Каштан

- Рукия... - он не кричал, вполне понимал, что в ее положении это нормально вести себя так, но и у его терпения есть конец. - Я на важном совещании акционеров, я тебе это уже говорил... - Да знаю я, Ичиго, но все же найди эти... Ах... Как же их?! - в очередном приступе счастья говорила будто сама с собой юная Куросаки, совершенно не замечания странного настроения мужа. - Рукия... - можно было бы даже свалить все на их разницу в возрасте - маленькая двадцатилетняя студентка и относительно взрослый, уже добившийся больших успехов двадцатишестилетний мужчина. Круги общения разные, вкусы разные, "весовая категория" не та. Их знакомые, друзья и родственники не верили в них, считали все это временной влюбленностью, ошибкой которой должен был бы стать ребенок, зачатый, к всеобщему удивлению, после свадьбы. - Да-да, я все понимаю, но у вас же там и та вкуснятина наверняка есть... - брюнетка, лучшая студентка одного университета с мировым именем, одна из двадцати уникальных людей, что смогли поступить на бюджетное, восемь месяцев назад умудрилась "залететь", как выражались все. Открылось это, правда, через четыре с копейками месяца, когда девушка почувствовала странные колики в животе, сильные такие. Токсикоза, как ни странно, не было, но беременность сопровождалась частыми головными болями, болями в животе, головокружением и вредностью, если это можно так назвать. - Может сможешь еще привезти попробовать жареных каштанов?! - с воодушевлением продолжала она, полностью игнорируя любые звуки с той стороны провода. Девушка с каким-то скрытым для нее самой, но явным для других садизмом просыпалась ночью из-за странных желаний, похожими Орихиме часто травит своего молодого человека. - Угомонись, - вдруг твердо сказал Куросаки. Рукия вздрогнула, ее муж никогда не повышал на нее голос при ссорах, спокойно и уверенно отстаивая свое мнение, как и сейчас. Он не кричит, не ругается, просто требует. - Пожалуйста. Послушай теперь меня. Я на важном собрании. Один раз, Рукия, я уверен, ты переживешь без всего этого. Я занят. - А... Да... - у нее расширились зрачки и широко распахнулись глаза. Она и правда оборзела, но ей ведь и просто охота было попробовать. Хоть раз. Девушка она не из богатой семьи, и за границей бывала лишь два раза, и то, после замужества, в Англии и Америке. Они познакомились на ее дне рождения, про который все неловко забыли. Рукия была неприметным человеком, хотя и имела знакомых, и двух братьев - старшего Бьякую и младшего Ханатаро. Девушка тогда из-за разочарования весь день у озера просидела, а рыжеволосый мужчина, решивший прогуляться, встретил ее и, отчего-то, поделился пиджаком. Они разговорились, а в конце вечера брюнетка вдруг взяла и подарила новоявленному знакомому первый поцелуй, самый невинный, легкий, неповторимый. Хотя нет, на подобии таких он получал до сих пор. - Я... Не буду мешать, - под конец фразы мужчина будто почувствовал улыбку жены, как и распознал по скрытому голосу слезы. Она всегда дарила ему улыбки, когда просила прощения, а сейчас еще и плакала. Он позвонил вновь, ощущая себя невероятной тварью, ведь его любимая вовсе не из простых, тем более реветь по пустякам. Ей... Больно. Стеклянная дверь конференц зала в осколки, а удивленные коллеги смотрят на рыжеволосого, который специально отошел на несколько минут ответить на важный звонок, и удивляются, откуда столько агрессии. А в это время брюнетка действительно лежала и плакала, обхватив большой живот руками. Первый звонок от мужа она сбросила и, не дожидаясь второго, отключила телефон. Она действительно виновата, ведь он и так ее вечно терпит и не кричит, не буянит, одна она скандалит зря. И сейчас пережила бы она без этих каштанов, просто бы сообщила любимому человеку, что малыш его толкаться меньше стал. А сегодня и вовсе она его не чувствовала, и как-то тяготит снизу. Спустя некоторое время все же придет осознание, и телефон придется включить и, не обращая внимания на больше двадцати пропущенных от рыжеволосого, звонить в скорую. Куросаки прилетел через тридцать часов, перенес все сделки, что смог - уладил по скайпу. Его жена не брала трубку второй день. Друзей не было - никто не интересовался, брату старшему плевать, а младший, видимо, к молчанке сестры присоединился. Только вот, зайдя в квартиру, мужчина обнаружит записку, что заставит его, нарушая правила, мчаться никуда иначе, как в роддом. Цветами он успеет ее засыпать, а вот удостоверится, что все хорошо - куда важнее. - Прошу! Куросаки Рукия, двадцать лет, либо со схватками, либо уже родившая. Где? - девушка за ресепшеном с пониманием в глазах сообщила номер палаты, у которой, как ни странно, столпились врачи. - Пропустите, черти! И его впустили, мямля о том, что они и не подозревали, шанс был мал, не знали, что нужно делать. В глазах отпечаталась ужасная картина, воспоминание о том, как его жена, у которой еле бьется пульс, что показано но аппарате, понатыканная катетеров, спит и не отвечает, как бы ее не звали. - Мы и представить не могли, что у вас родится двойня. Мальчики-близнецы. Рукия-сама могла бы с ее телосложением спокойно родить одного, но двух сразу - выше ее сил. Несмотря на все наши старания, ваша жена сейчас в коме, предположительно выйдет из нее через пару-тройку дней. Если же нет, то... - взрослый человек в белой накидке наблюдал за рыжеволосым мужчиной, как глаза тухнут, как спина сгибается, как те самые рыжие пряди, которые некогда являлись солнцем для девушки, теряют свой цвет. Он наблюдал, как ломается человек. Два дня - срок небольшой, за него уже успели многие знакомые, друзья, родственники навестить счастливчика, отца двойни, да еще и мальчиков. А этот самый отец ненавидел каждого из них, будь то коллега или товарищ еще со школы. На их, их с Рукией свадьбе, кто-то один ляпнул случайно пьяным голосом, что жен может быть много, а "семья", "друзья" будут одни и на всю жизнь. Брюнетка этого не слышала, а рыжеволосый до сих пор помнит. Он хотел, жаждал осчастливить ту маленькую, одинокую и покинутую девчонку, что встретил тогда у озера, он хотел дать ей то, чего у нее не было, частью его плана были и общие друзья, и семья. А они не захотели ее принимать, находя какие-то недостатки. Невообразимые придурки даже сейчас умудрились неискренне сочувствовать утрате, которой еще даже не произошло. Он-то знает, его жена, его любимая женщина, его новая жизнь не может так просто сдаться. Хотя в этом есть и толика эгоизма - он без нее не справится. - Ичиго, ты должен поесть, - единственным, кто верил в их любовь, был тот самый маленький Ханатаро. Ему только недавно пятнадцать исполнилось, зеленым он совсем был. Куросаки был лично знаком с этим пареньком, хороший и приятный человек. Только вот рыжий никак не мог точно сказать - сын он брюнетке или брат. Его жена из-за халтурного опекуна воспитывала Ханатаро сама, будучи даже не подростком. Он единственный, кто мог заставить потерянного мужчину, не отходящего от постели супруги, поесть. - Она хотела бы назвать их, - сообщил парень рыжеволосому. - Первого - Рета, второго - Ширу, - поймав удивленный взгляд на своей макушке, мужчина пояснил. - Дневник. Она вела твердую тетрадь с хитрым и красивым замком, записывала различные мелочи, приятные моменты, которые Куросаки было радостно перечитывать ночью, пока его жена сопела у него на груди. Там же она даже схему имен составила и выбирала. Из последних двух она никак не могла выбрать одно, хорошо, что пригодились оба. Спустя пару дней она все же очнется, прося прощения и ревя от счастья. - Ичиго... - она тихо и медленно проведет пальцами по его векам, пробуждая уснувшего головой на больничной койке рыжего. - Рукия. Рета и Ширу. - Ой! - встрепенулась брюнетка, понимая, что так и не выбрала имя для своего малыша. - Двойня, Рукия. Мальчики-близнецы, - Ханатаро стоит у окна и тихо наблюдает, как его сестра, роняя будто хрустальные слезы, осознает происшедшее. Она это сделала, она подарила ему замечательных детей, уж точно не последних, она пережила все это... Вот только: - Прости! - вдруг вспоминает она, после того, как в первый раз увидела и покормила своих малышей. - Рукия. Дуреха. Это я должен просить прощения. Хотя с твоим "подарком" моему не сравниться, но все же... - он достал тот гребаный жареный каштан. Десять штук различных сладостей также лежат в отдельном холодильнике. - Честно, попробовал. Фигня полная, а после холодильника и вовсе, наверное, несъедобным стал. Прости. - Честно? Я больше и не хочу... Ханатаро стоит у окна и тихо наблюдает, как его сестра обретает счастье, в виде личного солнца, да не одного. Она ведь будет замечательной мамой. Да и беременность ей идет.