Dark and Dangerous Love

Идти по темным, мрачным и пугающим коридорам Королевского Подземелья было не очень весело. Но мысль о том, что она сможет увидеть Гарри через некоторое время, придавала ей сил. От криков преступников Эвелин бросало в дрожь. Пока они шли к камере Гарри, Эвелин слышала, как Джон шипел что-то в телефон на другом языке. Она нахмурилась, думая, как сигнал может ловиться на такой глубине. Повсюду стояли стражи, одетые в черное и спрятанные в тенях коридоров. Эв хотела спросить Джона, не попадут ли они из-за них в неприятности, но она решила довериться вампиру. Джон был старше ее, да и умнее, очевидно, он справится. Ему было бы приятнее, если бы она попала в неприятности и страдала, но он бы не поступил так с Гарри. А если с кудрявым лордом все будет хорошо, тогда Эвелин будет готова принять любое наказание. Гарри держали в камере, которая по размерам была меньше, чем окружающие ее. Джон был главой Королевской Стражи и контролировал подземелье. Он убедился, чтобы друг находился в тихой части помещения, чтобы ему было максимально удобно, учитывая, что его пытали. Джон не знал, было ли известно Зейну про это особое отношение к пленнику. И все-таки он был уверен, Зейн все еще пекся о Гарри. В камере бывшего лорда было еще четыре мужчины: этакие особые стражи, которые были лучшими в своем деле. Они не сомневались в действиях и умели пытать Гарри даже словами, которые, к слову, могли неплохо ранить. Нет, не оскорбления в сторону Гарри разрывали его сердце. Не важно, как они называли его, ему было наплевать. Вот только речь заходила о предательстве, и это резало вампира так, словно свинью на столе мясника. Его убивало слушать их напоминания о доброте Зейна, о спасении Гарри, о предательстве хозяина из-за девушки. Все слова, касаемые Зейна, были наиболее уничтожающими, сравнивая их с избиениями, пулями, Дреянской водой. Физическая боль впивалась в кожу, а слова - в разум. Раны на теле исцелялись, но не психологические. Его руки стиснулись в кулаки над головой. Камера пропахла кровью, потом и мочой. Что ж, они были правы, это была неплохая смена обстановки, вспоминая фантастические пентхаусы, особняки с прекрасными женщинами на коленях и между ног. "Я заслужил это, - напомнил себе Гарри. - Заслужил. Я сделал ужасное. Я предал Зейна, моего создателя и Короля, а все из-за похоти. Я заслужил боль, я предатель. Нужно было сопротивляться, а не давать волю чувствам. Я слабак и заслужил все это". Он осмотрел камеру. Гарри надеялся, что Зейн оставит его здесь на века. Он жаждал наказания. Его глаза зажмурились, но не из-за боли от ножей, впивающихся в его плоть, или пуль, раздирающих его тело, мышцы и органы. Нет, он просто ненавидел себя, свое предательство того, кто проявил к нему доброту. А ведь Гарри ни на секундочку не пожалел о содеянном. Стражи продолжали смеяться, а Гарри чувствовал себя погашенным. Его раны кровоточили, отказываясь исцеляться. Ему было стыдно за себя. Он повесил голову, пока пули продолжали проходить сквозь его тело. Гарри не поднял голову, когда смех прекратился, не услышал, как они ушли, но почувствовал это. И вновь лорд был предоставлен своему ничтожеству и одиночеству. Он закрыл глаза и улыбнулся, даже наслаждаясь болью от ран. - Гарри? - он услышал чей-то испуганный голос. Хоть голос был знакомый, нежный, мягкий, Гарри не поднял голову. Это приносило тепло в его сердце, и ему казалось, что у него опять начались галлюцинации из-за Дреянской воды. - Гарри, - на сей раз это был всхлип и ах. - Гарри, я... Мне так ж-жаль... - бормотал ангел. Боль насквозь пронзила ее голос. Каждый раз, когда она пыталась сказать что-то, у нее не выходило. О, он так любил ангела. Его любовь была запрещена и никогда не была бы принята в этом мире, Судьба развела их. Любить ее было бесполезно и безнадежно, у них не было будущего, но Гарри не мог перестать. Он уже пропал, слишком быстро и сильно вампир влюбился в недосягаемую девушку. Однако он не жалел. Гарри любил Эвелин. Ему было плевать, если она не любила его и никогда не будет с ним. Он просто хотел, чтобы она была счастлива. Любить кого-то по-настоящему, значит заботиться о них и ставить их нужды вперед своих; забывать о своих амбициях, надеясь дать любимому лучшее будущее, надежду на радость. Это и делал Гарри, теперь расплачиваясь за это. Ему было наплевать. Сердце вампира начало биться быстрее, когда он почувствовал нежное и теплое прикосновение руки на своей щеке. Неожиданно ни боль, ни ничтожество перестали быть важны для Гарри. Когда он поднял голову и увидел голубые глаза из мечтаний, улыбка появилась на его лице, и мир засиял вновь. Эвелин стояла прямо перед ним на коленях с мокрыми глазами. - М... Мне так, так жаль, Гарри. Я не должна была... Прости... Нужно было прийти раньше. Я-я... все это моя вина. Я бесполезна, прости... я... - бормотала она, ее рука тряслась, а губы были так близки, что Гарри с трудом подавлял желание поцеловать ее. Ему так хотелось прикоснуться своими губами к ее, осчастливить их обоих. Он хотел забрать ее боль. - Эвелин, - прошептал он так осторожно и мягко, но слабо. Ему хотелось прикоснуться к ней, но сломать цепи было невозможно. Он не замечал этого раньше, но его ноги не слушались хозяина, а тело было нездорово холодным. Гарри не умирал, но его тело постепенно угасало. Кровяные клетки в организме умирали. Вампир не ел уже три дня, а пытки измотали его. Однако это не останавливало его от попыток, он безнадежно пытался вырваться, чтобы на секунду дотронуться до возлюбленной. - Эвелин, - пробормотал он опять, подняв глаза на нее. "Я идиотка. Идиотка! Он не заслужил это, ничего из этого. Я должна была быть здесь. Это моя ошибка! Все это! Нужно наказать меня, не Гарри!" - Эвелин подсознательно кричала на себя, ее руки тряслись от гнева. Она не могла поверить, что Зейн сделал с ним такое. Ее сердце выскакивало из груди, так хотелось схватить Зейна за горло голыми руками и сказать, как сильно она ненавидит его за содеянное... Но пока ее разум не ускакал слишком далеко, Гарри издал маленький, едва заметный стон от боли. Все тело и мысли Эвелин сконцентрировались на Гарри, она даже не заметила, что Джон пытался освободить его от наручников. Тело бывшего лорда уже привыкло к этому положению, а резкие смены были болезненны, так как он не был достаточно силен, чтобы удержать собственный вес. Эвелин не успела понять, что происходит, когда тело Гарри покачнулось, а ее руки инстинктивно схватили его, удерживая. Кровь запятнала ее пальто, но ей было все равно. - Гарри, - прошептала она, поглаживая его по голове. Его кудряшки были в крови, пачкая и лицо, но Эвелин было все равно. Она присела на колени, медленно опуская Гарри, чтобы поддерживать его, и приблизила свою голову к его, практически опуская перед его ртом шею. - Пей, - скомандовала девушка, заметив бледность его губ и понимая, что ему нужна была кровь. До этого Эвелин никогда не предлагала свою кровь вампиру, даже не рассматривая вариант, в котором добровольно предоставит ему свою шею. Но этим кровопийцей был Гарри, и она любила его, не важно, платонически или романтически. - Эвелин, - произнес Гарри, и это было музыкой для ее слуха. - Пей, - настаивала она. - Эвелин, нет, я отказываюсь. - Тебе больно! - практически кричала девушка. - Пей, пожалуйста, исцеляйся. - Черт возьми, - пробурчал Джон. Через секунду ледяной пакет с красной жидкостью приземлился рядом с Эв. - Простите, что нарушаю романтический момент самопожертвования, но вы выводите меня из себя, - он указал на кровь. - Это гораздо безопаснее, чем позволять твоей крови течь в венах Гарри. - С-спасибо, - выдохнула Эвелин, покраснев и поняв, как смутился Джон от ее слов. "О, вот она повела себя глупо и безрассудно", - передразнивала Эвелин Джона. Но вид кровоточащих ран и бледных губ Гарри убивал ее. Она знала, ему нужна была кровь, и была готова дать ее. - Я дам вам двоим десять минут. Я хочу, чтобы вы расставили все точки над "и", попрощайтесь, - он посмотрел куда-то между Эвелин и Гарри, поэтому было непонятно, к кому он обращался, и кому предлагал расставить точки. - Не заставляйте меня пожалеть об этом. У меня есть люди с доступом к камерам. У вас немного времени. Когда он закончил речь, то вышел из помещения, закрыв за собой дверь. Эвелин была рада, что стены сделаны из кирпичей, а маленькое окошко в центре двери напоминало ей о существовании наружного мира. Девушка радовалась, что у них с Гарри будет немного уединения. - Вот, - прошептала она, приставив пакет с губам Гарри. Он даже не сомневался, когда его пальцы коснулись пластика, и он жадно начал есть. Вампир был голоден, девушка рукой поглаживала его волосы. Через несколько секунд пакет был осушен, а парень выдохнул. Она видела, как его раны начинали быстрее исцеляться. - Прости, - извинилась она. - За что? - почти рассмеялся Гарри, если бы не слабый голос. - Тебе не за что сожалеть. Извиняться нужно мне, ведь я не замечал, как именно с тобой обращается Зейн. Я не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять, какой он монстр. Прости, я не могу защитить тебя. - Не надо, - она коснулась его щеки, кожа которой была огрубевшей и холодной. Их глаза были на одном уровне, рука Эвелин на его теле стала сильнее. - Это Судьба, и она так распорядилась с моей жизнью. Его повисшие руки постарались обнять ее. Они столкнулись о материал ее пальто, внезапно Эвелин почувствовала себя запертой этой одеждой. Ей захотелось скинуть с себя пальто и почувствовать руки Гарри на коже. Ее тело и разум требовали прикосновений кого-то другого, не Зейна. Девушке хотелось, чтобы ее трогал хороший и добрый человек, который не угрожал бы ей. Она прислонилась к Гарри, было так приятно и тепло находиться рядом с ним. В этой тишине все ее тревоги отошли на задний план от одного звука его дыхания и ощущения холодной кожи. - Как ты? - спросил Гарри. - Лучше, чем ты, - неудачно пошутила она, и он рассмеялся. Вампир прижал ее ближе, открывая веки. Его потускневшие зеленые глаза встретились с ее потемневшими голубыми. Да, когда-то их цвета были гораздо ярче. Теперь, выжив в аду, глаза обоих больше не светились от радости, как это было раньше. Но в тот момент они были вместе, и улыбка появлялась на их лицах. - Мне жаль, - начал Гарри, - я про Этана... Джон рассказал мне. - Так это правда? Это не было приказом Зейна? Слова Этана, - сглотнула девушка. - Я не думаю, что со мной Зейн еще будет обсуждать свои планы, но нет. Джон сказал, он был шокирован словами Этана. А если Зейн и имел на виду какой-то план, то, думаю, он был бы в курсе. - Думаю, я ошибалась. Я считала, он любит меня, а наша любовь будет сильнее всего, но я просчиталась, - пыталась засмеяться Эвелин. - Ничтожно, да? Как же я пыталась сражаться, чтобы быть с ним, а в итоге... - Он был не достоин, - сказал Гарри, еще ближе придвигаясь к ней. - Хотелось бы мне знать это раньше, до той ночи с ним... - стиснула зубы Эвелин, злость показалась на ее лице. - Я бы хотела знать. Не думаю, что я жалела о чем-то больше. Я даже не сожалею, что встретила Зейна, по сравнению с той ночью с ним, - она посмотрела на Гарри. - Жаль, что ты помог мне, не стоило. Если бы не это, то тогда ты не выпал бы из протеже Зейна! Зачем, Гарри? Зачем? Знаю, Венис хотела... но зачем ты послушался ее? Ты знал, Зейн все раскроет, и тебя накажут. Помогать нам с Этаном в планах Венис было похоже на суицид. - Я сделал это не из-за Венис. Да, она сказала, что потенциально спасала миллиарды людей и создавала лучшую вселенную, сводя вас с Этаном, но я не знал всего. Будучи ведомой честными и идеальными помыслами, я не понимаю, каким бы образом та ночь могла повлиять на это. Она не рассказывала, я не спрашивал. Я просто знал, что ты была несчастна, и хотел исправить это. Если бы встреча с Редферном осчастливила тебя, то пусть будет так. Ни тогда, ни сейчас меня не волновали последствия, оно того стоило. - Н-но ты потерял все. - Не важно, если ты была счастлива. Эвелин прикусила губу, слезы появились в ее глазах, но она не плакала, не могла себе позволить. Она не хотела казаться слабой перед Гарри и позволить ему тревожиться. - Каким же ты был дураком! - несознательно она придвинулась к нему, глазами сосредоточившись на губах Гарри, на секунду сжавшихся в тонкую линию, словно тот боролся с собой. - Любовь заставляет делать глупые вещи, - пока Эвелин не успела отреагировать, Гарри добавил на том же дыхании, - я люблю тебя, Эвелин. Он выговорил четыре заветных слова быстро, словно сомневался, что через секунду смелость испарится, и правда останется невысказанной. Дыхание Эвелин сбилось. Случившееся следом было непредсказуемым. Она не знала, кто сделал это первым, но через секунду или две их губы столкнулись друг с другом.