Проклятый. Серый Путь.

Уже собравшись телепортироваться в поместье Идзумо, я ощутил огромное количество энергии земли, собирающейся перед зданием и постепенно наползающей на фундамент небоскреба. Сконцентрировавшись, я сумел перенести на крышу соседнего здания всех своих секирей что были рядом с эпицентром этой силы, в том числе и появившуюся у второй группы Яхан. Судя по удивленным возгласам и ощущению всех связей секирей, что были на тот момент в здании корпорации, я все же сумел перенести всех за один заход. - Что происходит, я ещё не закончила. – Источая постепенно угасающую жажду убийства, заявила Карасуба, быстро выцепив взглядом в общем бедламе мою фигуру, но мне было сейчас не до неё. Стоя на краю крыши, я наблюдал за знакомой блондинистой фигурой, в этот раз одетой в кимоно с отличительными знаками дисциплинарного отряда. Койчи, а это был именно он, подошел к парадному входу в здание, остановившись в трех-четырех метрах от входа, и вытянул руку в его направлении. До этого просто концентрирующаяся под зданием сила земли пришла в движение, образовав подобие гигантских отростков лозы, состоящих из грунта, асфальта, ближайших столбов и заборов, ну и конечно самой земли. Несколько этих отростков начали быстро расти, опутывая строение перед ними. Как только все из них доползли до крыши небоскреба, Койчи сжал выставленную руку в кулак. Раздался ужасающий грохот, и все строение сложилось под давлением “побегов”, как карточный домик на ветру. Представитель первого поколения, как ни в чем не бывало достал телефон и, набрав номер, приложил трубку к уху. Мои секирей, внимательно наблюдающие за этим действом с крыши, не могли слышать разговора “антивируса” со своим собеседником, в отличии от меня. Все же, поглощенный в далеком прошлом дракон воздуха это не только полет, но и управления потоками воздуха, так что все слова сказанные в телефон долетали до меня. - Приговор исполнен, Минака-сан, я могу быть свободен? Нет, я никуда не тороплюсь, но когда ваши люди подвозили меня к цели, я заметил неплохой французский ресторан. Поэтому я немного задержусь на обратном пути, если конечно вы не против, господин директор. – Спокойным тоном проговорил блондин в трубку, будто и не он только что разрушил одно из строений корпорации Хига-индастрис, причем на глазах у публики и недалеко от центра города. Хотя, я тоже хорош, вместо того чтобы волноваться по этому поводу или хотя бы восхититься сволочизмом Минаки, который можно сказать вынес приговор своей дочери вместе с этим зданием (ведь зафиксировать присутствие третьего отряда он не мог, а второй буянил на первых двух этажах, да и буквально за пару секунд до обрушения и его дочь и мои секирей были в здании), сейчас думаю о том, что бы не составить компанию блондину в ресторане, все же круасаны моя слабость, а они там наверняка есть. Только сейчас я обратил внимание на то, что в моём втором отряде некомплект. Сердце тут же ухнуло в пятки, но, сверившись с ощущениями, не нашел ни одного обрыва связи секирей-ашикаби. Значит, кто-то был ранен и перенесен пятьдесят седьмой в поместье. Это конечно тоже неприятная новость, но не думаю, что смертельная, иначе меня бы предупредили, но поспешить все же стоит. Снова прикрыв глаза, переношу всю толпу своих секирей и сестру Минато ко входу в гостиницу. Чем ближе я подходил к двери дома, тем отчетливей я чувствовал чью-то боль из-за закрытой двери. На последних метрах, сорвавшись на бег, я влетел в прихожую и сразу за ней в гостиную. На диване, забинтованная и бледная от кровопотери, лежала Удзуме. Незаметно даже для себя оказался рядом с ней и положив ей руку на голову по связи между нами заглянул в последние воспоминания. Я был прав, помощь непробиваемой вуали десятой секирей пришлась второму отряду очень кстати. Сам штурм шел довольно легко, оставленные Изуми секирей не могли ничего поделать, а одиночных стрелков споро вязали и отрубали (порой в обратной последовательности). Но все изменилось в один момент, когда по главному лифту спустилась группа из семи вооруженных мужчин, открыв огонь по семи разным целям. А дальше простая арифметика, семь целей, шесть концов у вуали, так что седьмую цель десятая просто не смогла закрыть. Себя ей прикрывать банально было нечем. Как итог – три пули в живот и одна в плечо. Стреляли наискосок, но район сердца был закрыт все той же вуалью, которую Удзуме использует как одежду. - Ничего, сейчас придет Курусе, и все будет хорошо. – Начал я говорить своей секирей, что все ещё находилась в сознании, и сейчас смотрела на меня своими карими глазами, с полопавшимися от боли капиллярами в них. – Яхан, приведи Курусе, да и остальных тоже перенеси. Но сначала целительницу. Начал я говорить пятьдесят седьмой, как ощутил затухающий огонь жизни в Удзуме. Поздно, даже если Яхан успеет перенести целительницу, то за пару секунд её не исцелить, я уже узнавал у пятьдесят четвертой о втором её таланте. Да ещё в голову пришла пессимистичная мысль, “В истории этого мира прописана смерть Секирей-под-вуалью в начале второго этапа”. К черту, один раз я уже терял семью, и больше переживать подобное не намерен – подумал я, смотря на закрывшиеся глаза Удзуме и слушая затихающее дыхание. Вытянув руку вперед, расположил её над десятой и, набрав побольше воздуха в грудь, приготовился пережить в третий раз все прелести спасания кого-либо из лап костлявой. Снова использовав столь ненавистный мне прием “возьми себе”, я перетянул на себя как все раны Удзуме, так и приближающуюся кончину. Застыв на месте, не в силах пошевелиться, упал на колени, безразличным взглядом остекленевших глаз мазнув по открывшей глаза и начавшей терять свою бледность секирей. Но мне сейчас было не до радости за десятую, поскольку во мне разливался холод смерти, замораживающий чувства и убивающий всякое желание сопротивляться. Когтистые руки костлявой старухи сжимались все сильней, не в силах забрать то, что ей не принадлежит, но и не желая отпускать глупца, попавшего в её сети. Сзади послышался стук упавшего тазика, который, судя по ощущению жизни, принесла Мия, видимо там были мокрые повязки на лоб и для увлажнения бинтов. С легким хлопком открылась входная дверь, впуская моих секирей, а из ближайшей тени вышла Яхан держащая растерянную Курусе за руку. Но до всего этого мне уже не было дела, как и до вскочившей Удзуме, что, указывая на меня пальцем, что-то кричала остолбеневшей пятьдесят четвертой. Но вот, спустя долгих пять секунд, показавшихся мне вечностью, тиски холода начали разжиматься, уколов напоследок особенно сильно в районе сердца. Перед тем, как потерять сознание, мне в голову пришла бредовая мысль – “А эпическую встречу семьи Сахаси я похоже пропущу, если меня сейчас в чувства не приведут”. Пришел я в себя на диване, где до этого лежала Удзуме. Судя по внутренним ощущениям, провалялся я не долго, минут сорок от силы. Кто-то заботливый уже успел меня накрыть одеялом, причем снова тем же - подумал я с легким смешком . Голова моя покоилась у кого-то на коленях, сверившись с чувством жизни и связью со своими секирей, я сделал вывод, что подушкой сегодня для меня подрабатывает Карасуба. Не открывая при этом глаза и никак не подавая вида, что я пришел в себя. А действо, что разворачивалось рядом, было поистине занимательно, жаль, что я не застал начала. - Значит, ты утверждаешь, что из-за этого долбанутого проекта “секирей” и моего папаши меня взяли в заложницы? – Наседала на брата Сахаси младшая. - Д-да, н-но с тобой же все нормально. И если ты знала, кто наш отец, то почему не сказала мне об этом? – пытался отбиться дважды ронин… Пока неудачно. - А почему ты мне рассказал об этом проекте не в первую нашу встречу, когда ты уже участвовал в нем, судя по присутствующим тут Кахо-тян и Мусуби-тян, а только сейчас? – Бедный Минато, есть у меня подозрение, что у него дома полный матриархат. – Молчишь? Вот и молчи, а с матерью я ещё сама поговорю. - Кстати, я так поняла, что все эти девушки секирей, так? – Минато лишь молча кивнул, жаль глаза у меня закрыты, наверняка лицо у него сейчас живописное, но через ощущение жизни столь мелкие детали, как мимику лица, рассмотреть довольно трудно. - Тогда поздравляю тебя братик – ты бабник. – Выдала ему Юкари. Если бы я и так не лежал, то упал бы. А наш “Казанова” замотал головой из стороны в сторону, не в силах вымолвить и слова. -О-они не мои. Ну, не все. – Наконец совладав с нахлынувшими эмоциями, выдал Минато. Дальше представил своих секирей. Я же все это время чувствовал все более нарастающий ко мне интерес, причем из раздела “плотоядных”. - Значит, этот красавчик свободен? – перебила своего брата Сахаси младшая. Думаю, не надо говорить на кого она указывала? Ответил ей не опешивший ронин, а Карасуба, голос которой сейчас больше напоминал лязг металла. - Он уже занят и впредь будь осторожней, малышка, я могу и приревновать. – Закончила она уже своим нормальным голосом с легкой хрипотцой, но холодок по спине пробежал именно с последних её слов. Хотя, я подозреваю, не ответь она сейчас так, и остальные секирей не сдержались бы, устроив Сахаси-младшей “веселую” жизнь, правда гарантий, что они и теперь не будут ей пакостить по мелочи, у меня нет, но это лучше чем разборки прямо сейчас. - Хм, а ты значит его ашикаби? И где ты такого парня нашла, может, поделишься адресом? – решила свести к шутке (пусть и довольно натянутой) Юкари, но вновь промахнулась. - Я его секирей. – С нечитаемыми интонациями в голосе, ответила ей Карасуба. Интересно, а чего остальные мои пташки молчат? Сканирую их фон, и натыкаюсь на чуть ли не висящую в воздухе апатию и безнадегу. Похоже, тот букет, что я испытывал перед отрубом, краешком и их задел, да ещё и переживают они за меня сильно. От осознания этого факта даже теплее на душе стало. Как же давно за меня никто не переживал. - Ашикаби, говоришь? Брааатик, кажется, кто-то мне не все рассказал, например, что умеют ашикаби, а то вдруг ты у нас теперь тоже можешь из теней появляться и перемещаться куда захочешь. – Взгляд, каким посмотрела Юкари на Минато, заставил бы удавиться от зависти любого пыточных дел мастера, ведь расколоть человека взглядом, не каждому дано. Жаль что нельзя открыть глаза, но по эмоциональному фону и действиям окружающих и так можно составить приблизительную картину происходящего. Дальше я выслушал из третьих уст историю о своих похождениях, однако, с речи Минато мне какой-то псих–самоубийца представился, но хотя бы мои пташки немного оживились, Беницубаса даже возмущаться начала, правда все ещё довольно вяло. Взгляд сестры дважды ронина вновь стал задумчивым и вернулся к моей бренной тушке. - Значит, обычной девушки у него нет, да и секирей, вполне возможно, лишь до конца этого проекта, так получается? – Сказала она с задумчивым видом. От смерти малышку спасло лишь то, что большинство секирей так из хандры и не вылезли, а после её слов и вовсе ушли в неё с головой, в то время как Карасуба банально не дотянулась до своей катаны - чтобы её взять, ей надо было убрать мою голову с колен, чего делать ей сильно не хотелось, и это я ещё преуменьшил. Надо срочно исправлять обстановку, а то Карасуба может и не удержаться, все же решив достать катану, а место отвоевать в случае необходимости, по крайней мере, её эмоции указывают именно на такой поворот событий. Да и остальных пташек надо из их апатии вытаскивать, заодно и сестренку Минато обломаю, главное не спалиться… и не заржать. - Чихо, выходи за меня. – “Во сне” прошептал я. Вот это я понимаю когнитивный диссонанс вкупе с разрывом шаблона. Жаль лиц присутствующих я не вижу, но эмоции просто невероятны, и таким клубком порой диаметрально противоположных чувств вспыхнули пташки. Тут и ревность к Чихо, и счастье что я подал голос, а значит все нормально, и я банально сплю, и возмущение, и любопытство (тут тоже понятно, интересно, что мне “снится”) и ещё целая куча эмоций, не поддающихся идентификации. Так и хочется хоть один глаз приоткрыть, чтобы полюбоваться на получившийся эффект, но тогда спасать придется уже меня. - Кто такая эта Чихо? – В оглушительной тишине, наставшей после моих слов, раздался голос Мии, и хоть говорила она негромко, казалось, будто прогремел набат. По эмоциям же ударил клубок из грусти, одиночества и зависти. Похоже, я переборщил, что теперь то придумать, чтобы Мию не загонять в состояние, схожее с тем, в котором пребывали до недавнего момента мои секирей. Хм, что-то мне в голову Санта-Барбара лезет, хотя можно кое-что и попробовать. Такс, жаль что поглощенный мной в прошлом дракон воды стал драконом крови, сейчас бы под одну сценку скупая мужская слеза очень бы подошла. Хм, хотя кровавый тоже вариант – “И заплакал он кровавыми слезами”. Главное не удариться в переигрывание, а то выйдет, как – “Актер изображавший умирающего на сцене сеньора-помидора слегка перестарался, как итог - со спектакля уходили седые дети и бледные, рыдающие родители”. Акт второй начат, поехали. - Сестра, это правда ты? – “Не просыпаясь”, проговорил я, а из под ресниц правого (того, что к зрителям повернут) глаза скатилась одинокая, кровавая слеза. Дернувшись всем телом и выкинув вперед руку, будто пытаясь схватить кого-то, я вскочил одновременно “просыпаясь”. Эх, надо было сразу глаза разлепить, не пришлось бы театр одного актера устраивать, но нет, один лентяй пригрелся на коленочках и решил послушать чужие разговоры, доигрался, называется, теперь от стыда бы не сгореть. Зато спектакль удался на славу, прошлые распри уже всеми забыты, боевой настрой “черной” секирей погашен, неприятный клубок эмоций у Мии так же аннулирован, про апатию у остальных я и вовсе молчу, ибо нет её уже. Но что-то за оскаром бежать в этот раз не тянет. А, смотря на сочувствующие взгляды окружающих, которые, впрочем, стоит мне только к ним повернуться, делают вид, что на меня не смотрят, я отчетливо понимаю – переиграл. Попробовать, что ли снова разрядить обстановку? В третий раз… Если так и дальше пойдет – то из депрессии уже меня выводить придется! - Ну и приснится же всякое, Мия-сан, а что у нас на ужин? – веселым голосом поинтересовался я, правда вышло слегка натянуто, ну вот куда опять актерский талант делся? Но сказать что либо ещё мне не дала Удзуме, повисшая у меня на шее. Следом кинулись и остальные мои пташки. Бедный диван так заскрипел, что я уже стал присматриваться, как с него поудобней спрыгнуть в момент его разрушения, но от этих мыслей я был отвлечен сдавленным писком (!) Карасубы – Мои ноги! Воспользовавшись перемещением, под облегченный вздох “черной” секирей, оказался со всеми повисшими на мне пташками, развалившимся на ковре перед диванчиком. На это представление тихо хохотнула Хомура и что-то недовольно пробурчала отвернувшаяся Мия. Через два десятка минут, потраченных на успокоение моих “пташек” с последующим отсоединением их от моего тела, мы все же отправились на кухню. Правда, перед навыками некоторых “противников” мне все же пришлось капитулировать. Таким образом, на кухню я отправился под ручки с Акитсу, Удзуме, Хайхане и, как ни странно, Карасубы. Переубедить скрытых жителей Лаконии, т.е. Акитсу и Хайхане, оказалось не возможно в принципе. Удзуме я сам не стал трогать – она и так натерпелась. Жаркие дебаты с Карасубой мне пришлось свернуть, засчитав ей победу, иначе она могла схватиться за катану, и хоть никого кромсать не стала бы, а меня тем более, но счет за испорченную мебель, на которой “черная” спустила бы пар, мне был явно не нужен. Уже ужиная на кухне с рук довольных Казеханы и Ичии, поскольку четверка девушек так и не отцепилась от моих рук, а есть ногами мало того, что не прилично, так ещё с помощью палочек у меня не выйдет, озвучил главный вопрос, мучавший меня с момента пробуждения. – Где Хига? – Спросил я, взглянув на Минато, которого, к слову, тоже, под неодобрительным взглядом его сестры (впрочем, на меня она тоже метала свои укоряющие взгляды), кормили Кахо и Мусуби, вот только они, в отличие подающих по очереди восемнадцатой и третьей, устроили полноценную дуэль, так что как ронин ещё не подавился, для меня так и осталось загадкой. - Секирей МБИ. Пришли, как все закончилось. Гравитация. Притянули. Сбежали. – Коротко и по существу ответила Акитсу на пару с Хайхане. Не, ну точно из Лаконии. Да и что здесь не понятного? У МБИ секирей, управляющая гравитацией, она и притянула Изуми, ну а после сбежали. Обидно, что такой шанс упущен, но не ссориться же с Минакой из-за такой мелочи, как глава Хига-индастрис? На этом разговоры о делах мы закончили, и дальше уже кто просто молча ел, кто обсуждал новинки одежды (четверть всех секирей), прошедшую вылазку и интересные моменты произошедшие у их групп (вторая четверть), электронику (Матсу с Кочоу), приемы для боя на двух клинках (Икки с Яхан), готовку (Юкари, Мия и я. А что? Опыт в деле “вкусно приготовить, чтобы хорошо поесть” у меня большой). В такой обстановке и прошел вечер. После ужина, общим советом было решено на время всей этой неразберихи обустроить сестру Минато в поместье Идзумо. Перевес в голосовании был как говорится налицо – Минато, переживающий за свою сестру, все его секирей, полностью поддерживающие своего ашикаби, Казехана, щебечущая что-то о “неудачной первой любви малышки” и “разбитом сердце”, и мы с Мией (собственно, последние два фактора оказались подавляющими). Против всех остальных, разве что Карасуба, Акитсу, Хайхане и Хомура воздержались от голосования. По комнатам все разбрелись уже за полночь. Я же решил немного задержаться и, устроившись на крыльце во внутреннем дворике, поднял свой взгляд к небу, задумчиво созерцая полную луну. Красиво, даже думать ни о чем не хочется, как и уходить с крыльца, да и боязно, если честно, мне сейчас к своим секирей отправляться. Обратившись к своему ощущению жизни, констатировал: никого. Все разбрелись по своим комнатам что в разных частях здания (Минато со своими секирей в одном крыле, а я, соответственно, в другом) оставив центральную часть пустующей. Правда, снова не ощущается Мия, понять бы, как она это делает. Но думаю что и она сейчас в своей комнате, так что я никому не помешаю. С такими мыслями достаю из тени рядом с собой гитару, которую я купил в одном из заходов по магазинам. Все же забросил в тень и не мешает, так почему бы и нет? Настроив струны, решил спеть одну мелодию, которая мне нравилась в том мире больше всего. Под личиной менестреля – шапочка с пером. Путешествовал по свету проклятый дракон. Если, вдруг, его ты встретишь на своем пути, Не задумывайся долго - быстро уходи. В кости игроков умелых может обыграть, Но порою, проигравшись, долг свой не отдать. Сильным ядом ты его не сможешь отравить, Так что не играй с драконом, если хочешь жить. А в бою того дракона не убьешь мечом, Стрелы для него пустое, не сожжешь огнем. Он предельно осторожен, но ты в ус не дуй – Против мудрого дракона лучше не воюй. И красавицу невесту от него укрой, Не бери к себе дракона ночью на постой - Околдует, зачарует и заманит в лес. Ты проснешься – нет невесты и дракон исчез. Но, вдруг, если ты услышишь, как дракон поет, Не беги, послушай просто и душа поймет, Как страдает, как мечтает, верит, любит он… Тяжело быть одиноким, даже если ты дракон. Проклятый дракон… (Каллиса – Золотой Дракон Чуть подретушированная автором, чтобы к персонажу подходило) Сзади послышались редкие аплодисменты, ровно три штуки. Оборачиваться не было смысла, в этом доме только одного обитателя я могу не почувствовать ощущением жизни. - Тоже не спится, или решила посмотреть на столь прекрасное ночное светило, Мия-сан – Спросил я, почувствовав, как рядом устроилась сильнейшая секирей. Хоть настроения разговаривать не было совершенно, но молчать было бы не вежливо. - А может, я просто пришла послушать чьи-то песни? – С легкой улыбкой спросила первая. Но следующая её фраза заставила меня чуть не выронить гитару из рук. – И давай просто Мия, ладно, Рейстлин? Без хонорификов (именных суффиксов яп.) в Японии обращаются в двух случаях - если проявляют неуважение или же наоборот, обозначают близкие отношения (семья, друзья, родственники). В данном контексте первый вариант не возможен. Так что надо мне было сваливать в комнату, отрубил бы сознание сразу, а к утру, мои пташки уже бы остыли и ничего бедному мне не сделали. - Хорошо, Мия. – Ответил я, а что мне ещё оставалось делать? Продолжать обращаться к ней после этого с прежним “-сан” будет серьезным ударом по отношениям вообще и доверии в частности. Да и симпатична она мне, если быть до конца откровенным с собой, но боюсь, если я все же её окрылю, то я уже не смогу уйти после завершения задания, а так хоть призрачная возможность подобного сохраняется (самообман порой полезен). Но судьба в очередной раз доказала, что обламывать меня её любимое дело. Пока я предавался размышлениям, Мия приблизила своё лицо к моему и коснулась своими губами моих. Хотел бы сказать, что это было чудесно, или чувственно, а может страстно, но, к сожалению, само окрыление отошло на второй план, когда наши ауры соприкоснулись. Во время создания связи на меня обрушился поток информации, если быть точным, то я увидел первые три года Мии после вскрытия её капсулы, и могу честно признаться, до её мужа мне не дотянуть при всем желании, ведь добрый, спокойный и рассудительный – это не про меня. Жаль, что дальнейшее развитие событий я не видел - связь уже закончила своё формирование. Тряхнув головой, увидел Мию, с текущими из глаз слезами. Да, неприятно вспоминать подобное в такой момент, но я думал, что первая будет более сдержанной. Скользнув из интереса по нашей связи, чтобы глянуть, какой момент её так сильно расстроил (во избежание, а то ещё упомяну и по… кхм, получу), я застыл с донельзя удивленным видом. Дело действительно приняло неудачный оборот. С чего я вообще решил, что она увидит тоже что и я? В отличии от меня, первая просмотрела мои воспоминания, и не первые три года, это было бы менее страшно (все же как я агукаю и учусь ходить можно занести в отдел “у всех есть детство”), но она просмотрела первые триста лет моей жизни. Если учесть тот факт, что к этим триста накинуть ещё пятьдесят и получишь именно ту часть воспоминаний, когда я увидел больше всего грязи и войн, то понять её не трудно (приблизительное сравнение Лилу из фильма “Пятый Элемент”, посмотревшая информацию по слову “война”). Обняв первую и прижав к себе, нежно гладил постепенно успокаивающуюся Мию по голове. Наконец она успокоилась, и на меня поднялся взгляд завораживающих, сиреневых глаз. - Как ты после всего этого можешь доверять людям? Как вообще можно жить с подобным. Когда я с другими секирей из первого отряда остановила армию, нам пришлось добивать уцелевших, после этого кошмары мучили меня почти полгода, и ничего не помогало. А у тебя… Ты… Как? – Сумбурно закончила она свою мысль, но я её понял, да и трудно не понять. - А я и не доверяю людям, прекрасно зная, что все они могут предать, а редкие исключения лишь подтверждают правило. А вы – вы не люди и ничего плохого от вас я еще не видел, да и если бы видел – секирей не в ответе за приказы своего ашикаби, а вот ашикаби несет ответственность за своих секирей, так что все вновь упрется в людей. – С грустной улыбкой ответил я. – Да и ты видела не лучшую часть моей жизни, так что картина не полная, я видел и участвовал не только в войнах, так что не настолько все плохо, как может показаться. Интересно, это я сейчас её успокаиваю, или себя убеждаю? Просто со временем начал относиться ко всему философски, вот и не слетел с катушек, плюс перекраивание психики и сам менталитет проклятых о себе дают знать. И снова я слишком ушел в себя, опять вернувшись в реальность от ощущения прикосновения чужих губ. На мой удивленный взгляд Мия ответила наигранно простодушно с искоркой в глазах. - Что? Я хотела досмотреть, раз уж ты говоришь, что не все так плохо дальше будет. – Э, нет, досматривать точно не стоит, но не говорить же этого ей, тем более что она и сама прекрасно об этом знает, как наверняка и о том, что таким способом ничего она бы не увидела, но изображу из себя прямолинейного идиота, ибо так жить проще. - Таким способом ты точно ничего не увидишь. – Хм, нет, до того же Минато явно не дотягиваю. - Так даже лучше. – Сказала она, вновь приближаясь и на этот раз поцелуй был гораздо глубже предыдущих. Перехватив инициативу, частью сознания отметил, что мои руки уже устроились у неё пониже спины, но, не обнаружив не малейшего отрицания или же сопротивления, углубил поцелуй. Оторвавшись друг от друга на пару секунд, мы оба поняли, что на этом уже не остановимся. Подхватив пискнувшую Мию на руки, я за пару шагов оказался рядом с диваном, с удивлением провожая взглядом сорванные с меня изящной женской ручкой футболку с рубашкой. Вновь заглянув в лучистые, сиреневые глаза на будто сверкающем изнутри лице и разметавшиеся по подушке волосы того же цвета, я понял, какое же мне досталось счастье и что эта ночь будет очень долгой. В это время, в комнате, заполненной различной электроникой, сидели три дамы, смотрящие на экран компьютера, на котором мужчина подхватил улыбающуюся женщину на руки и занес её в комнату. Девушка с седыми волосами протянула руку и выключила экран, под возмущенный писк рыжеволосой и грустный вздох девушки в фиолетовом платье. - Думаю, это личное. – Сказала Карасуба, а это была именно она, бросая ехидный взгляд на своих собеседниц. - Любовь – это прекрасно, но кто бы мог подумать, что он все же окрылит Мию? – Высказалась Казехана, лениво потягиваясь и пытаясь отыскать взглядом свою бутылку с саке. – Хотя, когда его первой секирей стала ты, Карасуба, уж извини, но я была в гораздо большем шоке. - Угу, ещё Мутсу, и можно сказать, что первый отряд он собрал полностью. – С блеском в очках заявила Матсу, но заметив, как на неё покосились собеседницы, быстро добавила. – Что, уже и помечтать нельзя, тем более у нашего ашикаби и так многовато секирей, таким образом, каждая последующая отбирает себе часть внимания, которое могло достаться нам. Надув щеки закончила говорить секирей номер два, под грустный вздох с двух сторон. Все же, количество “пташек” у их ашикаби действительно было больной темой для всех трех представительниц первого дисциплинарного отряда. - А ещё я удивленна тем, что ты не побежала вниз сразу, как только она села рядом с ним, особенно учитывая прошлую ночку, мы с Матсу так и не сумели не то что разнять, но даже успокоить вас. Правда потом объявился разбуженный “предмет спора”, что, проигнорировав наше присутствие, быстро прервал вашу разборку и со счастливым видом отправился досыпать. – Выразила ускользающую мысль Казехана, прикладываясь к найденной за процессором бутылке и ехидно поглядывая на “черную” секирей. - Это их личное, да и она на него, в самом деле, реагирует, в этом я убедилась ещё вчера, когда он вмешался в наши, как ты выразилась, “разборки”. – Спокойно ответила четвертая, лишь рука, нервно теребящая рукоять катаны, выдавала, чего на самом деле стоило ей не вмешаться. Но вот она резко успокоилась и с улыбкой продолжила говорить. – А своё я завтра возьму, и я с него живого не слезу… - Бросив ехидный взгляд на своих собеседниц закончила свою мысль. - … во всех смыслах.