Проклятый. Серый Путь.

Так мы и прибыли домой. Уж не знаю, каким чудом Карасуба не схватилась за свою катану, но факт остаётся фактом, несмотря на все мои сегодняшние выкрутасы, внутренних разборок так и не произошло. С гордым видом пройдя в дом, Цукиуми отправилась на кухню, следом пошел и я, ибо время ужина мы с ней дружно пропустили. Во время ужина я решил наконец позволить девятой сделать то, где она постоянно была в конце списка (хоть и не гласного, но я уверен, что этот список существует), а именно покормить меня. Как мало ей оказывается для счастья надо. Мои секирей уже более менее остыли и наблюдали за всем этим скорей с завистью, чем с ревностью. А вот трио новеньких не бросилось на водную секирей только из-за присутствия Мии, силу которой они, судя по шишкам на головах у Хатаи и Чиё, прочувствовали на себе. Но сказать, что ужин прошел совсем без потерь тоже не выйдет, ибо палочки для еды в руках у наблюдателей ломались с завидным постоянством, что похоже доставляло Цукиуми какое-то изощренное удовольствие. После ужина, с трудом отбившись от желающих помочь “усталому” мне принять душ, отправился спать. Всё же день вновь выдался насыщенный и некоторая усталость присутствовала, правда скорей чисто моральная, чем физическая. Уже засыпая, в мою голову пришла грустная мысль, опять ведь окрыленные на меня лягут. Следом пришла вторая мысль, которая почти сумела вырвать меня из мира грез “Они же теперь все окрыленные, да меня банально раздавят!”, но было поздно, усталое сознание уже отключилось. Проснулся я как ни странно, не то что не раздавленным, но вроде и не помятым. Открыл глаза и тут же их закрыл. Потом ущипнул себя, да нет, чувствую – значит не сплю. Осторожно открыл левый глаз, а затем и правый. Но картина к сожалению не изменилась. Абсолютно пустая комната с разрубленной на три части дверью, исполосованными, подожженными, мокрыми… в общем, что только не испытавшими на себе стенами, выбитым окном. Разорванные футоны разбросаны во все стороны, и как контраст, девственно чистый пятачок подо мной, да и футон мой не тронут. Кажется, у меня задергался глаз. Нет, я понимаю, когда мои чувства молчат на моих секирей, или же если мне не хотят причинить вред, как когда Удзуме с Казеханой пришли окрыляться. Но не отреагировать на военные действия, а иначе я этот погром назвать не могу, здесь явно дрались и не похоже, чтобы сдерживались, это уже ни в какие ворота не лезет! Стоит выяснить кто это такой наглый, что решился напасть на место обитания такого количества секирей и меня с Мией. Хига и Микогами отпадают, чтобы я им не делал, на такое они не решатся. Причем, если малыш Хаяте не решится вообще, потому, как не захочет попусту терять свою “коллекцию”, то Изуми не станет делать этого этапа до второго-третьего если верить канону (хотя, если Минака уже объявил что дзинки я не собираю, а съедаю, то не факт, что Хига и вовсе решит напасть). Таким образом, круг подозреваемых сужается, это либо правительство (а по канону в прошлом прецеденты уже были, тогда то первый отряд и показывал себя во всей красе), либо Минака решил не терпеть у себя под боком непонятный фактор (против этого говорит лишь то, что в отличие от правительства, которое обо мне может с большой вероятностью вовсе не знать, я бы сейчас был мертв или как минимум захвачен этим психом для изучения), или же заявились остальные “антивирусы”, а в то, что такой монстр был один, мне почему то не верится, но опять же, тогда бы я не осматривал свою разрушенную комнату удивленными глазами. Так что получается вмешательство правительства? Хотя ещё может быть как и в каноне – Хига надоумил других ашикаби напасть на поместье, правда тогда он манипулировал ими, предлагая помощь на побег из города, так что в этот раз я даже не знаю, что им можно предложить. Результаты использования ощущением жизни заставили меня немного расслабиться, все обитатели доходного дома сейчас расположились на первом этаже, в одной комнате. Потерь нет, даже сильных повреждений я по аурам не наблюдаю (либо уже восстановились, но как-то мне в подобное не верится), но и чужого присутствия я не ощущаю, даже странно как-то. Спустившись вниз, застал довольно интересную картину: все мои секирей сидят на коленях, на полу в два ряда и смотрят на ходящую перед ними Мию. Чуть дальше, на диванчике, лежит слегка помятый Кагари (как я узнал позже, он просто попал под горячую руку – бедный парень) и, с раздражением поглядывая на окрыленных, слушает нотации Мии. Прислонившись к косяку двери, слегка постучал по дереву, обращая на себя внимание. - Может мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? А то просыпаюсь я в разгромленной комнате с явными следами боя и не застаю на втором этаже никого. Как вы думаете, что мне пришло в голову? А вы тут спокойно сидите внизу, будто мне весь погром просто показался! – Максимально мягким голосом сказал я, попутно выпуская немного драконьего яки. Объяснили, что тут сказать, не ожидал. Оказывается все это банальный приступ ревности с попыткой выяснить, чей же “приз”. А началось все с того, что кто-то из трио новеньких (а может и все трое, сейчас это уже не узнать) решила “попользовать” спящего меня. Чутко спящей Карасубе это не понравилось, на шум проснулись и остальные и, узнав суть проблемы, там началось целое побоище, результаты которого я и наблюдал, проснувшись. Попытавшегося разнять их Хомуру мягко вырубили, просто не заметив. На вопрос, почему он такой потрепанный, если его вырубили мягко, ответ был коротким и лаконичным “потоптались”. Успокоить всех удалось разбуженной Мие, но это произошло ближе к утру, так что часа три-четыре, мои вандалки громили дом. Правда пострадали в ходе разборок только моя комната и задний двор, куда они все и вывалились, но зато ущерб они понесли за весь дом разом. Махнув рукой на провинившихся, все же в этом есть и доля моей вины, о чем и заявил, пошел с Мией определять ущерб. После пары мучительных часов тщательного осмотра, я умудрился попасть на пол миллиона йен. Вот теперь мне захотелось высказать своим секирей все, что о них думаю, остановило меня только то, что со стороны это смотрелось бы как “явившая глас свой жаба”. Чтобы спустить пар отправился на задний двор – тренироваться. Да и спарринг с Мией никто не отменял, хоть по времени из-за утренних событий все это и сместилось на пару часов. После первой подошла Карасуба с раскаивающимся лицом (правда в эмоциях не было ни капли раскаяния, скорее эдакое заявление “это моё”, под этим подразумевали меня), хоть и не поверил, но актерский талант отметил. Но отказываться от тренировки с “черной” не стал. Дальше все пошло по накатанной, но в этот раз освободился я ближе к ужину, так что, здраво поразмыслив, пришел к выводу, что прогулки мне сегодня не нужны, а то опять куда влезу. А вот провести вечер за книгой более чем достойный конец сумасшедшего дня. После легкого перекуса (а то ничего за день не ел) отправился в ванную, отмываться, пообещав, вынырнуть к ужину. Смыв с себя пыль и пот, уже забрался в ванную, как услышал хлопнувшую дверь предбанника. Кто это там у нас такой наглый? С раздражением подумал я, приглядываясь к ауре зашедшего. Им оказалась Ичия. Помявшись перед дверью в ванну, она решительно открыла дверь и зашла внутрь. - Простите ашикаби-сама, - С этими словами она отстегнула одежду от кольца, расположенного на её животе и соединявшего четыре части её комбинезона в один. Второй рукой она расстегнула свой ворот, скрепляющий две верхних половины её одежды и, поведя плечом, осталась в костюме Евы. В два шага пересекая разделяющее нас расстояние, забралась в ванную и, впиваясь в мои губы, закончила фразу – я больше не могу ждать. Этот поцелуй был гораздо глубже всех предыдущих и очень страстным. Я же поймал себя на крамольной мысли “Какого черта! Так и будешь просто стоять да в бордели бегать, при таких то женщинах рядом?”, и ведь действительно, какого черта! Левой рукой взял в захват такую нежную грудь, правой скользя по животу с аккуратными кубиками пресса вниз… Спустя пару часов, лежа у себя в постели со свернувшейся Ичией под боком вспоминал прошедшие события. Кто бы мог подумать, что связь секирей-ашикаби способна при подобном контакте передавать чувства от партнера к партнеру, являясь своеобразным зеркалом. По сравнению с тем что мы с малышкой испытали в ванной, все мои предыдущие заходы по борделям и кабакам в своём мире, да и заход в этом, смотрятся откровенно бледно. Правда выносить отключившуюся Ичию на руках из ванной, да ещё незаметно для остальных, было трудновато, хорошо, что все остальные уже сели ужинать, да и перемещение через тень никто не отменял (хотя, промазав три раза мимо своей комнаты, я понял, что лучше все же пешком). Единственное что сейчас немного омрачало моё настроение это осознание того факта, что я так и не поел нормально за этот день. Следующее утро началось стандартно. Вывинтившись из толпы расположившихся со всех сторон от меня секирей, я с удивлением заметил что в этот раз у меня перегруз. Смотря на продолжающую мирно спать, опутав меня кольцом рук и ног Яхан, я умилился, уж больно потешное выражение лица у неё было. С трудом, отцепив так и не проснувшуюся девушку от себя, отправился совершать утренний моцион. За завтраком, как впрочем, и за обедом, все окрыленные косились на меня и восемнадцатую. Но мы вида не подавали, хотя в эмоциональном плане аура Ичии буквально светилась от счастья. Стандартно проведя время от завтрака до обеда, не мог не отметить витающую в облаках Карасубу, из-за чего та проиграла бой всухую, в то время как Ичия будто заряд бодрости получила, хотя, посмотрев по внимательней, понял, что наша с ней связь укрепилась и теперь по ней циркулирует больше энергии, неожиданно. Вечером меня взяла в оборот “черная” секирей, заявив, что сегодня меня сопровождает она и чуть ли не за шкирку вытащила меня на улицу. Да что такое с ней сегодня? Всю дорогу таща меня будто на буксире, она устроила прогулку в парке и всё бы хорошо, если бы по этому самому парку мы всё так же не летали в той же композиции что и шли до него, да и на той же скорости. Так что, пройдя весь немаленький, между прочим, парк, за пятнадцать минут три раза, мы отправились в сторону западной части города. Причём говоря отправились, я имею в виду именно это. При выходе из парка у Карасубы будто дух вышибли, она стала замедляться и её движения стали неуверенными, да что с ней творится то? За квартал до западной части города она и вовсе встала на месте, правда я, ушедший в свои мысли, заметил это только когда неожиданно не смог сделать шаг вперед из-за сжимающей мою руку точеной ручки Карасубы. Только тут я обратил внимание что “черная” секирей отводит взгляд и стоит жутко смущенная (!), но вот будто очнувшись, она указала на ближайшее здание и заявила что нам туда, выжидательно посмотрев на меня. Только тут я обратил внимание, как на само здание, так и на квартал где мы прибывали. Видимо мои “пташки” задались целью шокировать меня каждый вечер, поскольку сейчас мы стояли посреди района любовных отелей. Думаю, объяснять куда указала Карасуба мне не надо? Этот вечер был не менее приятен, чем предыдущий, разве что я был удивлен поведением Карасубы, которая оказалась довольно стеснительной, когда дело дошло до этого. Домой она возвращалась на своих двоих, правда, оценив скорость, пришлось взять её на руки, чему она, впрочем, нисколько не сопротивлялась. Опустив её на ноги всего за пару домов до доходного дома, дальше пошли неторопливым шагом. Мои секирей вроде ничего странного не заметили, разве что ехидный взгляд Казеханы и завистливые Матсу и Удзуме говорили об обратном. Больше ничего экстраординарного за вечер не случилось, разве что этим вечером впервые мне не позвонил один сумасшедший ученый, что впрочем, я принял за благо, поскольку его постоянные намеки на вступление в дисциплинарный отряд слегка напрягали, если не сказать раздражали. Так что прекращению звонков я был рад и вздохнул спокойно. Как же я ошибался. В подобном темпе прошел ещё месяц, перемежаясь небольшими событиями, походами по магазинам и свиданиями, к концу месяца не осталось не одной секирей с которой я бы не переспал, причём в случае с Кочоу и Йоми пришлось брать инициативу в свои руки. Так же стоит отметить лица девочек, когда этот факт всплыл наружу, но дальше споров в этот раз не зашло. Думаю, сыграло свой фактор присутствие здесь меня и Мии с её поигрыванием новой, стальной поварешкой. Правда, неодобрительные взгляды, бросаемые ей на “тему спора” меня напрягали. Карасуба с ехидной улыбкой и вовсе не участвовала в споре, расположившись рядом со мной и посматривая на остальных, как взрослый на глупых детишек. Зато Цукиуми со своими восклицаниями о законной жене отрывалась за двоих. Но всё же спор через некоторое время завял, но вот к чему они пришли, я так и не узнал, банально задремав. Но больше всего дальнейшие отношения напоминали соперничество. Следующий шок у меня был за неделю до предполагаемого начала канона. Похоже, предыдущий хозяин места обитания Сахаси выкинул его несколько раньше, хотя сначала ощутив, а потом и увидев композицию летчиков, я сразу же пожалел парня. Если в каноне ему ещё повезло, то в жизни он сгреб себе ещё больше проблем. Но самым “эпичным” было приземлением. Сначала подлетающие горе-летчики начали падать во внутренний дом поместья, но тут от дерева потянуло жизненной энергией, и заключительная точка приземления компании резко изменилась. Дальше я наблюдал как твердое в принципе дерево, мягко пружинит от своих веток Минато и компанию. И наконец приземление дважды ронина на пузо ногами кверху (ну а что поделать, если ноги так со ствола и не съехали, да и зацепились за сучок похоже), дальше на него в лучших традициях стареньких комедий заземлилась сидящая на коленях в воздухе Мусуби и, умудрившись срикошетить второй раз, приземлилась уже на траве сбоку всё в той же позе. В завершении программы на Минато свалилась девушка с катаной в руках, тюкнув при этом его рукоятью по голове, отправляя ронина в страну грёз. Эта самая девушка, видимо, и была причиной увеличившихся проблем парня, что привело к ускорению событий канона. Если я правильно помню, то эта секирей, одетая как Мусуби, разве что у неё не мини-юбка, а длинное платье храмовой жрицы, да и волосы подлиней и вроде держится по спокойней (хотя, может просто стукнулась сильно, но по крайней мере в отличии от Мусуби не трясет в медвежьей хватке отключившегося Минато), должна была разойтись с Мусуби после того как их выпустят. А ещё эта Кахо (так зовут дамочку с мечом) вроде ненавидит Карасубу. Это обещает быть интересным. Хоть канон после такой перестановки летит куда подальше. Дальше, приведя в чувства парня, отправились их латать и заодно подобрали не порванные вещи для Минато. В этот раз Мие не пришлось ворошить одежду своего покойного мужа, я, просто выйдя вместе с ней за дверь, создал из тени одежду для ронина и молча передал ей, получив благодарный кивок. Когда мы с ней вернулись, Кагари как раз заканчивал обрабатывать ранки Сахаси с очень задумчивым видом, бросая в мою сторону странные взгляды (нет, этого я не переживу! Либо окрыляйся от Сахаси, либо стань девушкой преждевременно). Похоже то что я побледнел стало заметно всем, кроме новоприбывших. И, если большинство моих секирей кинулись спрашивать меня о моём здоровье (шок на лице Минато от такого количества девушек оплатил мне часть потраченных нервов), Казехана под предлогом лечения попыталась утащить меня на второй этаж, но стушевалась под строгим взглядом Мии (так и подмывало сказать “никаких извращений в доме Идзумо!”, но сдержался). На лице “черной”, понявшей всю подоплеку, лишь блуждала слегка ехидная улыбка и со своего места она даже не дернулась, все так же выслушивая прыгающую вокруг неё Мусуби, рассказывающую свои злоключения, под злобным взглядом Кахо, устремленным на Карасубу. Что-то бубнила в углу Матсу, но прислушиваться откровенно не хотелось, поскольку расслышанные “мужская любовь” с “любовным треугольником” отбили всякое желание не то что слышать её шепот, но и находиться в одном с ней помещении – во избежание так сказать. Пришедший в себя Сахаси неуверенным голосом одернул Мусуби, хотя уже не стоило, ей и рассказать то осталось последние минуты три до их “великолепного” полета. Дальше он поблагодарил всех присутствующих, и сказал что я со своей женой прекрасно смотрюсь вместе, в качестве жены он явно имел в виду Мию. Ступор у обитателей Идзумо длился минуты три под удивленными взглядами трио “летчиков”, но обстановку разрядила Цукиуми, громко заявив что она моя законная жена. В итоге, после оттаивания атмосферы, Минато начал проситься со своими ужимками (я искренне надеялся, что его характер менее скромный, чем в аниме, но надежды не оправдались) на проживание в гостиницу. Мои нервы сдали, и я, махнув рукой на прощание, отправился к себе в комнату, лучше поберечь нервы, чем смотреть это шоу.