MOJO-JOJO

– Чанё-ё-ё-ёль! Я дома, - крикнул Чонин, заходя в квартиру и закрывая за собой дверь. Быть учителем в школе – одна из самых неблагодарных профессий в мире. Эти противные детишки, которых родители насильно выгоняют в школу, треплют все нервы. Все оставшиеся крупицы нервных клеток … - Пак Чанёль… это что? Во что я, чёрт возьми, только что вляпался своей уставшей после восьми часов в школе ногой? – Что? Где? – Из кухни показалась растрепанная чёрная голова, обладатель которой приветливо махнул рукой, а потом стала оглядывать пол на наличие посторонних предметов. – А-а-а… это? Парень почти упал рядом с ногами своего парня, аккуратно поднял чужую ступню и отскрёб от неё нечто ядовито-зелёного цвета. Нечто противное и склизкое. Пока Чанёль стирал липкий след с паркета и бурчал что-то про то, что «ты его убил, несносный человечишка», Чонин молча угорал с внешнего вида юноши. На этой безмозглой шпале (не стоит брать в расчёт, что он программист – он ИДИОТ!) были простые серые треники и огромный зелёный фартук с весёлой надписью «Берегитесь! Мужчина на кухне!». Этот нелепый фартук имел семь карманов, на каждом из которых значилось какое-то указательное слово, типа «пиво», «соль» и даже «огнетушитель», а с боку под грудью болталась верёвка с открывашкой. Когда Чонин увидел на своём парне этот фартук в первый раз, он долго ржал. Правда, плачевность ситуации открылась ему уже после, когда Чанёль ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стал таскать в этих карманах и соль, и перец, и бутылку пива с огнетушителем и острым соусом Чили. – Это мозговой слизень, и ты его только что убил, - грустно заметил Чанёль, поднимаясь, наконец, с колен и выпрямляясь во весь свой гигантский рост под метр девяносто. Ким перевёл взгляд на отвратительную хрень в руках мужчины и скривился. – А нефиг разбрасывать своё барахло по всему дому! – он оттолкнул Чанёля, целенаправленно двигаясь в сторону спальни. - Особенно когда в родные пенаты должен вернуться великолепный и уставший я. – О! Кстати о тебе! – Чонин так и замер на пороге в комнату. Эта фраза обычно не приносила ничего хорошего. Чонину точно. – У меня есть для тебя подарок. – О боги, только не это! – взмолился учитель, разворачиваясь к Паку. – После твоего «кольца настроения», с помощью которого ты мне сделал предложение, я не способен воспринимать твои подарки адекватно. Больше скажу – я их боюсь! – Да это безобидная вещь, ну? – на Чонина смотрела пара щенячьих глазок, на которые он в своё время и купился. – Окей. Что за подарок? – Просто термокружка… - в руки легла увесистая небольшая коробка, завёрнутая на скорую руку в малиновую подарочную бумагу с белыми сердечками. После нехилых махинаций с отрыванием скотча и разрыванием бумаги, в руках и правда оказалась простая термокружка любимого Чонином красного цвета. – Ну, просто ты говорил, что у вас в школе сквозняки, батареи убавили и что в твоём кабинете тонкие стены, поэтому холодно. Вот я и подумал… - Затараторил Чанёль, поправляя на лице вечно съезжающие хипстерские очки с леопардовым принтом. Он так разволновался, что даже не заметил родную нежную улыбку и тёплые объятия. – Спасибо. Мне как раз через полтора часа на консультацию двигать. Целый класс огломотов придёт переписывать контрольную. Буду согреваться! Спасибо большое. – А у меня ещё для нас обоих есть подарок! – воодушевленный хорошей реакцией, Чанёль преподнес второй. Этот был мягким и, как оказалось, вязаным. – Варежки? – Варежки для влюблённых! – возмутился Чанёль, тыкая пальцем в название на пакете. В содержимом пакета значились три предмета, один из которых представлял собой большую двустороннюю варежку, предназначенную для того, чтобы в ней за руки держались парочки. Ну и две обычные варежки. – Мы же будем так ходить? Да-да? Чонин представил, как они будут выглядеть в этом на улице и закатил глаза: – Ох ты ж… говорила мне мама: «Выбрал бы Чунмёна. У него и Мерседес, и кредитка с кругленькой суммой. Да и у этого юриста родители педагоги – они-то тебя точно примут как своего. Не нужен тебе этот программист с брелком-складной рюмкой!», - Чонин заметил всё тот же щенячий взгляд и мысленно досчитал до десяти, - хорошо. Мы будем так ходить. Но не часто. Понял? Парень активно закивал, а потом унёсся на кухню, скинув в руки своему мужу все подарки. Тот возмущённо крякнул, дошёл до комнаты, где скинул всё на кровать и снял пиджак. Замарать его обедом не хотелось, а одним из немногих плюсов Чанёля была именно кулинария, поэтому заляпаться можно было в два счёта. *** Чонин, наверно, должен покаяться, что забыл про то, какой сегодня день. 14 февраля. День Святого Валентина. Чёртов день, когда все вокруг бегают с цветами, а те, кто не бегают – рыдают от того, что я форэва алон! Конечно, на обратном пути, он заскочил в кондитерскую, где купил красивый торт, а ещё он купил цветы, которые сейчас безбожно кололи ему пальцы. Но вот того, что ожидало его дома, он никак не мог предположить. – Чанни. Я дома! – Ким наскоро скинул обувь, всю верхнюю одежду, сумка с тетрадями маленьких идиотов отлетела в угол, а сам он чуть ли не с розами в зубах ломанулся в спальню…так и замерев на пороге оной. – Ча…нёль? – подавился слюнями Чонин, чуть ли не роняя из рук пакет с тортиком. -Он самый, солнышко. Теперь этот голос звучал не по-идиотски, а как должен был – с лёгкой хрипотцой в достаточно мужественном басе. Чонин молча пялился на возлежащего на большой кровати бога и глотал активно выделяющиеся слюни, потому что это вообще переходило всякие границы. Голый, мать его, Пак Чанёль. Нет. Не так. Почти голый Пак Чанёль в БЛЯДСКИХ КОНФЕТНЫХ СТРИНГАХ. Который рисует у себя на, скотина, ахрененном прессе розовым и коричневым фломастером, выдавливая цветную массу, как декоративный клей. И Чонин точно знает, что коричневый со вкусом шоколада, а розовый – клубники. – Кушать хочешь? – невинно поинтересовался парень, тыкнув длинным пальцем в свой живот, где тут же размазал розовое сердечко по бархатной золотистой коже. – Голодный – жесть просто… - прохрипел Ким, стягивая с себя пиджак, душащий галстук, белоснежную рубашку, которая отлетела в общую кучу шмотья у кресла. Под наглую ухмылку мужа, он тянет в сторону пряжку ремня и стягивает с себя чёрные брюки. – Если моё солнце не поторопится, то горячее остынет, - наигранно грустно протянул парень, потягиваясь на мягких подушках. – Ничего. Я переживу. Судя по всему, ужинать мы будем одним сладким, мм? Чанёль хихикнул от того, каким игривым стал голос любимого человека. Ведь именно этого сексуального учителя математики он и полюбил. Никто не ожидал, что встреча приколиста-программиста и учителя математики в ночном клубе может быть такой судьбоносной. Особенно после горячего секса в кабинке туалета, где Ким выстанывал «Я же не такой, сволота…. О-о-о-о да, давай глубже!». Вот и сейчас Чонин напоминал сексуальную кошечку в чёрных хипсах, которые очень даже круто подчёркивали любимую Чанёлем задницу. – Ну иди, иди уже сюда. Принимай же съедобные подарки на праздник. – Чанёль провёл ладонью по вьющимся волосам учителя, который сейчас совсем не по-учительски забрался на кровать и лизнул сладкий «фломастер» у самого пупка. – А у меня там тортик… - невинно заметил Чонин, поднимая взгляд монашки на парня, пока языком собирал сладкие сгустки с кожи. Чанёль захрипел, когда всё тот же язык прошёлся по бедренной косточке вниз, прямо к расставленным ногам. – О! Конфетки. Чонин потянул пальцем за резинку, на которую были нанизаны колечки сахарных конфеток и отпустил, хлопая ими по коже. Он крутанул конфетки прямо на «скрывающей» части, чем вызвал тягучий стон Чанёля, и наклонился к этой, с позволения сказать, одежде, надавливая языком на самую середину, видимо точно попадая по головке. Эти конфетные стринги почти что жалобно топорщились, не скрывая толком ничего, но раз Чанёль хотел играть, значит будем играть. Ким аккуратно раскусывал сладость с самой середины, умело работая языком, чтобы подковырнуть вторую половинку колечка, которая, как обычно, оставалась с другой стороны резинки. Пак дрожал каждый раз, когда язык касался разгорячённой кожи, и когда острые зубки случайно проходились по возбуждённому органу. Парень старательно выедал дырку, в которую при желании можно будет просунуть то, что давно хочется почувствовать в себе. Как только это удалось, рука нащупала тюбик с розовой смесью и выдавила её на руку. – Только… товар переводишь… - прохрипел Чанёль, когда клубничную массу размазали по всей длине органа, а после этого нагло засунули в рот, бесстыже облизывая, словно конфету. Гигантскую клубничную конфету. – Ничего. Я приблизительно представляю, где окажутся сливки с торта, который я купил тебе – так что мы заранее квиты. Сливки и правда оказались именно там, где Чонин предполагал, причём сразу после того, как был порван серебряный квадратик, на котором весело значилось «I LIKE sex with you». Стенки ануса распирало, простыни были измазаны в съедобном фломастере, по бёдрам размазаны сливки вместе с зацепленными крошками от тортика, а о задницу стукаются круглые колёсики конфет от стринг Чанёля – чем не вечер Дня Святого Валентина? *** – ПАК ЕБАТЬ ТЕБЯ В ГЛОТКУ ЧАНЁЛЬ! ЧТО ЭТО ЕЩЁ ЗА КУПАЛЬНИК БОРАТА ПОД ПРОЗРАЧНЫМ ФАРТУКОМ??