Виновник мировых несчастий

- С тобой всё в порядке? Действительно, а что произошло? Внятного ответа на этот простейший вопрос Грейнджер не могла дать даже себе самой. Пустынный взгляд прожигал стену с такой незыблемой ненавистью, что подходить к девушке в данный момент было опасно. Прижав к груди учебник, она стояла около стены, словно изваяние, и тупо пялилась в одну точку. - Гермиона? Гриффиндорка вздрогнула. С видимой неохотой повернулась к Рону. - Да, конечно, всё отлично,- сбивчиво пробормотала та, – вот, к зачёту готовлюсь. Конечно же, всё было далеко не отлично. Даже чересчур. Чертовски плохо, до тошноты. Извилистая тропинка вела прямо к хижине Хагрида. Робкий, невинно чистый снег припорошил крышу и ставни окон. Грейнджер, пребывая в приподнятом настроении, бодро вышагивала в давно изученном направлении. Один неосторожный шаг, и… - Ай! Малфой возник из ниоткуда. Гермиона сильно ударилась переносицей о ключицу парня и, резко вскрикнув, отлетела в сторону. Кучка малолеток зашлась в оглушительно-визгливом смехе. Гриффиндорка выпуталась из леденящих лап сугроба и стала собирать учебники. - Уйди с дороги, - девушка столкнулась с презрительным взглядом, из-за которого ноги невольно подкашивались. Тонкая струйка холодного пота пробежала по аккуратному девичьему лбу. Где-то глубоко внутри с глухим рычанием просыпалось негодование. Окоченевшие от холода пальцы непроизвольно сжались в крепкие кулаки. Лицо приобрело багряный румянец. -Ты… - только и смогла выдавить из себя Грейнджер. - Закрой свою грязную пасть,- прошипел блондин. Гермиона рванулась вперёд, подгоняемая беспрестанными насмешками. Нет, ей не было обидно. Ни капельки. В душе, после нескольких лет ежедневный унижений, осталась лишь выжженная пустошь. Но предательские слезы застыли в темных глазах, из-за чего последние приобрели зеркальный отблеск. Только не сейчас. Только не при нём. Чёртов Малфой. Чёртова реальность. Чёртова жизнь. Гермиона по-прежнему стояла около стены. Воспоминания каким-то чудесным образом вытеснили многие детали настоящего. Правда, ей было плевать. Плевать на школу, на уроки, на … Рона. Точнее, на их отношения, если можно так это назвать. Хотя… девушка не пыталась ничего исправить. Уже ничего не исправить. - Прости, Рональд. Мне пора. Завтра первым зельеваренье. * * * Портреты на стенах гостиной Гриффиндора болтали без умолку. Худощавые мужчины в выглаженных сюртуках возмущённо всплёскивали руками, неприязненно кривили желтушные лица. Молодые дамы в пышных, расшитых золотом юбках из кринолина, обмахиваясь веерами, кокетливо хихикали. Гермиона тяжело вздохнула. Огромная стопка библиотечных книг с грохотом опустилась на кресло. Голова нестерпимо гудела, словно в ней устроился оркестр Хогвартса с жабами-солистками. * * * - Привет, Малфой! Все те же заискивающие лица. Аж блевать хочется. Просто взять и выблевать всех этих придурков из сознания. Плотно сжатые губы нехотя растянулись в снисходительной улыбке. Уйти отсюда поскорее. Трахнуть какую-нибудь слизеринскую шлюху и забыть о проблемах. Хоть на минуту. Драко откинул со лба прядь светло-золотистых волос. Большие серые глаза холодно взирали на окружающий мир, и, если бы взглядом можно было убивать, враги парня давно бы превратились в неподвижные ледяные глыбы. Следом с дробным топотом семенили неизменные Крэбб и Гойл, постоянно шушукаясь за спиной повелителя. Мимо промчалась парочка младшекурсниц, а чуть поодаль, в тени всегда оживлённых арок, щебетали когтевранцы. Все это ужасно злило. Малфой ненавидел Хогвартс. Ненавидел место, давно проклятое в его мыслях. Ненавидел каждой клеткой своего тела. Вся его жизнь - сплошная ненависть. Она была вживлена глубоко в кору мозга назойливым микрочипом, постоянно повторяющим слова Люциуса: «Чистокровный род Малфоев никогда не должен быть запятнан маггловской грязью. Мне жаль, что мой отпрыск учится вместе с отбросами общества». Люциус редко называл Драко сыном. Почти никогда. Лишь мысль о скором уничтожении замка грела душу. Точнее, плотно сжатый, абсолютно чёрный ком внутри себя. - Мистер Малфой, - профессор МакГонагалл пристально рассматривала слизеринца поверх кристально чистых очков. Хотелось сорвать их с учительского носа и растоптать. – Идёмте за мной. Парень недовольно хмыкнул. Полы платья Минервы тихо шуршали по каменным ступеням. В тусклом свете настенных факелов её лицо выглядело испуганным. А может, она действительно чего-то боялась? - Лимонный щербет! - Винтовая лестница вознесла их в просторный кабинет Дамблдора. - Зачем, - вопрос звучал как претензия. Ответа не последовало. Профессор МакГонагалл окинула Малфоя тревожным, в какой-то мере враждебным взглядом и, подобрав полы старого платья, поспешила удалиться. Черти в торжествующем жесте вскинули головы. Да, ей действительно страшно. Страшно. Страшно. С т р а ш н о. Он вертел слово на языке, пробуя, смакуя, растягивая удовольствие от произношения каждой буквы. Осознание того, что им страшно – осознание своего величия. Это заводило. Губы невольно растягивались в самодовольной улыбке. - Драко… ты ничего не хочешь мне рассказать? - Дамблдор озабоченно посмотрел на слизеринца. - Нет, сэр. Ничего. Он хотел. Он безумно хотел сказать… правду. Скоро неприступные стены Хогвартса превратятся в жалкие руины, а в полуразрушенных коридорах будут валяться бездыханные тела грязнокровок. И первой сдохнет ненавистная Грейнджер.