В некоторых из них Жасмин признала лекарственные травы. В центре зала стоял великолепный трон, над которым сверкала эмблема солнца. Тронный зал был пуст, не считая нескольких охранников возле главного входа. Жасмин бросилась было за колонны, но заметила, что не отбрасывает тени.       Услышав крики справа от себя, принцесса осторожно приблизилась к дверному проему. Она отодвинула длинную занавесь и вошла. Толпа людей сгрудилась в углу и загораживала что-то. Человек в дорогой одежде и украшенном драгоценным камнем тюрбане, в котором Жасмин признала местного султана, отошел чуть в сторону и засмеялся глубоким веселым смехом. Сильными руками он поднял маленького плачущего ребенка и поцеловал его в лоб. Рука Жасмин невольно прижалась к губам, когда девушка осознала важность того, что сейчас увидела.       «Начиная с его рождения», — сказала она голосу в Зеркале.       Мозенрат родился в семье султана. Он не был сыном Дестана или мальчиком, подобранным на улице. Он был принцем.       С безмолвным благоговением Жасмин наблюдала радостную картину. Различные придворные и доктора, которые толпились вокруг кровати султанши, вскоре покинули комнату по приказу своего повелителя. Ребенок родился без осложнений, и султан хотел побыть со своей женой и сыном.       Жасмин медленно приблизилась, опасаясь быть увиденной, хотя никто из выходящих людей ее не заметил. Ее сопровождало легкое чувство вины, потому что она видела то, что даже сам Мозенрат не помнит. Он вторгся в ее сны, но она была не лучше, заглядывая в его самое сокровенное прошлое. Легкий холодок последовал за этой мыслью, чувство, которое ей было доселе не знакомо. Это и была истинная власть над кем-то? Опасное, опьяняющее чувство.       — Церемония именования будет через неделю, — сказал султан своей устало улыбнувшейся жене. Чтобы поцеловать ее, он снял свой тюрбан, под которым обнаружились черные кудри.       — Этот ребенок не наш, мы не можем придумать ему имя, — ответила она. Голос султанши, несмотря на усталость, был глубокий и приятный. Ее глаза казались полузакрытыми, но Жасмин поняла, что тому виной тяжелые веки. Красивые, длинные ресницы султанши задели щеки, когда она моргнула. Губы женщины были гладкими и полными, ее улыбка, казалось, согревала воздух. Сердце Жасмин мучительно кольнуло, потому что она поняла, как Мозенрат похож на свою мать. Только принцесса никогда не видела теплоты в его улыбке.       — Почему? — спросил озадаченный султан. Жасмин сделала пару шагов в сторону, чтобы лучше разглядеть отца Мозенрата. Он оказался высоким, величественным человеком с резкими чертами лица. У него было длинное лицо, высокие аристократические скулы. Не сдерживаемые тюрбаном, его волосы лежали, как им вздумается, напоминая ей прическу Аладдина.       — Потому что, — ответила султанша, протягивая руки, чтобы взять ребенка у своего мужа. — Я видела сон вчера.       Выражение лица мужчины стало серьезным.       — Что ты видела?       — Я видела Свет из храма, — сказала она спокойным голосом, погладив по щеке сына. Мальчик больше не плакал, а лишь беспокойно ворочался на руках матери. — Он минул остальных наших детей и остался в нем.       Султан застыл возле кровати. Противоречивые эмоции мелькали на его лице, пристальный взгляд метался от жены к ребенку.       — Все остальные — дочери, — заявил он.       — И он был бы наследником, — закончила женщина за него. Ее глаза с длинными ресницами наблюдали за мужем, ее не испугал его тон. — Я тоже хотела, чтобы родился сын. Но он принадлежит не нам, а Свету.       Губы султана сжались в молчаливом протесте, его мучения были понятны. Султанша молчала, продолжая спокойно наблюдать за мужем, ожидая его ответа.       Он казался огорченным, когда, наконец, заговорил:       — Ты действительно уверена в значении этого сна, Андрая?       — Гелиос не мог дать более ясного знака, любимый. Судьба этого ребенка вне трона. Он будет служить более высокой цели, чем мы, смертные, можем предложить ему. Это честь — родить избранного, — мягко ответила она.       Султан склонил голову, предоставляя решение жене. Жасмин задумалась, какой мужчина мог так легко подчиниться женщине; что это за королевство? Или султанша имеет какой-то особенный статус?       Если Мозенрат родился у таких благородных родителей, как он мог стать темным колдуном?       Воздух закрутился вокруг нее, поток песка закрыл ей обзор, и Жасмин оказалась в другом месте. Она стояла на полированных ступенях белоснежного храма. Основание огромного купола единственное блестело золотом. Широкие резные ворота были открыты, и проходящие мимо нее люди в белых одеждах почтительно кланялись при входе.       Жасмин последовала за толпами людей, идущими в храм, думая, куда пропали султан и султанша. Принцесса вошла в ротонду* — по краям обширного зала стояли безупречно одетые люди. В центре находилось возвышение, на котором стоял первосвященник, отличавшийся от остальных только золотой вышивкой на одежде. Рядом с первосвященником стояли двое, и по черным вьющимся волосам более высокого Жасмин поняла, что это султан и султанша. Священник держал на руках младенца так, чтобы всем было видно.       — Благоволящий Гелиос улыбается своим людям, — заговорил человек. Голос его был ясен и полон спокойной радости. — Он пролил свой Свет на правящий дом Гелинта, подарив нам нового слугу Его святого желания. Давайте воздадим Гелиосу славу за жизнь этого ребенка.       Поднялся гул. Жасмин поняла, что люди молятся, многие смотрели вверх с умиротворенными улыбками. Принцесса поднялась на возвышение, чтобы посмотреть на лица родителей Мозенрата. Глаза его матери были закрыты, руки спрятаны под одеждой. Она улыбалась, но единственная слеза бежала по ее щеке. Султан застыл как статуя, и его лицо оставалось нечитаемым, пока он следил за каждым действием священника. Последний положил засветившуюся золотистым светом руку на лоб ребенка. Раздалось пение, слов которого Жасмин не могла разобрать. Священник закрыл глаза, и казалось, совершал волшебство, которое купало ребенка в теплом свете.       — Пусть Гелиос защитит тебя и укажет тебе путь в Его Свете, — сказал священник, обращаясь к мальчику. Малыш продолжал ворочаться в руках священника, озираясь вокруг любопытными глазами, которые теперь были освещены неестественным золотом от волшебства. — Тебя будут звать Моратай, хранитель Его силы.       В голове Жасмин крутилось слишком много вопросов. Мозенрат оказался не только принцем, но и служителем в Храме Света. Что же так сильно изменило его жизнь?       Крики радости и приветствия заглушил шорох песка, и она снова оказалась в Храме. Принцесса заинтересовалась выбором Зеркала, потому что было ясно, что оно показывает лишь главные моменты, а не всю жизнь Мозенрата.       Жасмин стояла в открытом зале с рядами столов и подушек. Помещение напоминало учебную комнату. Рядом с принцессой стояли несколько молодых жрецов.       Она подошла поближе, чтобы услышать то, о чем они говорят. Их было пятеро, и ни один не выглядел старше тридцати.       — Старейшина Иродан собирается приехать сюда, — светловолосый человек горько улыбался. — Я не могу помочь мальчику направлять его силу. Очевидно, что он особенный.       — Как ты знаешь, Эллин, султанша посещала нас вчера, и некоторые говорят, что она сама могла бы учить его. Я бы даже сказал, что она знает больше о его уникальной силе, чем первосвященник, — фыркнул самый высокий человек. Он напомнил Жасмин орла своим тонким выдающимся носом и узкими зоркими глазами.       — Не недооценивай Старейшину, — оборвал его другой человек. Чуть помолчав, кинул мудрый взгляд. — Когда-нибудь он заметит тебя, Сайдер. Будь терпелив.       Человек по имени Сайдер не ответил, а лишь задрал подбородок. Жасмин поняла суть беседы. Политика есть даже в храмах.       — Мальчик появится здесь с минуты на минуту, — сказал четвертый человек, оглядывая всех сквозь стекла очков. — Нам стоит занять свои места.       — Сначала мы должны воспользоваться заклинанием, Тарал.       Один за другим мужчины пропели краткие слова заклинаний и приложили руки по диагонали через грудь. В мерцании света они исчезли из вида. Жасмин быстро отступила в сторонку, задумавшись, остались ли они здесь или телепортировались в другое место. Но по поспешным шагам вдоль комнаты она поняла, что это было заклинание невидимости.       Жасмин услышала еще шаги, и скорее всего они принадлежали ребенку, о котором говорили жрецы, потому что шаги были слишком быстрыми и сбивчивыми для взрослого.       Черноволосый мальчик не старше трех ворвался через занавеси и упал прямо перед Жасмин. Она сделала шаг назад, когда он начал неуклюже подниматься на ноги — одна нога за другой. Она услышала хихиканье у двери и увидела жреца, который прислонился к стене, наблюдая за действиями ребенка.       — Надеюсь, вы, ребята, на этот раз спрятались, — обратился старик к пустой комнате. От пятерки молодых жрецов ответа не последовало. — Моратай быстро учится.       Жасмин осторожно следовала за мальчиком, когда он несся по рядам аккуратно разложенных подушек, задевая их от того, что спешил поскорее найти невидимых мужчин. Счастливая улыбка засияла на его круглом личике, когда он остановился, чтобы убрать кудряшки с лица. Жасмин грустно улыбнулась, подумав, как долго он останется таким невинным, и сколько осталось до того, как он получит свое новое имя.       — Моратай, — позвал жрец, стоя у двери. — Помедленней. Сконцентрируйся, как я тебе говорил.       Мальчик кивнул и плюхнулся на одну из подушек. Его маленькие ножки еле-еле касались пола. Жасмин восхищенно наблюдала, как он закрыл глаза, и его лицо стало спокойным. После нескольких секунд тишины мальчик открыл их снова и поглядел на стол перед ним. Руки Жасмин инстинктивно дернулись, когда малыш прыгнул, но она была слишком далеко, чтобы поймать его.       — Нашел!       Он приземлился на воздух, руками обнимая фигуру невидимки, которая быстро замерцала, проявляясь. Это был жрец в очках. Он обернулся и, смеясь, подставил малыша на пол.       — Ты быстр, молодой господин. Превосходно!       Тарал потрепал Моратая по голове и слегка подтолкнул его, чтобы тот продолжал занятие.       Жасмин тяжело опустилась на один из столов. Наблюдать оказалось гораздо сложнее, чем она думала. Каждая увиденная минута детства Мозенрата рождало все больше вопросов. Но прежде всего она чувствовала печаль, сродни материнской, потому что, наблюдая за невинным малышом, она знала, кем он станет. Жасмин задумалась, помнит ли это время сам колдун.       Она чуть не задохнулась, осознав связь. Первосвященник сказал, что город называет Гелинт. Храм города был построен вокруг мощного исцеляющего источника, который захватил Дестан. Она посмотрела на мальчика, забирающегося на гору подушек.       Дестан положил конец всему, что он сейчас знает. Прекрасному храму, в котором он живет, добрым жрецам, которые заботятся о нем и учат его магии, милым и любящим родителям, людям этого волшебного города…       Мальчику понадобилось меньше двух минут, чтобы найти спрятавшихся жрецов. Поздравив ребенка, они собрались, чтобы поговорить со старшим жрецом.       Но она больше не слышала их голосов. Песок начал кружиться вокруг нее, касаясь ее ног и окружая талию. Она закрыла глаза, потому что он закружил вокруг ее лица и закрыл обзор.       Цена, сказало Зеркало.       Когда песок исчез, она изумленно поняла, что обстановка изменилась. Она стояла в собственном саду возле фонтана, в котором часто видела свое отражение ребенком.       Она резко обернулась, услышав голос своего отца.       — Дорогая, у меня есть для тебя подарок.       Султан шел в ее сторону, ведя за собой ее более молодую версию. Жасмин уставилась на девочку со своими чертами. Ей было около пяти, и она восхищенно смотрела на отца. Было странно видеть себя в то время, когда отец был выше нее.       — Что это? — прощебетала девочка. Она освободилась от рук отца и пробежала вперед. Жасмин чуть отошла, чтобы наблюдать, как маленькая она вскарабкалась на фонтан и встала, раскинув руки, чтобы удержать равновесие. Ее отец немедленно подбежал к ней и подхватил ее на руки, ругаясь.       — Ты не получишь подарков принцессе, если не будешь вести себя, как принцесса, — строго сказал он. — Ты хочешь подарок или нет?       — Ладно, ладно, отец! — девочка пыталась вывернуться из рук отца.       Жасмин помнила этот момент.       Ее отец знаками отдал приказ стражникам поблизости, и они принесли покрытую тканью клетку. Жасмин отступила, потому что отец убрал ткань и показал, что было внутри. Тигренок.       Нет. Нет, только не это воспоминание!       Маленькая девочка завизжала, впервые увидев Раджу. Ее отец сиял, счастливый от того, что его дочь счастлива. Жасмин застыла, наблюдая за собственными воспоминаниями, боясь того, что скоро должно было произойти.       Песок снова закружился вокруг нее. Но на этот раз он был повсюду, несущийся по земле дворцовых садов, покрывавший зелень своим цветом, заполнявший воздух пылью, слишком густой, чтобы можно было дышать. Она закрыла глаза, но песок вился вокруг ее тела, сдавливая ее, будто она снова была в ловушке песочных часов. Жасмин попыталась вздохнуть, но песок заполнил ее рот и ноздри, и она перестала слышать, потому что он попал в ее уши.       Принцессу затягивало, словно она попала в зыбучие пески. Она задержала дыхание и попыталась не паниковать, но она продолжала уходить вниз и даже не могла двинуться, чтобы бороться с давлением песка. Картинки вспыхнули в ее уме, яркие и звучные воспоминания детства, потому что она помнила то, каково было держать впервые ее любимого друга, и насколько особенным был тот день.       Жасмин откинула голову, которая погружалась в землю последней, назад. Казалось, песок сжал затылок, и невидимая сила тащит ее вниз. Память уходила сквозь нее, как золото через решето.       Ужасная боль пронзила Жасмин, когда что-то словно порвалось в ее голове, и изображения исчезли. Она ушла полностью под землю и внезапно провалилась на открытую площадку.       Жасмин приземлилась на твердый мраморный пол и перекатилась на бок. Голова пульсировала так, что понадобилось несколько секунд, чтобы восстановить чувства.       Что она только что забыла?       Принцесса знала, что что-то забыла, и она боялась, что это было что-то важное. Что это было?       Услышав звук отдаленного взрыва, Жасмин отложила этот вопрос на потом. Шатаясь, она поднялась и оказалась напротив большой декоративной колонны. Бросив беглый взгляд, она поняла, что она снова в храме Гелинта.       — Он направляется сюда! Мы не можем позволить ему зайти в Святилище!       Она едва успела отступить в сторону, когда несколько мужчин в одеждах жрецов пробежали, панически крича. Жасмин стала оглядываться в замешательстве, видя, как храм медленно оседает на городскую площадь, заполненную вооруженной стражей. Новый взрыв опрокинул несколько человек на землю. Черный дым поплыл по крышам, стекая на улицы и вползая в дверные проемы и окна. Крики, которые она слышала, заставляли кровь стынуть в венах.       Неясные формы тел, окруженные дымом, хрипло кричащие в агонии, вываливались из своих домов. Они изо всех сил пытались избавиться от того, чем была черная субстанция, но, в конце концов, все попадали на землю и так там и остались. Стражи на ступенях храма явно дрожали от страха, но стояли на месте, хотя дым и продвинулся вперед.       Когда он оказался еще ближе, принцесса поняла, что это не дым, а песок.       Это был день, когда Дестан вторгся в Гелинт.       Жасмин повернулась и побежала в храм, не желая больше видеть, как люди умирают от магии колдуна. Ее сердце колотилось, когда она бежала по коридорам и комнатам, не признаваясь себе, что ищет Мозенрата. Она заскользила по полу, останавливаясь, когда мельком заметила знакомое лицо. Жасмин вернулась назад так же, как и женщина, которая заговорила с молодым жрецом по имени Тарал.       — Заберите его из города. Уходите как можно дальше, пока Ваш щит еще держится, — султанша говорила спокойным голосом.       — Ваше Величество, — нервно проговорил священник в очках, его лицо было бледным. — Что Вы собираетесь делать?       — Я выполню свой долг перед королевством и защищу святилище, — ответила она. — А Вы выполните свой, так как я приказываю Вам: защитите моего сына. Уходите.       Он быстро кивнул. Султанша встала на колени и заговорила нежным тоном с ребенком, которого Жасмин только заметила.       — Будь храбрым, — женщина крепко обняла кудрявого мальчика. — Помни, чему тебя учили здесь. Будь храбрым.       Мальчик торжественно кивнул, выглядя так, будто понимает, что происходит, несмотря на свой юный возраст.       Тарал склонил голову в уважении и схватил мальчика за руку, когда его мать поднялась.       — Для меня было честью служить Вам, Ваше Величество.       Султанша обернулась, ее темные глаза блеснули, как отполированный оникс.       — Служите Свету, Тарал. Пока его слуги живы, есть надежда.       Хор криков раздался эхом, когда султанша покинула комнату. Магия и демонические силы Дестана уже были внутри. Тарал поглядел на мальчика серьезным взглядом и скупо улыбнулся.       — Пойдем.       Плащ описал широкую дугу вокруг них обоих, и они исчезли во вспышке света.       Жасмин на секунду ослепла. Видимо, ее тоже перенесло заклинанием Тарала.       Теперь ее окружала пустыня под пламенным полуденным солнцем. Храма не было видно.       Но в ее сторону шли следы людей, бредущих по песку: родителей, ведущих детей или несущих их на спинах, старух, которые готовы были вот-вот упасть в обморок от жары, и сильных молодых людей, помогающих другим. Она посмотрела в том направлении, откуда они пришли, и вдалеке увидела горящий город. Должно быть, это были выжившие из Гелинта, ставшие простыми беженцами.       Жасмин не видела Тарала и Мозенрата, но они, скорее всего, не ушли далеко, если, конечно, она переместилась вместе с ними.       Принцесса заметила две пары следов на песке возле себя: один, принадлежащий взрослому мужчине, другой — маленькому ребенку. Ее глаза быстро проследили путь до места, где они присоединились к беженцам. Тарал, видимо, использовал заклинание невидимости, надеясь смешаться с толпой, когда его действие пройдет.       Долгое время Жасмин шла рядом с бесконечным потоком оставшихся в живых. В Зеркале было сложно определить, сколько прошло времени, но она не чувствовала себя утомленной ходьбой или жарким солнцем. Все время она оглядывала толпу, ища знакомую белую одежду и мальчика с черными вьющимися волосами. Она должна была отдать должное Таралу — его заклинание держалось долго.       День медленно перетекал в сумерки. Несколько человек остановились, чтобы организовать лагерь посреди пустыни. Но у людей явно не было ничего, чтобы нормально остановиться на ночь. Ни у кого не было даже ничего деревянного, чтобы развести огонь. У них, вероятно, не было времени на подготовку, когда они бежали из города.       След становился все тоньше, потому что все больше людей останавливалось на ночевку. Жасмин пыталась найти следы, не принадлежавшие тем, кто шел вперед. Становилось все труднее видеть в наступающей темноте.       Прошло еще какое-то время, прежде чем принцесса заметила мужчину в грязной белой одежде, которого не было за пару мгновений до этого. Он споткнулся и упал, не делая попыток встать. Проходящие мимо люди едва бросили на него взгляд и продолжили свой путь. Мальчик встал на колени перед жрецом и потормошил его за плечо. Жасмин кинулась в их сторону.       -…я, наверно, что-то потянул. Дай мне минутку, — сказал Тарал с гримасой боли. Он с трудом сел и осторожно коснулся правой лодыжки. Кончики его пальцев начали пылать, когда он прикоснулся к начавшему распухать участку. Пот тек по его лицу, когда он сосредоточился, но жар быстро пропал из его пальцев.       Тарал прервался и упал, тяжело дыша, обратно на песок. Мальчик вскрикнул, и Тарал повернул к нему лицо.       — Я сожалею, молодой господин. Глупый старый Тарал израсходовал свою силу точно так же, как Вам говорили на уроках этого не делать. Я только хотел быть уверен, что Вы в безопасности… как приказывала Ее Величество.       — Мы продолжим путь! — непреклонно сказал мальчик. Его одежда была грязна от долгого путешествия. — Я излечу Вас!       Священник улыбнулся, несмотря на свою боль.       — Не волнуйтесь. Просто подождите несколько часов, когда я восстановлю достаточно сил, чтобы самому излечиться.       — Нет! — настоял, хмуро глядя, Мозенрат. В нем, шести-семилетнем, уже можно было заметить черты взрослого Мозенрата. — Вы думаете, что у меня не получится. Но у меня получится!       Он положил маленькие ручки на распухшую лодыжку Тарала, несмотря на его протесты. Жасмин восхищенно наблюдала, как яркое свечение окутало раненную конечность, и Тарал застыл в немом удивлении. Лицо Мозенрата скривилось от напряжения, когда магия покидала его руки.       Тарал сел, когда мальчик закончил. Он для проверки повернул ступню, чтобы проверить работу ребенка. Жрец широко улыбнулся, смотря на Мозенрата в благоговении, когда поднимался на ноги.       — Вы очень необычный, молодой господин. Старейшина Иродан всегда говорил это, но только теперь я полностью верю его словам.       Тарал взглянул на темнеющее небо, а потом на бесконечные дюны впереди.       — Давай продолжим наш путь, пока не найдем хорошее место, чтобы заночевать.       Жасмин последовала за ними, слушая бесконечный поток вопросов, которые задавал Мозенрат Таралу. Она подумала, что они должны были хранить молчание, пока были невидимками, чтобы не привлечь внимание. Любой мальчишка посчитал бы такое длительное молчание невыносимым.       — Что тот колдун хотел от магии храма?       — Не знаю. Иногда люди слишком жадны и хотят получить все себе, хотя некоторые вещи принадлежат всем.       — Но он даже не из Гелинта, так ведь?       — Да, так.       — А скоро мы вернемся?       Выражение лица Тарала не изменилось.       — Мы посмотрим. Я не знаю.       — Мама присоединится к нам позже?       — Надеюсь, что так.       — А папа? Где он был, когда мы уходили?       Тарал замешкался с ответом, а боль, отразившаяся в его глазах, подтвердила худшие опасения Жасмин.       — Твой отец возглавил борьбу, как сильнейший из воинов Гелинта.       Мозенрат замолчал на несколько минут. Жасмин задумалась, понял ли он то, что скрывалось за ответом Тарала.       — Как долго мы будем убегать? — тон мальчика изменился.       — Пока мы не будем в достаточной безопасности, чтобы остановиться, — ответил Тарал, стараясь скрыть горечь в голосе. — Мы скоро найдем место, многие уже остановились на ночлег.       — Но я хочу вернуться, — твердо сказал Мозенрат. — Мои родители и Старейшина Иродан не убежали. Почему тогда мы бежим?       — Разве ты не слышал свою маму? Она приказала мне охранять тебя.       — Но она мне сказала помнить то, чему меня учили. Старейшина Иродан учил меня, что бегство — удел труса.       Жасмин была удивлена поворотом разговора. Рассуждения мальчика были на удивление взрослыми для его возраста.       — Твоя мама — султанша, а я должен повиноваться ее приказам, — ответил Тарал, возвращаясь к очень знакомому для Жасмин аргументу.       Мозенрат нахмурился и не ответил, поменяв тему разговора.       — Как колдун проник в город? Папа говорил, что никто со злыми намерениями не сможет войти внутрь.       — Это еще одна вещь, которую я не знаю. — Сказал Тарал мрачно. — Он не должен был пройти.       Жасмин подпрыгнула, когда третий голос раздался прямо у нее над ухом.       — Давай я дам тебе подсказку, Тарал. Твое невежество меня поражает.       Принцесса сделала пару шагов от человека, который только что появился рядом с ней. Она моментально узнала его по орлиной внешности. Его белые одежды были забрызганы кровью.       Изначальный шок Тарала сменился на осторожный недоверчивый взгляд.       — Сайдер, ты только что сбежал? Что там происходит?       — Ты имеешь в виду, что там произошло? — ответил Сайдер холодно, его надменный пристальный взгляд прошелся по взъерошенному священнику и маленькому мальчику рядом с ним. — Дестан уже захватил город и забрал силу храма.       — Что с моими родителями? — взволнованно вмешался Мозенрат.       Тарал положил руку на плечи мальчика, когда Сайдер начал смеяться. Аура подозрительности стала еще ярче.       — Что с тобой? — оборвал Сайдера Тарал.       Сайдер его проигнорировал.       — Я знаю только про твою маму, маленький Моратай, — сказал он пугающе пустым голосом. — Она смело сражалась, может, даже оставила царапину на Дестане, если только я не видел…       Его бросило на землю неожиданным взрывом силы Тарала.       — Ты впустил его в город, — прохрипел Тарал во все нарастающем гневе. — Ты отдал всех нас монстру!       Сайдер медленно поднялся на ноги и стряхнул песок со своих забрызганных темно-красных одежд. Его глаза опасно блеснули, когда он посмотрел в ответ на Тарала.       — Я узнал, что в жизни есть нечто большее, чем исполнение прихотей божества, которое, предположительно, говорит через старейшин храма. Жалко, что ни один из вас не понял этого раньше. Почему, живя своей жизнью, вы подчиняетесь желаниям других, а не своим?       — Никто не заставлял тебя оставаться, ты, неблагодарная змея! Старейшина Иродан всегда мог тебя отпустить, если бы ты захотел, — говорил Тарал с немного остывшей яростью. — Но ты не хотел уходить. Ты хотел признания, правда ведь? Ты хотел повышения, все это знали. Но никто из нас и не подозревал, что ты зайдешь так далеко, что бы предать все королевство!       — Говори, что хочешь. Меня не волнуют твои жалкие осуждения. Давай просто вернемся к тому, зачем я сюда пришел, — сказал Сайдер холодно. Его взгляд упал на Мозенрата. — Мальчик пойдет со мной.       — Я никуда с тобой не пойду! — крикнул паренёк в ответ.       — Так, значит, ты теперь подчиняешь новому господину, — сказал Тарал, прижимая мальчика к себе. — Что Дестан пообещал тебе в обмен на весь Гелинт? Часть своей темной магии? Место по правую руку, когда он начнет создавать свою империю?       — Это не имеет к тебе ни малейшего отношения. Отдай мальчика.       — Что Дестану от него надо? — спросил Тарал, пытаясь выиграть больше времени. Бусинка пота скатилась по его щеке. Рука, сжатая в кулак и наполовину спрятанная в его мантии, начала светиться.       — Он узнает сразу же, как только встретится с Дестаном, разве нет?       Сайдер сделал свой ход, выбрасывая вперед правую руку с заклинанием. Воздух вокруг них взорвался яркой вспышкой, и несколько секунд Жасмин могла только слышать начало битвы.       — Моратай, убирайся отсюда!       За отчаянным приказом Тарала последовал крик боли. Зрение Жасмин прояснилось, и она увидела, что жрец упал на колено, держась за правый бок окровавленными руками. Мозенрат подбежал к нему с обеспокоенным возгласом.       — Нет! — Тарал с силой оттолкнул мальчика назад от себя одной рукой, поднимая вторую, чтобы защититься от следующего заклинания Сайдера. — Моратай! — Крикнул он, не оборачиваясь. — Телепортируйся! Сейчас же!       — Но я никогда не делал этого! — теперь Мозенрат был напуган окончательно, даже не пытаясь показать свои невероятные способности.       — Ты можешь! Ты должен! — Тарал использовал обе руки, чтобы создать какое-то защитное заклинание, отбрасывая Сайдера назад и привязывая его к одному месту.       — Сдавайся, Тарал! Мое терпение истощается! — прошипел предатель.       — Как и твоя энергия! Твой новый господин не дал тебе достаточно сил, чтобы ты прикончил меня, — священник провоцировал Сайдера, даже несмотря на то, что терял кровь. — Моратай, дай мне руку.       — Я хочу, что бы ты пошел со мной!       Тарал непреклонно замотал головой.       — Я найду тебя позже! Дай мне руку, сейчас же!       Мозенрат снова приблизился к нему, и Тарал крепко схватил его за руку. К ужасу Жасмин, он погрузил свою другую руку в рану на боку, окрашивая окружающий их песок в кроваво-красный цвет. Этой же рукой Тарал собрал окровавленный песок в руке и, читая заклинание, рассыпал его на ноги Мозанрата. Мальчик исчез до того, как смог воспротивиться.       Привязывающее заклинание разрушилось, и Сайдер сразу же отправил пробивающий луч света в сердце Тарала.       — Упрямый дурак. Такое банальное заклинание не сможет спрятать его надолго, — сказал он пренебрежительно, пока Тарал заваливался на спину, хватаясь за грудь.       Жасмин больше не могла видеть их, потому что пески вокруг нее забурлили, и она опять услышала голос Зеркала. Оно требовало плату за знание этой основной сцены в жизни Мозенрата.       Пески постепенно отступили, и принцесса увидела, что находится в собственной комнате во дворце, и ее молодая копия лежит на кровати, а рядом сидит ее отец.       — Она была красивой женщиной, — говорил султан. — Она передала свою красоту тебе, моя дорогая. У тебя я вижу ее улыбку и ее глаза.       Жасмин наморщила нос.       — Ты уже говорил мне это, папа. Как еще она выглядела?       — Ну, — задумчиво ответил султан. — Она была добра и полна сострадания. Это из-за нее я смягчил наши законы, касающиеся детских преступлений.       — Детские преступления? С чего бы это детям делать плохое? — спросила она.       — Многие дети в Аграбе живут не так же, как ты, Жасмин, — ответил султан. — Во дворце есть все, что тебе нужно, и все, что ты хочешь. Но другие мальчики и девочки не так удачливы. Их семьи бедны и не могут позволить себе еду и воду. Иногда они даже не могут позволить себе место для жилья, и им приходится жить на улицах. Некоторые из таких детей не имеют родителей, и им приходится бороться самим. Вот поэтому им приходится воровать и делать другие плохие вещи, чтобы выжить.       Более молодая Жасмин трезво оценила слова отца.       — Зачем нам законы против них, если они не помогают?       Султану было неудобно, и он, похоже, старательно пытался найти подходящий ответ.       — Потому что торговцы, у которых они воруют, тоже должны на что-то жить, и если у них слишком много всего украдут, то и они также станут бедняками.       — Почему мы не можем поселить их во дворце? Или мы можем давать им еду, оставшуюся с ужина.       — Бедных детей очень-очень много, и мы просто не сможем их всех принять. Самое лучшее, что мы можем сделать, — это быть благодарными за то, что у нас уже есть, и подавать пример нашим людям, чтобы они были добрее друг к другу и к нуждающимся детям.       — Но я хочу им помочь, отец! Зачем оставлять это другим людям?       Жасмин грустно покачала головой, садясь на краешек кровати рядом со своей более молодой копией. Даже с возрастом она была все так же против бездействия своего отца. Она думала, где сейчас может быть Аладдин — бедный мальчик без родителей и дома, которому приходится учиться врать и воровать, чтобы выжить. Насколько же разными они родились.       Она чувствовала обиду на своего отца за то, что он не показал ей правды о том, каков был город. Пока она не убежала сама, у нее не было и представления о том, как жили бедные. Она унаследовала часть маминого сострадания, но они никак не могла его применить на протяжении почти всей своей юности.       Она дослушала разговор как-то отстраненно, ожидая возвращения в прошлое Мозенрата. Она была защищенным и избалованным ребенком. Очень скоро отец поцеловал ее на ночь и вышел из комнаты.       Он не говорил ей из любви, напомнила она себе. Она не должна относиться к нему так критично все время. Он был любящим отцом и растил ее так, как мог, без матери, которая умерла, когда Жасмин была слишком маленькой, чтобы ее помнить. Если судить по тому, что он говорил о матери, она была удивительной женщиной, которая вдохновила его быть лучшим правителем. Ослабление закона о несовершеннолетних преступниках было одной из вещей, которые султан сделал под ее влиянием.       Жасмин задумалась, а не привела ли смерть ее матери к тому, что султан стал таким благодушным. Без ее советов и вдохновления стал бы он таким, какой сейчас? Или он всегда был таким? Внезапно она подумала об Аладдине. Что случится, если она рано умрет, и Аладдин останется один управлять Аграбой? Станет ли он как ее отец?       Она не стала развивать эту мысль, так как ее молодая копия выбралась из постели и вышла на балкон. Малышка не могла нормально смотреть через балюстраду, так что ей пришлось чуть пригнуться. Раджа, подросший примерно до трети своего нынешнего размера, тихо сидел рядом.       — Как же я хочу увидеть город, — сказала девочка тигру. — Если бы стены были ближе, я бы выкинула часть моих кукол для бедных детей. Как думаешь, сколько их таких там сейчас? — Тигр в ответ лишь мурлыкнул и уткнулся ей в плечо. Девочка рассеянно гладила его мех. — Интересно, а у кого-нибудь из них есть тигр?       Жасмин отвернулась, потому что ей стало неловко из-за своего же детского невежества. Пески стали наполнять комнату, как только она добралась до кровати. Как и в прошлый раз, зыбучие пески вытащили воспоминания из ее головы копьем боли.       Жасмин медленно поднялась с того места, где песок оставил ее. Теперь она потеряла два воспоминания. Она стояла в центре переполненной рыночной площади и с тревогой пыталась найти парня с черной кудрявой головой. Ее сдавили со всех сторон, и она с трудом могла видеть землю. Было почти невозможно найти маленького мальчика в такой толпе.       Но каким-то образом ее глаз заметил что-то странное. Одинокая груша висела в воздухе над большой кучей фруктов, и быстро улетела из виду продавца за угол. Она следовала за ней до узенькой аллеи, заваленной мусором.       Открывшийся ей вид заставил ее остановиться. Мозенрат сидел, прислонившись к стене, его гораздо более худое тело было одето не в чистое белое одеяние, а в грязную коричневую блузу. Он уже успел съесть половину груши, пока остальные обитатели аллеи смотрели на него голодным взглядом. По-видимому, ни один из них не обладал магией.       «Тарал, наверное, погиб», — грустно подумала Жасмин. Если бы он был жив, он точно нашел бы Мозенрата. Ну, хотя бы Сайдер до сих пор его не нашел.       Сайдер говорил, что заклинание Мозенрата не сможет спрятать его надолго, но, похоже, уже прошло достаточно много времени с того момента, как мальчик сбежал. Принцесса догадалась, что малыша телепортировало в другой город, где он никого не знал, и, будучи семилетним ребенком, он мог только клянчить и красть, чтобы выжить. Жасмин смотрела на его худую фигурку, понимая, что, несмотря на все то презрение, что он выказывал Алладину, Мозенрат и сам был уличной крысой в прошлом.       Принц, ставший уличной крысой, был сильно не похож мальчика, рожденного в бедности. Жасмин попыталась представить себя в возрасте семи лет, будучи выброшенной на улицу и борющейся за себя. Наверное, она бы умерла от голода или была похищена для работы в борделе.       — Ты можешь достать мне одну? — изможденный человек подполз к Мозенрату на локтях. К ее ужасу, она увидела, что обе его руки отсутствовали. — Пожалуйста, парень, я не ел уже много дней!       Мозенрат остался невозмутим. Он размышлял некоторое время, прежде чем неохотно согласиться. Поднявшись на ноги, он выглянул за угол, его пристальный взгляд снова был устремлен на ту же тележку, откуда он уже украл грушу. Мозенрат закрыл глаза, его губы бесшумно шевелились, произнося заклинание, после чего вернулся на аллею и стал ждать. Несколько секунд спустя еще одна груша прилетела в аллею и была поймана покалеченным человеком. Он поднес грушу к губам обрубками рук и хищно откусил кусок от нее.       — Спасибо, парень, я твой должник.       — Так-так, что у нас тут?       Мужчина быстро выпустил грушу, как только услышал строгий голос. Жасмин обернулась и увидела стражников с мечами наготове, стоящих в нескольких метрах от нее. Командир поправил свой тюрбан и бросил взгляд на жалких попрошаек перед ним. Мозенрат ответил стражникам презрительным взглядом без намека на вину.       — Откуда ты взял фрукт, вор? — спросил главный стражник у безрукого человека.       Усталый подросток, сидящий дальше по переулку, ответил с горечью в голосе:       — Если он вор, то он украл его, ясное дело.       Стражник ощетинился и указал мечом в направлении наглого парня.       — Закрой рот, уличный мусор. Если мне понадобится твое мнение, я выбью его из тебя! — Он снова обернулся к попрошайке. — Я видел грушу, летящую по воздуху. Ты колдун?       — Да, он любит выступать для детей. Тебе стоит прийти в первый день недели, чтобы посмотреть великолепное шоу, — опять заговорил мальчуган, его голос сочился сарказмом.       Главный стражник махнул рукой одному из своих подчиненных, тот кивнул и с рычанием навис над парнем, подняв меч. Жасмин закрыла рот рукой, когда стражник начал избивать мальчика плоской стороной меча. Были ли все стражники Аграбы безжалостны как этот?       — Я спрошу еще раз, и ты ответишь мне, и тогда не лишишься ушей, как рук, — раздраженно сказал стражник. — Ты колдун?       — Н-н-нет! — ответил мужчина, его глаза были полны страха из-за вида клинка перед его лицом. — Я не могу колдовать без рук. Это он! Это вот этот парень!       Стражник переключил внимание на кудрявого мальчика, на которого указывал безрукий. Выражение лица Мозенрата изменилось от неожиданного предательства.       — Значит, ты умеешь колдовать, — заключил стражник.       Мозенрат нерешительно кивнул. Главный стражник улыбнулся и приказал своим подчиненным связать руки мальчика.       — Нет! — крикнула Жасмин. Она была слишком зла, чтобы понять, что ее слова не достигнут ничьих ушей. — Он всего лишь мальчик. Он всего лишь голодный мальчик!       — Я не отрублю тебе руки, парень. За тебя можно будет выручить большую сумму, если продать на аукционе целым.       Мозенрат вскочил на ноги, услышав слова стражника, но тут же был свален на землю ударом тяжелого кулака.       — Даже не пытайся сбежать, — бросил стражник небрежно, как будто он только что не бил беззащитного мальчика.       Другой стражник оторвался от избиения молодого человека. Он вытер клинок об одежды калеки, прежде чем покинуть аллею с другими стражниками и их новым пленником.       Они собирались продать его. Стражники были настолько же коррумпированными, насколько жестокими. Жасмин следовала за ними до тех пор, пока они не остановились перед домом с заколоченными окнами. Командир стражников постучал в дверь и с нетерпением ждал ответа. Сурового вида женщина открыла им дверь, ее внимательный взгляд уперся в мальчика, которого привели стражники.       — Вымой его. В нем течет магическая кровь, — отрывисто сказал стражник, выпихнув Мозенрата вперед. — Десять тысяч динар минимум. Я не дам продать его за меньшие деньги. — Он схватил парня за волосы и развернул Мозенрата к себе. — Если ты будешь создавать проблемы, я откажусь от продажи и с удовольствием смогу насладиться отрубанием твоих воровских ручонок.       Жасмин смотрела на стражника полными ненависти глазами. Ей бы хотелось знать название города, где люди, которые должны были быть защитниками королевства, продавали своих сограждан в рабство и наслаждались мучениями бедняков. По крайней мере, она знала, что это точно не Аграба, поскольку рабство было объявлено вне закона еще ее дедом.       Войдя внутрь, принцесса ахнула от вида первой комнаты. Она была набита людьми всех возрастов с руками и ногами, скованными цепями, их голые спины были иссечены шрамами от кнутов. Она никогда не видела настолько безнадежных выражений на лицах. Они сидели, молча уставившись в пустоту. Казалось, все они смирились со своей судьбой — быть рабами.       Женщина отвела Мозенрата в закрытый двор, где ведра с песком выстроились вдоль задней стены. Ее угловатое лицо ничего не выражало, когда она начала с безжалостной эффективностью развязывать веревки вокруг его запястий.       — Как только я сниму их, вспомни, что говорил стражник. — Она указала на ведра с песком. — Почистись. Ты отправишься в дом через час.       Мозенрат не ответил. Женщина ушла, даже не обернувшись. Жасмин задумалась, сколько же детей эта женщина продала без капли раскаяния.       Мозенрат заглянул в ведра, и быстро осмотревшись вокруг, засунул руку внутрь. Он вытащил горсть песка и дал песчинкам течь сквозь пальцы, после чего закрыл глаза и сосредоточился.       Он открыл глаза и, нахмурившись, тяжело опустился на землю. Жасмин опустила взгляд. Очевидно, он отказался от какого бы то ни было плана, который обдумывал.       Через минуту неподвижного молчания он встал и разделся. После чего обтер свое слишком худое тело песком и оделся назад. Затем он сел, прислонившись к стене, и обхватил руками колени.       Жасмин села с ним рядом, наблюдая, как его выражение лица меняется от разочарования к отчаянию. Он обхватил себя руками, вцепившись одной рукой себе в волосы.       — Хотела бы я помочь тебе, — тихо сказала Жасмин. Несмотря на то, что он совершенно не слышал ее, она не могла просто так сидеть. — Я сожалею о том, через что тебе пришлось пройти.       Он медленно поднял лицо и положил подбородок на колени, запустил пальцы в непослушные волосы. Жасмин попыталась погладить его по руке, но ничего не почувствовала. Но все же она приобняла его за плечи, воображая, будто она могла чувствовать их форму.       — Ты справишься. Я знаю, что ты, так или иначе, справишься, — сказала она, после чего замолчала на некоторое время. — И когда-нибудь потом ты станешь Властителем Черных Песков.       Но сейчас он был молод и одинок, далек от становления темным колдуном. Он не сделал ничего плохого, он просто был жертвой сил сильней его самого. Могла ли она его обвинить за то зло, что он совершал для достижения власти? Она думала, что Дестан определит его будущее за него самого, поработит его и заставит пройти через бесчисленные мучительные уроки, сделав своим учеником. Но она все еще не понимала, зачем такому могущественному колдуну нужен был ученик.       В любом случае, об этом было еще рано говорить. Пока она не могла судить о его будущем, основываясь на первых восьми годах жизни. Она могла только сидеть рядом, чувствуя себя совершенно беспомощной.       Через несколько минут суровая женщина вернулась и связала руки мальчика. Мозенрат продолжал молчать. Жасмин задумалась, убил ли тот промежуток времени, что он прожил на улицах, его болтливость. Он казался просто призраком прежнего себя.       Женщина привела его в дом, где Мозенрата приковали к остальным пленникам, большинство из которых были еще детьми. Несколько мускулистых мужчин стояли на страже, один размахивал кнутом. Жасмин ощетинилась, когда один из них небрежно погладил одну из девушек, которых привели из передней двери, отпустив непристойный комментарий товарищам. Люди хрипло рассмеялись и последовали за унылой процессией на улицу.       Аукцион проводился на городской площади. Жасмин осталась рядом с Мозенратом на возвышенности, пока рабов выстроили в линию, будто собирались повесить, как преступников.       Лысеющий мужчина, страдающий избыточным весом, стоящий в передней части платформы, поднял руку, прося тишины. Он широко улыбнулся, обнажая ряд золотых зубов.       — Сегодня хороший день для покупки, мои дорогие друзья. У нас есть несколько прекрасных экземпляров, недавно привезенных из соседних земель, несколько экзотических красавиц, которые родились, чтобы выполнить ваши самые смелые фантазии. Несколько молодых мужчин, прекрасно сложенных для тяжелого труда и даже тот, в чьих венах течет магическая кровь, — сказал он самым ужасным театральным голосом, что когда-либо слышала Жасмин. — Давайте-ка перейдем к делу. Для начала — вот эта прекрасная девушка с холмов Лерба…       Толпа росла, так как все больше прохожих присоединялись к аукциону, чтобы сделать ставку или просто понаблюдать. Аукционист своим театральным голосом рассказал все особенности каждого заключенного, что стояли на платформе, представляя их своей аудитории, как будто продавал коров или лошадей, а не людей. Жасмин мягко положила руку на плечо Мозенрата, желая освободить всех заключенных, а работорговцев бросить в тюрьму.       Последней пришла очередь мальчика, и охранник с кнутом потянул его вперед. Высокий мужчина со шрамом на лице злобно улыбнулся, словно провоцируя его на конфликт. Лицо Мозенрата осталось бесстрастным. Жасмин задавалась вопросом, как такой маленький мальчик способен оставаться настолько спокойным.       — А теперь, дамы и господа, здесь у нас особенный экземпляр. Ах, он может не выглядеть так с первого взгляда, но внешность обманчива. — Аукционист выдержал драматическую паузу. — У нас есть мальчик, в чьих жилах течет магическая кровь! Не по годам развитый маг, и он нам сейчас продемонстрирует это!       Аукционист вытащил из кармана яблоко и сделал вид, что вытирает его об одежду. Затем он показал его толпе, двигая рукой по небольшой дуге, пока она не указала на Мозенрата. — На ваших глазах он поднимет это яблоко с помощью своих сил!       Жасмин снова посмотрела на Мозенрата. Его пустое выражение лица превратилось в откровенно презрительный взгляд, который стал его своеобразным товарным знаком, который она и Аладдин видели так много раз. Мозенрат не шелохнулся.       Поддельная улыбка аукциониста дернулась, так как Мозенрат не отреагировал на команду.       — Смотрите, дамы и господа, он собирает силы! Заклинание слишком сложное для такого маленького мальчика.       Человек с кнутом напрягся, растягивая оружие между своими толстыми руками. Он сказал опасным шепотом, и только Мозенрат и Жасмин могли его слышать.       — Продолжай в том же духе, мальчик, и ты пойдешь к своему новому хозяину с парой красочных отметин на спине.       Толпа начала недовольно ворчать, и Жасмин услышала несколько обвинений в мошенничестве и обмане. Улыбка аукциониста стала еще более нервной, пока он пытался убедить их, что заклинание просто требует больше времени.       — Ты думаешь это смешно, ты, мелкий ублюдок, — прохрипел высокий мужчина в ухо Мозенрата. — Но я не думаю, что тебе понравится мое чувство юмора.       Он занес кнут, Жасмин была в отчаянии, она не могла защитить Мозенрата от удара.       — Пять тысяч динар! — раздался мужской голос из толпы. Охранник остановился за долю секунды до удара. Аукционист сразу же начал просить более высокие ставки, радуясь, что может скрыть свой провал.       Жасмин оглядела толпу в поисках человека, который говорил. Она была уверена, что знает этот голос.       — Пять тысяч, пять тысяч, есть кто-нибудь, кто заплатит шесть или больше? — быстро добавил аукционист.       — Шесть. — Человек в сером плаще, стоящий почти в самом конце, поднял руку.       — У нас есть шесть! Шесть тысяч динар, никто не поставит больше? Я слышу семь тысяч?       — Семь, — раздался первый голос. Жасмин заметила его и замерла в недоумении.       Это был Танон, историк Аграбы. Он стоял в центре толпы, и в его волосах было больше серых прядей, нежели белых. Он был как минимум на десять лет моложе.       Она не знала, что, находясь в должности историка, он ездил в другие города, чтобы купить рабов — она всегда считала, что его поездки из царства были для исследовательских целей. Теперь она испытывала новое чувство уважения к старику.       Демонстрации магии не было, и большая часть толпы не была уверена в том, что мальчик особенный, как упорно убеждал аукционист. Но аукцион развлекал их, и они смотрели за жесткой борьбой ставок. Большинство считали абсурдом, что эти два человека готовы потратить такие большие деньги на тощего непослушного ребенка.       — Десять тысяч, есть больше десяти тысяч? Я слышу одиннадцать?       Танон плотно сжал челюсть, прежде чем поднять руку.       — Пятнадцать.       Ее сердце согревала решительность историка выиграть аукцион и защитить мальчика от мрачного будущего. Жасмин горячо молилась, чтобы у него получилось, но она знала, что в итоге, что бы из этого не вышло, все будет перечеркнуто Дестаном.       — Двадцать, — спокойно сказал незнакомец в плаще.       — Нет, — прошептала Жасмин.       Рот Танона сжался в тонкую линию. Он не поднял руку.       Широкая улыбка аукциониста превратилась в сумасшедшую. Бессовестный человек, вероятно, гадал, как так случилось, что ему так повезло.       — Двадцать тысяч динар! Кто-нибудь поставит больше? Двадцать одну? Я слышу двадцать одну? — Его голос сорвался из-за нервного возбуждения. — Двадцать тысяч раз, двадцать тысяч два, двадцать тысяч три… и продано человеку сзади!       Человек с кнутом потянул цепи Мозенрата, чтобы увести его с платформы. Жасмин поспешила за ним через плотную толпу и кинула взгляд на лицо Танона. Внимание историка уже было переключено на другого раба. Ей вдруг пришлось бороться с желанием закричать. Он был так близок! Так близок к освобождению Мозенрата и к возможности дать ему шанс на лучшую жизнь. Вероятно, он бы вырос в Аграбе. Историк бы точно удостоверился, что такой одаренный мальчик получил бы лучшую опеку и подготовку к светлому будущему.       За Мозенрата заплатили, и мальчик был передан новому хозяину. Жасмин попыталась ближе взглянуть на незнакомца, но он быстро повернулся и поманил мальчика за собой. Мозенрат некоторое время стоял на месте, но потом, спотыкаясь, двинулся вперед.       Шаги мальчика все ускорялись, пока он не догнал человека. Жасмин была озадачена его внезапным послушанием.       — Приношу извинения за применение силы, — сказал человек, не оборачиваясь на своего юного раба. — Но скоро ты поймешь, что я ненавижу неэффективность, особенно имея дело с упрямыми детьми.       Жасмин хотелось увидеть лицо незнакомца, хоть и ее страх вырос десятикратно после его небрежного заявления. Ведь «использование силы» может значить ничто иное, как применение магии.       — Я заплатил порядочную сумму за тебя, дитя, несмотря на отсутствие демонстрации. Толпа, без сомнения, думает, что я невероятно богатый любитель детей или полный безумец, раз уж купил тебя, — сказал мужчина, пока они шли по людной улице. — Но если бы ты и правда продемонстрировал магию, то цена бы выросла еще сильней.       — Вы можете… чувствовать мою магию? — обеспокоенно сказал Мозенрат. Это был первый раз, когда она слышала, чтобы он говорил за последнее время.       — Конечно, — небрежно ответил мужчина. — Даже в твоем ослабшем состоянии твоя аура по-прежнему заметна.       Мозенрат инстинктивно дернулся назад, уже догадываясь, кто теперь его хозяин, но заклинание, которое заставляло его двигаться вперед, не дало ему этого сделать.       — Отпусти меня, — сказал он на удивление спокойным голосом.       — Так нельзя разговаривать со своим хозяином, — ответил человек таким же спокойным тоном. — Но я понимаю твои чувства. Я дам тебе выбрать свое будущее… после того, как покажу, кто я и что могу предложить. Но до этого, я боюсь, останутся старые отношения хозяин-раб.       Он повернул за угол на темную улицу и остановился у первой же двери. Она со скрипом открылась от легкого прикосновения руки.       — Добро пожаловать в мой дом, юный принц.       Человек держал его за руку, как если бы вежливо приглашал его войти. Движения Мозенрата по-прежнему контролировались заклинанием. Жасмин внимательно следила за ними обоими.       Дверь привела их не в дом, а в пустыню. Они стояли посреди бесконечных дюн черного песка.